Нам еще рано на небеса...

Мысли начинают приходить в норму, разум потихоньку проясняется. Расплывчатые силуэты проявляют свои очертания. Не знаю, сколько я так сидела, но мое тело сковывает боль. Неужто меня и вправду продала моя сестра? Моя Агнесс? За что? Почему она так со мной поступила? Слезы непроизвольно падают с лица, больно обжигая щеки. Нет сил даже поменять свое положение, не удивительно, ведь я херову кучу времени не ем и не пью. Мое состояние по десятибалльной шкале ушло в минус. Никогда не думала, что со мной произойдет что-то подобное. Всегда почему-то казалось, что умру я от одиночества и будучи девственницей. Закрадывалась мысль и об уходе в монастырь. А что, хоть где-то полезной быть. – Ты в порядке? — раздается голос моей сокамерницы, а ведь мы ни разу и словечком не обмолвились. — Честно, не уверена, но спасибо, что спросила. — Просто ты уже очень долго сидишь, смотря в пустоту. Тебе что-то плохое там сказали? — Рассказать или нет? О своем будущем она точно вскоре узнает, а вот стоит ли ее оповещать насчет родных? Думаю, не надо, правильно или нет — не знаю. — Ничего особенного. Поговорили по душам. — С такими людьми можно говорить по душам? — удивленным голосом спрашивает моя соседка. Ну да, я немного переборщила насчет «по душам». — Если найти подход, — а именно: встать на колени, рыдать и умолять. Но этого ей знать не надо. — Неплохо ты так головой о прутья приложилась, — с усмешкой говорит девушка. — Я Зара. — Ана. На этом наш разговор заканчивается. Да и продолжить было нечем. Там, на свободе, маячат пираты. Выходит из своего барака Ваас и начинает опять раздавать команды. Что-то явно намечается. Проходит буквально несколько минут, как к нашим клеткам подходит Ваас в сопровождении какого-то мужика. Они стоят в двух метрах от клеток и смотрят на нас словно в зоопарке. Мне не особо комфортно, не знаю, от чего именно, может, из-за того, что на нас смотрят как на зверушек, или потому, что тот мужик похож на педофила с наркозависимостью. Слишком пафосен для своих лет. Ему явно за сорок, хотя он умело это скрывает. Пиджак поверх цветастой рубашки, золотая цепочка на шее толщиной с палец. В любом случае первое мнение о нем было неудачным. — Хойт, блять, у нас другая группа на подходе, потом рассмотришь, — чуть более спокойно чем обычно говорит Ваас тому мужику. Хойт, значит. Где-то я уже слышала о нем. — Ваас, дружище, иди розовых конфеток покушай и успакойся, — похлопывая по плечу пирата, произносит Хойт. — Выводи и раскидывай по машинам. Телок отдельно. Сердце бьется сильнее, дыхание учащается. Голова разрывается на мелкие кусочки. Неужто это конец? Я жить хочу. Разум не успевает обдумать следующую мысль, как один из пиратов хватает меня за руку и тащит по песку. Не-е-ет, вставать я не буду, пусть тащит. В этом хоть какая-то надежда. Хоть на что-то. Но не тут то было. Резким движением этот черномазый заставляет подняться меня на ноги. От этого перед глаза замаячили черные точки, а потом и вовсе все темнеет. Чувствуя ужасную усталость в ногах, я падаю на песок, после чего слышу трехэтажный мат моего носильщика. Хотя носильщик, это еще хорошо для него сказано. — Что тут, блять, происходит? — неожиданно подлетев к нам, выкрикивает Ваас. — А, это ты, шизофриничка. — Кто? Почему я... — не успеваю и договорить, как одним рывком главарь пиратов ставит меня на ноги, а после так же резко толкает в сторону... Машины... Как она оказалась так близко? Встав в ступор, я пялюсь на нее. Это что-то наподобие джипа, без крыши, до боли знакомая... Я сижу на коленях у мамы, папа за рулем. Поем песню. Потом музыку заглушает резкий скрежет колес. Удар. Сильный толчок. Мама меня крепко обнимает и прижимает к полу, закрыв собой. Боль. Резкая боль в ноге. Стало очень жарко. Открыв глаза, я вижу только огонь, все в огне. На руках кровь, много крови. Мои белые волосы превратились в красные и липкие. Нет, это вовсе не моя кровь. Нет. Кто-то тянет меня за руку. Все происходит, как в замедленной съемке. Вот я уже на руках, этот кто-то меня сильно прижимает к себе и бежит. Зачем бежать? А как же мама и папа? Взрыв. Сильный, оглушающий, от него мы падаем. Дальше темнота и слышны только звуки сирены. — Э-э-эй, — машет перед мои лицом Ваас. —Ты это брось, руки в ноги — и вперед. Машина. Перед моим взглядом мелькают недавно приобретенные воспоминания. Воспоминания ли это? Но мне и раньше было некомфортно рядом с машинами, поэтому я всегда избегала встречи с ними. Это было сложно, притом, что жила я в городе. Но вот именно эта машина вызывала у меня животный страх, прежде мне не ведомый. — Пожалуйста, не надо, — со слезами на глазах, умоляя, я говрою пирату. — Что ты сказала?! Мне не послышалось, а? Пошла-а-а! — с этими словами он толкает меня в сторону машины. Не знаю, что происходит со мной в тот миг, но я и подумать о своих действиях не успеваю, как падаю на песок и мертвой хваткой цепляюсь за траву, покрывавшую малую часть этого места. — Ты охуела? — выкрикивает пират. Он хватает меня за ноги и волочет прямо по песку к этой железяке, попутно ругаясь, переходя с испанского на английский. В этот миг я ни о чем не думаю, цепляясь за все, что попадалось под руки: камни, траву. Ужасно больно, я чувствую, что мои руки в крови, но смотреть на них значит — пропасть. Горло охрипло от ора. Из глаз водопадом льются слезы, перемешиваясь с песком, отчего на лице, наверное, получилась не плохая такая маска. Из последних сил, что есть мочи я переворачиваюсь и хватаю Вааса за ноги. От неожиданности он останавливается. Цепляясь окровавленными руками за его штаны, я словно ползу по ним. Его это явно забавит, пират не принимает никаких действий, а лишь стоит и усмехается над моей беспомощность. — Пожалуйста, прошу, умаляю, — смотря прямо ему в глаза, умоляю его. Это все что, я могу. В отличие от других, я хотя бы борюсь. Только борьба ли это, может — просто страх? — Что происходит? Почему еще не весь товар на месте? — подходя, говорит Хойт, явно недовольный задержкой. — А ты посмотри, кто-то не хочет работать, — с усмешкой произносит Ваас. — Работать? Я могу работать. Все, что угодно. Ваас, все, что ты хочешь, только не сажай меня туда, — указываю на машину. — Все, что ты хочешь. — А что, Ваас, оставь себе игрушку, забавы ради. Дарю тебе. Считай в счет твоего дня рождения, — улыбась и хлопая по плечу пирата, произносит Хойт. — А как надоест, пришли мне, я своим ребятам ее отдам в эксплуатацию. Переведя взгляд на Вааса, я понимаю, что это ему явно не нравится. Взгляд, страшный и пугающий, устремлен на меня. — Хойт, она же больная. На всю голову больная. — Ваас, мы тут все больны, — посмотрев последний раз на меня, Хойт разворачивается и уходит к машине.