"У перекрестка"

Зима понемногу сдавала позиции. Хотя Гора и сияла слепящей искристой белизной почти до основания, снега на равнинах и в предгорьях уже не было. Торин решил не ждать тепла и распутицы; ночами морозило еще вполне по-зимнему, но путь до Железных Холмов был известен, места для стоянок давно разведаны, а на хорошо укрепленный и охраняемый лагерь не нападут ни волки, ни случайные разбойники. Расчет оказался верным, путешествие прошло без приключений, и спустя две недели после отъезда из Одинокой Горы посольство достигло королевства Даина. Торин придержал пони на холме, с которого открывался прекрасный вид на Врата подземного города, немного ниже, чем эреборские, но не менее основательные. Дважды за прошедший с возвращения Эребора год он участвовал в совместных с Даином переговорах, но оба раза встречи происходили не здесь. А в Железных Холмах он последний раз был... когда же? Сколько лет прошло?.. Он глянул налево, на остановившуюся рядом Дис. Принцесса тоже смотрела на дорогу впереди и на распахнутые Врата второго по величине гномьего королевства. — Сколько лет прошло... — тихо проговорила она, будто повторяя его мысль. Поправила меховой воротник, прикрываясь от налетевшего порыва ветра. — Так ты не знаешь, зачем Даину нужен был твой приезд? — Он не написал, — вздохнул Торин. — Я было решил, что он опять хочет втянуть меня в сложные переговоры, но... не знаю. — Очень похоже на кузена Даина. — Да. Поехали? — Поехали... Дис первая тронула пони, Торин почти не отстал от нее, за ними дружно двинулась свита. Все-таки хорошо, что удалось уговорить сестру тоже поехать, мысленно порадовался король. Немного отвлечься и сменить обстановку ей точно будет полезно. ...После внезапного известия о судьбе сыновей, Дис не разговаривала с братом полмесяца. На публике появлялась, конечно, и должные по этикету фразы произносила. Но наедине с ним не оставалась, по-родственному объясниться возможностей не давала, всем видом показывая, что говорить им не о чем. Торин всерьез опасался, что она сотворит какую-нибудь глупость, к примеру, устроит детальные расспросы и поиски среди тех, кто вместе с Фили и Кили уезжал тогда из Эребора, а то и отправит кого-нибудь из доверенных гномов в Краснолесье, поискать их следы... В итоге король, никогда не отличавшийся особой деликатностью, решил, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца, и что разговор нужно начинать самому, иначе толку не будет. О произошедшем тогда скандале Торин по сию пору вспоминал с содроганием. Позже Балин поведал ему, что тем вечером из королевского крыла дворца разбежались все слуги — страх попасть под горячую руку оказался сильнее даже извечного любопытства. Торин поверил сразу, на месте слуг он тоже бы сбежал... но был, к сожалению, на своем месте. А Дис была истинной дочерью рода Дарина, то бишь в гневе страшна, как говорили — не меньше, чем ее теперь уже коронованный брат. Хуже всего, что возразить было особо нечего — ведь и в самом деле, он все решил сам, просто побоявшись, что Дис не позволит исполнить задуманное, что любовь окажется сильнее чувства справедливости, что... Да уйму всего она вывалила на него, пресекая любые попытки вклиниться в словесный — даже не поток, а самое меньшее сель. И только когда она, споткнувшись в поисках нужного слова и не найдя его, запустила в Торина подвернувшейся под руку вазой, тот понял, что пора перехватывать инициативу. Еще сколько-то времени они орали друг на друга разом, но потом Дис все-таки выдохлась. И после бурных рыданий под клятвенные заверения в том, что ее оболтусов никто не выгонял под открытое небо на мороз, что им дали все необходимое, что зиму они проведут в надежном тихом месте, что в случае опасности они не останутся одни, и вообще, первое, что им нужно — это именно посидеть в тихом месте и обо всем как следует подумать, дело все-таки пошло на лад. Конечно, Дис успокоилась не сразу. Долго расспрашивала, снова принималась плакать и упрекать брата в бесчувственности... Торин не спорил, для нее все именно так и было. Но и лишних грехов на себя брать не собирался. Не в одночасье же он придумал выход из положения, да и придумывал не один. Сам бы точно наворотил куда похуже... Но хитрющий Балин, так настойчиво подталкивавший его разобраться с паскудными сплетнями, в ход разбирательства тоже вмешался и убедил чуть не лезущего на стены короля, что действовать напролом тут нельзя. Торин говорил, убеждал, успокаивая сестру тем, что сейчас ее мальчики куда меньше подвергаются опасности, чем в Эреборе, где таких похождений принцам не простили бы точно. Только о том, куда именно ушлый Балин отправил их переждать зиму, все-таки умолчал. Приняла ли его решение Дис или просто сочла за лучшее до поры не спорить, осталось неясно. Но ни возражать, ни как-то выказывать обиду больше не стала и никаких своих расследований чинить не пыталась. ...За прошедшие с того дня почти два месяца история об исчезновении королевских племянников во время сложной разведки успела прижиться и доползти до Железных Холмов. Умершими парней не объявляли, времени прошло немного, а дальше Торин пока не загадывал. Тем более что перед Вратами королевства Даина думать нужно было совсем о другом. * * * Железные Холмы не зря именовались Холмами. Корни их уходили в землю широко и глубоко, а вот наземная часть пиками, упирающимися в облака, была совсем не богата. И Синие, и Серые Горы были выше, не говоря уж о могучих вершинах Мглистых. И обиталища гномов здесь отличались от Эреборских и Морийских чертогов тем же — более низкими сводами, малым числом жилых уровней по вертикали и куда большей их протяженностью по горизонтали. Здесь было мало лестниц, но много длинных туннелей и пологих переходов; эта особенность устройства жилищ удлиняла расстояния и требовала больше времени на перемещение жителей и перевозку грузов, но она же давала возможность почти везде пройти пони, чем местные гномы с успехом и пользовались. Обо всем этом Торин думал по пути от Главных Врат до королевских чертогов, поглядывая по сторонам и пытаясь подметить, что и как здесь изменилось за прошедшие годы. Хотя едва ли что-то могло сильно измениться, гномы строят и украшают свои жилища на века. — А вон того фонтана раньше не было. — Дис дернула Торина за рукав. — Смотри... Там был просто источник. Торин глянул туда же, куда был обращен ее взгляд. В самом деле, у края круглой каменной чаши появилась статуя сидящей на скальном уступе девушки, и вода в чашу лилась из кувшина в ее руках, а не стекала, как прежде, по камням маленьким водопадом. Статуя была сработана настолько тонко, что казалась живой. А еще чем-то неуловимо знакомой. Особенно поворот и наклон головы. — Интересно, кто был моделью?.. — Спроси у Даина, — хмыкнула Дис. — По-моему, эта каменная дева чем-то похожа на его жену... Торин тоже хмыкнул, представив усилия скульптора изобразить королеву Железных Холмов такой, какой она была лет сто назад. Забавно, но непонятно, зачем. Разве сейчас прекрасная Рунгерд менее хороша, чем в юности? Красота зрелости — иная, но разве она не стоит того, чтобы быть запечатленной в камне?.. Додумать эту мысль ему, впрочем, не пришлось — пред ними распахнулись створчатые двери королевского дворца. * * * Покои, предоставленные Торину, состояли из приемной, спальни и небольшой комнаты с вешалками для одежды, туалетным столом и зеркалом, в котором можно было видеть себя в полный рост. Еще в комнате имелись квадратный табурет у стола и скамейка у стены, но Дис, пришедшей оценить убор брата, ни то, ни другое достойным сиденьем не показалось. Убором она, впрочем, тоже довольна не была. — Дис, это действительно нужно? — Торин хмуро оглядел свое отражение в высоком зеркале. Вроде все на месте — и корона, и тяжелая мантия с меховым воротником, и наручи с золотым узором, и пояс, и ожерелья... — Я и так при полном параде, зачем еще?.. Принцесса выразительно приподняла бровь: — Не спорь, братец. Ты видел Даиновых придворных? Поперек себя шире от нарядов и мехов. — Еще скажи, что наши наряды хуже. — Наряды — не хуже. Ожерелье с сапфирами поправь, и будут даже лучше. А вот с волосами все не так замечательно. Косы надо заплести потолще. — Вот еще... Зачем? — Ты эглеты видел, которые с парадным облачением должны быть? — Ну ладно, ладно, сейчас. Торин удрученно вздохнул, вернулся к туалетному столу и взялся переплетать волосы. Дис была, конечно, права — на первый, самый пышный выход нужно соблюсти все традиции, вплоть до мелких деталей облачения. А на тонких косицах, которые король носил по давней привычке, массивные золотые эглеты просто бы не удержались. Дис, уже полностью одетая для торжественной встречи, какое-то время просто следила за его движениями. Потом вдруг проговорила негромко и задумчиво: — Фили заплетает косы совсем так же... Торин вздрогнул. Аккуратно положил гребень, вдохнул, выдохнул и только тогда посмотрел на сестру. Она, кажется, новый скандал устраивать не собиралась. — Дис... Ты это к чему? — К тому, что зря ты мне не дал с ними поговорить. — Не зря. — Торин вернулся к прерванному туалету. — Почему? — Потому что они лгали, Дис. Тебе, мне, да и не только... Сама подумай и вспомни. Сколько их шуточек и розыгрышей были невинными, а сколько — не очень? — Торин... — И потому, что они не понимали цену этой лжи, говорить с ними было не о чем и незачем. Дис промолчала. Торин доплел вторую косу, выровнял эглеты и встал. Снова посмотрелся в большое зеркало. — Ну как, теперь все на месте? — Теперь все, — вздохнула Дис. — Ладно... Моргот с тобой. Идем... * * * ...По обоюдному решению собравшихся во дворце Железных Холмов коронованных особ, все дела отложили на утро, и это было правильно — приемы, церемонии и помпезные речи утомляли Торина несказанно, махать молотом в кузне и то было легче. Вернувшись в свои покои ночью, он снял и положил на шелковую подушку корону, свалил на туалетный стол церемониальные украшения, а на скамью рядом — мантию и расшитый золотом кафтан и ушел в спальню. И едва добравшись до кровати, уснул как убитый, хорошо, хоть разуться не забыл. А утром, позавтракав, оделся и причесался так, как было привычно и удобно, украдкой показал на пальцах «Выкуси!» большому зеркалу, вызвал слугу и велел проводить себя к Даину. Дис тревожить не стал, тем более что сопровождать его она не собиралась. Место, куда его привел слуга, было Торину незнакомо. Может, просто не случалось здесь бывать, а может, эту пещеру обустроили недавно. Вид на нее открывался с небольшой галереи в одной из стен, образовавшей что-то вроде балкона на высоте в два гномьих роста. Обустройство, впрочем, было минимальным, и выглядело все, как естественный грот, а не рукотворный зал. В потолке прятались световоды, через которые проникал снаружи дневной свет, в дальнем конце пещеры тихонько журчал родник, вдоль стены от него тек ручей. Торин подошел к перилам галереи и глянул вперед и вниз. В пещере, под присмотром четверых взрослых гномов, резвилась дюжина разновозрастных ребятишек. Три крепеньких карапуза, один в зеленых курточке и колпачке, двое — в красных, сосредоточенно копались в куче песка и мелкой гальки; еще двое, кажется, мальчик и девочка, устроили в ручье гонки лодочек из кусочков древесной коры, стайка зрителей носилась вокруг, подбадривая веселым гомоном; двое самых старших, лет по двадцати, с хохотом и воинственными воплями носились между подпиравших своды колонн, размахивая деревянными мечами... Торин замер, засмотревшись на этих двух мальчишек, с нахлынувшим вдруг странным смятением... и за общим гвалтом едва не пропустил очень знакомый звук шагов. Оглянулся. Ныне мало кто вспоминал о том, что прозвище свое Даин Железностоп получил много раньше, чем явил во всей красе характер и волю, очень к этому прозвищу подходящие. Изначально же все было куда как проще — в давней, еще юношеских времен, стычке с орочьей бандой его укусил за ногу раненый варг. Рана зажила быстро, но что-то срослось не совсем правильно, и с тех пор, чтобы надежно опираться на ногу, Даин носил сапог с хитрой кованой вставкой в каблуке и голенище. На вид такая обувь ничем от обычной гномской не отличалась, только шаг получался чуть-чуть, но неровным. И очень узнаваемым, даже среди другого шума. Оказывается, Даин был тут же, на галерее, только у другого ее конца. И сейчас неторопливо шел к задумавшемуся Махал знает о чем родственнику. Забавно же это должно выглядеть со стороны, подумалось Торину. Впрочем, какая разница, ведь не торжественный прием... — Доброго утра тебе, достойный родич, — произнес Даин вроде бы очень серьезно, но со смешинкой в серых, под густыми бровями, глазах. — И тебе. Торин улыбнулся, очень надеясь, что недавнее его замешательство не будет замечено. Не хотелось расспросов, даже от кузена. Даин кивнул, облокотился на ограду галереи рядом, обратив взгляд на пещеру. — Я тоже люблю здесь бывать. И засматриваюсь часто... — Все твои, верно? — спросил Торин, уже зная ответ. — Своих внуков я еще не скоро дождусь, — подтвердил его догадку Даин. — Все племянники, внучатые... Вон те мальки — троюродные. Или четверо... Да какая, в общем, разница? — Рыженьких что-то не видно, — хмыкнул Торин. — Или Герда вышла за чернявого? — Герда? — удивленно глянул на него Даин. — Ну да. Раз троюродные, то, выходит, ее? — Да нет, не ее. Странно, что ты так решил. — Что же странного? Ухажеров вокруг нее много вилось, и годы подходящие. Я и подумал, что... Постой. — Торин прервал сам себя и тоже повернулся к родственнику лицом. — Ты хочешь сказать... — Герда не выходила замуж, — проговорил Даин, выпрямляясь. — И знаешь... Вообще-то, я об этом и хотел с тобой поговорить. — О том, что Герда не вышла замуж? — еще больше насторожился Торин. — В некотором роде. Только не здесь, конечно. Пойдем-ка ко мне... Торин последовал за ним, пребывая в некотором замешательстве. Новость о том, что Герда все еще не замужем, показалась бы радостной, но начало разговора получилось уж очень загадочным — все ли в порядке?.. * * * В чем их родство проявлялось точно, так это в нелюбви к лишней роскоши. Об этом Торин подумал сразу, переступив порог королевской гостиной. Он-то всегда считал, что поражать красотой и блеском должны парадные залы, личные покои предназначены совсем для другого. Например, чтобы спокойно посидеть и поговорить... за бокалом-другим вина. Судя по двум стульям с высокими резными спинками, двум же бокалам и пузатому кувшину на столе, хозяин покоев имел в виду именно это. — Проходи, садись, — приглашающе махнул рукой Даин. Сам неспешно подошел к столу, сел вполоборота, слегка отставив левую ногу. Взял кувшин. Торин сел напротив, поглядел, как льется в кубки темное вино, как блики от него отражаются в гранях камней в перстнях Даина. Поднял взгляд на его серьезное, без тени улыбки, лицо. — Так это о замужестве Герды ты хотел поговорить еще с прошлой осени? И что случилось? Ее избранник тебе не по нраву, или ее выбор стал причиной какого-то конфликта? — Воевать не придется, — кратко ответил Даин. Выпил, отставил кубок. — Видишь ли, какая получилась история... Засиделась она в девках, уж и младших просватали, а она будто и не видит, сколько за ней влюбленных дурней носится. Я и надумал поговорить, просто по-родственному — дело ведь такое, если кто-то в душу запал, так, может, и объявить открыто, чтобы парни зря из кожи вон не лезли? А она мне — мол, все так, дядюшка, запал. И ни за кого больше не пойду, ждать буду. А кто такой этот счастливчик, так и не сказала. — Да уж... — покивал Торин, осушив свой кубок. — Женщин пойди еще пойми. Только я-то чем могу помочь? — Понять можно всех, было бы желание, — хмыкнул в усы Даин. — У меня, как ты, думаю, понимаешь, такое желание было. — Он придвинул ближе сложенный в несколько раз лоскут синей материи, на который Торин до того не обратил внимания, развернул на столе. — Вот что я нашел среди ее рукоделия, и этот платок там не единственный. Не подскажешь, любезный родственник, чей это узор? Торин раскрыл было рот... и закрыл, ничего не сказав. Нет, свой узор, вышитый шелком и золотом, он, конечно, узнал. Но почему вопрос прозвучал так похоже на обвинение? А потом до него дошло. Его узор, вышитый на тонком платке женщиной. Которая много лет держала в тайне имя своего избранника. Почему никто никогда не говорил о том, каков шутник их Создатель? — Так вот я и хотел спросить, — продолжил, между тем, свою мысль Даин, — что такое ты ей пообещал — и главное, когда успел? — что она теперь сидит и ждет, покуда ты о ней вспомнишь? А ты, судя по всему, и в мыслях того не держал? На Торина вторично снизошло озарение. — Что?!.. — взвился с места он, забыв о платке и узоре. — Так ты что же, решил, будто я нарочно ей чего-то наплел да и сбежал?! Да ты... Да как тебе в голову такое пришло?! Чтобы я стал морочить голову девчонке?! Да я... Кажется, в запале он грохнул ладонью по столу — один из кубков с мелодичным звоном опрокинулся. Торин, вздрогнув, очнулся. Снова глянул на Даина. Тот, без тени испуга, примирительно поднял руки: — Хорошо, хорошо. Не кипятись. Я же не в обиду тебе... Понятно, что обстоятельства разные бывают. Сам посуди, что я должен был подумать? — Ну не это же, — огрызнулся, уже успокаиваясь, Торин. Сел. Даин поставил рядом и заново наполнил кубки. — Ладно, давай-ка выпьем и подумаем, как дальше быть. Ты прав, конечно, насчет женщин, их пока поймешь... Но с Гердой поговорить тебе все-таки нужно. Что-то ты сказал такое в прошлый раз, что она приняла за обещание. Надо как-то поосторожнее выведать, что именно, и объяснить, что ты не то имел в виду. Ну, что не о женитьбе речь шла... Торин, успевший осушить свой кубок, поперхнулся последним глотком. Закашлялся. — Моргот тебя задери... — выдавил, кое-как отдышавшись и воззрившись на невозмутимо потягивающего вино Даина. — То есть... прошу прощения, мне нужно... Мы можем продолжить беседу позже? — Разумеется, — согласился проклятущий родственник. — До обеда у меня посетителей не будет, если понадоблюсь — пришли слугу. ...В покои Дис он влетел чуть не бегом, забыв постучаться. Захлопнул дверь, привалился к ней спиной. Дис, сидевшая за маленьким секретером, отодвинула перо и пергамент. — Торин, за тобой что, варги гнались? Что случилось? — Да лучше бы варги... — Он отлепился от двери, прошел к столу — надо же, и здесь такой же кувшин... — Покрепче выпивки нет? Дис молча встала, извлекла из дорожного сундучка со всякой всячиной плоскую флягу. — Вот. — Подождала, пока Торин обретет дыхание и дар речи после глотка крепчайшего самогона, вернула флягу в сундучок. — Очнулся? А теперь выкладывай, в чем дело. Торин набрал в грудь воздуха — и залпом выдал все, что услышал только что от Даина и что о нем самом подумал. В самых прочувствованных выражениях. Дис слушала, приподняв бровь и наклонив к плечу голову. — Ну и? — спросила, когда он умолк. — Ты поэтому такой взъерошенный? — А почему еще?! — вознегодовал Торин. — Мало того, что меня чуть не обвинили в том, что я девчонке молоденькой голову задурил, так я еще и разгребать должен чьи-то бурные придумки?! — Да погоди ругаться, — недовольно сморщилась Дис. — Скажи — только подумай сначала, а не кидайся, как с мечом на гоблина — это действительно придумки? Ты точно ничего этой девице не говорил и не обещал? — Да ничего я ей не обещал! Мы виделись всего раз и сказать друг другу успели пару фраз от силы!.. А теперь я — я! — должен объяснять, что не собираюсь на ней жениться?! — А ты не собираешься? — невинно уточнила Дис. — Я... — Он остановился, вдруг припомнив совсем недавние и совсем непрошеные мысли. — Я помню, какой она была тогда, и только. А сейчас, теперешнюю — я ее даже не знаю. Что мне делать, Дис?! — Во-первых, успокоиться. Еще немного, и ты волосы на себе рвать начнешь. Оставь — пригодятся. — Дис, ты что — смеешься?.. — Во-вторых, — перебила она невозмутимо, — пойти и познакомиться со своей нареченной заново. — Но как же?... — Торин, ты всегда такой булыжник или от счастья поглупел?! — воздела руки к каменной тверди над головой Дис. — Вспомни, сколь немногим гномам выпадает такая удача! Тебя девушка уже любит и ждет — разве о том надо думать, как ее побыстрее отшить?! — Но... — притих Торин, — она же тоже меня совсем не знает. А если она... ну, ошибается? Или просто лжет, в конце концов?! Дис подошла совсем близко, обняла его за плечи. — И как ты поймешь, кто из вас лжет и ошибается, если не встретишься и не поговоришь? И мой тебе совет — думай и решай за себя. За других не надо, нарешал уже. Пойдем, косы тебе заплету, как полагается. Не бойся, без парадных эглетов обойдемся... Торин подумал — и согласился. Хуже ведь все равно не будет, верно?