Дорнийка

      Перинный дом леди Лореи благоухал розами и лавандой, как и сама хозяйка, учтивая до приторной сладости. Дэймон доверял ей, как матери, и говорил, что два года назад она стала его первой женщиной. На вкус Рубиновой Слезы, эта молочная лиссенийка была слишком стара. Легкое платье фиолетового шелка облегало всё ещё стройный стан, высокий, отделанный мирийским кружевом ворот мягко обнимал шею. Золоченые белые локоны были собраны на затылке, а лицо, уже тронутое едва заметной паутинкой морщин, озаряла улыбка. Умелая, надо сказать, улыбка - песчаные змейки обзавидовались бы мастерству лиссенийской шлюхи. И все же голова её с этими кружевами смотрелась забавно – как белое яблоко из Простора на ажурной салфетке. Но взгляд фиалковых глаз не позволял Рубиновой Слезе высказать всё это вслух.       Приходилось безропотно молчать, когда хотелось плюнуть в лицо этой безродной шлюхе. Стоило только вспомнить оценивающий взгляд лиссенийки, с которым она осматривала девушку с ног до головы, словно заядлая торговка. Словно она и впрямь собирается её купить, а не просто подыграть забаве.       - Хороша, ничего не скажешь, - усмехалась лиссенийка, теребя красные, как кровь, пряди Рубиновой Слезы. Девушка вспомнила, что частенько видела у Дэймона такую же усмешку. – Мне бы парочку этаких красавиц. Катая задушила бы собственную дочь от зависти.       Закинув ноги на красивый резкой столик в покоях леди Лореи, бастард Дара Богов довольно улыбался, точно безделушками поигрывая сапфирами и топазами, разбросанными по перине. И откуда только у лиссенийки такие драгоценности?       - Рубиновая Слеза, а? Как тебе? – прошептал Дэймон, бесстыже прижимая к себе девушку, когда хозяйка перинного дома скрылась за занавесом.       - Как шлюха, - фыркнула Арианна.       Сэнд рассмеялся, откинув с её лица вуаль, и жаркий поцелуй бастарда клеймом отпечатался на губах.       - Ты и есть шлюха, женушка. Шлюшка на одну ночь.       Рубиновая Слеза по-змеиному зашипела и было замахнулась для удара, но бастард ловко перехватил её руку.       - Будь собой, он это любит, - сказал Дэймон, прежде чем уйти вслед за леди Лореей.       Оставшись наедине со стыдом, девушка взглянула на себя в зеркало.       Красный шёлк ласкал кожу, легко поднимался от каждого движения, и снова опускался, пряча ноги до щиколоток. Но ему было не скрыть отблеска свечей на оливковой коже, как вуали не скрыть огня в карих глазах дорнийской принцессы.       Наконец-то! Все свершилось так, как она и хотела! Арианна Мартелл всегда добьется своего, всегда! Даже такой ценой! Все равно, отдавая невинность одному, она посвящала её другому. Куда более достойному, чем бастард Аллириона. Дэймон… бедный обманутый Дэймон. Впрочем, когда она станет правительницей Дорна, то сможет потребовать у лорда Риэна признать своего бастарда. Так сыну достанется хотя бы пальчик с золотой руки на гербе отца.       Полог отдернулся, и в покои вошла леди Лорея. На губах ещё блуждала учтивая улыбка – видно, хозяйка совсем недавно принимала новых гостей.       - Пойдем, душенька. Тебе сегодня везет, - усмехнулась лиссенийка, изящным жестом приподнимая полог и пропуская принцессу в зал.       Всюду знатные господа, которых Арианна не раз видела в свите отца. Вели они себя здесь совсем не как благородные лорды, но ведь это бордель – забава для мужчин, место, где они могут быть самими собой – тиграми, львами, псами и свиньями. И только Оберин Мартелл всегда и везде был Змеем. Будь то бордель или самый пышный двор Семи Королевств.       На апельсиновом дублете сверкало пронзенное копьем солнце, одна рука покоилась на поясе, другая уже небрежно обнимала какую-то шлюху. Оберин Мартелл был частым гостем заведения леди Лореи – об этом говорил скучающий взгляд черных маслянистых глаз. Да и разве найдется хоть один бордель в мире, способный удивить Дорнийского Змея?       - Милорд Оберин, - Лорея осмелилась прервать разговор принца с его приближенным, - позвольте познакомить вас с одной юной прелестной особой.       Сир Саймон Сантагар довольно улыбнулся, забавно наморщив пятнистый нос, и Арианна едва сдержала смех, вспоминая Крапинку – она вечно смеется и морщится, видно, подражая отцу. Какой-то Блэкмонт, судя по красному лицу, уже изрядно набравшийся, даже потянулся к Арианне, но его вовремя одернул молодой Дейн. Серебряные волосы в неверном свете перинного дома отливали сталью, холодный взгляд темно-лиловых глаз только слегка коснулся алого одеяния принцессы. Арианна всё забывала его имя, а отец говорил, что скоро оно будет у всех на устах.       Но от взора, которым прикоснулся к ней Оберин Мартелл, девушку бросило в дрожь. Взгляд Красного Змея острый, как копье, и блестящий, как смазанный ядом наконечник.       - Тирошийка? – усмехнулся сир Тремонд Гаргален, потирая василиска, скрепляющего его плащ. – А глазки-то черные, что твои вороны.       - Медные, - учтиво поправила леди Лорея, легким движением пальцев приподнимая лицо Арианны за подбородок. На миг принцессе показалось, что вуаль вот-вот упадет к её ногам, вместе с сердцем. – А так – цвета темного мёда. Тирошийки полны загадок, милорд Василиск.       - Бывал я в Тироше, - скучающе обронил Красный Змей. – Бренди там отвратный, а вот женщины на любой вкус. Красные, черные, зеленые, синие. Даже промежность себе красят, те ещё затейницы.       Милорды громко захохотали, только Дэймон молчал где-то в тени, нервно сверкая глазами. Леди Лорея улыбалась всё так же учтиво, словно держала не бордель, а королевский двор, а эти гогочущие пьяницы - все как один достойные рыцари, а не мужья, пришедшие изменять своим женам.       Оберин поднял руку, заставляя всех умолкнуть.       - Как же зовут эту прелестницу?       - Рубиновая Слеза, милорд. – Лорея дернула Арианну за шелковый рукав, и девушка поспешно поклонилась. – Только для вас.       - Рубиновая Слеза? – Тонкие губы растянулись в усмешке, но взгляд черных глаз оставался неподвижным, будто ничему на свете было не под силу рассмешить его обладателя. – А смахивает на Красную жрицу. Где ты её раздобыла, Лорея? В Асшае?       - Глупости! – не слишком убедительно возмутилась хозяйка перинного дома. – Не пугайте девушку, милорд. Она только вчера ещё была девицей.       Черные глаза вцепились в карие, да так, что у мнимой шлюхи захватило дух.       - Ещё вчера, говоришь?.. – задумчиво протянул Красный Змей, потирая гладкий подбородок. – Предлагаешь мне быть вторым?       Осторожнее, подумала Арианна, сжимая дрожащие пальцы. Оберин Нимерос Мартелл всегда и во всём привык быть первым.       - Я предлагаю вам быть добрым господином, что утешит несчастную девушку. Она так горько плакала, после того, как стала жертвой одного недостойного мужчины.       - И плакала, верно, кровавыми слезами.       Колкие насмешки и мерзкие взгляды злили и пугали принцессу. Она вмиг почувствовала себя маленькой девочкой, в окружении жутких чудовищ – василиски, грифоны, скорпионы, а главный среди них - Красный Змей. С пронзительным взглядом черных глаз, холодных, как валирийская сталь, горячих, как палящее солнце Дорна. Ей казалось, словно Оберин уже всё знает, что вот-вот сорвет с неё вуаль и в назидание опозорит перед всеми лордами. Но откуда ему знать? Дэймон не проболтается, ни за что. Он любит свою принцессу, особенно после того, как она подарила ему невинность.       А, может, Сэнд предал её из ревности?..       - Ладно, давай сюда свою тирошийку с дорнийскими глазами, - небрежно бросил Оберин.       По спине Арианны будто провели куском льда.       Принцесса сжимала шелковые простыни, глубоко вдыхая запах горящих свечей. Этой ночью ей не нужно было вино, чтобы вскипятить кровь, а небольшое окошко из разноцветных мирийских стекол было наглухо закрыто, не позволяя голосам с улицы проникать в покои для услад.       Словно бы не было той ночи с Сэндом, словно бы она по-прежнему девственница.        «Трусиха!» - раздраженно одернула себя Арианна. Ты этого хотела! Ты мечтала о нем, сидя за одним столом на обеде, ловя взгляды, которые он бросал на других женщин, подглядывая за ним и служанкой, представляя себя на её месте!       Поздно бояться. Арианна Мартелл принцесса крови, наследница Дорна. Она добьется своего и не отступит.       Дверь отворилась, на миг впуская доносящийся из зала приглушенный смех и музыку. Оберин Мартелл вошел в покои, словно к себе домой. Впрочем, в Дорне он везде и всему хозяин, несмотря на то, что на троне сидит другой. «Один старый септон сказал, что я - живое доказательство благости богов. Если бы боги были жестоки, они сделали бы меня старшим сыном, а Дорана — младшим. Я в отличие от него кровожаден».       Небрежно расстегнутый дублет обнажал загорелую грудь и мускулистый живот с жесткой черной порослью. Арианна невольно вспомнила едва заметную песчаную дорожку на животе Дэймона Сэнда и улыбнулась под вуалью. Нет, бастарду не сравниться с принцем Дорна. Он во всём мужчина куда больше Сэнда. Он даже принц во всём больше, чем её отец. Оберин любим народом, лордами, рыцарями и простыми солдатами. Любим всеми женщинами от Окраин Дорна до Перебитой Руки. Любим дочерьми, любим Арианной. Ею даже слишком любим.       - Рубиновая Слеза, - хмыкнул Мартелл, укладывая на стол два красных апельсина. – Нравится тебе такое имечко?        «Будь собой» - сказал Сэнд.       - Нет, господин, - негромко ответила Арианна, боясь, что голос будет звучать слишком знакомо.       Оберин бросил на принцессу прищуренный взгляд. В его руке блеснул не пойми откуда взявшийся кинжал, и первый апельсин тут же развалился пополам. Дорнийский Змей сочно впился в него зубами, по подбородку потекла сладкая прозрачно-красная влага. Арианна сглотнула, чувствуя, как внизу живота начинает ныть, словно перед лунной кровью.       - Значит, дорнийка. Как тебя зовут?       Принцесса до того сжала руку, что чуть не проколола кожу ногтями.       - Инис, милорд. Инис Сэнд.       - Сэнды, - лениво протянул Оберин. – Много вас в Дорне. Как песчинок в пустыне.       Арианна судорожно думала, о чем заговорить, лишь бы принц не захотел расспрашивать её дальше, и ляпнула первое, что пришло в голову:       - Вы любите апельсины, милорд?       - Обожаю, - холодно отозвался Мартелл, откладывая кинжал. – У меня даже на гербе апельсин, а все путают его с солнцем. Встань. Хочу на тебя посмотреть.       Прерывисто вздохнув, принцесса поднялась. Она совсем не знала, какую роль разыгрывать. И разыгрывать ли? «Будь собой, - снова вспомнились слова бастарда, - ему это нравится». Но если она будет собой, то Оберин вмиг узнает в шлюхе принцессу. Как же не узнать любимую племянницу, которой в детстве по ночам рассказывал о своих приключениях? Арианна помнила каждую историю, будь то кровавая схватка или морской шторм. Девочку бросало в дрожь то от ужаса, то от восторга, но с тех пор она не боялась ни смерти, ни жестокости. Мартеллы - кровь от крови ройнарской королевы Нимерии, а она слыла бесстрашной женщиной. И принцессе Дорна не пристало бояться того, чего боятся обычные дети.       Однако она вздрогнула, когда дядя подошел ближе и небрежно поддел пальцами легкий шелк вуали. Оберин вскинул бровь, когда девушка невольно отпрянула.       - Ноги передо мной раздвинуть готова, а лицо показать боишься? – В насмешливом голосе принца Дорна просочились нотки недовольства.       - Н-нет, милорд. Я…       - Шлюхе кокетничать не пристало.       - Простите, милорд…       - Раздевайся, - ухмыльнулся рыцарь-разбойник из её снов.       Щеки жгло от стыда и злости. Никто не смел обращаться так с принцессой! Никогда! Но сейчас она шлюха. Сама просила помощи, сама нарядилась, сама пришла сюда.       Проглотив дорнийскую гордость, Арианна дернула за ленты, что крепили шелковое платье на плечах, и оно опустилось к ногам невесомым облаком красного дыма. Собственная нагота ничуть не смущала наследницу Дорна, а жаркий взгляд блестящих черных глаз отозвался улыбкой на скрытом вуалью лице. Девушка знала, что хороша. Даже Красный Змей её хочет. Вот бы рассказать ему потом. Что будет с дядюшкой, когда он узнает, что взял собственную племянницу? Принцесса гордо вскинула голову, глядя Оберину прямо в глаза, смотреть в которые отважится не каждый. Но сердце замерло на миг, когда мозолистые пальцы воина коснулись её кожи, провели по запястью, выше, вдоль руки, сжали плечо, легли на грудь – принц Дорна словно оценивал, достаточно ли нежна его шлюха на ощупь.       Едва дыша, Арианна наблюдала за дядюшкой. Вот его губы растягиваются в довольной усмешке, взгляд неспешно скользит по обнажённому телу, словно уже пробуя его на вкус. Свечи отбрасывают тень на хищное лицо, заостряя черты, отчего принц Дорна ещё больше походит на змея. Девушка невольно вздрогнула, когда тяжелая рука опустилась на талию, привлекая ближе. Тонкие губы змеились хищной усмешкой – принцессе даже показалось, что сейчас меж ними просочится раздвоенный язык.       Второй рукой Оберин небрежно стянул с неё вуаль, и девичье сердце пропустило удар. Нет-нет. Он не должен узнать. Её служанка Инис хорошо постаралась, орудуя тирошийскими красками и пудрой. Арианна и сама бы себя не узнала. А в пьяном полумраке борделя, в неровном свете свечей, она должна быть похожа на кого угодно, только не на себя. Сэнд. Просто ещё одна Сэнд, которыми Дорн кишит, как гнездо - змеями.       - У дорнийских женщин горячая кровь, - прозвучал хриплый шепот у самого уха. Коснувшись рукой её груди, принц небрежно дернул заострившийся сосок большим пальцем, и с губ Арианны сорвался прерывистый вздох. – А у бастардов и подавно. Раскаленный песок, да и только. Особенно, когда ложатся под благородных.       Не сдержавшись, девушка бросила на Мартелла острый взгляд, и мужчина расхохотался, будто только того и ждал.       - Злишься, девчонка? Так-то лучше.       - Шлюхе не пристало кокетничать, - дерзко бросила принцесса, о чем тут же пожалела.       Потемневший взор Красного Змея обещал недоброе.       - Верно, - протянул Оберин. Уголок тонких губ насмешливо дернулся. – Шлюхе пристало ублажать.       Арианна возмущенно вскрикнула, когда мужчина толкнул её на кровать. Дядюшка стоял над ней, точно скала, с безжалостным взглядом и усмешкой, предвещающей беду. Эллария, смеясь, говорила, что умные женщины бегут от таких мужчин подальше, а принцесса только фыркала – трусихи они, а не умные. Но сейчас, пригвожденная к кровати взглядом-копьем, обнаженная и доступная, девушка чувствовала себя жертвой коварного змея.       - Ублажать, девочка, – отчеканил Мартелл, стягивая дублет. - Мне что, показывать тебе, что ты должна делать?       Мгновение принцесса недоуменно глядела на дядюшку снизу вверх. Чего же он хочет? Дэймон Сэнд ничего не требовал. Он и не говорил ничего, кроме бессвязных пьяных бормотаний, в которых Арианна сквозь боль могла разобрать только своё имя. Вдруг она вспомнила, как однажды стала свидетельницей очередного распутства своего дядюшки. То была служанка из Норвоса: пышнотелая с красивыми, но совершенно глупыми глазами и веснушками, как у Крапинки. «Ты знаешь, чего я хочу» - сказал тогда Оберин, и зардевшаяся девка бесстыже опустилась перед ним на колени.       Да если бы Сэнд посмел потребовать такое, принцесса велела бы Гэрину утопить его в Зеленокровной! Или рассказала обо всем Эндрю Дальту - он бы точно вызвал Дэймона на поединок!       Но этого требовал не бастард Дара Богов, а Красный Змей, принц Дорна, Оберин Мартелл. Потому руки сами собой потянулись к завязкам его штанов, а тело охватила дрожь предвкушения. Пальцы не слушались, девушка долго возилась с простейшим узлом, но когда штаны упали к ногам Оберина, принцесса охнула.       - Ну же. – На тонких губах сверкнула острая, как нож, улыбка, а глаза – черные, как мейстерские чернила, отражали её стыд. – Не этого ли вы так хотели, ваше высочество?       Девушка забыла, как нужно дышать, во все глаза глядя на дядюшку.       - Ты…       Оберин рассмеялся.       - Кто это был, девочка? Дальт? Сиротка с Зеленокровной?       - Я…       - Сэнд? Мой оруженосец?       - Дядя, я…       - Отвечай, Арианна!       Девушка вздрогнула, прижимая ладони к вспыхнувшим щекам. Дура, дура, дура! Глупая девчонка, посмела играть с Красным Змеем и проиграла! Сэнд! Проклятый бастард!       - Отвечай.       - Дэймон… - прошептала принцесса, не глядя на дядюшку.       Нет, только не поднимать глаз. Оберин Мартелл обладал взглядом палача - с чего бы ему щадить её сейчас?       Слушая барабанный бой собственного сердца, девушка вдруг почувствовала дядюшкину руку на своих волосах.       - Думаешь, я не узнал бы твои глазки, маленькая распутница? – Змеиный шепот у самого уха. - Такие бесстыжие бывают только у дорнийских принцесс. А голосок? Думаешь, я не наслушался его вдоволь в Солнечном Копье? Думаешь, не знаю, кто из моих песчаных змеек учил тебя так улыбаться?       Ладонь Красного Змея накрыла её плечо, девушка ощутила жар, исходящей от его руки, от неспешности движений, с которой он гладил её кожу. Дэймон Сэнд ласкал её озорно, играючи, он торопился овладеть ею и утолить свои желания, скрывая за дерзостью и наглостью пустую мальчишечью браваду. Но ласки зрелого мужчины отдавали тягучим медом, заставляя всё тело отзываться на каждое прикосновение.       Оберин Мартелл не торопился. Он наслаждался. Арианна слабо осознавала, что вместо того, чтобы оттолкнуть и выгнать бесстыжую племянницу, дядя делал то, чего она так хотела.       Спустя вечность, девушка таки осмелилась поднять взгляд.       - Неужели… - начала было принцесса, но Красный Змей не позволил говорить, прижав палец к её губам.       - Ты пришла сюда потолковать со мной?       - Н-нет.       - Ты пришла сюда бояться меня? – продолжал Оберин, укладывая принцессу на шелка.       - Я не боюсь…       - Возражать мне?       - Нет, но…       - Доран слишком избаловал нашу наследницу, - усмехнулся Мартелл, да так, что Арианну бросило в жар. – Мало наказывал и много позволял. Брат любит болтать и беспрестанно думать, а действовать он оставляет мне.       У девушки воздух застыл в груди, когда Красный Змей навис над ней. Да, природа отдала младшему брату все мужское, что только есть в мужчине, а старшему – болезни и думы.       - Я и в этот раз не подведу Дорн, - насмешливо протянул Оберин, склонившись так низко, что девушка едва не утонула в черноте его глаз.       Она охнула, когда мужчина бесцеремонно поставил колено между её ног, и невольно стиснула их, чем изрядно развеселила Красного Змея.       - До чего скромница, погляди.       Глумливо смеясь, он провел рукой вдоль обнажённого тела, по-хозяйски сжал бедро. Девушка вскрикнула, когда тяжелая рука хлестким ударом обожгла кожу.       - Считай, принцесса.       Ещё удар, отзывающийся томительно-сладкой болью.       - Ну? - усмешка сошла с острого лица, а во властном голосе зазвучала угроза.       - Р-раз.       Удар.       - Д-два…       Снова.       Девушка закусила губу и тихонько простонала:       - Три…       - Не слышу, - отчеканил Оберин, запечатляя на покрасневшем бедре очередной звонкий удар.       - Четыре!..       - Так-то лучше.       Тени обозначили на лице Красного Змея хищную усмешку, и вместо того, чтобы снова ударить, его рука нырнула между бедер принцессы, вырывая таящийся в груди стон. Губы дядюшки прижались к её губам: поцелуй отдавал остротой дорнийского перца и сладостью красных апельсинов. Дэймон Сэнд целовал её дерзко и бегло, а Оберин Мартелл – с жаром, со вкусом, словно она - столь любимое принцем дорнийское вино, словно она принадлежала ему как женщина. «Женушка», - смеялся Сэнд, но Оберин не говорил ничего, он просто делал, что хотел. Её любимый дядюшка, и кровь у них в жилах одна и та же, но оттого отдаваться ему было ещё слаще.       - Пожалуйста… - нетерпеливо простонала Арианна, не в силах терпеть долгие ласки.       Ей хотелось большего, хотелось ощутить его в себе и не отпускать до самого рассвета, насытиться мужчиной, его запахом, силой, смехом и болью. Она знала, что будет больно. То копье, которым Оберин Мартелл разит врагов, не многим более грозное, чем копьё, которым он разит своих женщин.       - Пожалуйста, дядя…       - Бесстыдница, - усмехнулся Оберин. – Сдается мне, леди Мелларио взял я, а не Доран.       Арианна жалобно застонала, когда пальцы Красного Змея в очередной раз скользнули по горячей припухшей плоти между ног.       - О чем ты просишь меня, принцесса? – жарко зашептал он, оставляя на оливковой шее следы от поцелуев-укусов. Подхватив под бедра, Мартелл заставил племянницу развести их широко в стороны.       - Возьми!.. – потребовала Арианна, но свой собственный голос показался ей слишком слабым. – Возьми меня!..       - Проси хорошенько, девочка.       - Дядя, пожалуйста… - застонала принцесса, - пожалуйста, я всё сделаю… всё, что захочешь… пожалуйста, пожалуйста…       Черные глаза вспыхнули диким огнем.       Дядя вошел в неё резко и не щадя, заставив принцессу вскрикнуть от боли.       Дэймон Сэнд не был таким, не был, не был, не был!.. Не растягивал её, точно перчатку, не рвал изнутри, не пронзал. Хриплое дыхание Дорнийского Змея, оглушило Арианну больше, чем собственный крик. Оберин безжалостно владел племянницей, смешивая страдание с наслаждением. До боли сжав её подбородок, он с силой впивался в покрасневшие губы. Принцесса стонала то жалобно, то ненасытно, отдаваясь во власть дядюшкиной страсти. Он дразнил её, смеясь и прерывая неистовство движений, и каждый звук, вырывающийся из груди принцессы, был то мольбой, то нетерпеливым рыком. Жаркий шепот насмешек жалил остро, злость вспыхивала, но тут же заглушалась сладчайшим удовольствием, как только дядюшка укусом змеи впивался в её шею.       Протяжный девичий стон ещё не раз пронзал густой жар душной дорнийской ночи.