Ты - пройденный этап

Первородный шествовал по аллее с присущими ему величием и спокойствием. Бросил равнодушный взгляд на целующуюся парочку десятиклассников, продолжая свой путь. Вечные праздники этого городка, как, например, этот, его не привлекали. Скорее, он тихо скучал, оказавшись втянутым в вечеринку, где развлекалась свора молодежи. Взрослых здесь, конечно, тоже хватало, но беседы их были тоскливы и посредственны; к тому же, люди довольно быстро раскусывали в нем редкостного сноба и опасного человека, а потому держались настороженно. Элайджа, а это был именно он, пытался разыскать Хейли, за которой любезно приглядывал этим вечером. Маршалл это не нравилось — Майклсоны вновь таскались за ней по пятам, то ли опекая, то ли контролируя. Впрочем, Клаус усиленно изображал, что у него здесь какие-то свои дела, (но какие там дела с подростками?), каждую минуту он выискивал ее в толпе взглядом, и только потом успокаивался. Навязчивое внимание окончательно взбесило волчицу, и теперь она показательно разгуливала по саду в компании сомнительных футболистов. «Мы теперь семья», — вспомнил Элайджа и усмехнулся: странная какая-то семья получалась. В Новом Орлеане про их трио начали ходить нелицеприятные слухи. Ему не нравилось, чем все это пахло, но, само собой, лезть в разборки из-за простых сплетников он не собирался… — Элайджа? — спросил тоненький голосок у него за спиной. Майклсон неожиданно захотел убежать или сделать вид, что не услышал, но, поняв, что это уж совсем ребяческий поступок, обернулся. Кэролайн Форбс смотрела на него виноватым взглядом, в руках она держала два бокала шампанского. — Моим друзьям не особо понравилось, что я вновь веду себя… Ин… — девушка задумалась, припоминая слово, которым ее назвал Стефан, все еще оскорбленный развращением его семейного склепа. — Инфантильно, — подсказал мужчина, не слишком охотно приблизившись к девушке. — Они думают, что я не могу справиться с навалившимися на меня проблемами, и мне нужно побыть одной. Или им нужно побыть без меня, — грустно произнесла она. — А твой брат снова меня подставил. Знаешь, я совсем не понимаю, какую игру он ведет. Элайджа осмотрел девицу с ног до головы — выглядела она замечательно, хоть и слегка вульгарно на его вкус, но не скажешь, что трагично. Синее платье гораздо выше колена облегало все прелести ее юного тела, желтый жакет делал образ менее вызывающим, да и желтые туфли на шпильке прекрасно смотрелись на ее ножках; массивное броское ожерелье и красный клатч, возможно, были не такими уж необходимыми атрибутами, но тоже годились; волосы были собраны слегка небрежно, словно в спешке, но кучерявые пряди и так смотрелись неплохо… Правда, слишком уж форсирует события. — Мне не с кем поговорить, — Форбс смотрела на мужчину молящим взглядом, и он прекрасно понимал, что остался во всей этой ситуации крайним. Он видел, что Кэролайн ощущала себя глубоко несчастной и действительно верила, что глупость, которую она совершила… дважды… могла навсегда разрушить ее жизнь. Это было забавно и, в то же время, печально. Ему хотелось сказать бедному ребенку, что все это нелепица, которая не стоит даже переживаний, но где-то на интуитивном уровне он понимал: лучше пусть считает секс с Никлаусом и разоблачение настоящей проблемой, чем углубляется в истоки своей невообразимой тоски. — Кэролайн, к сожалению, каждая наша встреча кончается твоим сексом с моим братом. Разве ты не находишь это несколько… отталкивающим? — Элайджа не мог подобрать слов. Уже дважды они подрывали его репутацию, возможно, по иронии судьбы, в этот раз все кончится также? Было бы безумно весело поглядеть на это. Правда, он все еще должен был найти Хейли, поэтому мечтал поскорее отделаться от горе-любовницы Ника. — Как бы странно это не звучало, но я обещаю, что не буду спать с Клаусом, — Кэролайн протянула Майклсону бокал. — Что ж, будь по-твоему, прогуляемся. Только пока я не найду Хейли, — первородный принял шампанское и чокнулся с бокалом Форбс. Беседа выходила непринужденной и веселой. Майклсон стал ловить себя на мысли, что ему даже нравилось с ней общаться…

***

— Эл, Хейлс и Кэр — ну просто лучшие подружки! — Клаус обвел хохочущую компанию ироничным взглядом с легким налетом подозрения: помнится, Хейли и Кэролайн друг друга недолюбливали, а Элайджа никогда не был особым любителем пустых разговоров, которые Форбс заводила на раз-два. — Клаус, — за всех ответила Кэролайн, обдав мужчину просто ледяным презрением, и допила шампанское, предвкушая «мясо и кровь». — Мы можем поговорить? — обратился Никлаус к ней, проигнорировав нежелательный тон. Кэролайн повернула голову сначала на Элайджу, потом на Хейли, словно что-то спрашивая. Может, надеялась, что ее избавят от общения с ним? Но Первородный просто пожал плечами, а волчица игриво улыбнулась и подмигнула. — Хорошо, — равнодушно отмахнулась девушка и, высоко вскинув подбородок, прошествовала мимо Никлауса. Они направились вглубь сада. Форбс изображала полное безразличие, хотя ей, несомненно, было очень интересно, что же он собирался сказать. — Послушай, я понятия не имел, что там твоя мама. Мне позвонила Бекка, и я пошел передать трубку Хейли, — пояснил мужчина, отпивая из своего бокала и слегка покачиваясь. «Пьяный», — поняла Форбс и сразу расхотела вести с ним какие-либо разговоры. — Неубедительно. Чего такого срочного в звонке Ребекки, что ты бросил меня? — Клаус замялся: он не мог и не хотел рассказывать ей про Хоуп. — Ну, не скажи… Просто давай забудем об этом недоразумении, ладно? — мягко проговорил он. Кэролайн напряглась. Никлаус Майклсон и мягкость — вещи несовместимые. — В любом случае, не думаю, что твоих друзей будет интересовать, с кем из нас ты переспала — мы оба не в почете. — Клаус, я… — девушка покачала головой. — Послушай, ты сама сделала выбор. И никто не имеет права тебя за него осуждать, — Никлаус приобнял Кэролайн за талию, приглашая прогуляться. — Просто все переживают. Сейчас, когда Деймона и Бонни нет… всем трудно; не время для эгоистичных поступков. Я должна помогать своим друзьям, а вместо этого развлекаюсь чуть ли не на могилах… Я настоящая сучка! — сдерживая слезы, говорила она. — Да, определенно, — убежденно поддакнул Клаус и рассмеялся. Форбс легонько оттолкнула его, уходя вперед, — Эй, я шучу. У тебя просто передозировка Элайджи и его праведности. Не вини себя, ты имеешь право отвлечься. — Вообще-то, это ты любитель драматизировать. — Ну, вот: говоришь ты, а я слышу своего брата, — гибрид снова рассмеялся и заправил выбившуюся прядь волос Кэролайн за ухо и якобы случайно коснулся кожи. Старый, но беспроигрышный трюк. Форбс перехватила его руку, прижала к своей щеке. — Я — не твой брат, — напомнила она, не отпуская его руки. Ей так нравились эти прикосновения… — К великому счастью. — Клаус приблизился к вампирше вплотную, обжигая горячим дыханием лицо. — Я был бы полным извращенцем, если бы сделал нечто подобное со своим братом, — лукаво подметил Майклсон, с чувством целуя Кэролайн в губы, — Или такое… — он медленно прощупал все ее округлости и притянул к своему телу. Ему льстила сама уверенность в том, что она ответит. Не оттолкнет, не объявит, что любит Тайлера и не попытается его ударить… Кэролайн в очередной раз поддавалась его ловким, знающим рукам. Заколка, скрепляющая волосы Кэролайн на затылке, мешала мужчине и царапала руку. Недолго думая, он сорвал ее, разломав на две части. Где-то глубоко внутри Кэролайн понимала, что должна была сказать «стоп», но губы гибрида казались настолько сладкими и запретными, что она не могла позволить себе остановиться, лишь углубляла поцелуй. — Кэролайн Форбс! — Элайджа скрестил руки на груди, сдерживая подкативший к горлу смех. Да что ж такое-то? Почему его, как магнитом, тянуло в самые глупые обстоятельства? Ни Клаус, ни Кэролайн поначалу никак не отреагировали, несмотря на то, что Элайджа стоял не дальше, чем в полуметре от них. — Что тут… — знакомый голос Стефана Сальваторе заставил Форбс резко толкнуть Клауса в грудь и, широко распахнув глаза от неожиданности, отойти назад. Высокие каблуки — проклятье! — зацепились за плитку, один из них надломился, и девушка с визгом завалилась на спину. Почти у земли ее подхватил Элайджа, и Клаус тоже попытался помочь, ухватив за руки. Стефан в недоумении наблюдал за происходящем. На крики Кэролайн прибежали Елена и Тайлер. Под аккомпанемент электрогитары, раздавшейся в зале, все замерли — хоть картину пиши; ее можно назвать «Недоразумение» и не прогадать. Элайджа, поставив Кэролайн на ноги, отряхнул от пыли синее мини-платьице, Никлаус быстро стащил с ее ног туфли, громко чертыхаясь на счет подобной обуви. Наблюдавшие пораженно молчали, но недолго длилось такое счастье. — Знаешь, Кэр, вот это уже перебор! Я простил твое предательство, когда ты переспала с Клаусом, уже хотел простить ситуацию в склепе, но это.! — завопил Тайлер. Оба Майклсонов отлипли от Кэролайн, задумавшись, что имел в виду «щенок». — Вы свихнулись? — грубовато, как для Древнего, прорычал Клаус. Он первый понял, о чем подумали его «любимые друзья». Форбс ахнула, когда и до нее дошел смысл вышесказанного. — Так, я не имею к этому никакого отношения! — почти истерически предупредил Элайджа, погрозив пальцем. Он пошел напрямую, заставив Елену и Стефана расступиться. — Дурдом! Хуже массовой истерии двадцатых… — Что это с ним? — удивился Никлаус, провожая брата взглядом.

***

— Я вам сейчас все объясню! Я не спала с Элайджей, потому что он любит Хейли… — оправдывалась Кэролайн по пути домой. Решили прогуляться на свежем воздухе — остыть, спокойно побеседовать. В этот раз Клаус был благополучно отправлен домой (точнее, его забрала Хейли, потерявшая Элайджу). — А если бы не любил, ты и с ним бы тоже, да? — съехидничал Локвуд. — Я не это имела в виду, — девушка вздохнула, — Я спала с Клаусом, потому что хотела этого. — Кэролайн, это неправильно. Он убийца и монстр, — сказала Елена, все еще колебавшаяся между всеми «за и «против» поступков подруги. Кэролайн хотела заметить, что Деймон тоже не ангел, но вовремя прикусила язык, когда вспомнила, что того больше нет. Ее слова могли привести к серьезному скандалу… — Елена, мне просто нужно время подумать. Но то, что было между мной и Клаусом никак не влияет на нашу дружбу, понимаешь? Вы всегда будете для меня на первом месте, — уверенно говорила Кэролайн. Елена и Тайлер переглянулись, Стефан остановился в нескольких шагах от них. — Ладно, прости. Давай поговорим завтра, на свежую голову? — Гилберт мягко улыбнулась, оглядываясь на поместье Сальваторе, видневшееся из-за деревьев. — Пока. — Ты меня простила? — Форбс сощурила глаза. Елена рассмеялась и пролепетала, что просто не имела права злиться на нее в такой момент. Не стоит пренебрегать друзьями: лучше просто радоваться, что они живы, целы и невредимы. — Тай? — Кэролайн подняла виноватый взгляд на утихшего Тайлера. — Да, хорошо, я подумаю, — сдался он, разворачиваясь в сторону своего дома. «Далековато идти», — вымученно подумал он, но пожал плечами, и поплелся вперед. — Я провожу тебя. — Сальваторе предложил Кэролайн руку, и она вложила свою ладонь в его.

***

— А Кэтрин? Ты спал с ней после всего того, что она сделала! — Кэролайг отчаянно пыталась перевести стрелки. — Я не осуждаю тебя, Кэр. Ты можешь делать все, что хочешь и с кем хочешь, но я предупреждаю: у вас с ним ничего не выйдет. Зачем ты мучаешься и гадаешь, что будет дальше, если не будет ничего? — философский Стефан даже нравился Форбс. Так она понимала, что он стабилен, что он все еще прежний Стефан. После смерти Дея и Бон она стала для младшего Сальваторе якорем, связывающим его с человечностью. И, конечно, испытывала вину перед ним: вместо того, чтобы мириться с друзьями и поддерживать их, она два дня подряд занималась плотскими утехами с одним и напивалась с другим Майклсоном. — Я знаю, Стеф, я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Я не люблю его, мне просто хорошо с ним, — рассуждала она, смотря на испачканные ноги. Ей и в голову не пришло обуться. А что? Каблук сломан, туфли брошены где-то под лавкой, такое бывает… — Кэролайн, он говорил, что они возвращаются в Новый Орлеан? — ни с того, ни с сего спросил парень. Форбс замерла на месте. — Значит, не сказал. Я узнал от Хейли. Скорее всего, они больше не приедут… — Когда самолет? — Кэролайн бестактно перебила его, но Стефан все понял и не обиделся. Она вся подобралась и встряхнула кудрявой головой, прогоняя непрошеные эмоции. — Завтра утром. — Чудно. Одна ночь — и все снова будет в норме.