Мой ангел-хранитель

Девушка выходит из дворца. Замечает, что небо хмурится, становится серым, и в любую минуту может пойти дождь. Однако ванку это не пугает. Заранее подумав о плохой погоде, она натягивает на плечи шаль вишневого цвета, а затем направляется к садовым беседкам. За все то время, что она гуляла по дворцу, среди стен, колонн, людей, что были снова с ней добры и приветливы, она так и не встретила того, кого хотела увидеть. Спустя какое-то время она уже стала тенью для народа, даже для самой себя. Дойдя до дверей тронного зала, она лишь ожидающе посмотрела на них, предвкушая, что вот сейчас они отворятся и он выйдет, взглянет на неё, но... секунда за секундой, новая минута подходит к концу, а двери неподвижны. Его нигде нет, и Сигюн, печально вздохнув, уходит на крыльцо. Оттуда направляется к садам, а там находит одинокую беседку, что окружают уже голые, облетевшие яблони. Как только дева зашла под крышу беседки, тут же с небес начал капать мелкий, моросящий дождь. Вначале редкий, затем все сильнее, он разошелся, барабаня по золотистой крыше. Ветер нагнал тучи, вызволил дождь из их плена, а потом исчез. Прохлада и свежесть сохранились за ним, а дождик лишь украшал осенний пейзаж Асгарда. Ванка с удовольствием выставляла руки из беседки, позволяя холодным каплям падать на её кожу, стекать по ней, рисуя свои мокрые дорожки. Сигюн завороженно смотрит на свои руки и видит слезы. Странно, она не хочет плакать, но пальцы и ладони сплошь промокли от небесных слез. -От чего же ты плачешь, небо? - спрашивает девушка, поднимая глаза вверх. -Разве нужно плакать, если он жив? Порадуйся за меня, прошу. Где-то далеко послышался громогласный грозовой голос, как прокатившийся ответ на слова Богини. Через минуту после оглашенной просьбы и сверкнувшей улыбки на девичьих устах дождик резко закончился. И только с мокрой ещё державшейся листвы спадали капельки, разбиваясь на части. Легкий ветер взлетел над землей и поднялся к небесам, разводя облака своими руками. Сигюн вновь улыбнулась, когда увидела, как своим плащом ветер потревожил золотистый листок и тот мягко упал девушке на руку. Она посмотрела на него, повертела в руке, а потом пустила лететь дальше, подвластно гонимому ветру. И одного в душе Сигюн боялась: только бы никто не увидел сейчас её улыбку, только бы никто не заметил, как горят счастьем её глаза, только бы никто не услышал, как бьется её сердце. Пусть об этом знают только самые верные хранители чужих тайн, её тайн: небо, дождь, ветер. -Леди Сигюн! - топот чужих ног прошелся по образовавшимся лужицам на земле. Девушка повернулась на оклик. Слегка промокший к ней направлялся Фандрал, придерживая на бегу рукоять своего меча, красующегося в ножнах. -Я так рад, что застал вас здесь. Я должен поговорить с вами. -Любезный Фандрал, что-то случилось? - спросила Сигюн, замечая его бегающий взгляд, который умоляюще смотрел ей в лицо, пытаясь отыскать что-то в глазах, он жадно любовался ею, а потом его рука потянулась к её ладони. -Сигюн, я должен сказать вам очень важную вещь. Ту вещь, которую я так долго скрывал, и скрывать её больше нет сил, - пропуская из вида непонятливый и возмущенный взгляд ванки, ас крепче сжал её ладонь и приложил к своей груди. -Дорогая Сигюн, возможно, что меня казнят за мои признания, за мою искренность и чистые чувства к вам, но мне все равно, я хочу, чтобы вы узнали о них. Сигюн, я люблю вас. Я влюбился в вас с того самого дня, как только вы появились в Асгарде, как только я увидел вас, я ни о чем другом не мог даже думать. Вы для меня стали всем, и я прошу не откажите мне в милости принять мои чувства, - все это время рука девы дергалась, окольцованная его прикосновением, но воин слишком крепко её держал. В момент самых главных слов у Сигюн вздрогнуло сердце. Нет. Только не это. К чему же все эти признания? Зачем эти откровения? Её сердце уже давно занято супругом, он забрал её сердце, вырвал его из груди. И Фандрал прекрасно это знает... Да. Он знает, но при этом даже не догадывается, что правитель её сердца жив. -Фандрал, прошу, не говорите мне таких слов, - воспротивилась Сигюн, поглядывая по сторонам - только бы Локи не было поблизости, только бы ему этого не увидеть. -Нет, я уже сказал, и я прошу ответить вас, моя принцесса. Вы любимы моему сердцу, умоляю, не отвергайте меня, - он стоял слишком близко. Так близко к ней имеет право стоять только Локи, и Сигюн инстинктивно отходит назад, ощущает, как краска разливается по лицу, касается даже кончиков ушей. Она не успевает вставить и слова, как губы Фандрала смыкаются на её устах. Сигюн плотно сжимает их, вырывает руку из его ласковой, но крепкой хватки и отвешивает асу звонкую пощечину. -Вы сошли с ума, любезный друг мой. Зачем вы это делаете? - Сигюн отстранилась от него, до плеч накинула спавшую шаль. -Вы не понимаете, куда вас ведут ваши чувства. Взгляд её все ещё бегал по сторонам - вроде пусто. Никого и нигде нет. Но она все ещё не могла облегченно вздохнуть. Сейчас страх её был вовсе не за себя, а за Фандрала, который оказался верен своей любви, только вот ванке она ни к чему. -Отчего же? Понимаю, Леди. Один и вас сумел запугать? - от заданного вопроса у девушки подскочило сердце, а мурашки сковали кожу. -Вы не должны меня любить, Фандрал. Я прошу, выкиньте эту глупость из головы, умоляю, - Сигюн была готова чуть ли не встать на колени перед ним, лишь бы он никогда более не говорил ей своих признаний. Она знает своего мужа так, как не знает никто. На кону будет стоять жизнь Фандрала, если Локи обо всем станет известно. -Да покажите мне тот документ, где сказано, что мне запрещено любить вас! Покажите хоть один закон, где я не имею права рассказать вам об этом. Я же вижу, что вами движет не только отсутствие взаимности, Леди, на которую я так надеюсь. Вы боитесь. Вам очень страшно, и это теплится в ваших глазах. Скажите, чего, а может быть, кого вы боитесь? - Фандрал снова приблизился к ванке, но та отступила назад, упираясь в перекладину беседки. -Вам не следует знать, что сокрыто в моей жизни. Если я это скрываю, значит, это касается только меня. Прошу, уходите, Фандрал. Вы погубите себя, - умоляла девушка, чуть ли не плача. -Всеотец? Он угрожал вам? Он чуть не убил меня тогда, после нашей прогулки в саду. А что же он с вами сделал? Почему? - ас внимательно смотрел в глаза девушки. Она же вся тряслась от страха, от неожиданного налетевшего холода. Беспомощно озираясь, повторяя про себя, что все это только сон. Сигюн была в ступоре. Фандрал застал её врасплох своим вопросом. Ведь правда стоит совсем рядом и она ни в коем случае не должна выйти из тени. Тут Сигюн решила сознаться, а точнее - соврать. -Я наложница царя, любезный Фандрал. Я согласилась на его условия, чтобы в будущем Нари стал наследником трона. У меня не было другого выхода, я сделала это ради сына, - слезинка скользнула на её щеку, а внутри все заклокотало, разорвалось на части. Ложь во имя спасения бедного юноши. Она должна была это сделать, чтобы уберечь Фандрала от беды. -Как же? Сигюн, это же недопустимо. Как ты могла такое совершить? - в его взгляде она не увидела укора, обвинения. Она увидела только жалость, только горькость. -Это моя жизнь. Умоляю, уходите, оставьте меня. Я принадлежу королю Асгарда, и вам или кому-то другому отдана не буду, - сообщила она, опуская голову. -Прошу. Он убьет вас, если увидит, если узнает. Умоляю, Фандрал, больше никогда не допускайте такой мысли. Забудьте обо мне. -Как же я могу забыть, видя, как вы рушите свою жизнь? Сигюн... -Нет! Уходите. Прошу, - Сигюн не смела дышать, пока воин, помешкав минуту, наконец не побрел обратно по мокрой тропке осеннего сада. Как только он скрылся за зарослями деревьев, девушка испуганно вздохнула, осела на пол, вытирая теплые слезы с щек. Она безумно боялась, что Локи узнает обо всем. Он не потерпит такого, и жизнь Фандрала будет под угрозой. Закрыть рот на замок, забыть это недоразумение, оставить глубоко в себе. Чужие глаза ничего не видели, а Сигюн не проронит об этом ни слова. Ближе к вечеру небо снова затягивается тучами, но дождь больше не тревожит Асгард. Черные облака находят со всех сторон, слипаются вместе, и снова наступает ночь, которая не освещается звездами, которая не украшается луной. Шум ветра проносится меж ветвями деревьев, и его шепот пролетает над Бифротом, который по-прежнему, независимо от времени года, переливается всеми цветами и оттенками радуги. Холодное море в ночи кажется до жути черным и непроглядным, сильные волны осыпают берег, и песок становится снова мокрым. Два ворона взлетают над дворцами и ловко устремляются куда-то в даль, пролетая тенями под мостами и арками, задевая своими крыльями мирно горящие факела на улицах. Слышен еле уловимый говор воинов и стражей, что охраняют дворец царя, при их шагах можно различить звон доспехов и копий. Где-то, кажется, совсем рядом доносится смех и музыка - это в барах по ночам, как всегда, идет веселье, из мощеных улиц, можно увидеть, к небу поднимается легкий белесый дым - у людей пир горой с различными блюдами, мясом, зажаренным на костре, винами, закусками самых разных видов. Сигюн стоит у окна, обводит глазами ночной Асгард, позволяет ветру распустить её волосы, некогда убранные в тяжелую косу. Она не может надышаться свежей ночной прохладой, ей кажется, что все тело обвило жаром, что кровь прилила к лицу и теперь оно стало алым как роза. Сигюн все ещё не может забыть о Фандрале и про себя она надеется изо всех сил, что никакая опасность не настигнет его за его искренность, на которую она никогда не сможет ответить взаимностью. Мысли её перебиваются, плавно переходят на Локи. Он так и не пришел сегодня, так и не показался её взгляду. И Сигюн понимала, что муж не хотел лишний раз рисковать, а ей же снова остается метаться в ожиданиях. Снова... Ей кажется, что это никогда не кончится, что всю жизнь, все свои оставшиеся деньки она будет сидеть в этих комнатах, гулять по этим улицам, смотреть на это небо и ожидать, когда он прикоснется к ней, когда посмотрит, шепнет ласковое слово, прижмет к себе. Интересно, сколько ещё может вытерпеть её душа? Да хоть целую вечность, лишь бы с ним все было в порядке. Норны не жалеют Сигюн, да она и не просит о жалости. Столько слез уже выплакано, столько слов уже сказано, столько уже было пережито. Вроде бы, кажется, остался один шаг до вечного счастья, но этот шаг слишком длинный, слишком огромный, и он тянется долго, переступая через все беды, проходя каждую из них. И нет шансов убежать, нет шансов обойти, нужно терпеть, ждать, бороться. Сигюн прикрывает окно, задергивает его зелеными шторами. В комнате снова легкий полумрак, уютный, спокойный. Теплый свет издают свечи и огонь, потрескивающий в камине, танцующий свой замысловатый и красивый танец. Сигюн улыбается, видя Нари, что сидит на постели, раскладывает свои игрушки в ряд, задумчиво смотрит на них, как бы соображая, как лучше их поставить. В его глазах просыпается детский интерес, когда один из его деревянных воинов не хочет стоять на мягких простынях. Малыш оглядывает его, затем снова пытается поставить, но все безуспешно. Тогда Сигюн берет с полки книгу в толстом переплете, садится рядом с сыном, а затем ставит воина на твердую поверхность книги, и тот устойчиво держится на своих тонких, вырезанных ногах, одетых в сапоги. Нари вопросительно смотрит на маму. -Иногда нам необходима поддержка, чтобы стоять на ногах, милый. Ты ещё научишься, - она гладит его по отросшим черным волосам, а мальчик ставит второго солдата на книгу рядом с первым. Сигюн вновь улыбается. -Молодец, сынок, - хвалит она, целуя его в макушку. Внезапно воцарившуюся тишину, в которой слышится только треск каминного огня, прерывает открывшаяся дверь покоев. Она не скрипнула, однако же слегка напугала и заставила вздрогнуть ванскую дочь. Дева устремила свой взгляд на неё, с замирающим сердцем ожидая... Даже сама не зная, чего ожидать. Тонкий и стройный силуэт показался на пороге. Высокого мужчину в длинном плаще с прорезями на подоле скрывала тень. Его лица не было видно, были видны только черные, отросшие чуть ниже плеч волосы. Сигюн поднялась на ноги, забывая, как дышать. Не испуг был тому причиной, а долгое ожидание этого момента. Она узнала его, не могла не узнать. Стояла, не смея шевелиться. Мужчина вышел из тени, переступил порог. В полумраке его глаза вновь светились изумрудным огнем, нежная улыбка задевала уголки его губ, а потом растворялась во взгляде. Серьезен, но вроде улыбчив. Его не разобрать. В нем что-то скрывается, что-то такое, о чем Сигюн не знает. Он закрывает за собой дверь и тем самым обращает внимание Нари. Ребенок, увидев отца у порога, тут же забывает про свои игрушки, про свое занятие, он начинает улыбаться, протягивать к нему ручку и пытаться сопоставить столь простые и столь дорогие для слуха отца звуки: "па-па". Локи не может больше медлить. Он так долго ждал этого часа. Колдун подходит к ребенку, берет его на руки, и мальчик льнет к его телу, к его холодным доспехам и кожаному плащу. Пальчики теребят его черные волосы, такие же как у него, глаза с интересом разглядывают бледное лицо Локи, а маг не может сдержать улыбки, не может не коснуться его лба своими тонкими губами. Вот, кажется, и растоплен на мгновение тот лед внутри. Сигюн, справляясь со своими счастливыми слезами, медленно подходит к самым родным и любимым мужчинам на свете. Она силится улыбнуться, но получается только плакать. Неужели эта минута наступила? Неужели они вместе? Все вместе. Локи обхватывает несмелую жену за талию, прижимает к себе. Она же легко падает к нему на грудь, сдерживаясь от рыданий, но Локи слышит, как девушка всхлипывает, гладит её по волосам, тихо шепчет: -Тише, родная, Нари все чувствует. Не плачь. Я рядом, не плачь.