Мой ангел-хранитель

В коридорах пусто, совсем недавно здесь закончились последние работы по восстановлению. Стены и своды снова сияют золотом, двери обрисованы узорами, а пол блестит от чистоты мрамора, особенно когда на него попадают лучи недавно проснувшегося солнца. Теперь здесь нет даже следа, который бы упоминал об ушедшей и унесшей с собой миллионы жизней войне, о тех страшных битвах, которые творились в Асгарде. И, пожалуй, только сама столица ещё может что-то рассказать о том, что на самом деле здесь произошло, не говоря уже о самих участниках тех кровопролитий... Царящая тишина перебивалась шуршащими фонтанами в парадных залах, криками и говором людей на улицах, шумом столицы, которая все ещё восстанавливалась после битв. Снаружи кипела жизнь, а в тиши дворцовых стен на верхних этажах, где разгуливал весенний ветерок, были слышны всплески деревянных мечей, что рассекали воздух, а потом их громкий звук, когда они ударялись друг об друга. Просторный зал для тренировок, окруженный колоннами, находился на самом верху дворцовой башни, именно той, что была разрушена. От зала шла большая балюстрада, с которой был виден весь Асгард, его окруженные постройками улицы, его пышные и уже начинающие цвести сады, его красочные замки, которые уже успели привести в состояние, лучше прежнего. Сверкающий Бифрост нельзя было пропустить из вида, ведь столь величественная красота захватывала дух. Бескрайняя дорога уводила в неизвестность, туда, где скопился утренний туман, клубившийся над морским простором. Два мальчика бились на деревянных мечах в том огромном зале. И драка их скорее напоминала игру, нежели серьезную битву. Первый, тот, что постарше, упражнялся с оружием куда лучше второго, младшего. Оба они бегали друг за другом, весело смеясь, крича, а потом снова сцеплялись в увлекательный бой, оставляя на своих личиках все те же беспечные улыбки, детские и игривые. -Я тебя побеждаю! А, значит, твоя армия скоро будет моей! - кричит тот, что младше своему как бы противнику. -Даже не мечтай об этом! Я ещё поборюсь за свободу, - отвечал старший, ловко нападая. Они бились до тех пор, пока у младшего не было выбито оружие из рук, а сам он, поверженный, упал на пол, а противник же приставил выточенное из дерева острие к его горлу. -Ура! Я выиграл! Где моя заслуженная армия? - шутливо спросил старший мальчишка, и побежденный раздраженно убрал игрушечный меч от своего лица. Тот все хвастался, помахивая оружием, а затем все же помог младшему подняться, подавая ему руку. -Тебе нужно ещё поучиться ратному делу, Вали, - он потрепал ребенка по волосам, а после, подбирая с пола его меч, отдал ему в руки. Внезапно чьи-то одинокие аплодисменты послышались возле входа, а негромкий мужской голос произнес: -Браво, ребята. Моя школа. Мальчишки обернулись, и младший с улыбкой побежал в объятия к отцу, в то время как старший более сдержано его поприветствовал легкой улыбкой, а затем пошагал навстречу. -Папа, Вали снова проиграл мне армию, - сказал он с заметным смешком, в очередной раз доказывая своим гордым видом, что он имеет не плохие навыки борьбы. Локи смотрел на своих детей с нескрываемым счастьем, обоих он крепко обнял, а позже обратился к Вали, который заметно был расстроен тем, что старший брат его снова победил: -Сынок, не переживай, мы с тобой ещё поработаем над поединками, и у Нари не хватит армий на тебя. От этих слов юный маг вызывающе улыбнулся. -Я готов, папа! - радостно воскликнул Вали, обнимая отца за плечи. -Все никак не угомонитесь, воины, - милый голосок девушки отвлек их. Сигюн медленно шла к мужу и детям, придерживая рукой свой большой живот, который явно доставлял ей тяжесть в передвижении. Она шла медленно, походка её оставалась все такой же плавной, медленной и грациозной, несмотря на её положение. Она заметно поправилась в связи с беременностью, личико стало немного округлым, а сама фигура была особенно поражена красотой живущего во чреве дитя. Локи тут же приблизился к супруге, подхватывая её за талию, поддерживая её, зная, что иногда с таким нелегким грузом ей немного трудно ходить. Вали и Нари так же проследовали к матери, нежно обнимая её, а она же поцеловала их в макушки, ласково заглянула им в глаза, одни из которых напоминали ей Локи, а другие - её саму. В обоих сыновьях были частички их родителей, на кого же будет похож третий малыш больше всего?.. Этот вопрос почему-то очень мучил Сигюн, но что-то подсказывало ей, что снова ребенку от неё ничего не достанется, тем более если родится девочка, ведь как известно, дочери всегда похожи на своих отцов. -Как ты себя чувствуешь, Сигюн? - тихо прошептал на ушко Локи. Та кивнула головой с улыбкой, с утешающей и бодрой, давая понять, что все в порядке. -Мальчики, бегите в покои. Там вас ожидает завтрак, - обратилась ванка к детям, и те послушно рванули к выходу из зала, на самом деле чувствуя, что проголодались после игривой схватки на мечах. Посмотрев им в след, Сигюн счастливо вздохнула, положила голову на грудь Локи. Она не могла ответить себе на вопрос, что чувствует сейчас. И никакое красноречие не поможет, чтобы описать, что творится внутри. И лишь одно слово всплывает в голове - счастье. Это слово стало однажды таким далеким, показалось даже, что оно и вовсе станет вычеркнуто из памяти, но произошло немыслимое чудо, которого уже никто не ожидал, кроме неё, кроме Сигюн. -Они так выросли, родной, - произнесла она, чувствуя, как его нежная рука поглаживает круговыми движениями её живот. -Да, и ещё один на подходе. Ему через столько пришлось пройти, чтобы продолжить жить в тебе. Он, должно быть, сильнее меня, тебя, такой же сильный, как Вали и Нари. Это просто чудо, что ты сохранила его невредимым, милая, - Локи мягко поцеловал жену в губы, кончиками пальцев коснулся её гладкой шеи, а затем покрыл поцелуями её розовые щечки, подбородок, лоб и глаза. Она ласкалась в его объятиях и вдруг распахнула прикрытые от удовольствия глаза, напряглась. -Ой, подожди-ка, любимый, - она остановила его, морщась от каких-то неприятных ощущений. -Что-то не так? - заботливо спросил он, пристально глядя ей в глаза. -Кажется, он хочет выйти... Локи... - Сигюн согнулась слегка, снова сморщилась, а потом вскрикнула, что дало колдуну сигнал немедленно что-то предпринимать. -Ты дойти сможешь? - волнение вспыхнуло в нем, как огонь вспыхивает в огромном костре. -Да... Думаю, да... - проговорила девушка в ответ. Он закинул её руку к себе на плечо, крепко обнял её за талию, чтобы ни в коем случае не дать ей упасть. -Стража! Скорее, за лекарем! - прокричал он, когда они покинули зал и вышли в коридор. Сигюн с трудом сдерживала крики и изо всех сил терпела боль, которая разыгралась внутри. В какой-то момент ей казалось, что она ни за что не дойдет до дверей врачевальных комнат, казалось, что вот-вот ребенок буквально высвободиться из её чрева без помощи целительниц. Но Локи был рядом, и это не могло не утешить, не могло не помочь. Позже, когда они дошли до лестниц, Лафейсон на свой страх и риск взял жену на руки со всей осторожностью, которая только могла в нем быть. Он, не спеша, аккуратно начал спускаться, приговаривая, чтобы она немного потерпела, и Сигюн все так же было спокойно, она лишь приглушенно стонала, держась за шею мужа. Стражники успели за полминуты предупредить Свану о том, что царица Асгарда начинает рожать, и та побежала навстречу к своим правителям, которые были уже почти на первом этаже. -Ваше Величество, заносите и кладите её на третью кровать. Я как знала, что скоро нашей милочке рожать, - Свана начала хлопотать, подозвав к себе ещё двух девушек-помощниц. -Мой царь, вам следует уйти, - обратилась она к стоящему возле постели Локи, руку которого Сигюн сжимала все крепче. Свана, однако, начала отталкивать царя ближе к двери, а он не смело поддавался, всецело доверяя лекарям, но все продолжая смотреть на бедняжку-жену с паническим беспокойством. -Нет, пожалуйста, Свана! Пусть он останется здесь, не выгоняй его, я умоляю, - простонала Сигюн, - Локи, не покидай меня... Мне станет хуже, если ты уйдешь... - она ощутила неимоверный страх, когда он отдалился от неё на какие-то ничтожные миллиметры, когда пальцы его выскользнули из её руки. Внутри девы все завывает от боли, и вот-вот наступит первая схватка. -Я останусь, любимая, тише, - успокоил маг, тут же возвращаясь назад. -Помоги ей, - Локи вонзился твердым взглядом в лекаршу. Взяв Сигюн за руку, что все это время тянулась к нему так беспомощно, словно прося и моля его о помощи,он опустился на корточки у кровати, его лицо оказалось прямо возле её лица, что сплошь было покрыто крапинками пота, блестящими и мелкими, как дождевые капли. Он провел по её щекам холодной ладонью, стирая с них влагу. Она смотрит на него своими неповторимыми глазами, в которых плещется целый океан. Дыхание её тяжелеет с каждой новой секундой, и она уже предчувствует, что сейчас начнутся её длительные усилия, пропитанные болью. И известно деве, что наступают трудные минуты и часы для неё, но она не боится этих трудностей, не боится вновь их испытать, ведь рядом с ней он. Его нежная рука скользит по её лицу, его изумрудные глаза раскаляют счастливую, поющую душу, его ласковый голос начинает произносить её имя, а губы целуют вспотевшую кожу. Лекарши, которые суетились вокруг, уже мало касались девушки. Она не чувствовала их присутствие. Все её внимание было сосредоточено только на Локи, будто весь мир разом рухнул, и остались только его взгляд и нервная полуулыбка. -Давай, девочка, сейчас будет схватка, - проговорила Свана, и Сигюн услышала её голос словно в тумане. Через несколько секунд после её утонувших где-то далеко слов Сигюн ощутила резкую боль, что сдавила все внутри неё тисками. Девушка закричала, зажмурила глаза, чуть ли не теряя сознание. И только ощущая ладонью его ладонь, она могла прийти в чувство. Сигюн потужилась, но влить в это первое усилие все свои силы ей не позволила острота боли, которая так неожиданно волной прокатилась по телу. Локи все был возле неё, был как незаметная тень, никому невидная - только ей одной. -Набери воздуха, любимая. Поднатужься ещё немного. Все будет хорошо, я рядом, - шептал он ей, покрывая поцелуями её ладонь. В груди его сердце колотилось и было готово упасть в пятки. Он никогда раньше не видел жену в таком состоянии, и раньше он даже не мог себе представить, что она, бедная, так мучается... Да, он слышал её крики, чувствовал, что ей больно, но только сейчас, видя её своими глазами в момент родов, он с достатком понимал, сколько же любой женщине приходится вытерпеть, прежде чем осчастливить возлюбленного, подарив ему дитя. И это действительно было достойно уважения. -Сигюн, приготовься, - пролетел вновь голос лекарши. Дева снова вдохнула воздух, снова начала тужиться, не сумев сдерживать крики. И теперь боль показалась ей какой-то туманной, словно она мало касалась роженицы, словно это была ни её боль. -Давай, родная, держись. Все будет хорошо, все будет хорошо, - Свану и звонкий голосок её помощниц заглушал утешающий шепот супруга, который для Сигюн был самым важным в этот момент. -Нет, милый, мне не больно, мне почти... не больно, - проговорила девушка, еле сумев выговорить слова, а после она откинула голову, мучительно простонав, снова тужась. С лица её градом стекал пот, голубые глаза теперь выглядели усталыми, но в них по-прежнему горел этот манящий огонек, золотые волосы её слегка перепутались между собой, на лбу заметно выступили вены от напряжения, левая рука судорожно сжимала простыню на постели, чудом не разрывая её на части, а правая держалась за ладонь супруга. Локи и одной из лекарей приходилось придерживать руки Сигюн, когда её схватки усиливались и она чуть ли не металась по кровати. Время тянулось очень медленно, будто кто-то специально задерживал его. За окном уже было не утро, был глубокий вечер, когда небеса потускнели, а звезды напротив, стали ярче. И все ещё были минуты, когда нужно было продолжать трудиться, кричать. Локи был здесь, рядом с ней, когда схватки все мучили, а лекарши твердили, что ребеночек почти показался из чрева, оставляя своей матери совершить последние усилия, чтобы наконец выйти на свободу. Однако маг не слушал их, он все смотрел на то, как страдает его жена, как больно и тяжко ей даются уже третьи роды. Конечно, он знает, что так надо, но сердце в его груди не обливается, а скорее растапливается кровью, когда крики и мучительные стоны рвутся из её груди. Но он рядом, он шепчет, что все будет хорошо, а она жмется лбом к его лбу, устало выдыхает. -Он уже почти рядом, любимый, - говорит она, и на губах её сверкает улыбка. Локи целует девушку в губы, крепко удерживая её руку, когда Сигюн вновь начинает корчиться от налетевшей схватки. Время все идет, но роды продолжаются. Однако длятся уже последние минуты... Сигюн лежит на постели, громко дышит, уже обо всем забыв, кроме того, что на подходе та долгожданная секунда, когда она вновь услышит голосок младенца. Боль находит внезапно, и Сигюн изгибается дугой, тужится изо всех сил, сдерживает рвущийся крик, что уже вымотал её связки в горле, но потом за какие-то секунды легкость будто подхватывает ванку в свои объятия. Сигюн устало кладет голову на подушки, прикрывает глаза, когда облегчение воцаряется внутри неё, а комнату наполняет этот звонкий плач дитя. -Все, отдыхай, родная. Отдыхай теперь, - любимый голос шепчет ей на ухо, а холодные губы целуют, охлаждая её горячие щеки. Локи улыбается, глядя на то, как Свана осторожно удерживает младенца на руках, приподнимая его, с улыбкой разглядывая, а потом с радостным выражением лица обращается к магу: -Поздравляю, Ваше Величество, вот вам и принцесса. Вначале Лафейсон не поверил своим ушам, а точнее - он даже не прислушался, радуясь тому, что и жена и ребенок выжили. И только чуть позже до него дошли слова Сваны, которая обрезала пуповину, отсоединив ребенка от матери. Локи с огромным изумлением смотрел на лекаршу, а потом перевел взгляд на младенца, которого уже помощница бережно держала на руках, обтирая мягким полотенцем. Девочка... Неужели девочка?.. -У вас дочка, - объявила Свана вновь, замечая типичное мужское недопонимание всей счастливой ситуации. -Да, именно дочка. Держите, - она, осторожно забрав малышку из рук помощницы, передала её на руки отца, а тот, уже наученный, как обращаться с новорожденными детьми, смело взял её в свои объятия, разглядывая внимательно, нежно улыбаясь. Он держал её так, словно у него в руках был бесценный цветок, только что появившийся, показавшийся этому свету солнца, цветок, которого он так долго искал и вот наконец нашел, приобрел его, и теперь потерять его или допустить, чтобы с него упал хоть один драгоценный лепесточек - нельзя, просто невозможно, иначе и жить не за чем. Она плакала. Такая маленькая, крошечная, такая нежная и теплая девочка, принцесса, дочка... Его дочка. Он повторял это про себя, не уставал повторять, забываясь этой фразой, ощущая, как сердце словно бьется иначе сейчас. Она была такой легкой, такой невесомой, как пушинка с ветвей тополя, что ветер перенес и плавно уложил ему на ладонь. На губах его дрожала ласковая улыбка, какая только может быть у отца, который любуется своей новорожденной дочерью, долгожданной и желанной. -Локи, покажи мне её... - промолвила Сигюн тихо из-за того, что голос её немного охрип. Локи медленно подходит к жене, садится возле неё, отдавая принцессу матери, а она все плачет, здороваясь со всем миром, сжимает маленькие ручонки в кулачки. Слезы счастья сами хлынули из глаз, когда царица взяла на руки это сокровище. Уже в третий раз она испытывает это необычное чувство, столь особенное на свете, столь неповторимое, столь радостное, но каждый раз, как в первый раз. Прижать к себе дитя и больше уже никогда не отпускать - вот что хотелось больше всего Сигюн, когда она в первый раз брала на руки Нари и Вали, но время текло и течет до сих пор, сыновья растут, и совсем скоро взрослая жизнь постучится в дверь. И для обоих мальчишек судьба уже уготована, она уже более менее известна и Сигюн, и Локи, но вот что же ждет самую младшую дочку? Её судьба была загадкой, наверно, даже для её отца, который привык жить, идя на шаг вперед. Однако сейчас Сигюн предпочитала не думать об этом, а просто нежно обнимать родное дитя, отдавая клятву всегда его защищать. -Красавица какая, - тихо шепчет Сигюн, приглаживая на её головке черненькие волосики. -Она - чудо, - ответил Лафейсон, целуя жену в щеку, не спуская глаз с маленькой дочурки, которая теперь смаковала своими губками грудное молоко матери, мгновенно успокаиваясь. -И снова твоя копия. Я так и думала, - Сигюн взглянула на мужа, её пухленькие алые губки растянулись в улыбке. Внезапно она ощутила, как в груди стало легче дышать. За все то время, что она живет, ей впервые так легко. Словно ранее был камень, невероятно тяжелый камень, от которого все откалывались куски, осколки, с которого слетала давняя пыль, но сам камень так и оставался неподвижным, так и давил на грудь. И вот теперь его нет. Он просто испарился. -Благодарю, любимая, благодарю, - шепот мужа ласкал её слух. Он провел носом по её щеке, а затем проложил дорожку легких поцелуев от подбородка до виска, незаметно придерживая руки трижды матери, которые трепетно прижимают к своей груди маленькую, такую прелестную дочку. Обернувшись назад как-то совершенно случайно, Локи увидел Бирту, что привела Вали и Нари. Мальчишки радостно улыбались, но робели подойти ближе, с интересом пытались рассмотреть маленькую сестричку на руках матери хотя бы издалека. Локи кивком головы подозвал их. Они подошли несмело, словно боясь испугать новорожденную девочку, они были изумлены тем фактом, что теперь у них есть сестренка, хотя Нари ощущал на себе гораздо большую ответственность за неё, нежели Вали, учитывая, что и сам он был ещё мал, однако оба они были рады её появлению. -Добро пожаловать, малышка, - проговорил старший Локисон, замечая, что глазки дитя сверкают зеленым, как у него, как у их отца, и это было по-настоящему волшебным зрелищем, а ещё захватывающе было осознавать то, что на свет родилась дочь темного мага, будущее которой может абсолютно отличаться от будущего сыновей. ...Огонь мерцал в камине, ночь затмила собою улицы, а в комнате на постели сидела девушка, покачивая колыбельку с маленькой принцессой Асгарда. Царь же покинул жену до утра, как и юные их сыновья. Через два дня Сигюн вместе с дочерью уже смогла вернуться в покои. Вечером, в день их возвращения воцарилась на улице тишь. Ветра не было слышно, теплый весенний денек постепенно обращался в такую же ночь, где могли стоять только песни птиц и шум далекого моря. Асгард сиял и переливался золотистыми красками, хотя их было значительнее меньше, чем ранее, ведь в столице все ещё длилось строительство. Однако небо играло волшебными расцветками звезд, и смотреть на них было сплошным удовольствием, можно было легко утонуть в них, забываясь их вечным сиянием. Они, казалось, светили прямо над головой, только протяни руку и ты достанешь одну из них, сорвешь как яблоко с ветки. Но то было лишь иллюзией - достать звезду с неба так же невозможно, как до конца раскрыть душу Бога обмана. Сигюн, облаченная в черный халат с золотистыми и серебристыми узорами, который приятно ласкал её нежную кожу, стояла на просторном балкончике, укачивая на своих руках маленькую дочку, укутанную в белоснежное, теплое покрывало. К счастью, весна была почти жаркой, словно сейчас середина лета, и это позволяло быть на свежем воздухе и даже засыпать на нем, вдыхая этот аромат расцветающих яблонь, виноградников и цветов. Сигюн не могла оторвать глаз от ребенка. Она любовалась дочерью бесконечно, и ничего вокруг больше не привлекало её внимания: ни блестящие звезды, ни прекрасный Асгард, ни ночной горизонт, где плещется неустанное море. Сигюн не могла сдержать улыбки, когда видела эти пухленькие щечки, эти маленькие губки, такие серьезные во сне, эти выглядывающие из под покрывала черные волосики. -Девочка моя, - шепчет Сигюн, продолжая бережно, словно гамак на плавном ветру, укачивать дочку на руках. -Сейчас даже вспомнить страшно о том моменте, когда я думал, что не увижу её рождение, когда думал, что могу вас обеих потерять, - прошелестел приятный голос мага за спиной. Он подошел к жене, чуть приобнял её за талию, а сам все смотрел за девочкой, за своей маленькой дочкой. -Этого просто не могло произойти, - ответила ему Сигюн, приникнув головой к его груди. -Раньше я мог только мечтать об этом, милая. Я никогда не думал, что стану отцом в третий раз, да ещё и отцом такой чудесной красоты, самой прекрасной принцессы во всех девяти мирах, - ласково говорил Локи, с трудом подбирая слова, чтобы выразить все то восхищение, которое вызывала у него дочурка. Его хваленое красноречие вмиг дало трещину, когда он взял на руки это создание света. Истинное создание света, как он сам называл её про себя, подразумевая под этим выражением рожденного дитя ангела, вкладывая в это выражение всю свою таинственную любовь, которой прежде он не обладал, которую он никогда не испытывал даже к Сигюн. Супруга улыбнулась, глядя на вроде бы грустное выражение лица Локи, но насквозь пропитанное заботой, нежностью, чувствами, о которых ранее даже не подозревала, не могла даже представить, что он способен любить вот так, любить вплоть до того, что еле дышал. -Я и сам замечаю, что с её появлением у меня внутри словно все перевернулось сверх на голову, - продолжил маг, читая мысли девушки, полностью подтверждая их. -Как мы назовем её, Локи? - Сигюн взглянула на мужа, а после опустила взгляд на мирно спящую принцессу. Не долго думая, Лафейсон ответил: -Астрид. Сигюн, одобрив столь простое, запоминающееся и такое красивое одновременно имя кивком головы и нежнейшей улыбкой, передала дочку на руки отцу очень осторожно, чтобы вдруг не разбудить. И тот, приняв её, снова взглянул в её милейшее личико, в её совсем крохотное личико, рассматривая, как она безмятежно спит, забывшись ещё совсем детскими, младенческими снами, со сверкающий улыбкой на устах снова тихо произносит: -Наша маленькая Астрид. Они вернулись в спальню, Локи уложил Астрид в колыбельку, с трудом отрывая от неё свой восхищенный взгляд - жаль было расставаться с ней даже на время ночи. Потушив свечку возле кровати, он наконец улегся рядом с Сигюн, очень крепко прижимая её к себе, обнимая за талию, поглаживая её, иногда как бы случайно задевая ладонями пышную грудь девушки. Сигюн же приникла к его телу, положила голову ему на плечо, неустанно смотря в темноту. -Что тебя тревожит? - вдруг спрашивает тихонько Локи, проводя ладонью по шелковым волосам девы. -Воспоминания? Почему? -Они всегда находят на меня перед сном, - говорит Сигюн, - я пытаюсь от них спрятаться навсегда, но ничего не получается. Я никак не могу забыть, но так этого хочу. Ведь я думала тогда, что потеряла тебя... Я думала, что все, что это конец... Я на минуту представила, что тебя больше нет... - голосок её дрожал, казалось, что сейчас прольются на алые щечки её капельки прозрачных слез. Локи приподнялся на подушках, перед собой усадил свою Сигюн так, чтобы было видно её милое личико. На его ладони блеснул огонек, которым он осветил мизерное растоение между их лицами, чтобы хорошенько рассмотреть её самые родные, любимые и красивые глаза. Она же завороженно любовалась этим маленьким огонечком, что сверкал на ладони супруга, она могла провести по нему пальцем, и он даже не обжег её кожи. -Дорогая, больше нечего бояться. Все закончилось, теперь впереди нас ждет только светлое будущее, только свет, к которому мы так давно шли. В той темноте, в которую я попал тогда, мне явилась ты, Сигюн, - на слова Лафейсона ванка отреагировала, недоуменно сузив глаза. -Да. Я не знаю, что это было: сон или явь. Я не знаю, кем на меня было нагнано это видение, которое я помню очень отчетливо. Ты вытащила меня из темноты, Сигюн, именно ты пришла и взяла меня за руку, указала последний шаг, который я должен был сделать, и после этого тьма рассеялась, я очнулся, над собой увидев потолок врачевальной комнаты... Я видел тебя так же близко, как вижу сейчас. И тогда я испугался, я думал, что ты по глупости и любви своей ушла за мной. Но ты была так спокойна, ты говорила со мной... И шрам воспламенился, я вновь ощутил боль, - Локи взял ладонь девушки, подводя её к своему порезу на боку, который был почти незаметен, но ощущался на коже. Сигюн же смотрела на супруга, с трудом укладывая в голове его рассказ, который сейчас услышала впервые. -И я многое понял, девочка моя. Я понял, что ты вела меня все это время к свету, хотя всегда думал, что веду нас обоих именно я. Но все, к чему бы мог нас привести в итоге, только к гибели, Сигюн. И я был на верном пути к ней, и если бы не ты, мой ангел-хранитель, я бы погубил нас всех. Фенрир... Он пытался меня защитить... А я его защитить не смог. Теперь его нет, а ведь я любил этого волчонка, словно он был мне сын... И я никогда не прощу себе его гибель. -Не говори так, Локи. Благодаря тебе все девять миров сейчас в безопасности, и Фенрир, я уверена, не держит на тебя зла, он рад, что с тобой все хорошо, и ему спокойно и радостно от этого. Он бы этого хотел. Что же касается нас... Ты для нас - вся жизнь, Локи, для меня, для наших детей. Без тебя нам ни за что не выжить, милый, ни за что. Ты это знаешь. -Сигюн погладила осторожно его лицо, а после робко приблизилась к нему, словно в самый первый раз тянулась за поцелуем, что Локи подарил ей со всей нежностью. Огонек погас, и тьма сгустилась над ними, сплетающимися между собой, сливающимися друг с другом, растворяющимся друг в друге. Устранив все печальные мысли, они забылись в родных объятиях, немного устало дыша, немного дрожа от наслаждения соприкосновения горячих тел. Им было достаточно поцелуев, чтобы сказать о своей неизменной и сильной любви. Он уснул не сразу, все убаюкивал любимую Сигюн, все гладил её волосы, все целовал её плечо, все смотрел, как подрагивают во сне её ресницы. Как же она прекрасна, как же она ему нужна, словно воздух, и как же он невозможно счастлив, что она рядом. Чуть позже он закрыл глаза, тут же проваливаясь в сон, за какие-то секунды оказываясь уже в полном забытье, будто в другом мире, где ещё никогда не бывал, куда ему никогда не попасть. *** Здесь было хорошо, здесь светило солнце, здесь было спокойно, здесь был свежий воздух. Но всего этого маг ощущал не так ясно, как хотелось бы ему ощутить. Он стоял у золотых ворот, огромных ворот, которые уходили вершинами почти в небеса, а там их уже накрывали пушистые облака. Что было за этими воротами, трикстеру оставалось только догадываться, и когда он начинал понимать, куда принесли его грезы, он все больше терялся в своих вопросах, ведь сюда ему путь закрыт навсегда, даже во сне, но тем не менее он здесь. Почему? Оттуда доносились песни птиц, над головой сияло голубое небо, а золото горело на солнце, переливалось и завораживало, хотелось прикоснуться к нему, чтобы ощутить его гладкость, хотелось приоткрыть ворота, но трикстер не решался. Он стоял на одном месте, оглядываясь по сторонам. И знал он почему-то, что никуда идти не надо, что не нужно ему никого здесь искать, он знал, что тот, кто захотел его увидеть, вскоре придет сам. Через минуту-другую ворота открылись, не создав ни малейшего грохота, словно они были воздушные. За ними Бог обмана ничего не увидел, даже в ту небольшую щелочку, которая вначале была, даже потом, когда ворота были нараспашку, он не увидел ничего, кроме все тех же мягких облаков и яркого солнца. Позже он различил чей-то невысокий стан, чей-то изящный силуэт, который выделялся в облаках. Судя по виду, он принадлежал какой-то женщине с длинными косами, в серебристом платье, подол которого стелился будто ковер за ней и плавно развевался при походке. Плывущая по небесам женщина становилась все ближе к Локи, и он неотрывно смотрел на неё, по-прежнему не разбирая в относительном тумане её лица. И только когда она показалась совсем близко, у мага сердце затрепыхалось в груди. Он протер в глаза, чтобы убедиться в реальности того, кого увидел перед собой. -Ма... Мама, - заикнулся он, созерцая её великодушную и никогда не меняющуюся улыбку, которую помнит с детства. Как же она была красива, даже лучше, чем прежде, хотя уже столько времени прошло с их последней встречи, которую и встречей то назвать было нельзя. Фригга улыбалась приемному сыну, её голубые глаза горели добротой и заботой, счастьем. Его мать ничуть не изменилась. Она, откинув свои длинные косы назад, подошла ещё ближе к онемевшему Локи. -Здравствуй, сынок, - проговорила она все тем же мелодичным голосом. -Мама... Ты... Я не верю, что вижу тебя... - маг с трудом мог подобрать слова, говорить было сложно, а глаза, должно быть, от ветра немного слезились, но взгляда оторвать от неё он не смел, он будто заново её вспоминал, каждую черточку её слегка морщинистого лица. -Ты здесь... -Это Валгалла, Локи. Там, за этими вратами она сияет, - Фригга указала рукой в даль, но Локи ничего не увидел, кроме неба. -Она никогда не будет достигнута мною, - ответил колдун. -Тебе сюда нельзя по той простой причине, что там ты нужен больше, чем здесь. Ты нужен твоей жене, твоим детям, без тебя они не смогут, - говорила асинья, ласково смотря в глаза мага, которые пылали зеленым, которые неотрывно глядели на неё, не находя в ней ничего, кроме бескорыстной любви и добросердечия. У Локи начинал дрожать голос, ноги начинали подкашиваться, когда он понимал, что сейчас обязан сказать. И ему было не легко, внутри все сжалось в комок, слезы почти задушили ледяное сердце. -Мама, я столько должен был тебе сказать, но я не успел. Я был таким глупцом, мама. Прости меня за все, я так виноват перед тобой. Ты не сумела дождаться от меня ничего хорошего, ты видела даже отсюда, что я совершил потом, - он понурил голову, а после вновь поднял тяжелый взгляд на Фриггу, которая оставалась все такой же улыбчивой, безмятежной, однако в глазах её проснулось беспокойство. -Сын мой, Локи, ты должен знать, что я не держу на тебя зла и никогда не держала. Я всегда любила тебя и люблю по сей день. И, видя тебя, я понимаю, что ты изменился. Я очень давно это заметила, сын. И мы оба знаем, благодаря кому ты стал другим. Ты сошел с пути, на котором, я думала, ты застрял навечно. Наблюдая за тобой, я радуюсь, Локи, теперь я радуюсь не только тому, что ты жив, но и тому, что ты счастлив. -Я совершил ужасную вещь, мама, и что самое страшное, я о ней не жалею, даже сейчас, - Локи больно било что-то в грудь, когда он осознавал, что сейчас говорит правду ей в глаза, а под той ужасной вещью подозревает убийство приемного отца. -Порой мы делаем то, о чем сердца наши подавляют слезы, чувствуют их постоянно, но прячут даже от самих себя. Ты где-то очень глубоко в душе живешь с этим тяжким грузом, мечтая все вернуть назад, отмотать время на самое начало, чтобы понять, в чем была твоя ошибка и ошибка других, но это невозможно. Ты ненавидел Одина, я знаю, но вместе с тем ты его любил, только тьма твоя оказалась сильнее тебя самого. И уже нельзя ничего исправить. Я хочу сказать, что я, как и Один, очень горжусь тобой, мой мальчик. Ты спас все миры, рискуя своей жизнью, ты сумел защитить народ Асгарда. А прошлое давно сгорело и теперь от него остались только угли, что даже на ветру не разгорятся вновь. Они уже остыли, и теперь прощение открыто для тебя в сердце моего мужа. Локи видел, как у Фригги на глаза наворачиваются слезы, и сам он с большим трудом сдерживается, дабы не дать показать своих слабостей даже ей, матери... -Я надеюсь, что однажды ты простишь меня и Одина за то, что мы сделали, а точнее - не сделали. Мы не увидели в тебе того, что ты изо всех сил пытался нам показать, - Богиня коснулась теплой рукой лица сына. -Мама, я... -Я знаю, сынок. Я все знаю. Прости меня. Я очень хотела увидеть тебя, но кроме как в твоем сне мы встретиться больше нигде не сможем, но знай, что я всегда рядом, и я сделаю все, чтобы сберечь тебя и твою семью. Прощай, родной. Я тебя очень люблю, - она поцеловала его бледную щеку, как в далеком детстве перед сном, а после покидала комнату, вот и сейчас она должна уйти навсегда. Насмотревшись в очи сына, она нехотя оторвала руку от его щеки, но Локи перехватил её легонько, прижал к своим губам: -Нет, мама, не покидай меня, - проговорил он, бережно удерживая её ладонь в своих руках, будто держал он сизого голубя, боясь на секунду отпустить, боясь потерять его. -Никогда не покину, Локи. Сынок мой, - асинья обняла сына, зажмурила глаза, ощущая, как слезы нещадно текли по лицу, а после растворилась в его объятиях, словно её никогда не было, и теперь в руках мага был воздух, а сам он не смог сдержать свои эмоции. Он подавляет в себе их, и это невыносимо больно отдается внутри, словно пробили в душе дыру, дыру, которая так и будет вечно сквозить. *** Резко открыв глаза, он приподнимается на кровати и чувствует, как по щекам его бежит что-то холодное. Коснувшись руками лица, он понимает, что это те самые слезы, которыми его остывшее сердце оплакало любимую матушку...