Восставшие из пепла

Ложь во спасенье и горе идущим по краю, Жалость к тому, кто захлестнут петлей бытия. Можешь спросить, но я не отвечу — не знаю… Кто я?..

Отсюда, с высоты холма, в менее одаренном ими краю сошедшего бы за небольшую горушку, казалось, можно рукой коснуться звезд и облаков. Лишь казалось, пока он смотрел на нее снизу вверх, запрокинув голову, поневоле восхищаясь нерукотворной красой этих мест. И прикидывал потихоньку, сумеет ли добраться до самого верха. Края, где вырос Саки, также не были плоской равниной, однако возвышенности и низины их лесов и полей не могли и сравниться со здешними. Глаза боятся, а руки (и все тело вместе с ними) делают… В этом юноша успел убедиться еще дома, в додзё и не только. Но до конца поверил, лишь когда однажды, вопреки наказу Джиро-сана, покинул поселок. Тогда поступок казался почти подвигом… сейчас же, по прошествии почти месяца (а может, и не почти), вылазки сюда стали привычными. Единственное развлечение в этом затхлом болоте… Саки резко выдохнул и, распрямив спину, но не поднимаясь, с неприязнью покосился в сторону деревушки, волей провидения ставшей местом его заточения, всерьез и надолго. Сейчас, с высоты птичьего полета, она казалось крошечной и тем более ничтожной — шапкой накрыть. И, будь при нем шапка, это было бы лучшим решением. Саки мрачно усмехнулся. Хотя бы помечтать… Миссия, якобы с которой отец отослал его сюда, должна была начаться давно, неделю-две назад, как минимум. Но, по не известным парню причинам, все откладывалась и откладывалась. Саки лишь раз рискнул поинтересоваться причиной, однако бормотания дядюшки, особенно занудного в присутствии чужих, так и не понял. Под конец же Кавагами-сан и вовсе буркнул: «Не маленький уже, должен знать, о чем можно говорить на людях», напрочь отбив желание спрашивать что-то еще. Вообще хоть чем-то интересоваться. У всех тайны и секреты, которых Саки знать не дано. Ну и ладно! Обойдемся! Не слишком-то и хотелось. Скорее всего, вся эта канитель была лишь отговоркой, а на деле его хотели просто сплавить подальше из дома. В эту чертову дыру, где, даже несмотря на приближающуюся осень, по-прежнему жарко и душно, а обстановка еще беднее и старомоднее той, что дома. И пусть Джиро-сан рассказывает кому другому о том, что отсюда до столицы рукой подать. Толку-то? Глушь, она и есть глушь, ни на что не годная и никому не нужная. Спрятанная меж гор и лесов и способная быть лишь тюрьмой. Верить в это не хотелось до жути, однако с каждым днем, с каждым часом, проведенным здесь, Саки убеждался, что все о нем просто-напросто забыли. Не только так называемые родители, которые наверняка лишь порадовались отсутствию нежеланного чужого отпрыска (воистину невесть зачем взятого на поруки), но даже родичи отца, живущие, казалось бы, под боком. Никому не было особого дела, где обретается непослушный мальчишка и чем занят. Пару раз, забыв о времени, Саки пропускал обед или ужин. Дома за это наверняка влетело бы от матушки за напрасный перевод продуктов… этим же было все равно. И это, как оказалось, ранило еще больше. Дни неспешно тянулись за днями, тягучие, как патока или паутина, и похожие один на другой. В отсутствии достойных дел, особенно занятий в додзё, Саки откровенно скучал, не зная, чем себя занять. Да, он хорошо помнил о запрете отца, но может, Джиро-сан не знал? Или удастся как-то миновать его не слишком бдительного внимания? Напрасно: похоже, в этом захолустье даже оружия толкового не водилось. Порученные же ему дела Саки выполнял спустя рукава, настолько приземленными и плебейскими они ему казались. Что скажут по этому поводу родственники, ему было откровенно безразлично. Как и они сами. Взгляд задумчиво остановился на горе, поросшей особенно густой растительностью, еще даже не начавшей желтеть; мысли же были далеко. Сколь ни больно оказалось об этом думать, Саки не мог не гадать, кем же были на самом деле его настоящие родители. За что на них так ополчился отец… мастер, что даже в нем, недавнем наследнике, видит лишь врага? Скептично настроенный рассудок подбрасывал версии одну гаже другой, заставляя суетливо мотать головой, отгоняя ненужные мысли. Беда лишь, что в вынужденном одиночестве изгнания, которое оказалось много хуже преследовавшего дома, ничего хорошего в голову не лезло. И, откинувшись на спину под кривоватым развесистым дубом, Саки, помимо воли, гадал: может, они, его кровная родня, смогли бы принять его таким, как он был? Не могла же мама… настоящая мама, а не эта грымза, его бросить? Или все же могла?.. Ответа не было, и от этого все казалось еще тоскливее. Саки большую часть времени проводил в уединении, избегая чужого общества еще сильнее, чем дома, со всей гордой независимостью принца в изгнании. И неудивительно, что друзей себе так и не нашел. Да и не искал вовсе. Раз уж самые близкие люди предали в тяжелую минуту, что говорить про остальных? Кто из них достоин доверия? Ответ был вполне ожидаемый. Вдобавок к прочему, Кавагами-сан не далее как третьего дня куда-то уехал на своем древнем скрипучем фургончике. Естественно, не докладываясь гостю, куда и надолго ли. Юноша вовсе не был привязан к «старому брюзге», каковым давно уже считал дядю, но теперь здесь не осталось ни одного знакомого лица. Да и будут ли еще?.. Вытерев лоб, Саки оттолкнулся локтями от земли, забираясь в тень. Нашел взглядом толстый более-менее ровный сук, который, за неимением лучшего, пришлось считать посохом. Оружие Йоши… Юноша пренебрежительно скривил губы, однако, как и ранее, выбирать было не из чего. Рука медленно потянулась к еще одной причине, приводившей его сюда, но затем вновь лениво упала наземь. Не хотелось ничего, совершенно. Все зря, все впустую… да и какой из него ниндзя, если он не способен сладить с собственными чувствами и лишен клана, к которому принадлежал? Ниндзя-одиночка? Саки не приходилось слышать о таких. Точнее, что-то похожее было, много лет назад, как и все самое достойное, и лишь с лучшими мастерами. Но ведь он, Саки, не мастер и даже не помощник-чунин*. Кто же он?.. Досадливо отвернувшись от жалкого подобия оружия, Саки покосился на рощицу по правую руку от себя вниз по склону: отсюда, с высоты, она казалась достаточно густой. Может, и правда сбежать? Ну их ко всем демонам с их наказанием и их кланом? Он не сможет жить как прежде, зная, что он не пойми кто и принят в их семью лишь из жалости. Не сможет. Нет, лучше жить дикарем и голодать, чем терпеть все это. Разумеется, с горячностью, свойственной юности, Саки и не задумался о том, как совершить путь отсюда до столицы (или другого города, большого или малого, если дядя все же наврал), оставив все свои вещи в селении. О возвращении за ними не шло и речи: что он, девка, что не сможет обойтись без дополнительного набора тряпок и провианта? Отец… мастер еще в более юные несмышленые годы обучал их с Йоши основам выживания в дикой природе, потребным всякому уважающему себя ниндзя. И многое из этого, хоть оно и не пригодилось, Саки помнил до сих пор. Он выживет и выстоит, вопреки всему и вся. Назло им всем, своим и чужим. Юноша сделал шаг, другой, настороженно оглянулся. Вроде никого. Правда, на противоположном склоне, на почти не видной отсюда тропинке, ведшей к деревне, показалась невысокая широкоплечая фигура, так похожая на дядюшку… Но даже если это и он — плевать! Кавагами-сан может и не узнать его на расстоянии, а если не повезет — Саки быстрее и выносливее, грузному Джиро никогда его не догнать. Парень сорвался с места. — Стой! — донеслось до слуха, искаженное расстоянием. Голос и правда казался знакомым, но об этом Саки уже не думал. Во весь мах он несся к ближайшим деревьям, но преследователь не отставал, и расстояние не увеличивалось, как бы того хотелось беглецу. Вдруг что-то свистнуло мимо, и, запнувшись на бегу, Саки растянулся на земле, больно рассадив щеку о сучок попавшейся ветки. Не надеясь догнать, Джиро кинул в него манрики гусари** — и шары на цепи оплели ноги, делая дальнейший путь невозможным. Так, значит, оружие у них все-таки есть?! Нет лишь для него? Зарычав, Саки рванул цепь, но та слишком сильно запуталась. А затем, отдуваясь, подоспел и Джиро-сан. И, не говоря ни слова, придавил пленника к земле. Тот яростно вырывался, пытаясь отбиваться, но взрослый мужчина был сильнее — хотя, ругнувшись вполголоса, и отметил, что дерется сопляк уж слишком хорошо. Он, не церемонясь более, отвесил юноше пару крепких затрещин, от которых в ушах зазвенело. И, оглушив на несколько мгновений, скрутил за спиной руки. — Куда собрался? — наконец отдышавшись, обратился мужчина к непокорному племяннику. — А как же поручение мастера? Саки лишь исподлобья сверкнул глазами и снова попытался вывернуться. Но замер, ткнувшись носом в пыль, когда мужчина скрутил ему руку в болезненном захвате. — Пусти! — тяжело выдохнул он. — Все равно убегу. — Не понял, — Джиро потешно поднял брови. — А как же мастер, задание? Тебя что, совсем не учили манерам — так разговаривать со старшими, щенок? Нажатие на болезненную точку где-то у основания шеи — и Саки, забыв о сопротивлении, растянулся на земле. — Все равно, — буркнул он, глядя в сторону. — Им плевать на меня, и… — Да что ты несешь, мальчишка? — искренне возмутился мужчина. — Какое-такое плевать? Мастер сам, лично, в послании приказал мне присматривать за тобой, чтобы ты не наделал глупостей — а ты, значит, хочешь подставить меня, опозорить? Да еще и задание не выполнить — ты, будущий наследник! Саки зло сверкнул на него глазами, но быстро сообразил, что отец ничего не говорил о случившемся и его по-прежнему считают наследником. А он так глупо чуть не выдал себя! Юноша вцепился пальцами свободной руки в траву, до боли сжав кулак. — Хорош, ничего не скажешь, — продолжал тем временем Джиро, глядя на племянника. — Так отплатил мне за все. Вот что, — он тяжело поднялся на ноги, заставив и пленника поменять позу. — Гонец с ответом должен прибыть не сегодня-завтра. И до этого дня ты никуда не денешься, даже если мне придется тебя связать. Ты этого хочешь? Саки угрюмо молчал. Нет, такого позора вдобавок к уже имеющемуся он не хотел. — В общем, получишь товар, доставишь по адресу — а там можешь мотать на все четыре стороны, раз ни во что не ставишь долг и честь своего рода, — жестко приговорил Джиро. И отпустил его руку. — Ты меня понял? — Да… — хмуро отозвался Саки и склонил голову. А затем, мысленно проклиная себя, все же не удержался и спросил: — Так отец, значит, все же писал?.. О том, что мастера Сюри более не следует звать отцом и, уж тем более, достойным человеком, Саки тоже вспомнил с запозданием. И разозлился на себя еще больше. Но ничего поделать с собой не мог: вынужденное одиночество и отчуждение день за днем подтачивали решимость и стойкость. Как ни верил в себя Саки, он не мог сказать наверняка, как надолго его еще хватит. Неожиданная надежда на лучшее выбила почву из-под ног, разрушив всю стену, что юноша долго и упорно выстраивал меж собой и миром. И ему захотелось… вопреки привычной гордости и самоуверенности, до боли захотелось оказаться кому-то нужным. Хоть кому-нибудь… — А как же, — Кавагами-сан неспешно проследовал несколько метров до места, где бросил сумку. И извлек из нее несколько помятый конверт, который еще при получении успел просмотреть. Затем бросил взгляд на взъерошенного племянника и усмехнулся в редкие усы. — О тебе спрашивал, дурачок. И брат твой… А ты заладил одно: не нужен. Дома сам увидишь. Ничего не отвечая, Саки поднялся на ноги, старательно отряхнулся, затем недоверчиво скосил глаза на родственника. Нет, его хижину он никогда не назовет домом, но… то, что о тебе вспомнили, уже дорогого стоит. И отец, и брат, о котором за переживаниями Саки успел позабыть. Надежда была очень зыбкой, и поверить в нее казалось страшновато: вдруг снова рухнет? Саки и не стал. Он подождет до дома Кавагами-сана и лично убедится, так ли дорог он мастеру… и бывшему брату. А там, глядишь, может, и гонец подоспеет; раз дядюшка так уверенно говорит, значит, должен знать. Уж несколько дней он выдержать в состоянии. Как настоящий ниндзя и мужчина.