***
Несмотря на то, что большую часть времени Мхиту проводил с Зирой, Шрам использовал любую возможность, чтобы побыть с сыном. − Запомни, Мхиту, − говорил король, − однажды все эти земли будут принадлежать тебе! Ты сможешь делать всё, что захочешь. Никогда не показывай подданным своей слабости, ни один из них не достоин даже стоять рядом с тобой, потому что ты – будущий король. Все обязаны подчиняться тебе, а любое неповиновение ты должен строго карать, чтобы удержать свою власть. Разум маленького львёнка впитывал каждое слово отца, как губка, запоминая их буквально наизусть. Мхиту повторял про себя всё, что говорил ему Шрам, стараясь запомнить как можно лучше. Больше всего на свете он боялся разочаровать отца: тот был для него примером для подражания. Он представлялся ему сильным, мудрым и великим правителем, и Мхиту просто не имел права обмануть его ожидания. Но, тем не менее, львёнок чувствовал необъяснимую тягу к матери: с ней он ощущал себя в безопасности, она дарила ему незабываемое ощущение радости и счастья, которое он не испытывал, находясь с кем-либо другим. Он, несомненно, чувствовал любовь отца, пускай своеобразную, чувствовал подобострастие, исходившее от Зиры, которое он по ошибке принимал за уважение, но заботу и материнскую ласку ему дарила только Сарафина, к которой Мхиту, незаметно для себя, привязался всем сердцем и душой. Как ни странно, Налу он недолюбливал: она была замкнута и говорила помалу, сдержанно и холодно относилась к нему самому. Считая, что та просто ему завидует, львёнок не знал истинной причины такого отношения. К Сараби он испытывал глубокое уважение и перед ней он выказывал свой норов меньше всего: он видел отношение к ней других львиц, и это чувство передалось ему словно с молоком матери. Он просто знал, что с ней нельзя вести себя так же, как с остальными. Однажды Мхиту решился на ответственный шаг: осознавая запрет своего отца на общение с Сарафиной и Сараби, он надеялся упросить Шрама разрешить ему контактировать хотя бы с матерью. Что-то в глубине души подсказывало ему, что это была дурная затея, но Мхиту ещё ни разу не получал отказа со стороны Шрама или Зиры – это подбадривало его и придавало сил. − Пап, − начал он разговор на прогулке с отцом, когда урок был уже окончен, − я хотел попросить тебя… − чувствуя себя крайне неловко, львёнок замолк. − Я внимательно слушаю тебя, Мхиту, − произнёс Шрам, посмотрев на сына. − Я надеялся, ты позволишь мне иногда видеться с моей мамой, − выдавил из себя Мхиту, опуская глаза и боясь встретиться взглядом со своим отцом. Между ними повисла густая пелена тишины, которую ни тот, ни другой не осмеливались нарушить. − Отныне Зира твоя мать, − ледяным голосом через некоторое время произнёс Шрам, подчёркивая имя львицы. − Да, я знаю, − торопливо заверил отца Мхиту, − Зира моя лучшая подруга! – затем он замялся, не зная, стоит ли продолжать. – Но даже она не сможет заменить Сарафину… − тихо прибавил он. Львёнок опасался называть львицу мамой, ожидая, что отца это разозлит. − Вот как? – слегка удивлённо сказал лев, больше обращаясь к себе, чем к Мхиту. Львёнок неуверенно посмотрел на него. Шрам не выглядел разозлённым или раздражённым, он был просто… спокоен. Взгляд короля был рассеян и блуждал по саванне, ни на чём не задерживаясь. Казалось, он погружён в свои мысли, из которых его лучше не выдёргивать. Мхиту молча продолжил идти за ним, не поднимая глаз и уставившись себе под лапы, со страхом и нетерпением ожидая ответа отца. − Ты же понимаешь, Мхиту, я хочу для тебя лучшей доли, − неожиданно проговорил король размеренным тихим голосом, который использовал крайне редко и который даже его сын слышал нечасто. В большинстве случаев он был либо гордым, либо саркастичным. − Конечно, отец… − пробормотал львёнок, всё так же не решаясь поднять голову и встретиться со львом взглядом. В глубине души он уже приготовился к отказу. − Я хочу, чтобы Зира дала тебе правильное воспитание, какое львицы Прайдленда не способны дать, − продолжил Шрам. – Я хочу, чтобы ты был достойным львом и правителем. − Да, отец, − тяжело вздохнул Мхиту, понимая, к чему тот клонит. − Но также я хочу, чтобы ты был счастлив, − прибавил король. Львёнок обернулся к нему, одарив его взглядом, полным безграничного удивления. Не то что бы он не знал, что отец любит его – он чувствовал, что тот к нему неравнодушен, но услышать от него такие слова сейчас… Для Мхиту это показалось неожиданным. Его отец, всегда такой холодный и безразличный ко всему, зачастую скрывающий свои настоящие чувства, говорит с ним по душам. – Ты… − его голос на секунду замер, словно не мог произнести то, что велит ему его хозяин. – Ты можешь общаться с Сарафиной, но только не слишком часто, договорились? − Конечно, пап! – львёнок радостно подскочил на месте, не веря своим ушам. – Ты лучший отец на свете! – Мхиту принялся скакать вокруг Шрама, переполненный счастьем и радостью, приятно удивлённый. Морду короля затронула лёгкая улыбка, которая тут же исчезла, словно и не появлялась. − Прекрати скакать, Мхиту! – раздражённо произнёс он. – Такое поведение не достойно юного принца! – львёнок тут же остановился, спокойно последовав за отцом, пытаясь скрыть свою счастливую улыбку. Многие, кто знал сейчас Шрама, были бы поражены его поведением. Всегда решительный и агрессивный, он отменил свой запрет только потому, что сын попросил его! И только те, кто знал его ещё Такой, сумели бы понять мотивы его души. В детстве он всегда был близок с матерью, только у неё он мог найти понимание и любовь. Отец всегда был занят и большую часть времени проводил с Муфасой, мать же всегда была рада, когда Така приходил к ней. Она рассказывала ему о круге жизни, учила охоте и всегда была добра к нему в отличие от отца. И когда Мхиту сказал, что Сарафину никто не заменит, Шрам его понял. Это чувство было ему знакомо. Когда Уру умерла, он чувствовал себя настолько беспомощным и одиноким, что несколько дней никому не удавалось выудить из него ни слова. И сейчас он вспомнил то время, когда она ещё была рядом с ним. Он понимал, что чувствовал Мхиту.***
− …Вот увидишь, Мхиту, скоро пойдут дожди, и стада вернутся. Так ответил Шрам сыну, когда тот, сначала услышав разговор Сараби и Сарафины, а потом, заметив неудачи львиц Зиры на охоте, решил, во что бы то ни стало, спросить об этом у своего отца. − Я слышала, сегодня даже львицы Зиры не сумели ничего поймать… Добычи на Землях Прайда почти не осталось. Гиены охотятся слишком беспорядочно, места, где раньше паслись стада, опустели, − тихо проговорила львица, баюкая в лапах, казалось бы, уже давно заснувшего Мхиту. − Ты права, Сарафина. Но, увы, мы ничего не можем поделать. Шрам не собирается покидать земли. Он утверждает, что стада скоро вернутся. Говорит, не за горами сезон дождей. А нас называет трусливыми и глупыми львицами, раз мы так не считаем, − с отвращением фыркнула Сараби. − Ещё бы, ведь львицы Зиры, да и сама она, безоговорочно верят ему, − со вздохом сказала Сарафина. – Они верят каждому его слову… А что, если правда стада вернутся? – с надеждой спросила львица после минутной тишины. − Не вернутся, Сарафина, − тихо ответила ей подруга. – Все ручьи и водопои давно пересохли… Им незачем возвращаться туда, где нечем питаться, и где нет воды. Последний водопой, который ещё не до конца иссяк, находится слишком далеко, ты же знаешь. − Большое счастье, что гиены не прослышали о нём, − взволнованным шёпотом прибавила Сарафина. – Иначе он иссох бы уже давным-давно… Мхиту не мог понять, что он услышал. Мысли в его голове словно перемешались и не хотели соединиться во что-то более целостное. Разговор, услышанный им, и то, как питался он, совершенно не сходились в его воображении. Он даже не подозревал, что в прайде не хватает еды: отец всегда оставлял ему самый лучший кусок, и когда они втроём с Зирой и Шрамом обедали, еды хватало на всех. А сейчас выходит, что дичи почти не осталось? «Глупые львицы… Сами не знают, что болтают!» − подумал Мхиту, старательно пытаясь заглушить панический вопль в глубине своего подсознания. Львёнок никогда не заставал ни маму, ни остальных львиц за обедом. По сравнению с львицами Зиры они значительно истощали. Зира и Шрам часто водили его на водопой, поход до него занимал почти полдня, а вода в нём была мутная и грязная, но даже это было лучше, чем удушающее ощущение жажды. «Но если папа не собирается уходить с этих земель и говорит, что дичь вернётся, значит, всё будет хорошо!» − наконец подумал львёнок. – «Значит, и беспокоиться не о чем!» Тем не менее, каждый день он стал регулярно спрашивать Зиру, что сегодня они с её охотницами сумели поймать. Судя по реакции, львицу эти вопросы немало раздражали, но она с должным почтением отвечала юному принцу, не позволяя своей злобе и недовольству распространиться на королевского сына. − Сегодня ничего, мой дорогой Мхиту, − сладко-приторным голосом, каким она всегда говорила с ним, отвечала она. – Но, думаю, завтра успех нам обеспечен. Но и на следующий день их ждала неудача. Тогда львёнок и решился задать своему отцу вопрос. Он ни на секунду не сомневался, что тот поступает правильно, но слабое семя сомнения, зародившееся в нём после того разговора Сарафины и Сараби, постепенно давало свои корни и укреплялось в сознании Мхиту. − Пап, Зира уже третий день не может ничего поймать, − ненавязчиво попытался начать львёнок. – Говорит, охотиться стало труднее. − Правда? – промурлыкал Шрам. – Мне она ничего такого не говорила, − пробормотал он уже себе под нос, обращаясь в большей степени к себе, чем к сыну. − Ну, она не привыкла жаловаться, − попытался оправдать подругу Мхиту, зная, как отец реагировал на подобные вещи. – Я тут подумал… ну, как будущий король, − прибавил львёнок, посматривая на Шрама, − как ты поступишь в такой ситуации. Если в королевстве не хватает еды и мало воды… что обычно короли делают в таких случаях? – за то время, что Мхиту наблюдал за поведением отца и отношением к нему других львиц, он словно разгадал нужный подход к королю. И какие бы нелепые и раздражающие вопросы он не задавал ему, он ни разу не доводил его до состояния ярости и злобы, раздражения – да, но гнева у Шрама он не вызывал ни разу. Возможно, роль играло ещё и то, что он был его сыном, а лев, как ни странно, любил его, а потому терпеливо относился к нему. − В таких случаях прайд покидает земли, − неохотно ответил сыну король. – Но у нас не тот случай. Подобная ситуация уже была раньше… − Шрам имел в виду тот период засухи, который пришёлся на правление его отца. – И прайд пережил её. Надо всего лишь дождаться сезона дождей, − Мхиту задумчиво кивнул, соглашаясь с отцом. − Вот увидишь, Мхиту, скоро пойдут дожди, и стада вернутся. И Мхиту поверил. На следующий день охотницы Зиры вновь ничего не поймали.