"У перекрестка"

...Ворон прилетел накануне Дня Дарина. Торин стоял на террасе над Большими Вратами, он часто выходил сюда — тут как-то особенно хорошо и спокойно думалось... Король и на этот раз задумался, следя за ползущим в сторону Дейла обозом, и почти вздрогнул, когда над головой раздался хриплый карк. Но тревога оказалась напрасной — большая черная птица шумно опустилась на каменные перила и уставилась на Подгорного Короля блестящим круглым глазом. Торин, мысленно ругнувшись — погрузился в размышления, надо же... еще не хватало, чтобы кто-то заметил его испуг! — подошел к ворону. Тот хрипло изрек приветствие и умолк. Видно, был из тех, кому дар речи давался с трудом, ну да ладно. Главное — чехол с письмами принес в целости. И улетел сразу, едва освободившись от ноши. Торин вернулся в свой кабинет, сел за стол и взялся распаковывать на совесть запечатанный чехол. Писем было два, собственноручно Даина и Балина. Торин бегло просмотрел оба, рассчитывая вернуться к внимательному чтению позже. Даин, кроме прочего, выражал сожаление, что достойный родич не смог посетить Железные Холмы до холодов, но причин столь настойчивых приглашений по-прежнему не раскрывал. Торин только поморщился — темнит кузен, и что от этого можно ждать хорошего? Очередных стычек с восточными кочевниками? Или переговоров с их лукавыми купцами, которые умудряются так обставить свои договоры, что в одиночку их обсуждать — верно на убытки нарваться? Ну да, Торину такие переговоры лучше удаются, наловчился за годы борьбы за выживание. Но удаются — не значит доставляют удовольствие, вот родственник и взял за правило сначала зазвать в гости, а потом сообщить, какого рода ожидаются «развлечения». Вот только не слишком ли частыми получаются сложные встречи? Третий раз всего за год... Тем более, что Балин ничего о предстоящих переговорах не писал. Неужто кузен превзошел себя, сумев скрыть свои намерения от Балина? Торин еще раз просмотрел письмо советника. Даже намека нет ни на какие тайные планы Даина. Вот приписка о том, что особое поручение короля выполнено в лучшем виде — есть... Развить эту мысль королю помешал стук в двери кабинета. — Да! — громко произнес Торин, откладывая письма. Двери распахнулись, и в кабинет, шелестя пышными юбками, вошла Дис. — Приветствую моего короля... Торин, мне сказали, прилетел ворон от Даина? — Да, сестра, но... — А письмо от Фили он принес? Торин на миг растерялся: — От Фили? — Ну да. Он всегда писал мне, когда была возможность, мы давно так условились. Где его письмо? — Но от него не было письма. Вот, только от Балина и самого Даина. Ты уверена?.. Сам Торин был уверен в одном — неприятный разговор, который он намеревался отложить на более удобное время, состоится прямо сейчас. Но нужно было все-таки попытаться успокоить Дис, ведь все не так уж и плохо... — Я уверена, Торин, — заметно встревожилась принцесса. — Фили обязательно написал бы мне. Что-то случилось, верно? Что пишет Балин? — Ничего страшного, — вздохнул Торин. — Так давай сами отправим ему послание!.. Фили не мог просто забыть, должна быть причина... — Фили нет в Железных Холмах, Дис. И Кили тоже. — Как — нет?.. — изумилась она. — А где же они? Торин... — Они не ездили в Железные Холмы. Это... сложно объяснить. Лицо Дис застыло. Какое-то время она молча переваривала услышанное, потом, уже без всякой суеты, передвинула ближе к королевскому столу второй стул, села, аккуратно расправила юбки. Проговорила с опасным спокойствием: — Я никуда не спешу, Торин. — Дис... — Торин. Где? Мои? Дети? Король вздохнул. За прошедшие после отъезда племянников недели он не единожды думал, разумеется, о том, как объяснить случившееся их матери. Пытался изобрести какое-нибудь важное поручение, с которым якобы отправил наследника в дальнее путешествие. И изобрел, даже несколько. Но у любой идеи был один недостаток — это была ложь. Которую потом пришлось бы прикрывать еще более жестокой ложью об исчезновении, а то и гибели королевских племянников... Торин и сейчас держал в голове пару самых удачных из своих придумок. Но смысл? Убедить сестру, что ее дети погибли, как герои, выполняя важное поручение? И куда потом девать самого себя, если правда выйдет наружу? — Торин, меня пугает твое молчание. Король снова посмотрел на сестру. — Если я просто скажу, что тебе не стоит о них беспокоиться, ты ведь не поверишь, правда? — В каком смысле «Не стоит беспокоиться»? — спросила она подозрительно. — «Они не стоят беспокойства»? Или «О них есть, кому побеспокоиться»? — В смысле — твое беспокойство ничего не изменит. Они не вернутся в Эребор. Снова надолго стало тихо. — Продолжай, пожалуйста. Что с ними случилось и почему мне приходится тянуть из тебя каждое слово клещами? Торин положил перед собой письмо Балина, зачем-то разгладил норовящий свернуться в трубочку пергамент. Дис выглядела спокойной... чересчур спокойной, и на миг королю показалось, что она уже знает, о чем пойдет речь. Могло ли быть так, что она и впрямь знала? И скрывала похождения сыновей, надеясь, что они образумятся сами? — Ты знаешь, какие между ними были... отношения? — Отношения? Да между ними всю жизнь отношения — куда один, туда и другой. Что на работу, что за приключениями... — Что друг к другу в постель? — Что?.. — изумилась Дис. — Торин, тебе что — Аркенстон твой на темечко свалился?! Ну, слышала я эту сплетню, и что? Ты вместо того, чтобы с клеветниками разобраться, мальчишек во всех грехах обвинять вздумал?! — Это не сплетня, Дис. — Что не сплетня?! Что мои мальчики могли... — Я все видел сам. — Что ты видел? Что ты мог видеть?!. — Они любовники, — произнес Торин устало. — Мужчины. Родные братья. И бестолочи, неспособные скрыть то, чему надлежит оставаться скрытым. И только вопрос времени, когда все это вышло бы наружу. У меня не было выбора, сестра. — Не было выбора?.. — Ее изумление сменилось испугом. — Что ты говоришь, Торин?.. Ты что — убил их?! Или... — Да Махал с тобой!.. — только что не подпрыгнул на месте король. — Убил... Как только в голову такое пришло! Я выслал их из Эребора, подальше от чужих глаз и ушей. Имена велел сменить... Пусть живут, как хотят, только род королевский своими... «подвигами» не пятнают. — И ты ничего не сказал мне?.. — А ты бы радостно согласилась? — Нет, но... — Потому и не сказал. Она как будто притихла немного. Сдвинула брови: — Тогда сейчас зачем рассказываешь? Мог же соврать... что-нибудь героическое? Мол, на разведку ушли, миссия важная?.. — Мог, — не стал спорить Торин. — И даже собирался. Только... — Что? — Не знаю. Считай, что испугался. — Чего? — Она глубоко вздохнула и поднялась со стула, намереваясь уйти. — Что я все-таки узнаю правду? Если так — то правильно испугался. — Дис... — Торин торопливо встал тоже, обошел стол, догнал ее и поймал за руку. — Дис, мне думается... — Что еще? — Не ищи их. Тебе ни к чему во все это вмешиваться. Дис повернулась и нечитаемо глянула ему в лицо. — Они мои дети, Торин. — Они взрослые гномы, и за свои поступки должны отвечать сами. — В самом деле? — приподняла бровь она. — Ты себя пытаешься в этом убедить? Резко высвободила руку и ушла, не оглядываясь. Торин постоял еще, глядя на захлопнувшуюся дверь, потом вернулся к столу. Сел, долго смотрел на письмо Балина. Можно было, конечно, сказать Дис, где сейчас ее дети. Но смысл? Зачем давать надежду, которая слишком вероятно может оказаться призрачной?.. * * * ...Странно и неспешно текла жизнь в забытой Валар крошечной гномьей общине. Здесь как будто не было ни вчера, ни завтра, только бесконечно повторяющееся сегодня. Прошло едва три недели, а Фили казалось, что они живут здесь очень давно — ходят в лес на охоту и за дровами, караулят ворота, подрабатывают в кузнице, пьют эль у весельчака Скегги, таскают воду для старика Барди... Разве только радость по поводу первого заработка напоминала о том, что в этих местах они с Кили новички, но долго ли продлится эта радость? Фили очень быстро понял, что ювелиров его уровня в этих краях нет, ни среди гномов, ни среди жителей Краснолесья. Наживать врагов, отбивая у местных мастеров клиентуру, он, впрочем, не стремился, тем более что задерживаться здесь дольше, чем до весны, они не планировали. И данный на прощание Балином кошель с монетами лежал в целости и сохранности в тайнике... Словом, основательно устраиваться в этой деревне было незачем, зиму переждать — и вперед. Обо всем этом Фили в очередной раз думал, сидя на крыльце своего дома — это и впрямь был первый только их дом, - где расположился выкурить трубочку и заодно поправить поизносившийся ремень на сапоге. Утро было раннее, яркое и холодное, община только просыпалась к новому дню. Или не к новому, а все тому же снова и снова повторяющемуся «сегодня». Кили, правда, ушел еще перед рассветом, с парой ребят-охотников — проверить силки и ловушки в ближнем лесу. Пообещал принести чего-нибудь вкусного для ужина... Мысль об ужине вызвала у Фили невеселую улыбку. Здешние гномы не праздновали День Дарина, для них он был границей смены лет и не более. А в Эреборе Торин приказал сделать этот день главным праздником, в честь освобождения Горы от дракона. Торжества устраивать гномы умеют. Наверно, будет и большой пир во дворце, и гуляния в Дейле — для людей изгнание дракона тоже было великим событием — и, может быть, даже фейерверк? Фили и Кили решили тоже отметить этот день. Пусть только вдвоем, раз больше никому это не интересно, пусть скромно — сытным ужином и бочонком эля. Но это их праздник, символ их победы, исполнения мечты о возвращении утраченного дома... Который для них самих оказался утраченным снова. И, видимо, уже навсегда. Странно, эта мысль вдруг толкнулась болью где-то в груди, в глазах защипало... Фили отложил недочиненный сапог, встал, запрокинул голову, подставляя лицо налетевшему ветерку. Кажется, он еще ни разу не думал о случившемся так... окончательно. Все произошло слишком быстро и неожиданно и походило на какой-то то ли сон, то ли наваждение, которое — ветер свежий подует — и рассеется. А оно не рассеивалось. Становилось все прочнее и основательнее, больше и больше грозя стать единственной реальностью. Фили гнал прочь неприятные мысли, стараясь думать только о текущих заботах — хозяйстве, работе, стряпне, которой в основном приходилось заниматься ему — просто потому, что вкуснее получалось... Но невозможно бегать от себя вечно. Вся их юность прошла в мечтах о возвращении в Эребор. К памятному Походу они готовились с тех пор, как впервые взяли в руки оружие, прошли весь путь вместе со старшими товарищами, ни в чем их не подвели и не разочаровали. И сумели выжить в Битве, где и более сильным и опытным бойцам повезло далеко не всем. Эребор начал подниматься из руин на их глазах и с их участием. Так как же вышло, что их королевство — где-то там, живет спокойно дальше, а они, вместо того, чтобы стоять у ими же отвоеванного трона, сидят в какой-то убогой деревушке и подрабатывают кузнецами и охотниками? Разве такое может быть? Разве это — правильно?.. Солнце скрылось за набежавшим облаком, порыв ветра принес брызги дождя, и Фили, ругнувшись в усы, сгреб сапог и инструменты и поспешил в дом. * * * ...Дождь, начавшийся легкой моросью, разошелся не на шутку. Фили закончил починку сапога и решил натопить баньку, резонно сочтя, что промокший и замерзший по такому-то ливню Кили это дело оценит. Охотники вернулись немного после полудня. Кили добрался до дома вскоре, и впрямь мокрый и промерзший до костей, но нагруженный добычей и довольный, как десяток гномов, внезапно нашедших золотую жилу в давно выработанном руднике. Свалил сумки и перевязи на лавку у двери и с нечленораздельно-счастливым воплем ринулся в натопленную баньку. Фили хмыкнул и покачал головой. Собрал обозначившие путь братца детали одежды и снаряжения, развесил для просушки то, что в ней нуждалось, после чего занялся добычей Кили. По заведенному здесь порядку, охотники не платили в общинную казну денег, но отдавали часть добычи. На сей раз, кроме мелкой дичи, вкладом в общий котел стала туша кабана. Внушительных размеров, судя по упакованному в мешок окороку. Да, не зря староста радовался появлению в деревне хорошего охотника... Пока Кили плескался и фыркал в баньке, Фили разобрал все его трофеи. Окорок решил приберечь, все-таки жирные кабаны возле деревни гуляли не каждый день. Зайчатину можно было оставить на завтра, а для праздничного ужина вполне годился большой глухарь. Фили убрал на холод окорок и заячьи тушки и взялся ощипывать глухаря, поглядывая в сторону баньки и прикидывая, надолго ли хватит там горячей воды. И удастся ли Кили по этому случаю увернуться от участия в стряпне. ...Это тоже было новым в их отношениях. Совсем недавно, увидев брата направляющимся мыться, Фили бросил бы все дела и рванул следом. Но недолгая жизнь в этой деревне неожиданно научила их... неторопливости. Чувства не стали слабее, но из них ушли нетерпение и страх упустить удачный момент. Не нужно стало выжидать, хитрить, прятаться. Днем они все время были на виду, работали, с кем-то встречались, разговаривали. Зато ночи полностью принадлежали им. Такого не было даже в Эреборе, не говоря о Синих Горах. Даже за закрытыми дверями спален — все равно оставалось напряжение, подспудное ощущение опасности, ожидание, что застанут, запретят, что каждая близость может оказаться последней... Здесь эти ощущения исчезли полностью. Вот и сейчас — зачем было устраивать игры в бане и потом лишний час сидеть голодным, если впереди вся ночь? Горячая вода иссякла раньше, чем перья на глухаре, судя по тому, что Кили, одетый по-домашнему — в холщовые штаны и рубаху — вышел в комнату и блаженно развалился на скамейке у натопленной печи. — Эх, хорошо-то как... Фили, а где моя трубка? Тут вроде лежала? — Без трубки обойдешься, — хмыкнул Фили. — Давай, собирай себя в кучу и потроши птицу. — Я?.. — Ну не я же? — передразнил Фили. — Есть-то охота, а один я до ночи тут провоюю. Разделывай этого пернатого неудачника, мне еще с пирогом возиться... А вам повезло сегодня. — Еще как повезло, — согласился Кили, со вздохом покидая теплый уголок и принимаясь за разделку глухаря. — Выскочил этот кабан прямо на нас, волки, что ли, его из дальних чащоб выгнали... Ребята растерялись было, ну да мне-то не впервой. Так что праздник в деревне все-таки получился. — Ага, у всех жаркое на столах будет... — Кроме нас, — прыснул Кили. — Так у нас и праздник другой, верно? — невинно развел руками Фили. — А окорок засолим, пригодится. — Угу... На пару дело пошло веселее. Глухарь отправился в печь жариться, в горшке забулькало ароматное рагу из овощей, которыми накануне расплатился за помощь по хозяйству Барди. Пирог тоже был его, Фили такого готовить не умел, а вот как разогреть стряпню, чтобы была совсем как свежая, тот же Барди ему подсказал... Так что, когда за окном сгустились ранние сумерки, ужин был готов. Жареная дичь, рагу, пирог с яблоками, свежий хлеб, бочонок доброго эля и бутыль крепкой медовухи — чем не королевский пир? Жаль только, что пригласить на этот пир оказалось некого. И не столько потому, что местные гномы праздника не знали, это как раз проблемой не было. Какой гном откажется выпить-закусить просто за компанию с собратом? Но... очень трудно было бы объяснить, почему этот праздник так важен для «Финна» и «Колля». Они же в Эребор приехали совсем недавно, да и не прижились... Подвигами своими не похвастаешь, ни Походом, ни Битвой, о жизни историй не расскажешь — так зачем звать гостей? Но им ведь и вдвоем неплохо, верно? Фили надеялся, что близость брата, добрая выпивка и еда окончательно прогонят встревожившую его днем тень, но на сей раз надеждам сбыться не пришлось. За разговором, веселыми байками и смехом время летело незаметно, вот только — странное дело — Фили пил, но хмеля не чувствовал. И тревога, тоскливая, давящая, снова выползла из какого-то закоулка памяти... — ...и тогда мы ту штуку придумали, помнишь?.. — Кили снова наполнил кружки и отставил бутыль. — Если бы мама даже вернулась раньше, мимо Двалина бы точно не прошла... Даже жаль, что не вернулась. На это стоило глянуть... — Да, — согласился Фили. — Только... знаешь, сейчас оно как-то не кажется забавным. — Да? — подозрительно нахмурился Кили. — Знаешь... Ты странный какой-то сегодня. Смурной, и шуток половину пропускаешь... Или засыпаешь уже? Вроде мы и выпили-то немного... — Не засыпаю. Просто... — Что? Фили задумчиво поглядел на полупустую бутыль на столе. И в самом деле, особо захмелеть не с чего... — Я подумал... в Эреборе ведь, наверно, настоящий праздник сейчас. И пир, и танцы, и гулянья... Может, даже фейерверк, а? — Наверно, — неожиданно без смеха согласился Кили. — Праздник там, а мы — здесь. Вот ведь как получилось. — Получилось, — эхом откликнулся Фили. — Знаешь, мне сегодня днем подумалось — почему так? Ведь неправильно же это? — Ну... да, неправильно. — Кили глянул совсем серьезно. — Но в жизни ведь по-разному бывает. Когда Смауг разорил Эребор — это тоже было неправильно. Но гномы свое королевство снова отвоевали. И у нас все наладится, вот увидишь. — Он взял свою кружку. — Давай за это выпьем? Чтобы все снова стало правильным? — Давай, — чуть улыбнулся Фили. Они стукнули кружками, дружно выпили, сжевали еще по кусочку пирога. Помолчали. — Что-то я и впрямь... устал сегодня, — признался Фили. — Хоть и непонятно, с чего. Может, спать ляжем? — Раз ты так хочешь — давай ляжем, — не стал спорить Кили. — Я выйду на крыльцо, воздухом подышу немного... ...На улице стало холоднее, до озноба. Дождь уже не шел, сыпалась мелкая колючая изморось, к утру вполне способная превратиться в снег. Курить Фили не хотелось, и он просто стоял у перил крылечка, вдыхая влажный холод и бездумно глядя в темноту. Или все-таки не бездумно? ...Конечно, это была удачная придумка — сказать Двалину, что слышали подозрительное потрескивание в том зале, где мама решила устроить себе мастерскую. Конечно, Двалин все остальные дела забыл, пока сам лично в этом зале все стены не прослушал, и никому в доме ни до чего другого дела не было. А времени на это ушло уж никак не полчаса. Конечно, хитрым принцам этого хватило, чтобы порезвиться. А сколько еще было таких... маленьких хитростей? Сейчас забавной не показалась бы ни одна. Кили не стал смеяться над его словами, значит тоже что-то похожее чувствовал. Хотя и верил, что все наладится... Может, конечно, что-то и наладится. Они уедут из этой деревушки, в какое-нибудь из крупных гномьих поселений — да вон хоть в Серые Горы! — наймутся там на службу, будет новая жизнь, может быть, найдутся новые друзья... Только семьи новой не будет. Матери, дяди... Даже память о них придется гнать, чтобы не выдать себя случайно. И свой главный праздник отмечать тайком, только друг с другом. Разве это когда-нибудь станет... правильным? Фили протянул руку под снежную морось, потом провел мокрой ладонью по лицу, отгоняя подступивший опять морок. Вернулся в дом и запер дверь. Кили ждал его в постели. Фили не хотелось больше ни игр, ни смеха, он молча разделся и влез под одеяло. — Холодный-то какой... — в волосы ему пробормотал Кили. — Там похолодало. Наверно, снег к утру выпадет. — Ахха... Может, Кили и впрямь чувствовал что-то похожее, может, просто угадал настроение. Никакой возни и хихиканья затевать не стал, передвинулся немного и молча потянул Фили на себя. Все снова станет правильным, напомнил себе Фили, целуя теплые податливые губы. Когда-нибудь. Может быть...