***
Со дня на день Зира должна была родить малыша, поэтому Шрам всё чаще прогонял львиц из пещеры, чтобы его дорогая супруга могла находиться в покое и тишине. Мхиту, лишившемуся королевского сана, также приходилось проводить холодные ночи вне пещеры, однако он не унывал и нашёл себе новое развлечение: несмотря на то, что почти все звери покинули Прайдленд, в нём оставалось много полёвок и мелких животных. Юному льву нравилось их ловить: угловатый, но проворный, он быстро замечал их и хватал почти в следующую же секунду, а затем относил матери и остальным голодающим членам прайда. Он знал, что этого недостаточно, но большего он сделать не мог. Однажды за этим занятием его застал сам Шрам. − Ну надо же, − произнёс он, едва шевеля губами, презрительно глядя на сына сверху вниз, − какое благородное занятие. Должно быть, твоя мать научила тебя охотиться на мышей? — иронично поинтересовался он. − Ах да, я забыл, Сараби и её львицы не способны поймать даже полёвку. Остаётся только поражаться, откуда ты позаимствовал такие удивительные охотничьи навыки, − с этими словами он направился дальше, оставив Мхиту наедине с мышью, которую он яростно сжимал в зубах. Его отец всё так же отказывался покидать Скалу Предков, хотя львицы всё чаще и чаще говорили ему об этом. Словно мантру, повторял он слова «Скоро придёт сезон дождей», однако никаких перемен в положительную сторону не происходило — напротив, становилось только хуже. «Сезон дождей, сезон дождей», − бормотал про себя Мхиту. — «Я слышал о нём, ещё когда был львёнком. И с тех пор ничего так и не изменилось. За исключением того, что животные окончательно покинули земли прайда, конечно же», − с горькой иронией додумал он, недовольно ворча, укладываясь у подножия скалы. Доступ в пещеру был закрыт, у входа её охраняли голодные и злобные гиены, отгоняющие всех непрошеных львиц. Поговаривали, что Зира родит в ближайшие дни, и Мхиту испытывал смешанные чувства относительно этого события: если раньше его переполняла радость от того, что у него появится брат, теперь он чувствовал ненависть и злобу при одной мысли об этом создании. − Мхиту! — неожиданно голос его отца прорезал ночную тишину и раскатом грома прокатился по пустующей саванне. Лев вздрогнул при звуке своего имени: отец не звал его очень и очень давно. Неохотно он поднялся на лапы и легко взбежал по склону скалы, размышляя, что же могло понадобиться его отцу. — Мне нужно кое о чём переговорить с тобой, − сладко промурлыкал Шрам, прикрывая глаза. Мхиту нахмурился. Этот тон его голоса был хорошо ему знаком. − Я слушаю тебя… − он собирался прибавить «отец», но вовремя прикусил язык, вспомнив, что король просил больше так не обращаться к нему. — Вернее, вас, ваше величество, − немедленно исправился черногривый лев, отводя взгляд. Судя по всему, Шрам пропустил всё это мимо ушей. − Меня интересует побег Налы, − он улыбнулся. Хладнокровная и леденящая душу, его улыбка напоминала остриё лезвия ножа. Мхиту сглотнул. — Пройдём в пещеру, − предложил король, − Зира тоже хочет узнать об этом, − с этими словами он направился ко входу в львиное убежище, а Мхиту ничего не оставалось, кроме как последовать за отцом. − Итак, − Шрам остановился и занял место рядом со своей супругой, чьи глаза красными огоньками поблёскивали во тьме пещеры. — Мы слушаем тебя. — Мхиту молчал. Он даже не знал, что должен говорить, ведь, по сути, он не имел ни малейшего представления о побеге Налы – всё, что он знал, было лишь то, что позавчера вечером она покинула земли прайда. — Мхиту, − вновь окликнул сына король, и лев понял, что молчит слишком долго. Он уже собирался ответить, что ничего не знает и что не имеет понятия, как это произошло, когда Шрам продолжил: − это твой шанс вернуть моё доверие к тебе. — Его голос сочился ложью, но Мхиту не слышал её. Одних этих слов было достаточно, чтобы затуманить его ещё не окрепший после моральной травмы разум. Лев молча открывал и закрывал пасть, думая, что ему ответить. Наконец, он заговорил. − Ей помогли сбежать львицы прайда. − Это всё? — в поддельном удивлении приподнял одну бровь Шрам. Зира перебила его. − Ох, пытаться выудить из него информацию о его дорогой сестрёнке бесполезно, мой король! — её голос сочился ядом. — Он такой же предатель, как и она! — выплюнула львица, одарив Мхиту ненавидящим взглядом. Сердце льва упало. − Неправда! — прокричал Мхиту, шерсть на его загривке встала дыбом. — Я знаю, что моя мама и Сараби помогли ей сбежать, вот и всё! – но, очевидно, большего Шраму было и не нужно. На его морде вновь расцвела мерзкая ухмылка. − Достаточно, Мхиту, − будто пропел он, поднимаясь. — Этого достаточно… сынок, − он улыбнулся, их взгляды встретились, и только тогда Мхиту понял, что натворил. Его челюсть непроизвольно отвисла. − О, великие короли… − тихо прошептал он, глядя в зелёные глаза своего отца. − Не волнуйся, малыш, − произнёс Шрам, будто прочитав его мысли. — Сараби и Сарафина просто получат по заслугам, ты сделал доброе дело… − Нет… − пробормотал Мхиту, глядя себе под лапы. – Нет, я не думал, что… − О, конечно же, ты не думал, мой дорогой Мхиту, − пропел Шрам, приближаясь к сыну с приторно-сладкой улыбкой, растягивающейся на всю морду. — А теперь, прочь из пещеры! — неожиданно прорычал он, подойдя достаточно близко к сыну, отчего тот отшатнулся, а затем бросился вон. Мхиту совершенно не знал, что ему теперь делать. Как он вернётся к матери? Как посмотрит в глаза ей и остальным львицам, после того, что совершил? Его грудь стискивали неслышные рыдания, а он сам едва сдерживался от того, чтобы не заплакать. Всё, чего ему сейчас хотелось, это убежать подальше отсюда, так же, как это сделала Нала, чтобы больше не видеть ставшего ему ненавистным отца и его жёнушку. Лев сам не заметил, как слёзы полились из его глаз, а лапы понесли его к северной границе, где раньше любила проводить время его сестра.***
Мхиту всегда, сколько себя помнил, дружил с львицами Зиры. Они были дружелюбны и вежливы с ним, рассказывали ему истории из жизни, говорили, как замечателен его отец и что Мхиту пошёл в него. Львёнок считал, что лучших друзей ему не найти, тогда он считал Налу своим главным врагом и соперником, а охотниц Зиры и её саму — своими покровителями и товарищами. Возможно, так бы он считал ещё долгое время, если бы отношение аутлендеров к нему внезапно не переменилось после оглашения Шрамом своего решения сменить наследника престола. Все те, кого он раньше считал друзьями, больше не встречали его радостными улыбками, не говорили ему тёплых слов и не утешали его, когда он расстраивался. С ним осталась только мать и львицы прайда, которые продолжали дарить ему свои усталые улыбки после неудачной охоты и говорить слова благодарности каждый раз, когда он приносил для них свежепойманную мышь. − Добрый день, Дахару! — поприветствовал юный лев подругу, приближаясь к ней и улыбаясь во все зубы. — Я видел вашу охоту сегодня, тебе удалось поймать заплутавшую зебру! Ты такая молодец, признаться, я даже не думал, что здесь ещё водятся травоядные! Должно быть, тебе было ужасно тяжело поймать её, ведь ты ослабла… Но ты всё равно справилась, и я решил, что было бы неплохо… − Мхиту так бы и продолжал болтать, если бы внезапно не был грубо прерван львицей. − Я не нуждаюсь в твоём одобрении, − грозно рыкнула она, даже не глядя в его сторону. – И, будь так любезен, не мозоль мне глаза. — Мхиту замер в удивлении. − Но… я лишь хотел поддержать тебя, − неловко промямлил он, передёрнув плечами. – Ну, как друзья делают, − уже тише и неувереннее прибавил он, осторожно поглядывая на Дахару. − Ты мне не друг, − фыркнула та, наконец одаряя Мхиту недовольным взглядом. — И никогда им не был, − равнодушно прибавила она, отворачиваясь от него. Лев не знал, как ему реагировать. Он тупо пялился на загривок львицы, пытаясь осознать услышанное. «…Никогда им не был…» − эхом отдавалось у него в ушах. — Кажется, я попросила тебя уйти, − холодно напомнила Дахару, даже не оборачиваясь. — Теперь мне больше нет надобности подлизывать молоко с твоих усов. Ты ведь больше не являешься наследником короля, не так ли? — Мхиту был ошарашен. Казалось, новые разочарования сыпались на него одно за другим, и он не мог понять, чем заслужил такое. Справившись с минутным шоком, он поспешил отойти от той, кого считал своей подругой. Мхиту не мог поверить: всё своё детство он провёл с этими львицами, он рассказывал им каждую мелочь, хвастался своими достижениями в охоте, а они всегда хвалили и одобряли его действия и называли себя его друзьями! Теперь же его душили слёзы горечи, боли и обиды, а сердце сжималось от разочарования. − Я считал их друзьями, − шептал он, утыкаясь в мех матери, −, а они лишь использовали меня! − Рано или поздно ты должен был это понять… − грустно проговорила Сарафина. — В любом случае, ты узнал бы об этом либо сейчас, либо никогда, и хорошо, что эта львица раскрыла тебе глаза, иначе на это мог бы не решиться никто. Мхиту продолжал утыкаться в её шерсть и всхлипывать. Казалось, от него отвернулись все, кто когда-либо был ему дорог. Все, кроме его матери.***
Через пару дней на свет появился детёныш Зиры. Слепой и слабый, он не внушал надежды на то, что однажды станет статным и сильным львом, однако Зира этого не замечала или, по крайней мере, не желала замечать. Шрам посетил пещеру, а через пару минут покинул её с каменным выражением на морде, по которому ничего невозможно было прочесть. Никто не знал, что сказал король своей супруге, но с того дня Зира становилась всё мрачнее и раздражительнее. Никому не было известно, какое решение принял Шрам относительно своего нового наследника, но, судя по пробежавшему шепотку, при рождении Мхиту радость короля была куда сильнее. Мхиту понятия не имел, как выглядел юный принц, однако новость о том, что Шрам был явно не удовлетворён, грела ему душу и вызывала удовольствие в его покалеченном сердце. «Он пожалеет, что выбрал его вместо меня!» − зло думал он всякий раз, когда замечал проходящего мимо него короля. − Этот союз не принёс нам ничего хорошего, кроме ещё одного голодного рта, − тяжело вздохнув, подытожила одна из львиц Сараби в один из безрадостных вечеров на Скале Предков. — Этого следовало ожидать, они даже вряд ли любили друг друга, когда зачинали детёныша… − Мхиту напрягся после этих слов. Он задумался об отношениях своих родителей: никогда между ними он не видел тех проявлений любви и ласки, которые, как он слышал, обычно выражают друг другу влюблённые. Тогда он и спросил об этом мать. − Я хотел спросить тебя… − Мхиту начал свой вопрос уверенно, но ближе к концу немного замялся, − как я появился на свет? — он смущённо посмотрел на львицу, но та с благосклонной улыбкой смотрела на него. − Это вряд ли самая лучшая история, − мягко ответила она и заметила, как по мордочке Мхиту пробежала судорога волнения. — Ты уверен, что хочешь её услышать? — осторожно спросила она, заглядывая сыну в глаза. Поджав губы, он молча кивнул, дёргавшийся из стороны в сторону хвост выдавал его эмоции. — Что ж, − Сарафина тяжело вздохнула, − это произошло через несколько месяцев после смерти Муфасы и Симбы. Тогда ещё львиц Зиры и её самой тут не было, а Нала была молода, совсем как ты. В те дни она чувствовала себя очень плохо, − еды уже не хватало на всех — поэтому она была вынуждена оставаться на скале, когда мы все уходили на охоту. Шрам чувствовал необходимость в наследнике, дабы укрепить свою власть, но ни одна львица не хотела отдаваться ему. В один из вечеров, когда нас вновь не было, Шрам хотел… − львица запнулась и мельком посмотрела на сына, − хотел изнасиловать твою сестру. − Мхиту содрогнулся. Он даже не мог вообразить себе такого. — Но я вовремя подоспела, и Шрам выбрал меня вместо Налы, − продолжила она с тяжёлым вздохом. — В ту ночь у неё была истерика, никто не мог успокоить её, а из пещеры гиены вывели её насильно. Она так пронзительно кричала и умоляла меня не делать этого, что её мольбы навсегда останутся в моей памяти… − Сарафина грустно покачала головой. — Ты появился через несколько месяцев. Нала ненавидела тебя всей душой, считая плодом изнасилования Шрама. К тому же, вы были с ним похожи, как две капли воды, а твоё дальнейшее поведение только усугубляло ваши отношения: даже своими повадками ты напоминал отца… − Я не знал всего этого, − наконец тихо пробормотал лев, с ужасом глядя мимо матери, не решаясь встретиться с ней взглядом. — Это звучит просто ужасно… В детстве я думал, что Нала просто завидует мне, потому что ей не посчастливилось стать дочерью Шрама, но я даже не подозревал, что за всем этим скрывается такая… история, − выдохнул он. — Получается, вы с отцом тоже не любили друг друга? — Мхиту нерешительно посмотрел на неё и вновь заметил добрую улыбку, украшавшую её мордочку. − Когда-то давно, когда мы ещё были подростками, он симпатизировал мне, но… − Сарафина помрачнела, − я выбрала другого льва, которого любила и который, в конечном счёте, стал отцом Налы. Шрам был ужасно разочарован, он был настолько зол после этого, что к нему невозможно было приблизиться без того, чтобы не быть одарённым его раздражённым взглядом. Примерно в то же время его отец Ахади принял решение назначить своим наследником Муфасу. Это тоже очень сильно повлияло на психику Шрама… − Мхиту опустил глаза. Как же всё это сейчас напоминало ему ситуацию, в которой он оказался. Неожиданно лев кое-что вспомнил. − Мам, я должен кое в чём признаться тебе, − пробормотал он, разглядывая свои лапы. — Я выдал Шраму тебя и Сараби, сказав, что вы помогли Нале сбежать… − Мхиту прижал уши и зажмурился. — Это вышло случайно! Зира сказала, что я предатель, а это не так. Я ляпнул, даже не подумав о последствиях, мне так жаль! − Не переживай, Мхиту, − грустно улыбнулась ему Сарафина. — Он всё равно бы узнал об этом… Но я рада, что ты сожалеешь, − прибавила она, утыкаясь в гриву сына. Он обнял её в ответ.***
На следующий день Шрам потребовал, чтобы обе львицы явились к нему. Это был мрачный, хмурый день, солнце едва проглядывало из-за туч, а холодные порывы ветра, казалось, пробирали до самых костей, которые уже значительно выступали под кожей львов. Король созвал всю свою армию гиен, выстроив их таким образом, чтобы они стояли по бокам от поднимающихся на скалу. Зира занимала почётное место королевы рядом со своим супругом, её львицы сидели чуть поодаль, а сёстры прайда расположились под навесом скалы, наблюдая оттуда за участью своих подруг. Вся эта картина представлялась Мхиту суровой и устрашающей, ухмылка на морде Шрама не давала ему покоя, он то и дело нервно передёргивал плечами, горбился и обнажал когти. «Он не посмеет причинить им вреда… Он не посмеет…» − судорожно повторял про себя лев, пытаясь сохранить бесстрастное выражение на морде. Его грива уже обрела видимые очертания, такая же тёмная, как и у отца, она плавно уходила назад и облегала спину. Издалека его даже можно было принять за самого Шрама, что гиены делали не раз. Мхиту сидел на одном из уступов скалы, скрываясь в его тени так, что его почти не было видно, в то время как он сам отчётливо видел всех. Вот сидит его отец, гордо вскинув голову и щурясь в неприятной улыбке, рядом с ним — Зира, прижимавшая к себе зевающего детёныша. Мхиту неприязненно обнажил клыки: один вид этого львёнка вызывал в нём отвращение: он совсем не был похож на Шрама, цвет его шерсти отливал сероватым, а сам детёныш выглядел костлявым и нескладным. Юный лев вздохнул и обернулся: Сарафина и Сараби уже были здесь, вернувшиеся после охоты. Одна из них покорно опустила голову, другая же гордо смотрела на самый верх, бесстрашно глядя прямо в глаза короля. «И как она не боится? ..» − подумал про себя Мхиту, изучая взглядом фигуру Сараби, стоявшую вдалеке. Возможно, она знает, что Шрам ничего не посмеет сделать с ними? Мхиту хотелось в это верить. Он не убьёт их. Он просто не может этого сделать. Дрожь в очередной раз пробежала по позвоночнику льва от этих мыслей. Он с усилием заставил себя отвернуться от матери и её подруги, чтобы не расплакаться от горя, а затем перевёл огоньки своих ярко-зелёных глаз на короля. С минуты на минуту он должен был объявить начало королевского суда. − Львицы и гиены! — наконец провозгласил Шрам. Его голос эхом отражался от камней и сводов пещеры, усиливаясь в несколько раз. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы предать суду двух предателей, нарушивших свою клятву верности королю, замысливших и осуществивших побег ещё одной предательницы, которая также будет осуждена… если вернётся, − Шрам неловко передёрнул плечами. — Сараби и Сарафина, подойдите сюда! — приказал он, сверху вниз глядя на осуждённых. Львицы, одна за другой, направились вперёд мимо своры гиен, злобно глядевших на них, отвратительно хихикавших и скаливших зубы. Сараби с царственной осанкой шла мимо них, не удостаивая их даже взглядом, и Мхиту на секунду задумался, откуда в ней столько уверенности и гордости. Казалось, будто это она сейчас будет выносить Шраму приговор, а не наоборот. Лев невольно улыбнулся своим мыслям, но улыбка скоро покинула его мордочку, когда он вновь услышал рык отца. − Поспешите! Мы не будем ждать вас на скале до захода солнца! Львицы ускорили шаг, и уже через несколько минут оказались перед королём, его королевой и их юным принцем. − Что вы можете сказать в своё оправдание? — громко спросил у них Шрам. В его взгляде скользили презрение и насмешка. Мхиту напрасно продолжал надеяться на положительный исход: глаза короля уже не предвещали ничего хорошего. Он не мог увидеть, как на морде Сараби промелькнула едва заметная горькая улыбка: она знала, что всё это — всего лишь шоу, и Шрам примет своё решение, независимо от того, что они скажут, и какими убедительными не окажутся их аргументы. Сарафина неловко переступала с лапы на лапу за её спиной: её волнение было заметно, а она сама очень нервничала. Бывшая королева выступила вперёд. − Нала отправилась за помощью. Ты бы всё равно не отпустил её, поэтому мы помогли ей бежать. Она приведёт помощь, чтобы мы могли… − Свергнуть меня?! — грубо оборвал её Шрам, обнажая клыки и чуть ли не переходя на визг. Его шерсть встала дыбом, а глаза сузились. − …восстановить баланс в Прайдленде, − бесстрастно и всё так же спокойно закончила Сараби, не моргнув и глазом, − и вернуть стада. − Ложь! — прорычал Шрам. — Я знаю, вы все хотите свергнуть меня! Ты и твои львицы, вы ненавидите меня, мечтая в тайне о смерти своего короля! — он наступал на львицу, которая продолжала стоять на месте. Какое-то время он смотрел в её глаза, а затем развернулся к гиенам и львицам у подножья скалы. — Кто согласен с тем, что Сараби и Сарафина − предатели? — вопросил он. В то же мгновение образовавшуюся тишину заполонил лай и визг гиен и рык львиц Зиры. Мхиту казалось, что ещё немного, и он оглохнет от окружающего его гвалта. — Довольно! − прекратил жуткую какофонию король. − Кто считает, что они заслуживают прощения? — раздалось рычание львиц прайда. Мхиту тоже присоединился к ним. — Что ж, − Шрам тихо хихикнул, − боюсь, что итог суда очевиден, − он обернулся к Сараби. — Можете ли вы сказать что-нибудь ещё в свою защиту? — поинтересовался он, щуря глаза в хитрой и коварной усмешке. − Лишь то, что мы радели за благосостояние и счастье нашего королевства, − произнесла Сараби, глядя прямо на Шрама. Сердце Мхиту сжималось от ужаса. Шрам тихо засмеялся, а потом его смех стал громче, настолько, что был слышен даже внизу. − Ох, ну брось, Сараби, к чему сейчас эта несуразная ложь? — его губы расползлись в очередной ленивой ухмылке. — Итак, раз вам нечего больше сказать в свою защиту, я выношу свой приговор, − провозгласил он. — Львицы и гиены, как нам всем известно, предательство короля и действия, направленные против него, караются либо изгнанием, либо смертью! — Мхиту почувствовал головокружение и тошноту: ему казалось, что в данном случае одно было полностью равносильно другому. Разве что Сараби и Сарафине удастся найти Налу и продолжить путь вместе с ней… что крайне сомнительно. — Я проявлю милосердие и позволю осуждённым самим выбрать себе приговор! — объявил Шрам. Даже издалека Мхиту мог заметить хитрое выражение его морды. — Ради погибшего короля Муфасы, моего брата, я разрешаю Сараби, его вдове, и её подруге Сарафине самим вершить свою судьбу! — раздались одобрительные возгласы львиц Зиры и тявканье гиен. Мхиту прищурился: ему казалось, будто всё это было каким-то образом спланировано заранее. Когда рёв, наконец, затих, Шрам обернулся к львицам, предоставляя им слово. Недолго посовещавшись с Сарафиной, Сараби вновь выступила вперёд. − Мы выбираем смерть, − проговорила она громко и отчётливо. «Что?!» − пасть Мхиту приоткрылась в невысказанном вопросе. — «Почему они выбрали смерть?! Зачем?» − сначала замерев на месте от шока, через секунду лев пришёл в себя, чувствуя, как его сердце бешено колотится в его груди. Он даже не слышал слов, произносимых Шрамом, все звуки стали для него плоскими и глухими. «Нет, нет… Они не должны умереть!» − думал он, хмурясь. — «Не ради этого Нала покидала Прайдленд, не ради этого Кубва жертвовала собой!» − Нет! — прокричал лев, сам не контролируя себя, а когда понял, что сделал, было уже слишком поздно, и все взгляды были обращены к нему. Он неловко прижал уши. Он знал, что не имел сейчас права голоса, к тому же, судя по осуждающим и полным ненависти взглядам Зиры и её львиц, он прервал речь Шрама. Наступила ледяная тишина, прерываемая лишь порывами ветра. Мхиту решился посмотреть на отца и увидел на его морде смесь удивления и злобы. «Поздно отступать!» − сам себе сказал Мхиту, поднимаясь на лапы и выпрямляясь. Перед его мысленным взором сразу же встала гордая Сараби. — Это несправедливо! — продолжил он, и в рядах гиен послышалось тихое ворчание. — Они всего лишь хотели помочь, разве это карается смертью?! − Ты, кажется, забыл своё место! — прорычал Шрам, наконец опомнившись. Его глаза налились кровью. — Решения здесь выносишь не ты, жалкое отродье! На твоём месте я бы заткнулся, пока я не приказал разорвать тебя на части! — Мхиту чувствовал, что изнутри его всего трясёт, а в глотке пересохло. Страх заполонял его душу. Он видел, как Сараби в ужасе смотрит на него, а его родная мать… кажется, она плакала − Мхиту не мог разглядеть. Очевидно, Шрам решил продолжить: − Твоя проклятая мать и Сараби помогли твоей чёртовой сестре покинуть Прайдленд без моего разрешения! Без разрешения короля! — подчеркнул он. — К твоему сведению, это является предательством, мальчишка! И не говори, что не знал об этом! — прорычал лев, сверля взглядом своего сына. Мхиту молчал недолго. − В таком случае пусть убьют меня вместо них! — горячо произнёс он, тряхнув головой. Брови Шрама поползли наверх, а глаза раскрылись, всем телом он подался назад, но совсем скоро он вернулся в своё обычное состояние. Его морда исказилась в ужасающей гримасе. − О, как благородно с твоей стороны, ты готов пожертвовать своей жизнью ради тех, кто предал короля? Значит, ты тоже предатель? − Убей его, Шрам! — прокричала Зира. Мхиту перевёл на неё взгляд своих зелёных глаз и увидел, что она с насмешкой смотрит на него. — Если он ищет смерти, то не стоит задерживать его в этом мире! «Ну конечно», − подумал Мхиту, − «делает всё, чтобы обезопасить своё место у трона и убрать всех возможных посредников между ней и Шрамом…» − Мхиту, остановись, прошу тебя! — крикнула Сарафина, на её глазах блестели слёзы. — Ты не должен делать этого! Пожалуйста! — Мхиту медленно перевёл взгляд своих затуманенных глаз на мать. Он почувствовал нарастающую тяжесть в груди. Происходившее казалось ему полнейшим безумием. − Замолчите! — проревел король, одаряя разъярённым взглядом обеих львиц. Затем он снова задумчиво посмотрел на Мхиту. Их глаза встретились. Одинаковые, ядовито-зелёные, они впились друг в друга, будто проголодавшиеся змеи в смертельной схватке. Казалось, прошли часы прежде, чем король заговорил вновь. — Подойди сюда, Мхиту! — юный лев почувствовал, что в одно мгновение все его конечности заледенели, а он сам не способен двигаться. С усилием он сделал шаг вперёд, а затем, будто вернув силы, он резво взбежал по склону скалы мимо полчища гиен. Он прошёл мимо матери и Сараби, грустно смотревших на него, и встал перед своим отцом, уверенно сведя брови. Тот продолжал всё так же задумчиво смотреть на своего сына. За его спиной Мхиту увидел Зиру, впивавшуюся в него взглядом, полным непримиримой злобы, но больше лев не испытывал страха. Он уже зашёл слишком далеко, чтобы бояться. − Твоя решимость удивляет меня, − тихо проговорил Шрам. Слишком тихо, что даже рядом стоящие львицы не смогли расслышать его слов. — И ты действительно готов умереть ради них? Понимаешь ли ты, на что идёшь? — злоба, которой ещё пару минут назад сочился его взгляд, исчезла — осталась лишь тень удивления. − Да, − твёрдо произнёс Мхиту. — Я не желаю видеть смерть матери. Мне хватило того, что от меня отказался мой отец. — Шрам едва заметно содрогнулся, но его сын заметил это. Их взгляды опять встретились, но на этот раз в глазах короля промелькнуло нечто, отдалённо напоминающее сожаление. Между ними повисло молчание, Мхиту не отводил холодно-зелёных глаз от Шрама. − Тогда, должно быть, мне следует принять другое решение, − лев стиснул зубы. Было видно, что новый исход суда даётся ему нелегко. Он обернулся к подданным, собравшимся внизу. — Именем короля, я оглашаю конечное решение суда, которое никто не будет вправе оспорить, не подлежащее дальнейшему обсуждению и рассмотрению! — Шрам сделал паузу. Мхиту взволнованным взглядом сверлил спину отца. Сараби и его мать с замиранием сердца слушали речь короля, а львицы прайда тревожно всматривались в фигуры львов, собравшихся на Скале Предков. Зира, прищурив глаза, царапала когтями камень, напряжённая и нервная; детёныш в её лапах внимательно следил за своим отцом. Казалось, все с нетерпением ждали приговора, который вот-вот должен был вынести король.