Фаворитка

В декорациях, принципах, образах я запуталась. И только тебе удается меня утешить. А внутри меня холодно, ветрено, вроде бы пусто, но… С тобой эта часть пустоты отдает надеждой. Я прошу тебя, боль моя ненадежная, не предай меня, Войди в меня так, как в безумие входит осень. Видишь ли, не готова я свой удел на чужой менять. Ты слушаешь дождь, и, постукивая тростью, Отметаешь мой «бред» за отсутствием доказательств. Но Я маюсь в своих предрассудках как в паутине. Ты в своем амплуа омерзительно — притязательный. Такие обычно ликуют на гильотине. Ты эстет — у тебя все сердца и крылья по баночкам. Споткнувшись о лесть, я упала в объятья гнева. Так Черной Вдовой оказалась последняя бабочка. До встречи в аду. С любовью, Твоя Картонная Королева. Саша Бест. Вначале была тьма. Плотная, совершенно беспросветная, липкая как паутина и почти физически ощущаемая. Глазам не было смысла привыкать к этой тьме, ведь даже применив магию и задействовав все свои силы, девушка не сумела бы различить и своих собственных рук. Дафна зажмурилась и попыталась представить себе солнце. Огромное, яркое, теплое, ласковое, такое, каким она видела его в Эдеме. Не получилось. Тьма была сейчас даже перед мысленным взором. Казалось, она ощупывала девушку своими скользкими руками, касалась шеи и груди, проникала тонкой иглой в сердце, забиралась под платье и намертво прилипала к коже. Захотелось сорвать с себя этот откровенный наряд, забраться под душ и, вооружившись мочалкой и мылом, отмываться несколько часов подряд. Стало душно. Воздух, перенасыщенный мраком, саднил горло и оседал в легких черной копотью. Ей показалось, что сейчас она задохнется, но в этот момент неожиданно раздался голос. Громкий, страшный, холодный, как льды всей Антарктиды, он буквально парализовал ее тело и вселил в сердце панический ужас. — Лгунья. Всего одно слово, а девушке показалось, что ее намертво пригвоздили к полу, вонзили в пальцы ног острые иглы и накинули на шею удавку. Голос был повсюду, словно бы с ней говорила сама тьма. — Или праведница? А может, ни то и не другое? Так кто же ты? Девушка вздрогнула. Соврать или сказать правду? А как понять, где истина, а где ложь? Два этих понятия очень сильно переплелись в ее голове, и она уже не могла отличить одно от другого. Она сжала руки в кулаки и, все еще не открывая глаз, тихонько произнесла: — Я Дафна. Падший страж Света. Меня пригласил Лигул, он… — Довольно, — перебили ее. — Наверное, ты думаешь, что я не против поиграть с тобой в «верю — не верю», но ты заблуждаешься. Я даю тебе последний шанс сказать мне правду. Итак. Кто ты? Девушка растерялась. Чего от нее хотели? Она сказала правду. Ту, по крайней мере, в которую сама верила. Неужели ошиблась? Неужели ее перья недостаточно пострадали от всех тех мерзостей, которые ей пришлось совершить. Неужели, для того чтобы пройти через эти дурацкие ворота ей нужно было лишиться крыльев вовсе? Стало страшно. В кромешной темноте и почти звенящей тишине Дафна слышала лишь свое тяжелое дыхание да сумасшедший ритм испуганного сердца. Почему-то очень сильно захотелось, чтобы рядом оказался Арей. Чтобы крепко сжал ее руку и уберег от неприятностей. Но барон мрака был по другую сторону ворот, путь до которых ей предстояло пройти самостоятельно. В одиночку. Набрав в грудь побольше воздуха, девушка попыталась придать своему голосу как можно больше уверенности и ответила: — Я Дафна. Падший страж Света. Повисло молчание, напряженное как пружина и натянутое как гитарная струна. — Хорошо, — наконец, ответил ей голос. — Твой лепет я услышал. Но вот беда — для меня это лишь пустой звук из уст глупой девчонки, которая мнит себя неизвестно кем. Если ты действительно падший страж света, тебе придется это доказать. Пройди сквозь огненную стену невредимой, и тогда я пропущу тебя дальше. Даф поежилась. Огненную стену? Что-то подсказывало ей, что неизвестный не прибег к метафоре, а сказал истинную правду. Подтверждение этому она получила незамедлительно. Тьма расступилась, и стало очень светло и жарко. Дафна опасливо приоткрыла глаза и увидела то, что повергло ее в ужас. Она стояла в узком огненном кольце, пламя которого совсем чуть-чуть не касалось ее платья. Лазейки не было, в высоту огненные языки достигали не меньше двух метров. Оставалось либо пройти через эту огненную стену, либо… пройти через эту огненную стену. Других вариантов ей, в общем-то, не предоставили. Без флейты, без бронзовых крыльев на тонкой цепочке в одном только жутко вызывающем платье, почти одного с пламенем цвета шансов выжить у нее было примерно столько же, сколько у мыши, чей тонкий хвост торчал из плотно сомкнутой кошачьей пасти. «Все было напрасно» — с тоской подумала девушка. Радовало лишь то, что крылья она предусмотрительно отдала Эссиорху, и мрак их никогда не получит. Она шумно выдохнула и сделала шаг. Боль приходила постепенно. Вначале она едва касалась нежной кожи, словно пробуя ее на ощупь, а потом плотно обняла всю девушку целиком и проникла в тело. Крик застрял в горле. Не осталось ничего: ни одной мысли, ни одного воспоминания, только одна бесконечная мука. Это длилось не просто вечность, но намного дольше вечности. Пламя не уничтожало ее, но боль заставляла то лишаться сознания, то вновь его обретать. А потом неожиданно все исчезло. Исчезла удушающая тьма, исчез безжалостный огонь, осталась только боль, но и она постепенно сходила на нет. Где-то позади она услышала неприятный издевательский смех, а уже в следующее мгновение чьи-то сильные руки легли ей на плечи, а голос, взволнованный и немного хриплый произнес: — Как ты? Почему так долго? Я уже… Но затем другой голос, вкрадчивый и совсем незнакомый, бестактно перебил: — Отойди от нашей гостьи, Арей. Позволь мне лично ее поприветствовать. Девушка, наконец, открыла глаза и невольно сощурилась от яркого света десятков фонарей. Она оказалась в огромном саду, в самом центре которого возвышался похожий на миниатюрный замок особняк Вильгельма Завоевателя. Справа от нее стоял Арей, который напряженно следил за девушкой и не сводил с нее глаз. Слева рос огромный куст, усеянный маленькими белоснежными цветками жасмина. А прямо перед ней стоял невысокий сгорбленный человек в сияющих тусклым золотом доспехах, с неприятным, морщинистым лицом и маленькими водянистыми глазками, которые смотрели на девушку со странной смесью удивления и недоверия. — Чрезвычайно рад, наконец, с вами познакомиться, о, прелестная Дафна, — насмешливо произнес глава мрака. — Вижу, что слухи о вашей красоте не преувеличены. Это приятно. Мне кажется, вы украсите собой этот скромный вечер. И, к слову, платье безумно вам идет. — Благодарю, — Дафна постаралась, чтобы ее лицемерная улыбка не напоминала звериный оскал. — Такая честь для меня быть здесь. Осмелюсь спросить: а всем ли гостям вы оказываете такой… хм… жаркий прием? — невинно поинтересовалась она, ощутив, как стоящий справа мечник напрягся и, похоже, готов был заткнуть ей рот в случае чего. Лигул недобро улыбнулся, даже не взглянув на Арея. Он взял руку девушки и поднес ее к своим губам. — Ну что вы, прелестница. Только избранным. *** Особняк Вильгельма Завоевателя хоть и поражал роскошью и красотой внутреннего убранства, на Дафну, однако, должного впечатления не произвел. Осторожно ступая по идеально гладкому мраморному полу и напряженно вслушиваясь в тишину, которая образовалась при ее появлении, девушка украдкой рассматривала дом изнутри. Зал, в который привел ее Лигул, являл собой огромный правильный прямоугольник с десятью белоснежными колоннами, по пять слева и справа от входной двери. На стенах не было картин. Стены сами были картинами, которые в свое время расписывали несколько довольно известных художников эпохи Ренессанса. Почти вся левая стена представляла собой огромное поле битвы, по которому на могучем вороном коне скакал всадник в серебряных доспехах. Лицо его было свежо, молодо, красиво, но художник то ли специально, то ли шутки ради придал ему такое высокомерное выражение, что всадник скорее отталкивал, нежели привлекал взор. В правой руке он держал огромный меч, лезвие которого было перепачкано ярко-алой кровью, а в левой - голову светлого стража. Позади валялось тело, прикрытое белоснежными крыльями. Даф ощутила отвращение и к хозяину дома, и к этой страшной, до омерзения реалистичной картине. Заметив тень на ее лице, Лигул только усмехнулся и как бы невзначай указал взглядом вправо. Девушка посмотрела туда, и ей стало дурно. Вся целиком правая стена изображала Эдем. Но не такой, каким его помнила и любила Дафна, а совершенно иной. Сюрреалистичный. Чернильное небо без единого облачка, на фоне которого виднелись крошечные фигурки с белыми крыльями, смоченная алой светящейся кровью изумрудно-зеленая трава, стражи мрака с луками и стрелами, которые не знают промаха, мертвые звери и птицы, поваленные деревья, погибшие стражи света. А ниже подпись большими золотистыми буквами, выполненная на английском языке: «Эдем нашего будущего». — Нравится? — не удержался от колкости Лигул, который не сводил с девушки глаз. — Безумно, — тихо ответила Дафна, поспешно отворачиваясь от картины. — У художника отменное чувство юмора. Арей, шедший от нее по правую сторону, смерил девушку таким взглядом, что той захотелось провалиться сквозь землю. Лигул же напротив еще больше заулыбался и повел ее дальше. Зал был полон народу. Слева и справа стояли стражи мрака, ведьмы, колдуны и прочая нечисть. Сновали суккубы с золотыми подносами, на которых возвышались хрустальные бокалы с вином. Все взгляды, заинтересованные, насмешливые и злые, были прикованы к Дафне. Девушка старательно делала вид, что не замечает этого. Она рассматривала высокие напольные вазы с красными розами, которые источали пьянящий аромат, круживший голову. Даф насчитала не меньше тридцати ваз. Вкус у хозяина дома был. А вот чувство меры напрочь отсутствовало. Наконец, подойдя к большому возвышению, на котором слева расположились музыканты, справа - столы с едой, а ровно посередине стоял высокий трон из слоновой кости с золотыми подлокотниками в виде двух львов, Лигул остановился и повернулся лицом к гостям. Дафна последовала его примеру и замерла. На нее смотрело около сотни пар глаз. — Разрешите представить вашему вниманию, дамы и господа, нашу прекрасную гостью. Дафна — падший страж света. Не правда ли приятно видеть, что наши ряды пополняются такими дивными созданиями? — Лигул омерзительно улыбнулся, и стражи мрака вторили ему. — Пусть же этот вечер, освещенный красотой нашей гостьи, станет незабываемым. Для всех нас. Сказав это, он учтиво поклонился Дафне и, сделав едва уловимый взмах рукой, растворился среди гостей. Но не ушел, Даф ощущала, что маленькие бесцветные глазки пристально следят за каждым ее шагом. Стражи тут же оживились и вернулись к своим прерванным занятиям. Многие вышли на улицу, кто-то затеял друг с другом светскую беседу, остальные осушали свои бокалы и следили за Дафной. — Держи, — произнес Арей, почти насильно вкладывая ей в руки бокал с вином. – Пей. Залпом, — а поймав ее удивленный взгляд, зло прищурил глаза, — обещала слушаться — слушайся. Девушка равнодушно пожала плечами и поднесла бокал к губам. Вино было красивого рубинового оттенка и пахло сочным спелым гранатом. Даф вздохнула, сделала глоток, потом еще один и еще, пока хрустальный бокал не опустел. Горло обожгло, но по венам заструилось тепло, и дрожь в руках и ногах постепенно прекратилась. На языке остался довольно приятный вкус. — Коллекционный армянский Иджеван урожая 1957 года. Надо же, у вас отличный вкус, — услышала девушка за своей спиной и обернулась. Вильгельм Завоеватель был, как она успела понять, точной копией своего портрета на левой стене. Зря девушка думала, что художник шутил, рисуя его лицо таким высокомерным. Художник еще преуменьшил… «Юный» владелец дома был хорош собой, высок и строен, безупречно одет и никак не ассоциировался у Дафны с безжалостным завоевателем северной Англии. Он был скорее похож на юного франта, любимца женщин и любителя азартных игр. Вильгельм, как и Лигул чуть раньше, склонился к ее руке для поцелуя, а потом перевел взгляд на Арея. — И как ты мог так долго прятать от нас этот дивный бриллиант? — улыбнулся он. — Предпочитал любоваться сам, — коротко ответил Арей. Дафне стало неприятно. Она ощутила себя породистой лошадью, достоинствами которой любуются эти мужчины. — Эгоист, — хмыкнул Вильгельм. – Ну, теперь-то, надеюсь, — он изящно повернулся к Дафне, — мы будем видеться чаще. «Не дай Бог» — мысленно открестилась девушка. Вслух она ничего не сказала, лишь выдавила из себя улыбку. — Надеюсь, вы любите венский вальс? Потому как я намерен пригласить вас на танец, — хозяин дома смотрел на Даф, но разрешения спрашивал как будто у кого-то другого. — Вообще-то я не оче… — Дафна обожает танцы, — неожиданно перебил ее Арей. — Но первый был обещан мне на правах ее… учителя. Девушка подумала, что ослышалась. Вальсирующий барон мрака представлялся ей очень смутно, другое дело статный красавец Вильгельм. Впрочем, на размышления времени ей не дали. Арей бесцеремонно схватил ее за локоть и провожаемый насмешливым взглядом владельца дома вывел девушку на середину зала, где уже кружилось несколько пар. — Вы же не… — она осеклась под его тяжелым взглядом. — Мне несколько десятков тысяч лет, детка, — усмехнулся Арей. — Было время, когда и я танцевал на балах с красивыми женщинами. Кажется, лет шестьсот назад, но навыки остались. Он положил руку ей на талию, притянул к себе достаточно близко, но, все же сохраняя положенную дистанцию, и, выждав доли секунды, чтобы попасть в такт музыке, закружил девушку по залу. «Должно быть, это сон…» — подумалось Дафне. Слишком сюрреалистичной казалась ей со стороны их пара. Высокий, грузный, как древнегреческий колосс, барон мрака, и она — бывший страж света в узком, до ужаса неудобном платье, которое для таких танцев предназначено не было. — Расслабься, — негромко произнес Арей, — твое напряжение слишком заметно. Будь естественной. За нами следят все бонзы мрака. — Ну да, — пробормотала девушка, — после таких слов я сразу расслаблюсь. — Ты должна, — настойчиво ответил барон мрака, пристально глядя ей в глаза. — Думаю, еще пару бокалов вина… — Мне хватит, — перебила его Дафна. — Я никогда прежде не пила ничего крепче кофе. Боюсь, что не смогу… — она умокла под его насмешливым взглядом и решила не заканчивать мысль. — Что же ты не сможешь? — полюбопытствовал Арей. — Контролировать себя? Просто не терпится увидеть, на что способен пьяный страж света. Он откровенно насмехался, и девушке стало неприятно. Она попыталась отстраниться, но вместо этого получила усиленное давление на свою талию. Мечник прижал ее к себе крепче и, сузив глаза, заявил: — Только дернись еще, моя девочка, и я сниму с себя полномочия твоего телохранителя. Мне кажется, мы договаривались, что ты будешь послушной. Дафна не ответила. Она отвела взгляд и всем своим видом дала понять, что обиделась. Арей склонился к ее уху и, задев его губами, тихо проговорил: — Глупая, непокорная девчонка, доверься мне уже, наконец. Я знаю, что делаю. Один бокал, не два, так и быть, но тебе станет намного лучше. Это расслабит тебя. Поверь мне. — Рядом с вами я ощущаю себя марионеткой, — процедила сквозь зубы девушка. Мечник усмехнулся. — Лучше ты будешь моей марионеткой, чем Лигула, — ответил он, скользнув ладонью с ее талии чуть ниже. Даф смерила его сердитым взглядом. — А я смотрю, вы только об этом и мечтаете, — съязвила она, ощущая непонятную дрожь в теле. — И не только, — Арей остановился, но, все еще прижимая девушку к себе, подцепил ее лицо за подбородок и немного приподнял вверх. — Но смею тебя заверить, моя самонадеянная крошка, в моих мечтах тебя нет. Кроме разве что тех, где я, наконец, избавляюсь от твоего присутствия, — а потом он отпрянул и убрал с ее талии руку. — В таком случае, сегодня одна из ваших мечт может осуществиться, — ответила Даф холодно. — Для этого вам нужно только держаться от меня подальше и не обращать внимания, если кому-то придет в голову меня убить. Перестаньте вы уже притворяться, что моя жизнь хоть что-то значит для вас. Ей богу, это смешно. Она сделала шаг назад и окинула мужчину раздраженным взглядом. — Да и танцуете вы прескверно. Лучше бы брали уроки у хозяина дома. Подобрав подол своего длинного платья, она отвернулась и зашагала к выходу, не проронив больше ни слова. — Дерзкая, — усмехнулся кто-то. Арей не обернулся. Рыжебородого немца он узнавал даже не по голосу, но по сильному запаху шнапса. — Строптивая, — ответил мечник, провожая девушку взглядом. — И за что мне это… — А то ты не знаешь, — хмыкнул Барбаросса и тронул барона мрака за плечо. — Пойдем, есть разговор. — Я должен держать ее в поле зрения, — отозвался Арей. — Тебе следует выслушать меня, — настаивал немец. — Сейчас. Отойдем. Тут слишком много ушей. Арей нехотя взглянул на него, по выражению лица мужчины понял, что тот намерен сообщить нечто серьезное и молча кивнул. Они подошли к столу с закусками и остановились в полуметре друг от друга. — Слушаю, — Арей скрестил на груди руки. — Не подходи к девчонке, — довольно тихо ответил Барбаросса, как бы между делом нанизывая на вилку внушительный кусок жареного мяса. Брови мечника удивленно приподнялись. — Ты в своем уме? — поинтересовался он. — Я – да. А вот ты, похоже, нет. Неужели ты не понимаешь, зачем Лигул ее сюда позвал? — немец отправил в рот кусок мяса и вопросительно посмотрел на мечника. — Мне известны его мотивы, — приглушенно отозвался Арей. — Но не могу же я, в самом деле, весь вечер делать вид, что не знаком с этой девчонкой. Барбаросса вытер губы салфеткой и взял со стола кубок со шнапсом. — Этого никто и не требует. Но если ты весь вечер проведешь рядом с ней, бросая на нее такие взгляды, — немец понимающе улыбнулся, и Арею захотелось его ударить, — то Лигул сделает свои выводы касательно ваших отношений. Видишь ли, ему плевать, светлая эта куколка или темная. Куда важнее выяснить, что она значит для тебя, человека, которого он ненавидит даже больше, чем боится. Арей не стал отвечать. Глупо было спорить с тем, что он и так всегда знал. Даже в тот момент, когда девушка, бледная и отчего-то сильно напуганная появилась в саду Вильгельма Завоевателя, Лигул наблюдал не столько за ней, сколько за Ареем. Как он поведет себя, что будет говорить, что предпринимать. Уродливый горбун словно губка впитывал в себя все, что видел, и делал соответствующие выводы. — Боюсь, ты прав, — через некоторое время кивнул мечник. — Спасти ее я смогу, лишь держась от нее подальше. — Именно, — Барбаросса улыбнулся, но глаза его остались серьезными. — Черт возьми, неужели она действительно так дорога тебе? Арей не взглянул на него и вместо ответа отнял у немца кубок со шнапсом, залпом осушил его и вернул владельцу. — Выйду на улицу, душновато здесь, — сообщил он и уверенной походкой покинул зал. Немец взглянул на свой пустой кубок, усмехнулся и отправился следом. *** Многообразие цветочных запахов раздражало и пьянило голову похлеще любого вина. Здесь большими кустами росли дикие розы, нежные темно-красные тюльпаны на крепких ножках, молочно-белые нарциссы и много других, названия которых девушка не знала. Она прогуливалась по саду, вдыхая непривычно влажный лондонский воздух и тщетно пытаясь вслушаться в звуки с улицы. Ощущение, что особняк Вильгельма Завоевателя и сам Лондон существовали в совершенно разных мирах, и, вздумай девушка выйти сейчас за ворота, она увидела бы там пустоту. У старинного, красиво отделанного фонтана в виде купидончика, изо рта которого лилась кристально чистая вода, Дафна остановилась. В этой части сада было особенно тихо и совершенно безлюдно. Даже лакеи, которые в особняке встречались на каждом шагу, сюда не забредали. Почти не слышна была музыка и звуки голосов, и девушка обрадовалась, что сможет провести в одиночестве несколько приятных минут. Она присела на круглый бортик фонтана и, зачерпнув воды в ладонь, немного брызнула себе на плечи и грудь, чтобы хоть чуть-чуть остудить разгоряченную кожу. Из головы не выходили события вечера, который только начался для нее. Лигул, который следил за каждый ее шагом, но почему-то не предпринимал попыток как-то ей навредить; Арей с его грубыми манерами и поведением настоящего собственника; этот странный особняк, в котором было так неуютно и одиноко. Захотелось домой, на Большую Дмитровку, забраться в свою теплую постель, прижать к груди Депресняка и забыться долгим сном. Но сейчас об этом можно было только мечтать. Хруст садовой гальки известил ее о том, что ее одиночеству пришел конец. Дафна с сожалением обернулась и увидела владельца дома, собственной персоной. В полумраке его лицо с тонкими черными усиками казалось почему-то зловещим. Девушка поднялась и вопросительно посмотрела на него, ощущая дикую неловкость. — А я уже было потерял вас из виду, — улыбнулся Вильгельм. — Вы не сторонница шумных торжеств? — Увы, — пожала плечами Дафна. — В одиночестве есть своя прелесть. — Влияние Арея? — усмехнулся англичанин. — Обычно именно он разглагольствует на тему одиночества. — Не только Арей любит уединение, — ответила девушка, невольно отмечая, что здесь каждое ее слово, каждый поступок будут, так или иначе, отождествлять с бароном мрака. — Но если вы позволите, я скрашу ваше одиночество, — проигнорировал ее слова молодой страж. — Вы погуляете со мной? Она ощутила на себе пристальный взгляд. Не холеного англичанина. Другой. Того, кто стоял, возможно, позади и смотрел ей в спину. И тогда она, сама не понимая толком, что делает, протянула ему свою руку и кивнула по-королевски снисходительно. — Я погуляю с вами.