***
− Мама, я должна уйти, − шептала Нала на ухо матери, боязно оглядываясь по сторонам в один из тёмных вечеров, когда большинство львиц уже забылись сладким сном. — Я должна попытаться найти кого-то… кто остановит всё это. Гиены сходят с ума, а Шрам, хоть и ограничил их в охоте, уже давно не может справиться с ними. И Зира беременна очередным детёнышем… Кто знает, чем всё это закончится? − Ох, дорогая, ты же понимаешь, насколько всё это опасно? — торопливо бормотала Сарафина, обеспокоенным взглядом изучая свою дочь. — Мало ли что может произойти, я не хочу терять тебя… − Со мной всё будет хорошо, мам, − грустно улыбнулась львица. − Я обещаю. А ты обещай беречь Мхиту. В последнее время Шрам стал уделять ему мало времени… − Ещё бы, − тихо усмехнулась Сарафина. — Теперь у него появилась новая забота, когда Зира вынашивает его малыша. Надеюсь, малыш Мхиту не будет страдать от этого… Но что теперь будет? Планы Шрама становятся всё более путанными и непонятными. Я думала, он хочет, чтобы трон занял Мхиту, теперь же он говорит совсем иное… − Он говорит это только Зире, − с презрением фыркнула Нала. — Чтобы она сохраняла свою верность к нему. Думаю, он начинает замечать, что Мхиту… − Мам! — её оборвал громкий возглас брата, который только что вошёл в пещеру. — Я только что прогуливался с отцом, и знаешь, что он мне сказал? — на мордочке подростка расцвела наивная радостная улыбка. — Он сказал, что скоро у меня будет братик! Правда это здорово? Зира вынашивает малыша и скоро родит! − Да, отличные новости, Мхиту, − слабо улыбнулась Сарафина, пытаясь подыграть юному принцу. — Наконец-то у тебя появится компания… Нала молча поднялась на лапы и покинула пещеру.***
Шрам действительно начинал осознавать, что, по всей видимости, допустил ужасную ошибку, избрав своим наследником Мхиту. Его львёнок, теперь уже подросток с распушившейся гривой, вёл себя… мягко говоря, не по-королевски. «Он похож на меня только внешне», − порой раздражённо думал король, наблюдая за своим сыном со Скалы Предков, когда тот смешил львиц у её подножия, пытаясь поднять их боевой дух после очередной неудачной охоты. Слишком весёлый, чересчур активный, совсем не обладающий тактом и королевскими манерами — Шрам не понимал, откуда в нём взялось всё это. В детстве он был его полной копией: чрезмерно саркастичный и самовлюблённый, он идеально подходил на роль его наследника. А теперь… Шрам видел перед собой совершенно другого льва, и для него до сих пор оставалось загадкой, что же так сильно повлияло на его характер. Но всё было куда проще, чем король представлял себе. С возрастом Мхиту всё меньше времени стал проводить со своим отцом, особенно когда Зира забеременела от Шрама. Сближение с матерью и львицами прайда сильно повлияло на него, к тому же он всё чаще стал замечать, что Зира бросала совсем не дружелюбные взгляды в его сторону, каждый раз, когда он норовил приблизиться к ней. Чем старше становился Мхиту, тем больше он учился сочувствовать остальным и размышлять о том, что действительно происходит в прайде. К тому же он часто подслушивал разговоры львиц, которые думали, что он уже спит, и по ночам перешёптывались во мраке пещеры. Он слышал о том, что Шрам больше не желает видеть его своим наследником, что с каждым новым днём выживать становится всё труднее, а львицы Зиры становятся всё самодовольнее и заносчивее. Поначалу он внутренне не желал принимать того, что слышал, и отрицал это, но вскоре он начал задумываться и пришёл к определённым выводам, в которых сам себе ещё не хотел признаваться… − Мхиту, я должен кое в чём признаться тебе, − однажды холодно сообщил Шрам своему сыну, который прохлаждался в тени у скалы. Юный лев поднял голову навстречу отцу и привстал. В глубине души он знал, о чём сейчас пойдёт речь. − Я слушаю тебя, отец, − покорно произнёс он, внимательно изучая короля своим беспокойным взглядом. − В последнее время ты разочаровываешь меня, − напрямую сказал Шрам, и Мхиту невольно вздрогнул: он впервые слышал подобные слова от своего отца. — Ты стал слишком мягкотелым, безответственным и ненадёжным, чего я даже не ждал от тебя… − Но я не понимаю… − Мхиту действительно не понимал. Чем он разочаровал отца? Что сделал не так? − Не перебивай меня! — прорычал лев, обнажая клыки, и Мхиту невольно припал к земле. — Львицы Сараби сделали из тебя слабака! Такой, как ты, не будет способен править королевством и управлять другими! Ты перестал быть тем, кем тебе суждено было стать! Я пристально наблюдал за тобой всё это время и заметил, что ты постоянно улыбаешься, хохочешь и ведёшь себя просто неподобающе! — ярко-зелёные глаза Шрама впивались в точно такие же глаза его сына. — Я ждал от тебя большего, Мхиту. Ты разочаровал меня. — Повторил он. Между ними повисло ледяное молчание, которое принц осмелился нарушить лишь через минуту. − Что я могу сделать, отец? — робко спросил он, едва сдерживая рвавшиеся наружу слёзы. От осознания того, что Шрам готов отказаться от него, у Мхиту голова шла кругом. — Что я могу сделать, чтобы вернуть твоё доверие? − Уже ничего, − Шрам поднялся на лапы, готовый уйти. – И, будь так добр, больше не зови меня отцом. − Я думал, ты любишь меня… − неуверенно пробормотал лев, прижимая уши и глядя себе под лапы, будто приготовившись к удару. − Я и любил тебя, − холодно ответил Шрам. — Пока ты не стал тряпкой, − Мхиту ничего ему не ответил, и король продолжил: − Моим наследником станет детёныш Зиры… − Но ведь он ещё даже не родился, − тихо ахнул Мхиту, поднимая глаза на своего отца. − Да, − сухо кивнул лев, недовольно прищуриваясь. — Должно быть, великие короли решили дать мне шанс исправить свою ошибку. И на этот раз воспитанием детёныша займусь лично я. — С этими словами Шрам удалился, растворившись в вечерней тьме, пока Мхиту продолжал сидеть у скалы, не в силах пошевелиться.***
Весть о том, что наследником Шрама станет детёныш Зиры, быстро облетела весь прайд: львицы Сараби с ужасом шептались в уголках пещеры, бросая неодобрительные взгляды в сторону горделивой Зиры, чей живот уже стал размером с бочонок, и Шрама, который, как ни в чём не бывало, улыбался своей новой супруге, с нетерпением ожидая появления на свет её детёныша. Львицы Зиры, напротив, поздравляли свою королеву и вели себя ещё более дерзко в отношении прайдлендеров. Мхиту же не знал, чью сторону ему принять, он чувствовал себя так, будто его загнали в угол, словно ему солгали, обвели его вокруг пальца. Нет, он совершенно не сожалел об утраченном им статусе наследника короля: такая перспектива перестала привлекать его ещё со времён нападения Джеури — его волновало совершенно другое. А именно, тот факт, что он разочаровал отца. Или, скорее, отец разочаровал его. Он его предал, променял на другого детёныша, так легко, словно отказывался от лишнего, уже протухшего куска зебры, который можно отдать на растерзание львицам прайда. И поначалу это просто уничтожило льва, разрушило всё его представление об отце и о мире в частности. Разумеется, Мхиту не мог справиться со своим горем в одиночку, и первой, с кем он поделился своими переживаниями, оказалась Сарафина, его мать. − Мама, − Мхиту тихо пробрался в пещеру, стараясь не наступить на хвосты львиц, − ты спишь? — он приблизился к матери и ласково лизнул её ухо. − Нет, дорогой, − так же негромко ответила она ему, поднимая взгляд на сына. Она никогда не позволяла себе заснуть до тех пор, пока он не возвращался в пещеру. — Что-то случилось? — она вопросительно посмотрела на Мхиту, и тот неловко кивнул. − Можно мы выйдем отсюда? — он топтался на месте, пока Сарафина изучала его обеспокоенным взглядом. Молча кивнув, она встала и покинула пещеру вслед за сыном. Лишь стоило им очутиться снаружи, в ночной прохладе, львица вновь обратила свой взор к Мхиту, который старательно отводил от неё глаза. − Так что же произошло? — наконец осторожно нарушила тишину Сарафина, пытаясь поймать его взгляд. − Сегодня вечером, − начал Мхиту дрожащим голосом, − мой отец сказал мне, что я разочаровал его и больше не буду его наследником. Он сказал, что им станет сын Зиры… − закончил он, чувствуя, как холодный ветер нетерпеливо треплет его гриву. − Ты расстроен? — негромко спросила Сарафина, и Мхиту чуть ли не с гневом резко посмотрел на неё, даже не заметив глубокого сочувствия в её глазах. Разве это было не очевидно?! − Ну конечно! — воскликнул он, отчаянно хмурясь. — Он отказался от меня! Променял на другого детёныша! − Ты не так меня понял, − мягко перебила его Сарафина. — Ты расстроен тем, что детёныш Зиры станет новым наследником, вместо тебя или… − Разумеется, я расстроен не этим, − фыркнул в темноте Мхиту, горбясь и опуская голову, совсем как Шрам. — Я думал, отец любит меня! Я думал, я важен для него, я всегда стремился быть на него похожим, быть, как он! — отчаянно выкрикнул лев, отворачиваясь, чтобы не показывать матери своих слёз. — Он был для меня примером для подражания, всё детство я мечтал стать таким же! А он… сказал, что я недостоин… Что я его разочаровал, понимаешь?! — он уже задыхался, казалось, ещё немного, и у него начнётся истерика. По загривку Сарафины невольно пробежали мурашки, а ею самой овладело чувство дежавю: почти то же самое говорил юный Така, когда услышал, что новым королём станет Муфаса. − Ну же, Мхиту, − тихо шепнула она, приобнимая сына, − тише, мой мальчик… Иди сюда, − юный лев недолго сопротивлялся, прежде чем уткнуться в мех матери с тихими всхлипами. «Я действительно выгляжу жалким!» − с горечью подумал он про себя. — «Конечно, я не гожусь в короли! Не гожусь в наследники… и в сыновья…» Его плач стал ещё громче и отчаяннее, но постепенно начал затихать, когда мать принялась вылизывать его макушку и тихо шептать успокаивающие слова: половины из них Мхиту даже не понимал, но тон её голоса придавал ему сил, он чувствовал её заботу, и это согревало его сердце.***
Через пару дней Мхиту почти стал прежним: поддержка матери и львиц прайда сделали своё дело, и лев вновь продолжал быть весёлым и жизнерадостным. Однако только его мать знала, что скрывается за этой внешне дружелюбной оболочкой: сердце её сына покрылось золой после ужасного ожога, который нанёс ему его отец. И хотя Мхиту всеми силами пытался не показывать этого и старательно скрывал ненависть к Зире и её детёнышу, зародившуюся в его душе, Сарафина видела его насквозь, и от этого ей становилось по-настоящему жутко. В последние дни львица уже забыла, что такое сон: оба её ребёнка не могли найти себе места, и она вместе с ними. − Нала хочет покинуть Скалу Предков, − призналась Сарафина Сараби, − и я совершенно не знаю, что мне делать с этим! Такое путешествие скрывает тысячи опасностей, на пути ей могут попасться одиночки, чужие прайды, даже гиены, а она будет совсем одна! .. Кто же защитит её? − Пойми, Сарафина, − мягко произнесла Сараби, с сожалением глядя на подругу, − Нале слишком тяжело находиться здесь. С этим местом её связывают дурные воспоминания: смерть Муфасы и Симбы, тирания Шрама, появление и издёвки Зиры и её львиц… и смерть Кубвы. На её месте я не смогла бы протянуть тут и дня… − Но ты прошла почти всё то же самое, − возразила ей Сарафина. − Я уже старею, − грустно улыбнулась львица, − а Нала молода, силы переполняют её юное тело, и если она чувствует, что может что-то сделать, не нужно останавливать её, Сарафина. От этого всё станет только хуже… − Сарафина не ответила, а лишь потупила глаза, пытаясь скрыть горечь, наполнявшую их. Через несколько дней поздней ночью Нала покинула Скалу Предков. Конечно, гиены день и ночь охраняли Прайдрок, но старая королева недаром провела здесь всё своё детство и молодость: ей были известны потайные тропы, о которых не ведала ни одна гиена. Сараби и Сарафина довели Налу до границы, у которой распрощались с ней и отпустили львицу в дальний путь, из которого, по её обещаниям, она должна была вернуться не одна.