Фаворитка

Ты метил сердцами любимых свои рапиры. Ты топал ногами и бил головой о стены, Как Гитлер, который был тайно влюблен в Шекспира. В Шекспира, который всю жизнь презирал систему. За восемь минут до расстрела у старой башни: Последние восемь минут долгожданной славы. Коль завтрашний день не наступит — живи вчерашним, Где юный Шекспир не дробит эту жизнь на главы. Где Гитлер растет безразличным к своей Химере. И там, где минуты для них ничего не значат. Где Бог, все же, любит нас, пусть и не в равной мере. Ах, если бы мир хоть чуть-чуть написать иначе… Ах, если б… но время пришло подводить итоги Простуженным кашлем в унылую старую осень. А там, за пределом, туман и его чертоги. Но время пришло. Дежавю: без минуты восемь. Саша Бест Из высокого зеркала в старинной деревянной раме, сохранившей еще кое-где остатки тусклой позолоты, на нее смотрела совершенно незнакомая девушка. Длинное, до самого пола платье плотно облегало высокую грудь и тонкую талию и свободно струилось по бедрам невесомым шелковым водопадом. Плечи были полностью обнажены, а, примерно, от середины правого бедра начинался разрез, который при ходьбе охотно демонстрировал всем окружающим стройную ножку своей владелицы. Руки были обтянуты длинными перчатками из очень плотной ткани. На ногах — туфли с открытым носом и на небольшом каблуке. Пожалуй, наряд и в самом деле мог бы ей понравиться, если бы не его цвет. Казалось, что и платье, и перчатки были насквозь пропитаны алой кровью. На фоне белоснежной кожи это выглядело очень вызывающе. Ей было противно. Хотелось рвануть тонкую ткань, что есть силы и зашвырнуть ее под кровать. Но вместо этого она стояла напротив зеркала и смотрела на себя, крепко стиснув зубы. Конечно, можно было бы свалить все произошедшие в ее внешнем облике перемены на дурацкое платье от самого Лигула! Но что-то подсказывало ей, что дело вовсе не в уродливом горбуне и даже не в его подарке. Дело было в ней самой. До неузнаваемости ее меняло новое выражение лица. Приоткрытые алые губы, словно стали еще пухлее и аппетитнее и очень уж гармонировали с дерзким нарядом. Немного прищуренные глаза, неожиданно превратившиеся из ярко-голубых в темно-синие, смотрели холодно и отчужденно. В них не было привычного блеска, только электрические молнии, которые вспыхивали ненадолго и тут же гасли. Спадающая на лоб длинная прядь светлых волос, которые уже не стремились взмыть в небо, а спокойно лежали на спине и плечах… Она была похожа на ангела. На падшего ангела. Необыкновенно хороша собой и безумно красива, но уже совсем иной красотой, нежели раньше. Эффект превзошел все ожидания. Эссиорху, чтобы измениться в человеческом мире потребовались месяцы. А она превратилась в чудовище всего-то за несколько дней. Хороший страж, ничего не скажешь! Странным было то, что крылья по-прежнему были с ней. Их пока что никто не отнял. Но с каждым разом, оборачиваясь назад, она с замиранием сердца зажмуривалась и лишь через несколько секунд решалась открыть глаза. Она не знала, что будет делать, если однажды позади себя увидит лишь пустоту. К горлу подступил ком. Захотелось разбить зеркало, которое, совершенно очевидно, смеялось над ней. В глубине души она все же надеялась, что отражение принадлежит не ей. Что дурацкое стекло просто ей врет. Ведь нельзя же было так измениться за такой короткий срок! Хотелось, чтобы кто-нибудь убрал от нее уродливое зеркало и показал ей, наконец, ее истинное отражение! — А по мне — так весьма недурно! — заявил вдруг кто-то тоненьким, писклявым голоском у нее за спиной. Девушка раздраженно обернулась и от удивления широко распахнула глаза. На ее кровати, застеленной мягким плюшевым пледом, разлегся молодой человек очень приятной наружности. Облаченный в темно-синие джинсы и белый шерстяной свитер он с лукавой ухмылкой разглядывал девушку своими большими шоколадно-карими глазами. — Ну что ты застыла как изваяние, нюня моя? — ухмыльнулся юноша. Дафна поморщилась. Визгливый голосок молодому человеку совсем не подходил, но девушка уже успела сообразить, что перед ней вовсе не человек. — Как ты сюда попал? — спросила она, с отвращением глядя на суккуба. Девушка хорошо помнила, что сама лично рисовала на стенах и двери охранные руны, которые ни за что бы не впустили в комнату, ни одно сверхъестественное существо тартарианского происхождения. Тем не менее, суккуб преспокойно валялся на ее кровати, источал какой-то сладковато-цитрусовый запах и явно был чем-то доволен. — Через дверь! — невозмутимо заявил он. — Но я стучал! Я, честное слово, барабанил что есть сил, но ты даже не обернулась, нюня моя! И тогда я посчитал, что ты не будешь против, если я загляну к тебе в гости. — Не валяй дурака! Как ты прошел через руны? — Даф уже начинала терять терпение. — Руны? — суккуб притворно удивился. — Какие руны? — лукавая улыбка не сходила с тонких, красиво очерченных губ. — Или ты имеешь в виду эти милые настенные рисунки? — он коснулся пальцем одного из символов, начертанных на стене над кроватью. — В самом деле, раньше бы я ни за что не смог пройти! Но сейчас… — А что сейчас? — нахмурилась Дафна. — В них же не осталось ни капельки светлой магии, нюня моя! — широко улыбнулся Хнык. — Ни граммулечки. — Не может этого быть… — девушка подошла к стене поближе и повнимательнее присмотрелась. Руны сохранили свою целостность. Они были выполнены с особой тщательностью, очень аккуратно и четко и выглядели вполне действующими. За исключением одной единственной странности: исчезло едва уловимое белое мерцание, в точности повторяющее все линии и завитки. Словно бы эти руны нарисовал самый обычный лопухоид, не обладающий ни каплей магии. — Но я не понимаю, — пробормотала Дафна. — Так не бывает. Они не могли вот так просто… — Почему не могли? — хихикнул суккуб. — Руны-то светлые, нюня моя. А перышки на твоих чудных крылышках темнеют все больше день ото дня. Смекаешь? Даф замотала головой. Она была убеждена, что суккуб лжет. Вот только сам факт пребывания этого суккуба в ее комнате доказывал обратное. Ей стало нехорошо. — Ну что же ты так расстраиваешься, нюня моя? — Хнык состроил печальную мину. — Быть темным не так уж и плохо. Никаких тебе ограничений, запретов, цепей и оков! Одна лишь свобода. Подумай, дорогуша, ведь именно этого тебе раньше не доставало. — Пошел вон, — тихо отозвалась Дафна. Хнык сделал вид, что не услышал ее слов. — Мрак давно привлекал тебя, нюня моя. Я видел. А сейчас он подобрался так близко. Стоит лишь протянуть руку, и ты получишь все, что пожелаешь. И Буслаева своего… Хотя, кому он нужен, когда рядом есть кое-кто поинтереснее, не так ли? — суккуб умолк, а, поймав ее разгневанный взгляд, хитро улыбнулся. — Хочешь поспорить, детка? Со мной? С тем, кто в вопросах тайных желаний разбирается лучше всех остальных? — Заткнись, — произнесла Дафна, стискивая кулаки. — А всего-то и нужно, — не слушал ее Хнык, — что снять со своей прелестной шейки эти чудные бронзовые крылышки и убрать куда подальше. Вот, например, мне на сохранение отдать. А я уж о них позабочусь. — Так ты пришел сюда за этим? — девушка устало вздохнула. — И ты, в самом деле, веришь, что я сделаю так, как ты просишь? Суккуб неожиданно поднялся с ее кровати и подошел к ней очень близко. Лицо его резко переменилось, и перед ней вновь предстало создание, сшитое из половинок мужского и женского тел. — Может, не сейчас, — вкрадчиво отозвался он. — Может, чуть позже, но ты сделаешь это, нюня моя. А я подожду. Терпения мне не занимать. — Боюсь, что в Тартар тебя сошлют раньше, чем ты получишь мои крылья, — ответила Дафна, делая шаг назад. Хныка ее слова не напугали. Он окинул ее внимательным взглядом и снова заулыбался. — А ты, пожалуй, могла бы занять мое место, нюня. В таком виде у тебя есть все шансы преуспеть в этом деле. — Убирайся, — произнесла Даф тихо, но с угрозой и принялась отыскивать взглядом свою флейту. — Иначе я, в самом деле, тебя уничтожу, жалкое отродье. Хнык перестал улыбаться. Он отвесил ей издевательский поклон, послал воздушный поцелуй и растворился в воздухе, оставив после себя тошнотворный сладковатый запах. Даф бессильно привалилась к стене и закрыла глаза. Пожалуй, в одном противный суккуб оказался прав: тьма и правда подобралась к ней очень близко. Девушка ощущала, как трудно ей становится дышать в этом здании. Как тяжело раз за разом отгонять от себя непрошеные мысли, за которые приходилось краснеть. Ей нужен был глоток света. Вот только где же его взять? В Эдем ей никак нельзя. Эссиорх вряд ли пожелает видеть ее после того дурацкого поцелуя. Но даже если и пожелает… Ей все равно не хотелось смотреть ему в глаза. Выхода не было. Если свет и мрак раньше боролись в ней, то теперь свет просто без лишнего шума сдавал позиции и медленно капитулировал. Даф ощущала себя опустошенной, ничтожной и бессильной. Сейчас ей вдруг вспомнились слова Эссиорха о том, чего ради она делает все это? В одном ли только Мефодии было дело? Или все-таки что-то еще заставляло ее терпеть эти жуткие метаморфозы. Девушка тряхнула головой. Думать об этом не хотелось. Погруженная в эти неприятные мысли она не услышала, как скрипнула дверь, и в ее комнату кто-то тихонько вошел. Лишь когда чьи-то сильные руки очутились на ее талии, она вздрогнула и открыла глаза. Мефодий. Он привлек ее к себе и поцеловал в висок. — Тебе страшно? — спросил Буслаев через минуту. Дафна кивнула. Меф прижал ее к себе еще крепче. — Я бы все отдал, чтобы защитить тебя от того кошмара, через который ты вынуждена проходить, — прошептал он ей на ухо. — Мне иногда кажется, что я совсем не заслужил такого стража-хранителя, как ты. — Не говори ерунды, — тихо ответила девушка. — Мы ведь не виноваты, что оказались в самом эпицентре тысячелетнего противостояния света и мрака. Но… я так устала, — пробормотала она, прижимаясь щекой к его широкому плечу. — Я знаю, — ответил он. — Если бы только я мог хоть как-нибудь тебе помочь. Ненавижу собственное бессилие. И почему только Арей не хочет взять меня вместе с вами на этот идиотский ужин? Я бы смог оберегать тебя там. Вместе мы намного сильнее, чем порознь. Она не стала отвечать. Слова только мешали. Ей было хорошо с ним вот так просто стоять, обнявшись посреди комнаты и слушать учащенное биение его сердца. От Мефодия пахло железом и веяло теплом. Даже через толстую ткань свитера Даф ощущала это. Буслаев немного отстранился и заправил светлую прядь, спадающую на ее лицо за ухо. — Я люблю тебя. Тихий шепот. Еще мгновение и наследник мрака наклоняется к ее губам для того чтобы ощутить их вкус, тепло и мягкость. На поцелуй она отвечает, но как-то рассеянно, словно бы думает сейчас о чем угодно, только не об этом. Больше всего ее сейчас волнует вопрос — почему так тоскливо сжимается сердце от самого обычного признания? Почему ей хочется заплакать вместо того, чтобы радоваться этим словам, которые мечтает услышать каждая девушка? Меф, кажется, уловил ее настроение и разорвал поцелуй. — Ты не хочешь… — пробормотал он. — Я чем-то тебя обидел? Проклятье! Лучше бы он ушел. Слушать его, смотреть ему в глаза и целовать девушка сейчас просто была не в состоянии. В голове возникала другая картинка. Темная комната, горячие пальцы, сжимающие ее грудь и жаркий поцелуй, от которого губам становится больно. Она тщетно пыталась забыть ночь, проведенную в объятьях барона мрака. И это начинало сводить с ума. Хорошо, что Меф не умеет читать мысли… — Я неважно себя чувствую… — не такая уж и страшная ложь. Ей действительно было очень плохо. — Может, тебе лучше прилечь? — сколько внимания и заботы в этих глазах. Горло начинали душить слезы. — Платье помнется, — соврала и вновь попыталась найти своей лжи оправдание. Это начинает входить в привычку. — Да черт с ним! Твоей жертвы все равно никто не оценит, — ответил Мефодий, обнимая ее и зарываясь пальцами в мягкие волосы. — Не упрямься, Даф… Ты ведь у меня в любом случае такая красивая. И это платье… Так тебе идет. — Что? — его слова ей не понравились. – Ты, правда, так думаешь? — Да… — выдохнул он, прижимаясь губами к ее обнаженному плечу и опускаясь чуть ниже. — Значит, такой я нравлюсь тебе больше? — Что? — Меф резко отпрянул. — Я не это имел в виду! — Тебе лучше уйти, — она отстранилась. — Прости, — Буслаев виновато взглянул на нее. — Я всего лишь хотел сказать, что… — Уходи, — повторила девушка. Мефодий пожал плечами и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Дафна даже не обернулась ему вслед. Она подошла к зеркалу и окинула взглядом свое ставшее ненавистным отражение. Девушка по ту сторону стекла выглядела безупречно. Она смотрела на Даф своими холодными глазами и даже не думала улыбнуться. Дафна сделала глубокий вдох, а потом решительно потянулась к цепочке, которая висела на шее уже не одно тысячелетие. Застежка беззвучно поддалась, и вот уже у девушки на ладони лежат, тускло поблескивая, ее бронзовые крылья. *** — Опаздываем, — хмуро произнес Арей, взглянув на нее. Здесь, в приемной резиденции мрака, было душно и слишком людно. Улита, сидевшая за столом и уничтожавшая шоколад в немыслимых объемах, Ната, которая крутилась у зеркала и была занята, казалось, только своим отражением, Чимоданов, который смотрел на Дафну с нескрываемым восторгом, Евгеша Мошкин, нерешительно переминающийся с ноги на ногу, Мефодий, тоскливо наблюдающий за Дафной, сама Дафна, бледная как смерть, и барон мрака, закутанный в дорожный плащ.  — Задерживаемся, — ответила девушка, ни на кого не глядя. — Я сейчас. Вернусь через две минуты. — Что за новости? — спросил Арей. — Куда ты собралась? — Мне нужно выйти на улицу на пару минут, и только, — Даф взглянула ему в глаза и с трудом выдержала его тяжелый взгляд. — Бежать уже поздно, — съязвил барон мрака, скользя взглядом по ее фигуре. — Да и не получится. — Если бы я хотела бежать, я не спрашивала бы вашего разрешения, — холодно отозвалась девушка. Мечник не ответил. В черных без блеска глазах, кажется, мелькнула догадка. Он лишь едва заметно кивнул и отвернулся, показывая тем самым, что не будет чинить ей препятствий. Дафна накинула на плечи куртку и вышла из резиденции, ни на кого так и не взглянув. Она не ошиблась. Хранитель стоял неподалеку и ждал ее. Лицо Эссиорха было встревоженным и одновременно грустным. — Я рада, что ты пришел, — тихо произнесла девушка, не глядя на него. — Я пришел сразу, едва услышал твой зов, — ответил хранитель. — Ты передумала идти? — Нет, — ответила она. — Я лишь хотела тебя увидеть перед своим… Отъездом. Я хочу, чтобы ты взял это. — Что? — удивился Эссиорх. Девушка коснулась его руки и быстро вложила ему в ладонь прохладную цепочку. Хранитель взглянул вначале на ее крылья, потом на нее саму и хотел уже открыть рот, чтобы возмутиться, но Даф не позволила ему. — Ты должен их сохранить. Если что… Вдруг случится… Я не могу допустить, чтобы они достались мраку. И доверить их кроме тебя тоже никому не могу. Просто возьми их и не говори ни слова. Эссиорх промолчал. Он сжал цепочку в своей широкой, покрытой мозолями ладони и взглянул на свою подопечную. — Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю, — тихо произнес хранитель. — Так и есть, — пожала плечами девушка. — Ты совсем меня не знаешь. Скажу больше — и я себя тоже не знаю. Но будь ты на моем месте… Ты поступил бы так же. — Ради чего? — покачал головой Эссиорх. — Ты хотя бы поняла это? Ради чего вся твоя жертва? — Ради любви, — помолчав, ответила Дафна. — Все дела в этом мире делаются только ради этого чувства. Но у одних — это любовь к ближнему, а у других — к себе. — Так кого же все-таки любишь ты? — спросил Эссиорх, прищурив глаза. Она не ответила. Встретилась с ним взглядом и отвернулась. — Так ты сохранишь мои крылья? — спросила девушка после минуты напряженного молчания. — Я сохраню цепочку, — ответил Эссиорх. — О сохранности твоих крыльев думать придется тебе самой. И что-то подсказывает мне, что… Даф не дослушала его. Она увидела, как из резиденции вышел Арей и нетерпеливо махнул ей рукой. — Мне пора, — сказала она. — Надеюсь, еще увидимся. — Дафна, — позвал Эссиорх, но она его уже не слушала. Даф решительно зашагала к барону мрака. Арей не произнес ни слова. Лишь подал ей свою руку и внимательно посмотрел на девушку. — Думаете, я сумасшедшая? — поинтересовалась Дафна безразличным тоном. — Думаю, да. — А мне плевать, что вы думаете, — она пожала плечами. — Так ты готова? — ее выпад он проигнорировал. — Вы хотите узнать, готова ли я к смерти? — Я имел в виду телепортацию, — усмехнулся Арей. — И только. — Другого способа попасть в Лондон нет? — Есть. Но этот самый быстрый. Мы уже опоздали. Это не очень хорошо, учитывая то, зачем мы вообще туда идем. — Как скажете, — она подала ему свою руку и прикрыла глаза. Телепортироваться девушка уже привыкла, но все равно приятного в этом было мало. Барон крепко стиснул ее руку и почему-то пока что ничего другого не предпринимал. — Ты доверяешь мне? — спросил он. — Нет. Но Лигулу я не доверяю еще больше. — Ты должна слушаться меня во всем. Делать лишь то, что я буду тебе говорить. Это понятно? Никакой самодеятельности. Вежливо улыбайся, ничего не ешь и не пей. Только то, что я сам тебе принесу. В разговоры сама не ввязывайся. Стань тенью. И просто следуй за мной, — напутствовал Арей. — Как скажете, — повторила девушка равнодушно. — Не только этот крылатый переживает за тебя, — произнес вдруг барон. Дафна открыла глаза и взглянула на него. — Но только этот крылатый действительно будет горевать, если я не вернусь, — ответила она и сама сжала его ладонь как можно крепче. — Хватит разговоров. Нас ведь уже давно ждут. Арей как-то странно посмотрел на нее, но не ответил. Положив руку ей на талию и прижав ее к себе как можно крепче, он вместе с Дафной растворился в воздухе, окутанный коконом из алых искр. *** Лондон встретил их сырым липким туманом и тусклым февральским солнцем, которого почти не было видно на сером небосклоне. Дафна сразу же отстранилась и ощутила, что здесь намного теплее, чем в Москве. Воздух, насквозь пропитанный влагой, был теплым и неприятно саднил горло. В тумане трудно было что-либо различить, но, сделав следом за мечником несколько шагов вперед, девушка остановилась. Перед ней были высокие железные ворота, за которыми возвышался особняк Вильгельма Завоевателя. Если бы не его небольшие размеры, дом вполне можно было бы назвать замком. Зубчатые башенки, окна-бойницы, высокие колонны, подпирающие тяжелую крышу. Дафна не ощущала страха. Лишь удивление, почему из-за ворот не доносится ни звука. Словно бы там не было ни души. Живой или мертвой. Она взглянула на Арея. Тот удивленным вовсе не выглядел. Он подошел к воротам и остановился, ожидая ее. Девушка проследовала за ним и тоже остановилась, в ожидании дальнейших инструкций. — Теперь посмотрим, была ли ты достаточно плохой девочкой, или тебе еще есть, к чему стремиться, — произнес мечник. Было непонятно, смеется он над ней или говорит серьезно. — Тебе нужно лишь пройти через ворота. Если ты темная… Если они сочтут тебя темной, ты не почувствуешь ничего. Но если… А впрочем, давай не думать о плохом, правда? Она нервно кивнула и подошла к железным воротам вплотную. Медлить уже не было смысла, судьба ее от этого не поменяется. Девушка набрала в легкие побольше воздуха и сделала шаг.