Фаворитка

Я - тот, о ком не говорят… А если вспомнят — проклинают. За гордость изгнанный из рая Тысячелетия назад. А ведь когда-то был крылат И назывался — Светоносен. Но Он меня на землю сбросил, И мне открыл глубины ад. Я не скрывал свое лицо, Блуждая одинокой тенью… Я видел мерзость запустенья, И видел золото дворцов. Я помню язвы на руках, Я пережил чуму и голод. Я ощущал смертельный холод В пустой лачуге бедняка. В обители успел пожить И видел пиршество монахов. А в городе — как строят плаху, Чтоб невиновного казнить. (Автор неизвестен) Несмотря на громкую музыку, которую можно было слышать даже на улице, басовитый смех пьяных вдрызг мужчин, пошловатое хихиканье полуодетых женщин и звон столовых приборов, прогремевший ни с того, ни с сего выстрел и последовавший за ним звон разбившегося стекла, прозвучали неожиданно громко. Все собравшиеся разом смолкли и обратили свои взгляды к источнику шума. Невысокий мужчина в белых, плотно облегающих бедра панталонах и военном мундире темно-зеленого цвета, который он сам ввел в моду в начале девятнадцатого века, подул на мушкет и немного покачнулся. — Mon cher, мне, право, неловко, но, боюсь, вы проиграли, — произнес он с сильным французским акцентом и для верности громко икнул. Человек, что стоял неподалеку от него, скрестив на груди руки, взглянул на груду осколков и лениво зевнул. — Вы, право, идиот, mein herz. Я спорил на то, что вы не попадете с двадцати метров, а тут едва ли можно насчитать и двадцать шагов. Ко всему прочему, если малыш Вилли увидит, что вы сделали с его ценнейшей вазой династии Минь, он пристрелит вас этим же мушкетом. И только на это я, пожалуй, действительно хотел бы взглянуть. Убедившись, что ничего шибко примечательного не произошло, все собравшиеся здесь вернулись к своим прерванным делам и уже не обращали внимания ни на стрелка, ни на высокого, изящного юношу, который погнался за ним, что-то громко крича по-английски. — Делаем ставки, господа, — проследив за парочкой взглядом, произнес мужчина, чьи медного оттенка волосы смахивали на гриву старого льва, а рыжая жесткая борода позволяла прятать ехидную ухмылку. — У Буонапарте есть шансы? — Не думаю, — с сомнением отозвался невысокий страж-китаец, который на парочку даже не взглянул. — Малыш Вилли нанижет его на свою шпагу, как шашлык, француз даже удивиться не успеет. — Малыш Вилли побоится испачкать свой новенький камзол, — усмехнулся Арей, приблизившись к спорщикам и поочередно пожав им руки. — А Наполеон промахнется даже из пушки с десяти шагов. Так что, я думаю, в конечном итоге победит дружба. Стражи шутку оценили и негромко засмеялись. — Что-то ты припозднился, Арей, — заметил рыжебородый. — Даже Лигул уже прибыл, а уж он всегда посещает такие мероприятия самым последним. Не думаешь, что наш маленький горбун на тебя обидится? — Пойду принесу ему извинения, — съязвил мечник и поймал за руку суккуба, который разносил кубки с вином. Выбрав себе самый большой кубок, Арей припал к нему губами и сделал внушительный глоток. — Кто-нибудь знает, зачем мы здесь собрались и почему для таких встреч всегда выбирают резиденцию Вильгельма? Я ненавижу Лондон, у меня постоянно развивается насморк после посещения этого городишки. — В следующий раз мы соберемся в твоей резиденции, Арей, — раздался вдруг где-то сзади голос, и мечник резко обернулся. — Лигул, — барон поднял свой кубок, салютуя главе мрака, как давнему другу. — А я как раз искал тебя, чтобы поздороваться. Я тут немного опоздал, но ты же не в обиде на старого приятеля? Горбун разом побледнел и посерел от злости. Арей смотрел на него насмешливо, ни капельки не опасаясь возможных последствий за свою дерзость. Каждый из собравшихся здесь стражей прекрасно знал, кто одержит верх в честном поединке между этими двумя, если он состоится. Но проблема была в том, что на поединки, а тем более честные у Лигула была аллергия. Методы, которыми он добивался своего, обычно были менее кровопролитными, но от того и более бессовестными. Впрочем, о таком понятии, как совесть, горбун никогда не слышал. — Какие обиды, о чем ты? — неожиданно расплылся в улыбке Лигул. — Мы ведь все понимаем, у тебя в твоей канцелярии есть дела поважнее, чем посещение столь скучных мероприятий. Арей нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Как это что? — Лигул улыбался настолько приторно, что мечнику захотелось стереть эту гадкую улыбку с отвратительного ненавистного лица. — Все мы, разумеется, понимаем, что ты большую часть времени проводишь в объятиях юной красотки, что живет в твоей резиденции. Как ее имя… Самый маленький и шустрый суккуб с готовностью привстал на цыпочки и прошептал горбуну что-то на ухо. Лигул кивнул, отшвырнул от себя суккуба и заулыбался еще отвратительнее. — Точно, Дафна. Падший страж Света. Или не падший? Расскажи нам о ней побольше, Арей, нам всем не терпится узнать об этой загадочной особе. Если эти слова и задели барона мрака, то виду он не подал. Только зло сощурил глаза и посмотрел на Лигула так, что тому явно стало неуютно. Горбун трусливо переминался с ноги на ногу, но был уверен, что в толпе народа и собственных телохранителей ему нечего опасаться, а потому продолжал язвительно улыбаться. — Мне кажется, эту тему мы уже обсуждали, — отозвался Арей. — И о Падшем страже Света тебе известно не меньше, чем мне. Ничего нового я добавить не могу. Дафна действительно проживает в резиденции, но в качестве моей ученицы, а не… любовницы. Очень жаль, что твои доносчики все перепутали. На твоем месте я бы их казнил. Лигул усмехнулся. Ему, похоже, нравилось, что мечнику приходится оправдываться, причем на глазах у всей элиты мрака. На какое-то короткое мгновение, Арею подумалось, что именно за этим горбун здесь всех и собрал. Чтобы унизить своего давнего соперника и подвергнуть его репутацию под сомнение. — Но ты пока не на моем месте, Арей, — улыбался Лигул. — Поэтому решать, что делать со своими слугами я буду сам. А вот до меня дошли слухи, что девица, которую ты называешь Падшим стражем Света, вовсе не так низко пала, как ты пытался меня убедить. Говорят, что она не расстается со своей дудочкой, и является стражем-хранителем Буслаева. А ты почему-то закрываешь на это глаза и даже не пытаешься отнять у нее ее бронзовые крылышки. И меня мучает только один вопрос — почему? Арей едва удержался, чтобы не вынуть из ножен меч и не отрубить противному карлику его маленькую уродливую голову с длинным крючковатым носом, который он имел привычку совать не в свои дела. Вместо этого, барон мрака шумно выдохнул и сделал из кубка еще один большой глоток. — Что ж, раз тебя так это интересует, я отвечу, почему страж № 13066 до сих пор носит свои крылья. Не приходило ли тебе в голову, мой любезный друг, что страж света с флейтой гораздо полезнее стража света без флейты? Ее маголодии работают не только против мрака. Я лично видел, как эта девушка сражает наповал своих же. Она знает такие приемы, которые не знакомы многим из нас, старым рубакам и бравым воинам. Ее знания и умения не раз спасали жизнь не только Буслаеву, но и мне самому. И я не вижу причин отнимать у нее ее магию, если она приносит одну лишь пользу. Лигул прищурил глаза, на мгновение задумавшись над словами мечника, но почти сразу же вновь заулыбался. — Так докажи нам всем, что девчонка служит не Свету, а мраку. Что нам толку от твоих слов? Приведи ее сюда, и пусть она лично продемонстрирует нам всем, на чьей она стороне. Арей побледнел. Теперь он даже не пытался скрыть, что горбун задел его за живое. Притащить Дафну в этот гадюшник — означало бросить ее в клетку со змеями и наблюдать со стороны, выживет ли. Он не мог так поступить с девушкой. Но отказать Лигулу было нельзя. Кто знает, к каким последствиям могло это привести. — Мне сходить за ней прямо сейчас? — поинтересовался мечник, пытаясь взять себя в руки и не выдать внутреннего волнения. — Ну что ты, — ухмыльнулся горбун. — Зачем же сейчас? Юная леди наверняка уже нежится в своей постели, а мы не настолько жестоки, чтобы прерывать ее сладкий сон. Скажем, в субботу? Что, если мы все соберемся здесь снова и твоя… кхм… ученица осчастливит нас своим присутствием? — Договорились, — коротко кивнул Арей. — Я привезу её в субботу, и ты возьмешь свои слова обратно. — О, непременно, — усмехнулся Лигул. — Если только лично уверюсь в том, что ты сказал мне правду. Если же ты солгал, пеняй на себя, Арей. За твою ложь будет расплачиваться девчонка. Сказав это, горбун в очередной раз язвительно заулыбался, а потом в сопровождении своей личной охраны покинул особняк Вильгельма Завоевателя, жутко довольный тем, что ему удалось оставить последнее слово за собой. Десятки пар глаз проводили его, а потом уставились на мечника. Арей выглядел спокойным, держался достойно и прямо. И только угольно-черные глаза метали молнии. — Ты, в самом деле, приведешь сюда эту девчонку? — спустя некоторое время поинтересовался рыжебородый. — Как будто у меня есть выбор, — отозвался барон мрака, опустошая свой кубок. — Ты ведь понимаешь, чем это может для нее закончиться? В лучшем случае она сможет отсюда выйти живой. В худшем… — Заткнись, Барбаросса, я и без тебя знаю, чем ей может грозить визит в эту дыру. Но раз старикашка Лигул жаждет ее здесь лицезреть, он свое получит. — С каких пор ты стал таким сговорчивым, Арей? — усмехнулся немец, протягивая ему один из наполненных кубков, которые он взял с подноса проходящего мимо суккуба. — Чтобы ты пошел на поводу у Лигула.… Давно я такого не видывал. — Ты предлагаешь ослушаться его и не приводить сюда Дафну? Чтобы он сам со своими «мальчиками» явился в резиденцию и навестил ее? А может, мне лучше всего ее спрятать? Ну, чтобы совсем не было никаких подозрений, — барон одним глотком осушил весь кубок и раздраженно отбросил его от себя, словно бы тот был в чем-то виноват. Барбаросса внимательно наблюдал за ним. Трудно было сказать, о чем думал рыжебородый немец, но в глазах его читалось замешательство. — Один раз ты уже привязался к женщине. Это привело к печальным последствиям, — негромко произнес он. Арей смерил его злобным взглядом и ответил тихо, но со скрытой в голосе угрозой: — Я не забыл. И в этот раз все действительно не так. Девчонка просто не заслуживает гибели. И тем более от рук Лигула. — Гибели не заслуживает никто, Арей. Но вряд ли ты бы вступился за кого-то другого так же яростно, как за эту девицу. Можно задурить голову Лигулу. И мне. И всем собравшимся здесь. Но есть ли смысл обманывать самого себя? Он похлопал мечника по плечу и скрылся где-то в другом конце зала. Арей еще несколько минут оставался на месте, не замечая ни пристальных взглядов, ни насмешек, ни любопытных суккубов, которые вертелись вокруг него, а потом барон мрака решительным шагом покинул резиденцию, плотнее закутавшись в свой плащ и не сказав никому ни слова. *** Сна не было ни в одном глазу. Не пришел он ни в час ночи, ни в два, ни в половине третьего. Дафна ворочалась в кровати, накрывалась одеялом с головой, считала овец, но ничего не помогало. Неприятные мысли роились в голове подобно бешеным пчелам и не давали никакой возможности расслабиться и забыться в объятиях Морфея. В конце концов, девушка встала, накинула на плечи халат и вышла из своей комнаты. Первой была мысль отправиться к Мефодию и разбудить его за компанию. И хоть девушка и посчитала, что это будет слишком жестоко, она решила поступить именно так. Буслаев на ночь запирал дверь всего одним заклинанием. Он как никто другой знал, что если мрак захочет достать его, то запертая дверь точно не сможет ему в этом помешать. Даф справилась с замком и вошла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Мефодий спал и что-то тихо бормотал во сне. Девушка приблизилась к его кровати и замерла в нерешительности. Все же, может, не стоило его будить? Может, и он потом не сможет заснуть, и в этом будет исключительно ее вина? Дафна тихонько вздохнула и осторожно присела на краешек его кровати. Лунный свет освещал спящего наследника. Его бледное лицо, с чуть подрагивающими веками, его губы, которые еле заметно шевелились, что-то бессвязно произнося. Девушка улыбнулась и осторожно провела пальцем по его щеке. Как бы сильно она не злилась на Мефа за его неопределенность, все же страж № 13066 любила своего подопечного и совсем не так, как того требовали обязательства. Даф осторожно прилегла на кровать рядом с ним и прикрыла глаза, надеясь, что не потревожит его сон и сможет заснуть сама. Но все же Буслаев пошевелился. Открыл глаза, непонимающе посмотрел по сторонам и, лишь, когда ощутил знакомый запах меда и эдемских яблок, тихо пробормотал: — Если это сон, я не хочу просыпаться. Девушка не ответила. Только сильнее прижалась к нему и сладко зевнула. — Я храплю, — зачем-то ляпнул Мефодий, приобняв девушку одной рукой. — Очень громко. Не подействовало, она никуда не ушла. Меф, все еще не веря самому себе, прикрыл глаза, с жадностью вдыхая любимый запах. — Чем я заслужил? — тихо спросил он, крепче прижимая ее к себе, на случай, если ей все-таки вздумается уйти. — Не заслужил, — сонно ответила ему Даф. — Но заслужишь, если убаюкаешь меня. Я не могу уснуть. — А как же мне уснуть, зная, что я держу в объятьях самую красивую девушку в мире? — улыбнулся Мефодий осторожно. — Это твои проблемы, — съязвила Дафна. — А теперь лучше помолчи. Я правда очень сильно хочу спать. — Как скажешь, — Буслаев легонько поцеловал ее в шею и зарылся лицом в мягкие волосы. — Я бы не отказался засыпать так каждую ночь. — Размечтался, — зевнула девушка, погружаясь в сладкую дрему. Ей действительно удалось заснуть в его объятьях. Не понадобилось даже овец считать. Тепло его тела и легкие поцелуи, которыми Мефодий покрывал ее шею и плечо расслабили девушку и заставили позабыть обо всех проблемах, которые терзали ее на протяжении всего дня. Ей было хорошо с ним, и она даже не догадывалась о том, что сейчас в другой точке земного шара стражи мрака решают ее судьбу. Она не знала, что совсем скоро её жизнь сильно изменится. Даф просто спала в объятиях любимого и еле заметно улыбалась. Ей снилось синее небо.