Избранные

Я просыпаюсь оттого, что не могу втянуть в себя воздух. Будто все дыхательные пути забиты чем-то тягучим. Горячим. На ум сразу приходит раскалённый свинец. И совсем скоро он остынет, так же как и мое бездыханное тело... Я резко вскакиваю с постели, лихорадочно оглядываясь по сторонам, пытаюсь втянуть в себя воздух. На глазах появляются слезы облегчения, когда опьяняющий кислород наполняет разодранные безмолвным криком лёгкие. Грудь тяжело вздымается в попытках восстановить дыхание. С соседних кроватей раздаётся мирное посапывание, а из моего горла вырываются обрывистые хрипы. Чего я так сильно испугалась? Не знаю, но дрожь всё ещё колотит уставшее после тренировки тело. Губы мгновенно пересыхают и чуть ли не трескаются. Но вместо того, чтобы облизнуться, я сжимаю губы в тонкую полоску. — Трис? — сонно спрашивает Кристина. — У тебя все хорошо? Горло сводит судорогой, и я не могу ответить, лишь киваю головой, выскальзывая из постели. Не уверена, что она увидела, но сон берёт своё, и Кристина откидывается на подушку. Я облегченно выдыхаю, радуясь, что мне не придется ничего ей объяснять. Когда я прохожу мимо кровати Питера, то замечаю, что он, как и я, спит одетым. Только он. По пояснице пробегает холодок, и я поспешно вылетаю за дверь, хлопая ей сильнее, чем мне бы этого хотелось. К моему облегчению за ней всё такое же молчание. Никто не проснулся. Я отталкиваюсь от двери и наугад куда-то бреду. Темнота не пугает так, как это было сначала, поэтому я шагаю увереннее. Прошла всего неделя после того, как я первая прыгнула с крыши. Даже не знаю, сделала бы я это ещё раз теперь, зная, что меня ждет впереди. Зная, что я могу стать бесфракционником. Выбрала бы я Лихость? Ответ лежит где-то на поверхности, но я не могу дотянуться до него. Пытаюсь изо всех сил, разбиваюсь на осколки. Но не получается. Пальцы привычным движением проходят по татуировкам, которые я сделала пару дней назад. Три маленькие птички на ключице, символизирующие каждого члена семьи. Наверное, за эту неделю я изменилась больше, чем за шестнадцать лет в Альтруизме. И мне нравятся эти изменения. Мне нравится, что я хладнокровно держу пистолет и попадаю в мишень, что я с большей точностью бью по груше, готовясь к схватке с противником. Мне нравится, что я почти не боюсь. Почти. Если бы не ночные кошмары. Каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту, с ощущением того, что умираю. Задыхаюсь или падаю с большой высоты, разбиваясь. Тону или сгораю. Каждую чёртову ночь. — Тебя не должно здесь быть, Сухарь. Я вздрагиваю, боясь обернуться. В голове бьется паническая мысль: Эрик. Эрик-Эрик-Эрик. Все ночные кошмары вдруг кажутся такими реальными, что я поражаюсь тому, что до сих пор жива. Скоро это изменится. Противный голосок в голове твердит, что он убьет меня. Здесь и сейчас. Просто столкнет с края обрыва, на который я забрела. И я буду виновата сама. Я не оборачиваюсь, боясь увидеть животное выражение у него на лице. Боясь, что это будет последним, что я увижу. Зубы вонзаются в нижнюю губу, прикусывая её до крови. — Трис. Чья-то рука ложится мне на плечо, и я замираю, прежде чем облегчённо вздохнуть. Не Эрик. — Четыре. Мне кажется, что я слышу, как он усмехается. Я даже хочу повернуться, чтобы проверить, так ли это, но что-то меня останавливает. В горле пересыхает, и я с дрожью вспоминаю свой сон. — Что ты здесь делаешь? — мягко спрашивает он, не убирая руки. Я прислушиваюсь к шуму воды в пропасти, раздумывая над тем, что ответить. Хочется рассказать ему все страхи и опасения, но он меня пугает. Он слишком... сильный. Он может сломать меня. Где-то в глубине души я понимаю, что это всё глупые оправдания. На самом деле меня пугает то, как сильно он похож на Эрика. — А ты? — вопросом на вопрос отвечаю я. Он напрягается и убирает руку. Я пытаюсь понять, что чувствую: облегчение или разочарование? Четыре не отвечает, но и не уходит, просто становится рядом. Легкий ветерок треплет мои волосы. Я обнимаю себя руками, досадуя на то, что не взяла с собой кофту. Тогда я не задумывалась о том, что здесь может быть холодно. Кожа становится гусиной. — Тебе небезопасно здесь быть. Он морщится при этих словах, а я в упор смотрю на него, пытаясь понять, что он имеет в виду. Но Четыре отворачивается, и я не успеваю заметить, что отражается в его глазах. — Почему? — он передергивает плечами, и мне становится всё более неуютно. — Ты можешь хоть раз просто послушать меня? Это должно звучать раздраженно, но у него получается устало. Я не знаю, что ему ответить, поэтому просто сильнее обхватываю себя руками. — Я провожу, — тихо говорит он. Четыре накидывает на меня свою куртку, а я непроизвольно вдыхаю в себя его запах, которым она пропитана. — Не хочу возвращаться. — Надо. Я тихонько вздыхаю, но не двигаюсь с места, как, впрочем, и он. — Почему? — он всё-таки поворачивается ко мне так, что я вижу его пронзительные синие глаза. — Не хочу, чтобы ты вляпалась в неприятности. Темно-синие глаза всё сильнее затягивают, и мне невольно вспоминается море из моего сна. Оно было такое же притягательное, ласковое. Я вспоминаю, как по-детски радовалась, когда теплые волны касались моих обнаженных ступней, как шум воды приятно убаюкивал и заставлял забыть о всех проблемах. Но, как только я зашла в воду, всё изменилось. Лазурные волны на глазах темнели, уже не ласково касаясь меня, а жестко ударяя в лицо. Море затянуло меня в себя и убило. А сейчас это делают его глаза. — Со мной всё будет хорошо, — неуверенно выдавливаю я, отворачиваясь. — Я не боюсь. — Трис. Я игнорирую его, вспоминая первую тренировку по стрельбе. Вспоминая, что он вовсе не такой уж и хороший. — Трис, пожалуйста. Он снова ласково касается моего плеча, и я вздрагиваю. Его пальцы поглаживают открытый участок шеи. Я знаю, что должна прекратить это, но мне слишком страшно. Потому что глаза Четыре всё ближе и ближе к моему лицу. — Ладно, — я быстро отстраняюсь и делаю шаг назад. — Идем. _____ Мы смотрим на список пар, дерущихся сегодня. Все, кроме меня. Мне становится не по себе от взглядов, которые на меня бросают остальные, и я опускаю глаза вниз. Невольно бросаю взгляд на Четыре, которой смотрит на меня с другого конца зала. — Ух ты, — присвистывает Кристина и, поймав мой недоуменный взгляд, поясняет: — Меня поставили против Танка. Напротив её имени — Молли. Я пытаюсь вспомнить, кто это, но у меня ничего не получается, пока Кристина не указывает на неё пальцем. — Это подружка Питера, — я в ужасе перевожу взгляд на Питера, вызывая смешок у Кристины. — Подружка не в этом смысле. Он просто заставляет её делать «грязную» работу. Молли чуть выше Кристины, но если фигуру Кристины можно назвать женственной, то Молли... Она крупная, с широкими плечами и приплюснутым носом. Будто ей его пару раз ломали. — Ненавижу её, — шипит Кристина. Я не обращаю внимания, потому что в упор смотрю на Питера, который с холодной ухмылкой приближается к нам. При каждом его шаге в нашу сторону я паникую всё сильнее. Не знаю почему, но он пугает меня. Серые глаза расшатывают слабые нервы. — Что, Сухарь, никто не захотел быть с тобой в паре? — с откровенной издевкой спрашивает он. Я напрягаюсь, жалея, что ничем не могу ему ответить. Остатки Альтруизма не позволяют оскорбить его, хотя, может, я просто не умею. Зубы привычно прикусывают губу, что вызывает у Питера ещё один злобный смешок. Вслед за ним подходят Молли и Дрю, принимая такую же позу, как у Питера. Даже, черт возьми, такое же выражение лица. — Зато ты в паре со мной, — угрожающе рычит Ал. Питер морщится, словно стараясь скрыть свой страх, но тут же растягивает губы в усмешке, открыв рот с явным намерением сказать какую-нибудь гадость. — Питер и Ал! Вы — первые, — прерывает его громовой голос Четыре. Они направляются к арене, исподтишка глядя друг на друга. Ал выглядит сильнее Питера, но я всё равно переживаю, чуть ли не скрещивая пальцы. Кристина невольно цепляется за руку Уилла. Питер первым пытается ударить Ала, но тот вовремя отклоняется, тут же впечатывая свой кулак противнику в живот. Раздается приглушенный вздох Питера, но он тут же берет себя в руки. — Ну же, громила, — усмехается он, — попробуй до меня дотянуться. Ал свирепо размахивается, но Питер успевает отклониться, и его кулак рассекает воздух. В глазах Питера показная уверенность, но мне кажется, что он понимает, каковы у него шансы выиграть. Следующий удар Ала приходится в цель, и Питер сплевывает кровь, тем не менее не убирая с лица усмешки. Его шея блестит от пота, но он быстрым движением заходит Алу за спину и бьёт его. — Подлый ход, — шепчет Кристина, и я киваю, хотя вовсе так не думаю. Боковым зрением я замечаю, как в зал входит Эрик, и чувствую холодок, сковывающий грудь. Сердце выбивает чечётку, когда его холодный взгляд останавливается на мне. Он кривит губы в улыбке, показывая, что видит, как я на него смотрю, и я поспешно отворачиваюсь. Питер тем временем уже лежит на полу с помутневшими глазами. Он из последних сил держится, чтобы не потерять сознание. Со своей чёртовой усмешкой на разбитых губах. У меня невольно зарождается капелька уважения к нему. — Отлично, — тянет язвительный голос, который можно узнать из тысячи. Но который можно спутать с другим голосом. — А теперь отнеси его в больничное крыло. Следующие Молли и Кристина. Кристина пытается ободряюще мне улыбнуться, и я с силой сжимаю её руку, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — За схватку нам будут начислять очки? — вырывается у меня. Сама того не осознавая, я пытаюсь оттянуть момент драки. — Никаких очков, деремся до полной победы, — хищно оскаливается Эрик. Кожа мгновенно становится гусиной, я пытаюсь затолкнуть страх как можно дальше, но у меня ничего не выходит. Он тягучими волнами топит меня в своих глубинах, подавляет. — По правилам Лихости, один из вас может сдаться, — добавляет Четыре, в упор глядя на меня. Я поражаюсь тому, как у меня получилось спутать их голоса. По сравнению с холодным, язвительным тоном Эрика, бархатный Четыре звучит до ужаса мягко. — По старым правилам. Эрик и Четыре сверлят друг друга взглядом, мне кажется, что рядом с ними можно даже услышать или почувствовать, как потрескивает ненависть. Несмотря на то, что Четыре мне нравится больше Эрика, я думаю, что он проиграет эту «дуэль». — Смелые могут признать слабость других. — Смелые не сдаются, — отрезает Эрик, и Четыре, резко развернувшись, выходит. Паника тут же заполняет мои мысли, отсекая меня от реальности. Эрик — законченный психопат. Я боюсь находиться с ним наедине. Я, чёрт возьми, просто боюсь находиться с ним. Просто боюсь его. Кристина бьет Молли, а та, не ожидавшая удара, охает и становится в боевую стойку, готовая зарычать. Мне страшно за Кристину, но в её глазах только решимость. Молли с ухмылкой, которой позавидовал бы сам Питер, бьёт Кристину в живот, сбивая с ног и прижимая к земле. Кристина рычит и извивается под ней, но весовые категории не равны. Я с силой сжимаю руку стоящего рядом Ала. Он легонько отвечает на моё пожатие, но я не реагирую, полностью поглощенная схваткой. Молли бьет, и я зажмуриваю глаза, но Кристина вовремя отклоняет голову. Я облегченно выдыхаю, но последующие удары достигают цели. Кулак Молли впечатывается ей в челюсть, губы, нос. Кровь Кристины тоненькой струйкой стекает изо рта. Я в ужасе захлопываю рот рукой, сдерживая готовый вырваться крик. Эрик кидает на меня безжалостный взгляд. После следующего удара раздается противный хруст. Из носа Кристины течёт густая темно-алая кровь, и я всё-таки не сдерживаю вскрика. Ал крепко держит меня, не позволяя броситься к подруге. Первый раз в жизни я молюсь, чтобы кто-то потерял сознание. Я бросаю умоляющий взгляд на Эрика, но тот делает вид, что не замечает этого. Кристина не теряет сознание, а с гневом ударяет по лицу Молли. Хоть удар и приходится точно в цель, этого не достаточно, чтобы сбить её. Из глаз Кристины льются слезы, она кричит, но я плохо слышу из-за пульсации крови в ушах. Я умоляюще смотрю на Эрика, но ему, видимо, всё равно. «Пожалуйста, потеряй сознание». Молли встаёт и бьёт ногой ей по животу. Кристина обхватывает себя руками, едва не воя от боли. Изо рта густыми комками вытекает кровь. — Хватит, — кричит Кристина, прежде чем нога Молли достигает её лица. — Пожалуйста, хватит. Я сдаюсь. Я вздыхаю от облегчения, только сейчас понимая, что всё это время рыдала вместе с Кристиной. Молли усмехается, но не бьёт её. Эрик приближается к ним нарочито медленно с хищным оскалом. — Мне, наверное, послышалось, — улыбается он. — Что ты сказала? — Я... Я сдаюсь, — хрипит Кристина. Она пытается встать на колени, одной рукой прикрывая сломанный нос, но у неё не получается, и она падает на пол. Я вижу кровавые пятна рядом с ней, и меня начинает подташнивать. Эрик презрительно кривит губы и крутит колечко в брови, словно обдумывая следующие действия. — Вставай, — тихо произносит он. Я хватаюсь за горло, пытаясь удержать там подступивший комок тошнотворного ощущения. Если бы он кричал, я бы ненавидела его, но знала, что на большее он не способен. Если бы он кричал, он бы оправдал мои ожидания. Но он говорит тихо, вкрадчиво, поэтому я готовлюсь к худшему. Она пытается встать, но слабые руки не удерживают тело. Эрик рывком поднимает её так, что голова Кристины дергается, и я вижу, что её симпатичное лицо полностью залито кровью. Я невольно делаю шаг к подруге. — За мной, — бросает он остальным. Мы незамедлительно повинуемся. _______ Река ревет так, что закладывает уши. Я стараюсь не смотреть на бушующую внизу воду. Мы стоим у перил, рядом никого нет. Только неофиты-переходники и Эрик. Меня колотит при мысли о том, что он может сделать с Кристиной. Самое ужасное то, что, даже если бы кто-то был рядом, он бы не помог. Потому что в Лихости жестокость — это нормальное явление. Только если Четыре. Эрик толкает Кристину к перилам. — Перелезай. Она широко распахивает глаза, будто не веря в то, что он только что сказал. Мы все широко распахиваем глаза. Я делаю шаг к ним, но рука Ала удерживает меня, не давая натворить глупостей. — Что? — жалобно переспрашивает Кристина, но Эрик только жестко ухмыляется. Я смотрю в его глаза, которые с каждой секундой всё сильнее отливают сталью, и понимаю, что он не передумает. Ноги подкашиваются, и Алу приходится держать меня, не давая упасть на колени. — Перелезай через перила, — чеканит он каждое слово. — Если сможешь провисеть столько, чтобы впечатлить меня, останешься здесь. Если нет, то я не позволю тебе проходить инициацию дальше. Перила металлические и узкие. Я морщусь, представляя, как больно они будут впиваться в руки. К тому же они скользкие от водных брызг. Даже если у неё хватит смелости перелезть, не факт, что она сможет удержаться так долго. А в том, что Эрик будет держать её над пропастью максимально долго, я не сомневалась. У неё есть выбор — стать бесфракционницей или рискнуть жизнью. — Хорошо, — дрожащим голосом шепчет она и перекидывает одну ногу через перила. Дрожащая ступня находит уступ и неуверенно становится на него. Кристина перекидывает вторую ногу и, глядя на нас, вытирает руки о брюки. Затем с тяжелым вздохом хватается за перила так, что костяшки пальцев белеют, и поочередно опускает ноги с уступа. Я вздрагиваю, упирая просящий взгляд в Эрика. Он упрямо смотрит на решительное лицо Кристины. Первое время её руки не дрожат, и я потихоньку начинаю расслабляться. Но волна бьет в перила, делая их ещё более скользкими. Кристина с глухим вскриком отпускает одну руку. Что будет, если я помогу ей? Я представляю, как меня выгоняют из фракции или, еще лучше, как я вишу вместе с ней. Я не боюсь высоты, но руки у меня слишком слабые. Я стою на месте. Я сделала свой выбор. Что бы мне сказали родители? Мне уже всё равно. Кристина всхлипывает так громко, что заглушает рёв реки. Ещё одна волна покрывает её тело брызгами, и вторая ладонь соскальзывает. Она еле держится кончиками пальцев. — Хватит! — к своему ужасу слышу я свой голос. — Пожалуйста, хватит! Я чуть не плачу, когда Эрик игнорирует меня. Стряхиваю с себя руку Ала и подхожу к Лидеру вплотную. — Эрик, хватит. Он в шоке смотрит на меня, и я разделяю его удивление. Чувствую, как смелость мигом покидает меня, но отступать уже поздно. Мои ногти впиваются в ладони, чтобы боль отвлекала от страха. — Пожалуйста, — мой голос звучит жутко неуверенно. Все, без исключения, с жалостью смотрят на меня, будто я обрекла себя на верную смерть. Я сама думаю так. — Кристина, ты можешь залезать обратно, — не отводя от меня задумчивого взгляда, громко произносит Эрик. Я слышу громкие выдохи. Я сама громко выдыхаю, готовая кинуться на него с объятиями. Эта мысль исчезает так же быстро, как и появляется. — Спасибо, — шепчу я так, что это слышит только он. Я резко разворачиваюсь и иду помогать Алу дотащить Кристину до больничного крыла.