Неправильно... или - 11. Коль вера сильна, а честь прежде всего...

— Ебануться, — произнес Джейро, когда я завершила рассказ. — Знаешь, мне казалось, что я смогу кое-чем похвастаться, когда ты вернешься, но ты ТАКИХ приключений на свою жопу нашла, ну и на мою заодно, что… — кот махнул рукой. Я пожала плечами и уточнила, а чем, собственно, занимался напарник в мое отсутствие. — Ну, если кратко, я вычистил одну бандитскую заставу, прибил одну ворожею, нашел саженец нового златолиста не без помощи одного паломника, ну и на закуску — подрался с тремя спригганами, которых не порадовало мое вторжение в святилище Великого Древа.  — А, это поэтому у нас перья ворожеи по всему дому развешаны были?  — Что, уже нажаловались?  — Не нажаловались, рассказали, — поправила каджита я. — Так что думаешь?  — Ну, до вашей вылазки в каирн я бы сказал, что от Соратников надо валить. Сейчас валить уже поздно, так что… Что я могу сказать? Не покусай меня, если решишь эту идею с оборотничеством реализовать.  — Мда… — по поводу оборотничества я окончательно еще не решила. Да и Эйла со Скьором дали понять, что у них и без меня сейчас проблем хватает. Так что пока что передохнуть пару дней — и вперед, к новым свершениям. Но для начала — оттащить камни душ Фаренгару. Не знаю, что за эксперимент он там задумал, но скупал маг заветную светящуюся херню, как горячую картошку. Вплоть до того, что весь «урожай» в этот раз я отнесла ему. И получила за него большой кошель монет, а что самое главное — новую книгу. Которая должна была мне пригодится, учитывая все обстоятельства.  — Только спрячь, а то местные суеверны. Им только символ обливиона покажи — уже скажут, что ты и некромантией балуешься, и младенцев ночами ешь…  — И жертвы человеческие на кладбище приношу, угу, угу. Причем все это одновременно. Спасибо за напоминание, — прячу книгу во внутренний карман нового одеяния. И, раздумывая о своем, о девичьем, выхожу из покоев Фаренгара, чтобы застать безобразнейшую сцену.  — Отвали, жирный боров! Когда-нибудь я тебе рожу раскрою! — мальчишка одних лет с нашими девчонками снес со стола кувшин с вином и, протоптавшись ногами по осколкам, убежал в сторону покоев. Все бы ничего, но орал он это все Балгруфу, который так и остался стоять рядом со столом, опустив голову и крепко сжав руку в кулак. Слуги старательно смотрели в стены и на потолок делая вид, что ничего не заметили. Я же отвести взгляд не успела, поэтому и заметил меня ярл в недобрый час. Или наоборот? В смысле, он посмотрел на меня так задумчиво, а потом махнул рукой, мол, подойди. Я и подошла, поскольку не сбегать же было…  — Проблемы? — уточняю я.  — Что, сплетни уже по городу пошли? — невесело усмехнулся ярл.  — Я их не собираю. Что видела, то видела. И, если честно, мне это не особо интересно. Так что можете не беспокоиться, языком молоть не буду.  — Я подозвал тебя не для этого, — мужчина нахмурился и кивнул мне следовать за ним. — У тебя же своя такая же, верно? Вроде, говорят, даже двое уже.  — Однако, быстро новости по городу расходятся, — хмыкнула я. Хотя, если Сесиль тут почти неделю, то о ней в Вайтране каждая собака знает. С учетом того, что девочка маг и постоянно тусит в храме, то есть на виду у половины города — неудивительно, что и до ярла новости дошли.  — Ну и как ты за ними успеваешь, вот объясни на милость. Тут полный дворец слуг, а у тебя они вообще сами по себе бегают, и поди ж ты, не ввязались ни во что.  — Они сами по себе такие.  — А мой сын, значит, не такой. Он всегда тихоней был, а в последнее время как с цепи сорвался. Может, ты с ним поговоришь? Выведаешь, что приключилось.  — Ну, тут два варианта. Либо он проверяет границы дозволенного, поскольку раньше их ему не очертили, либо кто-то настраивает его против вас. Либо и то, и другое вместе. Знаете, я предпочту не влезать в это дело.  — Но я прошу у тебя помощи. Или совета, хотя бы.  — Ну да. Я сейчас выскажу вам все, что думаю по этому поводу, а вы меня потом в подземелья. Знаем, плавали.  — Хорошо, я даю тебе слово, что ничего тебе не сделаю.  — Ладно, тогда поехали. Тезис первый — дети это такие же люди, только маленькие. Тезис второй — к детям, в том числе и к своим, надо относиться так же, как к другим людям. Вопрос, что бы вы сделали с обычным человеком, если бы он выкинул сейчас то же самое, что этот пацан? Спустили бы все на тормозах, или…  — Знаешь, мне еще никогда предложение выпороть непослушного ребенка не снабжали вот этими вот аргументами. Ну и что это даст?  — Даст понимание, что за определенные слова и поступки в этом мире можно конкретно так огрести. И надо бы думать перед тем, как швырять посуду и устраивать истерики.  — А если он меня возненавидит за это?  — А можно подумать, сейчас он вас любит и уважает. Это уже из другой оперы и здесь я вам плохой советчик. Ребенка-то не знаю совсем.  — Рин. Сколько ты хочешь?  — Дело не в деньгах. Дело в том, сколько вы дать готовы. Не денег. Если я полезу сейчас все исправлять, то… У вас не получится так, чтобы «возьмите мои деньги, сделайте мне из неправильного мальчика правильного». Если у вас с сыном такие отношения, что его кто-то мог вот так вот взять — и против вас настроить, то там работы непочатый край. И для вас в первую очередь. Думаю, понимаете, о чем я. Ну и вообще, не факт, что он вот так возьмет — и левой девчонке все расскажет.  — Ну ты же женщина, вы должны как-то уметь с детьми ладить.  — С детьми ладят тем, что между ушами. А не тем, что между ногами, — я вздохнула. — Ладно, попробую поболтать, может, расскажет что… Нелкира я нашла на террасе. Ребенок сидел спиной к каменному парапету, опустив голову вниз и щипая рукава длинной красной кофты.  — Ну привет. Не против, если я тут приземлюсь? — указываю на место рядом с ним.  — Ты что, тоже здесь, чтобы моему отцу сапоги лизать?  — А ты тоже считаешь себя ничтожеством и в целях поднятия самооценки пытаешься всех обижать?  — Чего?! — мальчишка аж рот открыл.  — Да ничего. Я тут заметила, что чем кусачей человек, тем сильней у него проблемы со всякими там, — я покрутила пальцем у виска. — Сам посуди, один такой сабж мне в Соратниках встретился, все время к новичкам придирается без повода. Все остальные не придираются, а этот придирается, ну и в прошлом имеет, как я узнала, пару неприятных секретов, ставящие под сомнение наличие у него не только чести и доблести, но и мозгов в черепушке. Один такой напарнику моему встретился, в Рорикстеде. Нормальный вроде мужик, крестьянин, но не делает нихуя и бухает еще, судя по всему. Так он зло на дочках вымещает, мол, они якобы виноваты, что их мать при родах умерла. Так, кто еще у нас… А, да, барда тут одного в тюрягу упекла. Мозгов и навыков не хватило за девушкой нормально поухаживать и расположения добиться, так из-за уязвленного самолюбия ее в кусты потащил, еле отбить успела. А еще…  — Хватит уже. Не равняй меня с ними.  — Ничего не могу поделать. Ты же ведешь себя, как они. Значит, и ты… того. И не то, что бы я слухи собирала, но уже по городу всякое говорят.  — Про тебя тоже всякое говорят. Что ты спишь с котом.  — А даже если сплю, то что? Кот холостой, я тоже не замужем, оба совершеннолетние, можем заниматься, чем хочется, за это пока что не сажают.  — А еще у тебя в кармане книжка со знаком Обливиона. Некромантия.  — Не некромантия, а призыв колдовского оружия. Хотя и некромантия у меня тоже, как выяснилось, есть. Только вот тоже не какие-то там запрещенные разделы, а вполне разрешенное оживление трупа врага на некоторое время. Ну, знаешь, пока мышечная активность сохраняется еще минут тридцать-сорок где-то… Может даже меньше. Так этому и в Коллегии учат, обломись, сыщик. Вот если бы ты про меня еще какие секретики раскопал — это было бы интересно, а так…  — Какие секретики?  — Парень, если бы я знала, какие, мне бы это было уже неинтересно.  — А, да, точно, ты же по башке стукнутая и не помнишь ничего.  — Вот и я же о том же. Так чего ты погром в зале устроил?  — Отец подослал?  — И отец подослал, и самой любопытно. Добрый он у тебя — я б уже вломила своим за такое ремнем, чтоб неделю сидеть не смогли. А он переживает, поговорить просит. Говорит, ты всегда тихий был, а тут как с цепи сорвался.  — Да что он обо мне знает?! — Нелкир вскочил на ноги и сжал руки в кулаки. Я уже подумала, что пацан сейчас и от меня убежит, но он неожиданно произнес. — А я вот про него все знаю.  — И что именно?  — Ну, что у меня и брата с сестрой разные матери.  — Пф, тоже мне секрет. Весь город знает, наверное. Во дворце-то народ из Вайтрана служит. Ну и говорили уже даже мне, что ярл одно время одаривал благосклонностью то одну служанку, то другую. Так и что с того? Не силком же в кусты тащил, полюбовно договаривался.  — И это нормально?  — А почему нет? Если бы жене изменял, так еще можно было что-то предъявить, а так что в этом такого?  — А почему мне никогда этого не говорил?  — Ну, наверное, не хотел, чтобы ты себя ущербным чувствовал из-за того, что вроде как незаконорожденный получаешься. А, ну и еще и не забывай. Ты же типа ребенок. А значит — мозгов у тебя, как у тумбочки. А ты еще и вести себя ненормально начал, подтверждая эти предположения.  — Он меня не любит совсем, — ребенок сложил руки на груди. — Все время с братом возится, Дагни платья покупает, а я… — мальчишка отвернулся.  — Ну, брат твой тут всем вырванные годы устраивает, его воспитывать приходится, чтобы не натворил чего. Да и наследник титула и всякого такого, тоже воспитанию из-за этого повышенное внимание уделяют всегда. А сестра… Девчонок вообще больше балуют, так уж получилось. А если она на мать свою похожа, так вообще может так получиться, что твой отец из-за чувства вины перед женой дочери пытается все это компенсировать. А ты же тихий, считается, что такие умные и сами о себе позаботиться могут. Вообще, тебе бы лучше самому с ним поговорить начистоту. И расспросить, что да как. Потому что я высказываю лишь наиболее вероятные предположения.  — Еще я знаю, что он очень боится, что его или Империя, или Братья Бури вышвырнут из Вайтрана. А еще… Еще он до сих пор поклоняется Талосу, — последнее ребенок произнес одними губами.  — И что? Парниш, я тут про Доминион почитала, да и Джейро кое-что понарассказывал, так вот, эти твари — вообще звери. А когда Великая Война закончилась, людям здесь ничего не осталось, кроме как принять условия конкордата.  — Можно было драться.  — Дерись, — выхватываю меч из ножен и приставляю его к горлу мальчишки.  — Чего? Эй, ты чего?! — Нелкир, побелев, как мел, сделал шаг к стене. — Я же не умею, и вообще — я же не взрослый.  — Ну вот, видишь, только на меч посмотрел — и уже страшновато стало. И это я тебя даже не порезала. А знаешь, что талморцы сделали? Они убили всех Клинков, ну, элитных типа шпионов императора, а потом — сгрузили их головы в телегу и отправили ее в Имперский город. В качестве акта устрашения и в назидание. Так что я не удивлюсь, что твой папа не хочет видеть головы своих детей отдельно от их тел. Что же насчет того, что за власть свою боится… Так все боятся. Ярлом ведь лучше быть, чем беглым ярлом, что бы там не говорили. Да и тебе в бегах не понравится, уж поверь. Ну сам посуди, это же спать на земле, жрать что попало, всякие там разбойники-пауки… Ты вот любишь пауков? Я тоже как-то нет. А мне недавно такие твари встретились… С тебя размером, может чуть меньше, да еще и ядом плюются прицельно, суки. Так что ты бы не болтал особо о папиных секретах. Если талморцы по ложным доносам умудряются людей в расход пускать, то уж за что-то с реальной подоплекой точно не поздоровится. И тебе сухим из воды, кстати, не выйти.  — Странная ты. Обычно мне говорят, чтобы я не лез, и все на том.  — Пф… Знаешь, для меня просто фраза «не лезь» — это сигнал «лезь во все». А вот «не лезь, потому что тебя молнией ебнет» — это уже как-то посерьезней. Кстати, Нелкир, ты вот о чем подумай. Кто бы тебе не рассказывал всякое о твоем отце… Зачем ему это делать? Никто ничего не будет говорить или делать просто так.  — А ты?  — Ну, мне плюсик в карму. Да и вообще, знаешь, сложно отказать в просьбе правителю владения, если планируешь в этом владении жить долго и счастливо. Еще мне кажется, что я видела кого-то… Вроде тебя раньше. Тоже ребенка. Который запутался во всем и едва не натворил дел. Правда, мне кажется, что это была все-таки девочка. Вот подумала, с тобой поговорю, может еще что всплывет. Не всплыло пока.  — Ясно. А над твоими словами я подумаю. Мы еще поговорим потом, а сейчас… Я не хочу перед ним извиняться.  — А кто заставляет? Я тебе вроде не указывала. Мое дело поговорить и разъяснить, а дальше сами разбирайтесь, мне чужая семейная грызня, в общем-то, не вперлась, — завершив таким образом разговор, я ушла с террасы прочь. И прямо чувствовала, как ярлов сын сверлит мне спину взглядом. А ведь ярл, похоже, прав был. Есть у меня какой-то опыт общения со странными детьми. И, кажется, этот опыт нехило так разорвал Нелкиру шаблон. Ладно, дело мое сделано, теперь надо бы побрякушки наемников Белетору отнести, денег за это дело взять, ну и отправиться уже домой. Тем более, что детишки обещали на ужин пирог с жареной рыбкой. М-м-м-м, рыбка, аж слюнки потекли от одного упоминания. Главное, не опаздывать, а то с шерстяного паршивца станется мне нихера не оставить. Ну, естественно, стоит захотеть не опаздывать к ужину, как судьба подкинет какой-нибудь финт, из-за которого ты сто пудов к ужину опоздаешь… ***  — Дура старая, что ты там знаешь! Ничего ты не знаешь, что значит бороться, и страдать, — раздался впереди голос. Его обладателя Вилкас сразу узнал. Как и узнал женщину, к которой норд обращался. Фрейлия? Жена Йорлунда… Плохо дело. Конечно, дальше оскорблений Олфрид вряд ли зайдет, но вмешаться Вилкасу уже хотелось. Поэтому норд ускорил шаг, пробиваясь через рыночную толпу, и не сразу понял, что подобный маневр совершает не он один. Вот только Рин неожиданно замедлилась, когда услышала продолжение разговора.  — Ничего? А как же мой сын? Как же Торальд? Он что, совсем никто? Вот и не говори мне о страданиях. Услышав знакомое имя, Вилкас остановился. В шаге за спиной Олфрида и сопровождающего его Идолафа, чтобы вмешаться, если разговор выйдет за рамки оскорблений и перейдет к рукоприкладству. С Сынов Битвы станется.  — Твой сын сделал свой выбор, и выбрал не то. Вот и погиб, — обрубил Идолаф. Краем глаза глянув на Рин, Вилкас понял, что та что-то заподозрила. Иначе с чего бы это девчонка аж носом повела, как охотничья собака? Хотя, в ее случае, скорей, как охотничья кошка.  — Это война. И чем скорей ты смиришься, тем лучше, — завершил свою мысль Идолаф. Рин выдала кривую усмешку, складывая руки на груди. Фрейлия вступила в перепалку.  — Я никогда не смирюсь! Мой сын жив, сердцем чувствую. Так скажите мне, Дети Битвы, где он? Что вы сделали с моим Торольдом? Толпа зашумела. Олфрид рассмеялся Фрейлии в лицо.  — Посмотрите только на эту дуру, — фыркнул он себе под нос. — Ну да, он у меня в подвале, держу его там в цепях. Когда до тебя допрет, корова? Умер твой несчастный сын, умер. Смертью предателя и бунтовщика. А ты лучше помалкивай, если не хочешь того же для себя.  — Какие интересные речи вы ведете, уважаемый, — голос Рин сочился таким ядом, что Вилкас прямо удивился, что Олфрид разве что замертво не упал. — Угрожать старой женщине посреди такой толпы… Не боитесь, что действительно случись с ней что, так вы потом не отмоетесь? Да и кстати, как-то слишком уверенно вы говорите о смерти Торальда. Тут рядом с Вайтраном-то если кто пропадет, так концов не сыщешь, меня вон идентифицировать не могут которую неделю, а вы бездоказательно и с уверенностью утверждаете, что человек именно умер. Знаете, я так могу сказать только в том случае, если сама к подобному действию причастна, да и остальные тоже, насколько мне известно, иначе не берутся говорить о подобном. По закону тоже, как мне помнится, надо, чтобы от человека год вестей не было.  — А, наша новая Соратница, — Олфрид смерил Рин презрительным взглядом. — На что намекаешь? Тоже считаешь, что я взял да и упек ее сына в какие-нибудь казематы?  — Ну, я бы не удивилась. Слухи-то разные ходят, а о вашей с Гривами вражде даже я уже знаю.  — Попридержи язык. В отличие от Серых Грив, мы еще не забыли о долге и чести.  — Что-то я не видела ни разу, чтобы кто-то из Серых Грив издевался над старушками, — Рин сделала шаг вперед, окончательно становясь между двумя мужчинами и Фрейлией. — Да еще на глазах у толпы. А в следующий раз что, конфетку у чьего-то ребенка отберете? Или чью-то мать не оскорбите, а уже ударите?  — Да ты безмоз… — начал было Олфрид.  — Простите, я немного не расслышал… Мне только что показалось, или кто-то попытался оскорбить мою сестру по оружию? — Вилкас оказался за спиной Рин и положил руку ей на плечо. И сразу же почувствовал, что девчонка с трудом подавила рефлекторную дрожь. От этого снова почему-то стало обидно. Да, может быть они и не всегда ладили, но бояться его, одного из своих… Что у нее вообще с логикой и здравым смыслом, которыми она так гордится?  — Идем, отец, здесь больше нечего делать. Толпа разразилась вслед двум мужчинам неодобрительным гулом. Может быть жители Вайтрана и не были в массе своей сторонниками Братьев Бури, но разыгравшаяся сцена явно выходила в их понимании за рамки дозволенного. Убить противника? Да, можно. Похвастаться этим? Да, тоже можно. Но издеваться над человеком, который никакого отношения к военным действиям не имеет… Нет, такое в Вайтране точно не одобрялось.  — Позволь поблагодарить за помощь, — Фрейлия чуть улыбнулась Рин. — Наверное, зря я пытаюсь докопаться до правды, но очевидно ведь, что Олфрид что-то знает о Торальде.  — Почему ты в этом так уверена? — спрашивает Вилкас. Рин неодобрительно хмурится, потому что явно хотела спросить что-то другое, но претензий Вилкасу высказывать не спешит в этот раз.  — Пожалуй, не будем говорить об этом здесь. Пойдемте со мной, расскажу кое-что. Ты ведь Рин, верно? Йорлунд рассказывал о тебе. Возможно, ты сможешь нам помочь. Девчонка кивнула. Вилкас и не сомневался в том, что она согласится, потому что… А даэдра ее знает! Вот не любит она разговоры о всякой там чести-доблести, а поступает порой так, что никаким «доблестным» и не снилось. Причем не в громких каких-то делах, а в мелочах, как с той имперской девчонкой, которая к ним на тренировки теперь ходит. Толпа быстро расходится, пока Фрейлия закрывает свою лавку. Долго ли ей убрать с прилавка в ящик под столом украшения, предназначенные для продажи? Да закрыть этот прилавок на ключ, который женщина постоянно носила на цепочке на шее. Не прошло и получаса, как они все втроем переступили порог добротного большого дома, принадлежащего клану Серых Грив. Иногда Вилкасу казалось, что Йорлунд сам точно не знал, сколько у них с Фрейлией детей и внуков. С наступлением гражданской войны дом клана опустел, поскольку многие ушли сражаться на стороне Братьев Бури, но даже сейчас в доме было до невозможности шумно. И все потому, что по центральному залу с топотом и хохотом носились не меньше двух десятков детей. Из всей этой толпы Вилкас знал только двух старших — Вигдис и Одена, да и то только потому, что сестра с братом ходили на тренировки в Йоррваскр. Надо сказать, в силу возраста они даже сейчас вели себя потише, чем остальные — сидели в углу и о чем-то спорили. Криком, да, но комнату не громили. Фрейлия уверенно провела их через главный зал в сторону жилых комнат. Планировку дома Вилкас примерно помнил, поскольку ему доводилось здесь бывать. Рин же явно здесь впервые, иначе не объяснить интерес, с которым девчонка осматривалась вокруг. А посмотреть было на что. Дом ведь принадлежал клану, который жил в Вайтране с самого его основания. И главный зал, из которого они пришли, явно был одного возраста с праздничным залом Соратников. Скорей всего, с этого помещения дом и начинался, а потом к нему пристраивали коридоры и ответвления. Само собой, везде старались выдержать единый стиль оформления, но все равно в итоге дом клана получил сходство с гигантским муравейником. Впрочем, у Сынов Битвы, с которыми давеча довелось столкнуться на рыночной площади, была примерно такая же ситуация. Да и у других больших семей. Стоило кому-то накопить денег и расширить семейство, как начиналась стройка, выкупались под это дело соседние дома, и в итоге вместо домика наподобие того, что занимали Рин и Джейро, уже через десять-двадцать лет возвышалась махина с кучей комнат и коридоров. Вилкас не удивится, если уже лет через десять на месте Дома Теплых Ветров тоже будет пусть не второй дом Серых Грив, но как минимум махина в два раза больше нынешнего варианта на три спальни или сколько там у них.  — Что же, добро пожаловать в наш дом, — произносит Фрейлия, закрыв тяжелые двери. Они отделяли от большого зала часть дома. Сейчас Рин и Вилкас находились в небольшом зале, где также в центре стоял большой стол, а чуть в отдалении были видны книжные шкафы и кресла у камина. Из зала вели шесть дверей, по две с каждой «длинной» и по одной с каждой «короткой» сторон. Вилкас предположил, что за этими дверями находятся личные покои и не ошибся. Иначе как объяснить, что как только Фрейлия предложила гостям сесть, как одна из дверей распахнулась и в зал выскочил беловолосый полуголый норд с секирой наперевес.  — О, стриптиз подвезли, — себе под нос произнесла Рин, неприкрыто пялясь на торс Авюльстейна. Вилкаса это почему-то разозлило. Непонятную реплику он предпочтел проигнорировать.  — Это еще кто, мама? Я ведь говорил тебе, чтобы… — видимо, только сейчас Авюльстейн заметил, что кроме Рин за столом сидит еще и Вилкас. Что объяснимо, ведь девчонка все еще была одета в синюю одежду, которую впервые Соратник увидел во время ее Посвящения. Да и сидит она рядом с подсвечником, который освещает стол, в то время как Вилкас мало того, что в тени, так еще и в привычном сером доспехе.  — Авюльстейн, прекрати! Она из Соратников, как и Вилкас. Помнишь, отец рассказывал про новую девочку? Вот это она и есть. Прекрати смущать нашу гостью, оденься, и давайте спокойно поговорим.  — Кхм… Да, пожалуй. Прошу простить, — фраза была больше адресована Рин, чем Вилкасу, да оно и понятно.  — Ничего-ничего, все в порядке, с таким-то рельефом можно и не стесняться. Авюльстейн покраснел еще гуще и поспешил скрыться за дверью, откуда прибежал. Вернувшись уже в рубахе, он сел за стол напротив Рин и начал говорить, при этом стараясь не встречаться взглядом со светловолосой. Что же, Вилкас его понимал. Местные девушки не были щедры на подобные комплименты. И если предстать в одних штанах перед кем-то из них, можно было запросто огрести кулаком или подручным предметом, да еще и оглохнуть от крика. А вот так вот отреагировать… И, главное, ведь даже если начать прикапываться, то никаких намеков, никакого развязного поведения или еще чего-то не прослеживается. То есть Рин не начала с ним заигрывать, не попыталась дотронуться и сейчас не строила глазки, а внимательно слушала. Вилкаса это бесило. И он сам уже не мог понять, что больше: реакция Рин на Авюльстейна, или собственные эмоции, которые возникли в этот момент. В момент, когда она пусть и ненавязчиво, и без всяких намеков на продолжение знакомства, но отметила свой интерес к мужчине. К Джейро Вилкас никогда таких чувств не испытывал. И к брату тоже. Но вот сейчас почему-то задело. И объяснить, в чем здесь дело было, норд не смог. Что бесило еще больше.  — Торальд пропал. Ушел к Братьям Бури, а потом словно исчез. До места он не добрался, да и в пути нигде не останавливался. Что странно.  — Он мог пойти в Виндхельм напрямик и сгинуть в лесах. Там же горы, тролли, волки… — принялся перечислять Вилкас.  — Оборотни еще водятся, ну, мне так рассказывали по крайней мере, — подает голос Рин.  — Водятся не то слово, увидишь одного такого — вовек не забудешь. Ну, об этом уже мне рассказывали, — подхватывает он шутку. Девчонка же оставляет ее без встречного ответа, что понятно, вместо этого отвечая на ранее высказанное предположение.  — Но зачем ему идти через лес и горы, вдали от дорог? Понятно, что если бы вы жили в Солитьюде, то эта тактика добраться до Виндхельма была бы единственной возможной, а из Вайтрана-то… Сразу за Ривервудом — дорога, по ней несколько часов пути и уже земли Рифтена, а там Братья Бури в почете и тех, кто к ним идет, стражники вряд ли тронут. Да и быстрей по дорогам идти, чем через лес. Молчу уже о том, что до Айварстеда можно дойти в компании фермеров или паломников. Да и вообще… Почему Олфрид так уверенно говорил, что Торальд погиб «как предатель», а не «как идиот, который заблудился в лесах»? Да и упоминание казематов, цепей и прочего навевает на мысль, что Фрейлия права.  — Я что-то совсем ничего не понял, — произнес Авюльстейн.  — Привыкай. У нас так половина Йоррваскра не понимает, что она говорит, пока не объяснят все по полочкам.  — Объясняю, — покладисто кивает Рин. — Иногда люди неосознанно проговариваются из-за того, что не обращают внимания на мелочи. Фрейлия просто спросила у Олфрида, что они сделали с ее сыном, так? При этом давайте сразу уточним, что всякие там цепи-казематы и прочее — это больше по части Талмора, здешние скорей просто топором в темном углу по башке дадут — и все на том. Так почему не «да, конечно, прирезал я его в темном углу», а «держу его в цепях»? Это же самый маловероятный вариант развития событий, когда говорит человек с менталитетом норда. У вас ведь даже преступников казнят побыстрей, причем следствие и суд — это так, формальности. Плюс слишком явная попытка убедить в смерти. Ну, я не знаю. Я бы, если так уж хотела досадить, то наоборот, убила, но не сказала бы, где и как, чтобы помучились от неизвестности всякие спрашивающие. А Олфрид так старается убедить всех, что Торальд погиб, будто рыльце в пушку и боится он зверски, что тот вдруг ни с того ни с сего вернется и правду расскажет. Ну, насколько я могу судить, здесь и так про-альтмерские настроения не слишком популярны. В смысле, даже сторонники Империи не являются сторонниками Доминиона, просто выступают против отделения Скайрима, вполне логично предполагая при этом, что по кускам тот же Доминион всю Империю заглотит и не подавится.  — Еще немного, и я решу, что ты на стороне имперцев, — нахмурился Авюльстейн. Рин закатила глаза. Вилкас тоже с трудом сдержал скучающий вход. Будучи Соратником, он предпочитал подобно остальным членам Ордена держаться как можно дальше от всякого политического дерьма. Их дело, вон — зверье расплодившееся бить да бандитские логова вычищать, а не в грызне ярлов участвовать.  — Ты на мне имперскую форму видишь? Или, может, я в доспехах Братьев Бури по городу рассекаю? Нет, ну я просто не в курсах… А, хотя подожди, у меня одежда синего цвета, как флаги Виндхельма… Нет, засада, с этой точки зрения меня бы скорей в симпатии к повстанцам подозревали.  — Ты сказала, что… — начал было Авюльстейн.  — Я сказала, что те, кто поддерживают Империю, логично предполагают, что единственный шанс выжить и пережить все это — держаться вместе с остальной частью страны. Ульфрик и остальные считают, что надо, наоборот, выйти из состава Империи и подтереться Конкордатом. Риски сторонников империи в том, что вместе с этой Империей можно отказаться в глубокой заднице. Ее масштабы легко оценить вспомнив, как Джейро загребли за пересечение границы просто за компанию с Братьями Бури и собирались отрубить его кошачью башку, хотя при других обстоятельствах ему бы даже никаких обвинений не предъявили, так как все эти «нарушения границ» в рамках провинций одного государства никогда преступлениями не считались. Ну и ситуевину с твоим братом сюда же плюсуем. Просто прирезать горло человеку — это одно, держать его где-то в плену — совершенно другое, особенно если учесть, что у вас тут явно не шведские тюрьмы.  — А Братья Бури…  — А Братья Бури рискуют быть просто перебитыми не империей, так Доминионом. Ну и оказаться все в той же заднице всем Скайримом, разве что, возможно, в еще более худших условиях, потому что разоренный войной регион, на который обращают пристальное внимание те же талморцы — явно не самое лучшее место для жизни. Молчу уже, что в процессе этой войнушки обе стороны так или иначе убивают своих же сородичей, что играет на руку и Империи в подавлении мятежа, и Талмору в ослаблении Империи. При этом прекращение войны также означает победу Талмора и полный беспредел, так что в итоге что бы мы все не выбрали и кого бы не поддержали — предстоит побывать в полной заднице, а потом долго и упорно из нее выбираться. Если говорить обо мне, то я за свободу вероисповедания и за то, что лучше умереть, чем целовать задницу какой-нибудь вражине.  — Значит, ты все-таки за Ульфрика.  — Я разве это сказала?  — Но…  — Авюльстейн, я снова повторю свой вопрос: на мне разве надета броня Братьев Бури?  — Борода Исмира, прав был отец — ты нарочно всех запутываешь.  — Это вы сами себя запутываете. Обобщаете и переиначиваете слова даже там, где иных толкований быть не может и человек имел в виду только то, что сказал. Проехали. Тебе, кажется, вроде бы как нужна помощь в поисках брата.  — Да. Я думал, что может быть, ты сможешь что-нибудь разузнать. Я не знаю, как у тебя это получается и не понял половину из тех заумных вещей, что говорил о тебе мой дядя, Вигнар то есть, но…  — Я постараюсь помочь. Обещать ничего не буду, но если найду что-то — дам тебе знать. Авюльстейн кивнул. Попрощавшись с ним и с Фрейлией, парочка Соратников вышла на улицу, перед этим чудом не столкнувшись ни с кем из все еще бегающих по главному залу детей.  — Я надеюсь, что ты не собираешься лезть в дом в Сынам Битвы, — произнес Вилкас. — Олфрид — близкий друг ярла Балгруфа, и если…  — Точно! А ведь это идея!  — Что? Нет, даже не думай…  — Да не тупи ты, я же не дура, не собираюсь я к ним лезть. Но я знаю того, кто сможет все разузнать. Так, я сейчас в Драконий Предел, так что…  — Я подожду тебя здесь, — произнес Вилкас. — Есть разговор.  — О, черт… Ну я так и знала, что неспроста ты ко мне на рынке подошел. Ладно, постой тут, я быстро. Пообещав это, Рин побежала по ступенькам, ведущим к замку. Присев на лавочку под златолистом, норд принялся ждать. Думать и делать выводы мешал шум топоров — несколько работяг выкорчевывали засохшее дерево, чтобы освободить место для нового саженца. Судя по их переговорам, саженец притащил кот, пока его бессменная напарница ходила с Фаркасом добывать обломок Вутрад. И драться с «Серебряной рукой». Собственно, о «Руке» Вилкас и собирался поговорить со свежеиспеченной сестрой.