***
Ждать возвращения отца пришлось долго: видимо, тот, радуясь вернувшимся силам, решил компенсировать долгое бездействие. Уже успели сгуститься синеватые сумерки, бросив длинные кривые тени от деревьев и жердей ограды на утоптанную землю. Йоши успел выслушать заслуженный упрек матери — вот, дескать, от задиры старшего нахватался, бросаться на людей, — а также помириться с Танакой. Тот долго демонстративно дулся, отворачиваясь, но Йоши-то видел, как не терпится ему вновь вступить в разговор. Достаточно насиделся, скучая, дома. И, улыбаясь потихоньку, юноша лишь дождался, пока невеликое терпение мальчика подойдет к концу. Он в очередной раз пересказывал, что сказал и сделал сэнсэй Ябу, непререкаемый кумир Танаки, когда негромко хлопнула створка входной двери, возвещая о прибытии Ито. Йоши вздрогнул и прервал рассказ на полуслове. Паренек пристально всматривался в грузную, с годами ставшую чуть сутулой фигуру отца, гадая о его настроении и самочувствии. Нетерпеливый Танака дернул его за рукав раз, другой, затем тоже заметил вошедшего и вслед за братом почтительно склонил вихрастую голову. — А, Танака-кун, вижу, ты нынче тоже в добром здравии, — не спеша приблизившись, Ито потрепал младшего по макушке. — Еще не замучил брата своим любопытством? — Ничуть, отец, — Йоши выпрямился и прямо взглянул на отца. — Как прошел день? — Благодарение богам, успешно, — господин Хамато выпрямился, разминая поясницу. — Но также, хвала Будде, что он наконец завершился. Что насчет ужина, жена? — нашел он взглядом Юрико. Та тут же поспешно поклонилась и, пообещав поторопить кухарку, скрылась в соседнем крыле. Ито, задав еще пару вопросов сыновьям, последовал за ней. Йоши проводил его взглядом и лишь после этого вернулся к рассказу. Но, к неудовольствию младшего, был рассеянным и часто останавливался, задумчиво глядя в темный угол. А потом и вовсе извинился и почти бегом покинул комнату. И даже не предложил помощи, а ведь карабкаться вверх по лестнице будет гораздо труднее, чем спускаться с нее. Танака сердито фыркнул, пытаясь подняться, но, так и не найдя благодарных слушателей, раза с третьего управился сам и заковылял в сторону лестницы.***
Йоши же про него и думать забыл. Сейчас, когда принятое решение было готово вот-вот исполниться, странная робость охватила юношу. Он вдруг и — совершенно некстати — вспомнил новость, подслушанную Саки. Вот уж чего точно не стоило слышать и знать ни одному из них! Может, и он, Йоши, совершенно напрасно испытывает судьбу? Юноша тяжело вдохнул и выдохнул, сжал ладони в кулаки, словно пытаясь схватить, удержать ускользающую решимость. Для большей уверенности вспомнил гадкие слова негодника Танаки. Неправда, конечно же, но Йоши, даже будучи по природе отходчивым, так и не смог их позабыть. И, если не решится прямо сейчас, потом долго будет ругать себя и мучиться догадками. Да и какой ниндзя и наследник он тогда, если не в состоянии преодолеть терзающего его страха? Сумел же, вопреки насмешкам Саки, свыкнуться с темнотой (некоторая неприязнь не идет ни в какое сравнение с прежней, детской паникой), сможет и сейчас. Йоши сделал круг по комнате, постоял у порога, борясь с искушением уйти, и, сделав последний глубокий вдох, как перед прыжком в воду, шагнул вверх по лестнице, держась для верности за перила. Ступеньки под ногами казались неустойчивыми, но это не сбавляло шага, наоборот, ускоряло его. Лучше уж отмучиться поскорее. Уже наверху юноша миновал затененный, лишь по углам освещенный светильниками коридор и остановился у раздвижных дверей комнаты, служившей мастеру кабинетом. Йоши знал, что отец давно завершил трапезу и уединился здесь, как минимум, минут пятнадцать назад. За это время темнота успела окончательно сгуститься и лечь по углам темными кляксами. Она казалась пареньку особенно непроницаемой, почти враждебной. Йоши сердито выдохнул через ноздри. Вот только этого сейчас не хватало — возвращения забытого страха! То-то Саки посмеялся бы над ним сейчас! Воспоминание о брате придало ему решимости, и Йоши несколько раз стукнул по перекладине двери. В тишине пустого коридора звук показался особенно громким. — Войдите, — голос отца через дверь был глухим и неузнаваемым. Йоши поспешно вошел и задвинул за собой створки. Затем сделал еще пару шагов и остановился, глядя себе под ноги. — Я не помешал вам, отец? — Нет, — Ито отрицательно мотнул головой, затем, отведя руку от лица, дальнозорко прищурился на зажатую в ней бумагу. — Погоди немного. Что ж, если потребуется, Йоши был готов ждать и дольше. Повинуясь жесту мастера, он приблизился и уселся на колени по ту сторону от низкого столика. И, пока господин Хамато изучал, а затем и подписывал документ, созерцал светильник, неяркий огонек за белым стеклом. Свет от него падал на стол, на лицо отца и на его собственные колени, казался теплым и живым… — Вот теперь можешь спрашивать, — Ито отложил бумагу и пытливо вгляделся в лицо сына. Уже почти взрослого и так похожего на Юрико в молодости. Лишь глаза да брови унаследовал от него Йоши, во всем же прочем — почти точная копия матери. — Ты ведь за этим пришел? — Да, — Йоши секунду помедлил, расправляя невидимую складку на подоле куртки. — Простите, что побеспокоил в столь позднее время, но я хотел бы узнать… как скоро вернется Саки? На миг повисло напряженное молчания, и паренек почти испуганно вскинул голову. Неужели он снова спросил не то? Меж бровей отца пролегла глубокая складка, уголки рта печально опустились. От сердца немного отлегло: нет, не похоже, чтобы мастер гневался. — Боюсь, мне нечего ответить тебе, сын мой, — помедлив еще немного, ответил Ито. Вздохнул, глядя на светильник, рука почти машинально коснулась груди. — Саки запрещено посещать додзё на протяжении полугода, но вернуться… вернуться он сможет, когда будет завершено дело, с которым я и отправил его в Сидзуока. Боюсь, что не раньше, чем через месяц-полтора, даже при самом удачном исходе. Я писал Кавагами-сану несколько дней назад, чтобы узнать, как продвигаются переговоры и прибыл ли посланник, отправленный на север, но он еще не ответил мне. Йоши печально вздохнул. Целых два месяца! Они наверняка покажутся брату вечностью, тем более, он так не желал уезжать. А если придется задержаться еще? Саки наверняка решит, что его все бросили. Может, послание отца разубедит этого упрямца? Хотя Йоши был вовсе не уверен в этом. — А ты, должно быть, уже скучаешь по нему? — проницательно заметил господин Хамато и, склонив голову слегка набок, улыбнулся и разгладил усы. — Если хочешь, можешь также написать ему. Я вложу твое послание в свое, когда буду отправлять адресату. Йоши радостно кивнул. Да, он так и сделает, и уж постарается найти нужные слова, чтобы Саки услышал его. Чтобы не держал обиды и зла за все произошедшие неурядицы. В этом нет ничьей вины, просто карма, которую надо пережить. И чем скорее брат это поймет, тем будет лучше для всех. — Ты хотел что-то еще? — прервал повисшую паузу Ито, видя, что сын не спешит уходить, но не решается что-то сказать. Он слегка наклонился вперед и доброжелательно улыбнулся, показывая, что уж Йоши-то бояться его не стоит. Однако реакция сына была обратной. Йоши до боли, до слез не хотелось нарушать гармонию, с таким трудом обретенную ими обоими (а он точно знал, чувствовал нутром, что заданный вопрос разрушит ее), однако нарушить данного себе обещания не мог. Он еще раз прерывисто вздохнул и, впившись ногтями в ладонь, также подался вперед. — Да, отец, — голос сына звучал чуть сдавленно, и Ито удивленно поднял бровь. Но не успел ничего спросить. — Простите за дерзость, мастер, но я хотел бы знать… кто родители Саки? Если вы, конечно, знаете. Даже не глядя на отца, Йоши чувствовал: знает. Но не желает говорить. Сердце вновь сжала холодная лапа тревоги: а ведь не случайно… — Не думаю, что это имеет какое-то значение, — наконец, после кажущейся бесконечной паузы, отозвался господин Хамато. Голос его звучал глухо, без эмоций. — Какой смысл ворошить прошлое и тревожить их дух, кем бы они ни были… — Простите, отец, — дерзнул вмешаться Йоши, поднимая голову. Проводил взглядом мотылька, ударившегося о светильник и криво отлетевшего в сторону, и продолжил. — Но мать так часто подозревала Саки в недобрых намерениях… мне кажется, что это не случайно. И вы… — У всего, что я ни делал, есть причины, — сердито перебил его Ито. Глаза его жестко сверкнули. — И не тебе, мальчишка, судить меня. — Простите, — подавленно повторил Йоши, глядя на собственные руки. Он уже немного жалел, что начал этот разговор, но отступать было некуда. — Но я как раз об этих причинах. Мне уже скоро шестнадцать, я почти мужчина. Разве я не имею права знать? Долгое время Ито молча созерцал свет лампы, затем перевел взгляд на окно. Тени деревьев метались в нем под внезапным порывом ветра, похожие на беспокойных призраков. Кто знает, не стали ли такими и его враги? И чем грозит это его семье? — Пожалуйста, отец, — уже совсем тихо попросил Йоши. — Скажите мне, в чем виноват Саки. Неужели всего лишь в рождении? Ито тяжело вздохнул и, дотянувшись, погладил сына по плечу. — Боюсь, что так, сын мой, — мужчина выпрямился, и голос его обрел твердость. — Долгие годы это было тайной — и я поведаю ее тебе, только если ты, Йоши, поклянешься сохранить ее от всех прочих. Никто, даже твои братья, не должен знать об этом. Раскрытие ее может грозить страшной бедой всем нам. Ты понял? — Да, — отозвался юноша шепотом. Темные глаза на побледневшем лице казались огромными, но кивнул Йоши уверенно, как и подобает будущему мужчине. — Помнишь, я рассказывал тебе и братьям о войне двух родов, двух кланов, завершившейся нашей победой? Вопрос застал Йоши врасплох. Он растерянно кивнул, не понимая, какое отношение может иметь его вопрос к событиям многолетней давности. — Да, отец, — робко ответил он, сложив ладони на коленях. Затем, в неожиданном порыве, коснулся одной из них щеки. — Простите, но какое отношение это имеет к… Ведь никого из наших врагов не осталось. Ито невесело улыбнулся. — Если бы… Йоши, задохнувшись, прижал руку к груди во внезапном озарении. — То есть, кто-то из них еще жив? И может вернуться в жажде мести? Господин Хамато медленно кивнул. — Не хотелось бы верить в это, но да, такое вполне может случиться. И этот «кто-то» — твой брат Саки. На миг… нет, на целую вереницу бесконечных мгновений повисло ошеломленное молчание. Отчетливо были слышны негромкое потрескивание пламени в светильнике и завывание ветра, даже через плотное стекло. Йоши казалось, он так же, оглушающе громко, слышит собственное дыхание, суматошно колотящееся в груди сердце. И юноша упорно смотрел на отца, не веря, не желая верить. — Как такое может быть? — наконец выдавил из себя он. Оглушенный и ослепленный неожиданной новостью, Йоши никак не мог принять ее. Ему все казалось, что произошла какая-то ошибка. Сейчас отец рассмеется и скажет, что пошутил, что испытывал его способность к самообладанию. К умению принимать дурные вести, как подобает истинному самураю. Но лицо отца оставалось напряженно-отстраненным. И очень усталым, так, словно сказанное вытянуло из него все силы. — Саки — единственный уцелевший из своего рода. Прекратившего свое существование в войне с нашим, — последнее слово Ито подчеркнул особо, акцентируя на нем внимание сына. Но тот словно не заметил это, вопросительно глядя на отца. — Мы приняли и воспитали его, как своего, но ошиблись, — господин Хамато опустошенно склонился, как под навалившимся грузом. — Саки — сын нашего врага, поэтому он был и остается опасностью для нашей семьи. Прежде всего для тебя, Йоши. — Неправда, — горячо возразил тот. — Простите, отец, но я не верю, что Саки причинит мне зло. Он — мой брат, и мы близки во многом. — Он считает тебя своим братом, но если однажды узнает правду о своем рождении, неизвестно, чем это все обернется, — продолжал Ито. — Ты один, сын мой, помимо нас с матерью, знаешь ее. И должен сделать все возможное, чтобы оставить ее скрытой ото всех, в первую очередь от Саки. Для безопасности Танаки и своей матери. И твоей, сын мой. Юноша молчал глядя на отца — и в то же время поверх его плеча. В полумраке комнаты висящая в токонома гравюра была почти неразличима, лишь тень катаны была видна даже отсюда. Недобрый знак… если бы он, Йоши, верил в знаки. — Я буду молчать, — медленно, словно с трудом подбирая слова, произнес Йоши. — В первую очередь потому, что не желаю принести вред моему брату, — и, помолчав, добавил: — Саки огорчит это известие, а я бы не хотел этого. Можете быть спокойны, отец, я исполню ваше приказание.