***
Отец не спустился и к трапезе, и атмосфера в маленьком помещении столовой была откровенно тягостной и напряженной. Госпожа Хамато отдавала распоряжения резковатым неровным голосом, затем надолго замирала, задумываясь о своем, и тревожить ее не решался даже Йоши. Оба брата почти не притронулись к еде, избегая смотреть друг на друга. Как ни был старший сердит на отца, в душе Саки не мог не признать: в его отсутствии дом и все, что окружало юношу, стали еще более чужими и отталкивающими. Он машинально подцеплял с тарелки еду, даже не глядя, что это было, не ощущая вкуса, про себя гадая, надолго ли затянется эта пытка. Уж лучше остаться наедине с собой, чем ощущать буквально спиной обвиняющий и настороженный взгляд матери и сочувствующий — брата. Саки не знал, что его раздражает больше, и желал всей душой лишь одного — чтобы его оставили в покое. Йоши также ощущал нарастающее напряжение и, не завершая ужина, поспешил выйти из-за стола, давая Саки возможность последовать его примеру. Он знал, что даже в случае недовольства матери нареканий в его адрес будет меньше. А поравнявшись с Саки, наклонился и без лишних слов слегка сжал руку брата. Что бы тот ни думал, он не один и не брошен всеми. Саки мимоходом оглянулся на него, затем осторожно освободил ладонь и вышел во двор. Йоши за ним не пошел. Все, что он мог сказать, было сказано ранее, осталось лишь пережить обрушившееся на них несчастье, наедине с собой, как предпочитал Саки.***
Оставшись наконец в одиночестве, Саки опустился на низкий камень — естественную границу двора и сада. И долго неподвижным взглядом всматривался в постепенно темнеющую низкую крышку неба. Цикады молчали, и лишь негромкое журчание ручья, в дневное время почти не слышное, да уханье совы откуда-то издалека нарушали воцарившееся молчание. Должно быть, в предверии дождя зной не спал, все так же тяжело, удушающе наваливаясь на плечи, сдавливая горло. А может, то был вовсе не зной. Саки старался не думать об этом. Вопреки ожиданию, желанное уединение не принесло облегчения. Юноша тяжело выдохнул, напряженные плечи бессильно опустились. Мысли текли вяло, тягуче, неспешно, но неумолимо затягивая в водоворот отчаяния. Снова и снова напоминая о свалившемся на голову несчастье, от которого нет и не будет спасения. Вспышка гнева и необходимость держать себя в руках на какое-то время подстегнули волю, дали сил сохранить лицо и не выдать себя. И вместе с тем всегдашняя гордость не давала поделиться даже с братом, мешала принять сочувствие, которого сейчас так не хватало. В период болезни отца и отчуждения матери, накануне неизбежного отъезда и неизвестности — тем более. Саки сам отослал брата и ни за что не признался бы, но сейчас немного жалел об этом. Он поднял голову, в поисках… юноша и сам не знал, чего именно… приметного знака, знамения, способного поддержать, дать надежду. Но взгляд натыкался лишь на темные, страшноватые в сумраке силуэты деревьев. Где-то вдалеке мерцал чуть заметный огонек, а может, и звезда, заплутавшая среди туч. И от вида ее становилось еще горше. В любой момент готовая погаснуть, она все же находила в себе силы бороться и светить, а он… может ли он? Хлопнула калитка, и юноша поспешно обернулся, так же торопливо стирая с лица тоскливое выражение, хотя незнакомец вряд ли смог бы его рассмотреть. Поднялся на ноги, всматриваясь в почти сгустившуюся темноту, и тут только ощутил мелкие капельки дождя на лице, шее и ладонях. — Кто здесь? — окликнул Саки, подходя ближе. Завидев его, незнакомец шустро стянул коническую широкополую шляпу и почтительно поклонился. — Прошу прощения, что тревожу вас в столь поздний час, — ответил он высоким, чуть сипловатым голосом. После недавней тишины он казался особенно громким и неприятным. Саки чуть заметно поморщился. — Я по срочному делу к Хамато-сама, да будут милостивы к нему боги. От моего господина, Кавагами-сана. Он проживает здесь? Не замеченный в полумраке, Саки сжал кулаки; скулы напряглись. Так вот она, его судьба. Уже сегодня. Как же все-таки немилосердны боги! — Да, вы не ошиблись, — сухо отозвался он и небрежным жестом указал в сторону темневшего дома; лишь в одной из комнат горел свет, различимый сквозь щели в ставнях. — Проходите, пожалуйста. Туда. Сам с места, однако, не двинулся, хотя дождь начал усиливаться. Наверняка гостя примет матушка, раз отец настолько нездоров, а слушать ее двуличное щебетание выше его сил. Гостя его поведение не смутило. — Благодарю вас, — он еще раз церемонно поклонился, прижимая к груди шляпу, и засеменил к дому. Саки проводил его тяжелым взглядом, затем вновь опустился на камень. Тот показался еще более холодным и неуютным, капли дождя стекали по щекам, противно лезли в уши и за шиворот. Как слезы когда-то давным-давно, в почти позабытом детстве. Сгустившаяся вслед за дождем и туманом прохлада окутала юношу, но в дом он не спешил. Вряд ли там будет намного лучше.***
Саки не ошибся: посланец дядюшки Джиро (как когда-то он звал двоюродного брата отца, но сейчас не желал об этом вспоминать) подтвердил, что приехал к господину Хамато ненадолго и вскоре должен будет отправляться обратно. А точнее: за час до полудня следующих суток. А стало быть, времени на сборы и прощание почти не осталось Незнакомец огорчился тому, что сам мастер Сюри в этот раз не сможет его сопровождать, и пожелал тому скорейшего выздоровления через супругу, раз уж господин Хамато не может повидаться с ним лично. Юрико передала ему папку с документами, что еще ранее собрал муж, затем распорядилась насчет скорейших сборов заместителя господина — его старшего сына. Почтенный господин посланник ведь знает Саки? Господин Хамато поручил именно ему завершить начатое дело, оказал великую честь. Следует быть достойными ее и не задерживать гостя надолго. Лишь на краткий миг ее посетила мысль: не стоит ли разбудить мужа? Вдруг у того найдутся какие-то дополнительные распоряжения? Но, поразмыслив немного, Юрико качнула головой. Нет, не стоит. Переговоры о совместных делах с господином Кавагами ведутся уже давно, и тот наверняка в курсе дела. Дай боги, и завершить их удастся столь же своевременно и успешно. Хотя лично она нисколько не огорчится, если Саки задержится вне дома. Меньше бед для ее ненаглядных мальчиков. Посланник согласно кивнул, однако, к немалому огорчению госпожи Хамато, Йоши настоял на том, чтобы сопроводить брата хотя бы на станцию. И даже уговоры матери, что, дескать, младшему нужен уход и внимание, не смогли его переубедить. Йоши проявил неожиданную твердость. О младшем прекрасно позаботятся слуги, отца в обед зайдет навестить доктор, а он нужен Саки. Тем более сейчас. Спорить было бы странно, и госпожа Хамато смирилась. Чем быстрее она согласится, тем скорее решится это дело. И, нетерпеливым жестом отправив сына переодеваться: не ехать же в город в домашнем, — направилась в свою комнату. По пути не забыв навестить младшего и дать распоряжение доктору осмотреть и его. Если потребуется — за дополнительную плату. Близкие — самое дорогое, что у нее есть, и на них не следует скупиться.***
Сегодня господин Хамато проснулся поздно. Несмотря на это, чувствовал себя мужчина совершенно не отдохнувшим. Потерев лоб, он приподнялся на локте, припоминая, что же случилось. Вспоминалось на удивление тяжело. Вчерашняя провинность Саки, едва не стоившая серьезной травмы младшему. Это известие серьезно подкосило его, и сердце, в последние месяцы беспокоившее Ито, лишний раз сжала тревога и сомнение. Может, он и правда поступил опрометчиво, приютив у себя сына врага? Раз за разом родные дети страдают от него, словно по злому року. А что, если не словно? И Саки, не ведая об этом, станет проклятьем их семьи, расплатой за гибель собственного рода? Такие мысли посещали его неоднократно, однако мастер Сюри прогонял их и мысленно ругал себя за подозрительность. Однако совсем прогнать не мог. Цепочка роковых случайностей и совпадений сплеталась в тугое кольцо, душила его страхом, заставляя судить предвзято, лишая сна ночами и покоя душевного днем. Всякий раз при этом Ито размышлял, что может он сделать, дабы обезопасить семью и не вызвать подозрения — и каждый раз с горечью осознавал, что ничего. Вновь увидеть в мстительном и недоброжелательном мальчишке, за которым по пятам следовали несчастья, прежнего невинного младенца не получалось. Выказать немилость и вправду отослать нежеланного наследника не позволяла совесть, все же, по правде говоря, Саки еще ни в чем всерьез перед ним не провинился. Оставалось лишь балансировать на лезвии бритвы, стараясь сохранить остатки объективности и малодушно надеясь, что все разрешится. Как-нибудь. Мужчина тяжело выдохнул, потер ноющую грудь и осторожно спустил ноги на пол. Вот оно, как по заказу: разрешилось! Запутавшись при этом еще больше. В недобрый час Саки узнал правду… нет, часть правды своего рождения, и один Будда ведает, как воспринял. Вчера Ито так и не смог с ним поговорить. Так, может, не поздно сегодня?.. — Господин, — в дверь постучали, и после получения разрешения на пороге появился слуга. Ито не сразу вспомнил, кто именно. — Хвала всем богам, с вами все в порядке! Желаете откушать? — Позже, все позже, — нетерпеливо перебил его господин Хамато. Сел и выпрямился, запахивая поплотнее домашнее кимоно. — Сейчас я хотел бы видеть сына. — Младшего? — лицо слуги вытянулось в огорчении. — Простите, господин, но доктор не велел ему вставать. И… вам тоже. — Нет, не его. Позови сюда Саки, — приказал Ито. Пригладил ладонью редеющую шевелюру и оглянулся в поисках зеркала. — Да поживее. — Простите, господин, — слуга снова поклонился. — Но Саки-сан отбыл по вашему приказанию с посланцем господина Камагави. Час назад. — Что? — господин Хамато резко выпрямился, нахмурился. — Уже отбыл? Почему никто не доложил мне? Кто ваш господин, в конце концов?! Он сердито взглянул на провинившегося, что тут же опустился на колени почти у притолоки, касаясь лбом пола. — Простите мою оплошность, — почти плачущим голосом отозвался тот. — Но госпожа, ваша супруга, настрого приказала вас не тревожить. И господин доктор… Точно… Что-то смутно припоминая, Ито потер внутреннюю сторону локтя. Та кольнула, напоминая о недавней инъекции, введенной… конечно же, все тем же злополучным вечером, когда осознание свершенной непоправимой ошибки стало последней каплей. Что было после, терялось в тумане, сливалось воедино. Да и так ли это важно? — Господин, — позабыв о недавнем страхе, слуга бросился ему навстречу. И было чему изумиться: еще вчера лежавший почти без сознания, сейчас господин Хамато решительно поднялся и еще шатким неуверенным шагом направился к стенному шкафу. — Господин, — повторил он умоляюще, — прошу вас. Доктор не велел вам вставать и перенапрягать себя. Ито горестно усмехнулся. Который раз он это слышит? И ведь поначалу и правда верил, пустив все на самотек. И вот к чему это привело. Не перенапрягать себя, отдохнуть? Ну, нет! Слишком много нужно успеть сделать до того, как меж ним и сыном… пусть и приемным, пролягут бессчетные мили. — Успокойся, я буду осторожен. Лучше помоги мне, — бросил он, открывая дверцы. — Я должен успеть… — Но куда, господин? — испуганно округлил глаза слуга, однако, послушно помогая хозяину переодеться и повязать пояс. — На станцию, — Ито усмехнулся и похлопал перепуганного парня по плечу. — Не бойся, Юта довезет меня аккуратно и до самого места. Перенапрягаться не потребуется. Про себя же мастер Сюри знал, что добраться до вокзала вовремя станет не самой, ой не самой сложной задачей. Однако ни на миг не задумался об отступлении. Слишком многое стояло на кону.***
На платформу до отъезда поезда он все же успел. Не успел лишь проститься как следует с сыном: тот вместе с посланником уже прошел в вагон. И спустя некоторое время выглянул в окно. По холодному, отчужденному выражению лица было трудно догадаться о происходящем глубоко внутри. Почти не оглянувшись на мать, Саки нашел взглядом брата, еле заметно кивнул. И тут наконец заметил отца. На миг невозмутимость сменилась растерянностью и… надеждой? презрением? Ито так и не смог понять. И даже сделал трудный замедленный шаг навстречу. Но уже через мгновение живые эмоции сменила холодная маска, и Саки отвернулся. А потом и вовсе исчез в глубине вагона.