"У перекрестка"

...Прямо в тот же день до разговора с Гердой Торин закономерно не добрался. Коварный Даин за обедом повел речь о делах, будто и не было утренней задушевной беседы, и Торин привычно погрузился в рассуждения о рудниках, торговых пошлинах, хитрых южанах, жмотах-эльфах и прочих неизменно интересных и важных вещах. Потом они отправились в ювелирные мастерские, потом — осматривали недавно построенный подъемник в шахте, и постоянно вокруг толпились советники, мастера — и местные, и прибывшие с эреборским посольством, — словом, было не до влюбленных девиц. Но сбить Торина с мысли было непросто, и на слабую память он тоже не жаловался. Отужинав в обществе Даина, королевы Рунгерд и Дис, он предложил кузену переговорить с глазу на глаз о кое-каких сегодняшних делах. Даин, конечно, согласился, и они перебрались все в ту же гостиную, с круглым столом и двумя стульями с резными спинками. — Скажи мне, любезный родственник, — сразу перешел к делу Торин, останавливаясь перед столом и складывая руки на груди, — тот платок все еще у тебя? — Разумеется, — тоже сразу согласился Даин, усаживаясь к столу. — Ты хочешь взять его себе? — Ты угадал. И... еще скажи, Герда знает о том, что ты его взял? На этот вопрос Даин ответил не вдруг. Поразмыслил, хмурясь и что-то так и эдак прикидывая, потом отрицательно качнул головой: — Нет, не знает. — Ты в этом уверен? — Пожалуй, да. До имен в разговоре у нас так дело и не дошло, а платок она ведь случайно обронила, я успел поднять, пока не заметила. А для тебя это так важно? — Вопрос в том, — проговорил Торин, тщательно подбирая слова, — что важно для тебя. Сделать ее счастливой или впихнуть на трон Эребора? Даин снова призадумался. Побарабанил пальцами по столу, поглядел на стоящего посреди гостиной родственника. — На первое без второго я соглашусь, хотя второе для меня безусловно выгодно. Дело не за многим — понять, нужно ли второе для первого. — Он встал, ушел в дальний угол, к секретеру с несколькими ящиками. Достал знакомый синий лоскут, вернулся и положил его на стол. — Вот. Решай сам, что и как делать, Герде я ничего не скажу. Пока. — Пока?.. — Ты же понимаешь, что обидеть ее я не позволю? — Понимаю. — Торин решительно шагнул к столу, взял платок и спрятал в кошель под кафтаном. — Но обещать, что непременно смогу сделать ее счастливой, было бы с моей стороны слишком самонадеянно. Доброй ночи. На том разговор закончился. Намерения ушлого кузена Торин для себя прояснил, но вопрос, что делать дальше, оставался открытым. * * * Склонности к созерцанию и долгим раздумьям Торин Дубощит прежде за собой не знал, но эта поездка стала поистине чередой открытий. Бродя вечером по тихим галереям за дворцом, он припомнил и отыскал выход на террасу, лепившуюся на северо-западном склоне горы. Неширокая, троим в ряд не втиснуться, площадка походила на остаток древней тропы, повторяющей изгибы горного склона, длиной шагов в тридцать. С одного ее конца открывался вид на гряду Железных Холмов, с другого — на предгорную равнину, по которой пролегал старинный тракт, а дальше к горизонту просматривались крыши и башенки ближнего к гномьему королевству городка людей. В часы, когда солнце клонилось к закату, вид получался особенно красивым. На восток обращена была другая терраса, но ведущие к ней галереи не казались столь тихими, а сама она, как Торин помнил, слишком продувалась ветрами, да и вечером там рано темнело. Для спокойных размышлений западная определенно подходила больше. Повод для раздумий у Короля-Под-Горой был, и ежевечерние хождения по галереям и террасам разрешить сомнения не помогали. Попросить королеву Рунгерд представить ему свою воспитанницу Торин мог, и это было проще всего. Но... как-то не получалось. Да и, по чести, просто было страшно. И не из-за предупреждения Даина. ...Он проводил на облюбованной террасе третий вечер, когда, не иначе, сам Создатель заскучал, наблюдая за его терзаниями, и решил вмешаться. Во внутренней галерее послышались шаги, голоса, смех. Торин, отвлекшись от своих мыслей, передвинулся ближе к арке выхода, чтобы разобрать слова. Голоса были определенно женские и более тревожные, чем веселые. Вернее... так переговариваются и пересмеиваются мальчишки, затеявшие какую-нибудь пакость. Но женщины?.. — ...не хотелось бы. Тебя снова хватятся, Ауд ворчать будет... — Да ну ее, пусть ворчит. Я же не могу постоянно вести себя, как на торжественном приеме... И так все последние дни сижу вся такая правильная, будто вот-вот дверь откроется, и надо будет здороваться и раскланиваться. Надоело. — Но хватятся же, Герда... Торин на миг забыл дышать. Герда?.. — Ну, Фригг, ну, можно же что-нибудь придумать. Вот иди сейчас дальше по галерее да топай погромче. Пока тебя расслышат, пока догонят, пока разберутся... я хоть немного успею погулять да спокойно воздухом подышать. А? — Ну... ладно. Только врать я не буду, мне голову оторвут... — Не надо врать. Просто немного отвлеки, хорошо? Ну, иди, иди... Торин быстро отшагнул назад к перилам террасы. Полуотвернулся, так, чтобы краем глаза посматривать на арку, и напустил на себя скучающе-отсутствующий вид. Очень надеясь, что удастся эту маску удержать. Совсем рядом раздался топоток и шелест юбок. Из-под арки выскользнула девушка в темно-бордовой накидке поверх пышного платья. Ловко и явно привычно юркнула в сторону, прочь от случайных взглядов с внутренней галереи, откинула отороченный собольим мехом капюшон... ...и только тогда увидела, что не одна. Замерла, на долгое мгновение растерявшись и совсем не по правилам этикета распахнув глаза и приоткрыв рот. А Торин стоял столбом, забыв о намерении изображать безразличие, и наверно, тоже выглядел глуповато. Конечно, за прошедшие годы она изменилась. Не было больше худенькой нескладной девочки с толстой, будто наспех заплетенной косой. Расшитый золотом и изумрудами лиф платья обтягивал высокую грудь, под юбками угадывались крутые бедра... Но волосы, пусть и убранные в сложную прическу, остались прежними — пышные, густые, в свете закатного солнца горящие начищенной медью. И глаза, большущие, в мохнатых ресницах, неярко-зеленые, как камень змеевик... Гномы не обсуждают красоту своих женщин и не сравнивают одну с другой. Каждая прекрасна уже потому, что она — женщина... А еще Торин вдруг понял, кого напомнила ему виденная при въезде в королевство скульптура возле источника. — О, Ваше Величество... — очнулась Герда. Торопливо присела в поклоне. — Прошу прощения, я не хотела вам мешать. Я не знала, что здесь кто-то есть... — Ничего, — сумел как-то улыбнуться в ответ Торин. — Я совсем не против... общества. — Правда? — Она осторожно передвинулась поближе, не забыв глянуть в сторону галереи. Похоже, всерьез опасалась быть замеченной. — Правда, — подтвердил он. Мельком подумал, что надо бы выражение на лице держать подобающее... но не сообразил, какое именно. — Ты чего-то боишься? Или кого-то? — Не то чтобы боюсь... — Герда чуть-чуть пожала плечами, знакомо сдвинула брови. Кажется, так она делала, когда упрямилась... или когда была чем-то недовольна. — Просто... Мне хотелось прогуляться и побыть одной. То есть... — спохватилась она, чуть-чуть покраснев, — ну, просто побыть в другом месте. — А кто такая Ауд? — приподнял бровь Торин. — Ауд?.. — Я случайно слышал несколько слов... Это, верно, твоя наставница? «Махал, что я несу? Какое мне дело до...?» — Ну да, — кивнула Герда. Теперь глянула чуть-чуть виновато. — Вы... не подумайте, она хорошая. Добрая... Просто... — Что? — Она... очень старается выполнять все приказы дядюшки... то есть Его Величества Даина. А он сказал, что, может быть, в этот раз меня представят гостям из Эребора. Ну, она и стала следить, чтобы я выглядела и вела себя... соответственно. Как будто меня могут кому-то представить в любой момент... Ой. — Так ведь и вышло, что в любой, — кивнул Торин. Первая неловкость прошла, девушку он не напугал и не оттолкнул сразу — уже хорошо. — Значит, ты ушла без разрешения? Она покивала, снова глянув сразу виновато и упрямо. — Я же ненадолго... и я вернусь потом. Может, даже и не заметят... — Может, — согласился Торин. — Но так все же нельзя. Давай вот что сделаем: я тебя провожу назад, до твоих покоев, и скажу, что встретил тебя случайно и попросил показать мне галереи за дворцом. Может быть, твоя наставница будет сердиться меньше. — Правда? — улыбнулась Герда. — Благодарю вас... Но... зачем? — Затем, — очень серьезно сообщил Торин, придвинувшись к ней на пару шагов, — что иначе тебя, скорее всего, гулять отпустят не скоро. А я хочу... то есть я надеюсь... что завтра увижу тебя снова. Так идем? Она глянула молча и задумчиво, помедлила немного — и кивнула. ...Синий платок с королевским узором так и остался лежать у Торина в сумке. * * * ...Каким бы глупым ни был повод для знакомства, оно состоялось, а больше Торину пока ничего и не требовалось. Дни его по-прежнему были заняты полностью — переговоры, поездки по владениям Даина, планы на ближайшее и не очень будущее... Но вечера теперь принадлежали Герде. Если бы Торина спросили, зачем ему эти встречи и прогулки по галереям и террасам, он бы не смог ответить. Просто познакомиться и присмотреться к девице, которая якобы любила его больше тридцати лет? Увы, в таких делах ничего не бывает «просто», и надо было бы выбрать время и объясниться... Но просто на ровном месте начать разговор о платке Торин заставить себя не мог. А Герда повода для объяснений тоже не давала. Она приходила каждый вечер на ту же террасу, вела на прогулку, показывала неизвестные Торину галереи и балконы, рассказывала о жизни в Железных Холмах, как-то сводила в мастерскую, где днем работала в компании еще нескольких молодых гномок. Его рассказы слушала с неподдельным интересом, смеялась над охотничьими и воинскими байками. А после того, как он позволил обращаться к себе без титула, и вовсе подбила его пробраться тайком на недостроенные галереи, куда ходить вообще-то было запрещено. Торину несложно было слазать хоть в шахту, но в мыслях он только успевал хвататься за голову — чего натворила бы эта не то чтобы очень юная особа, достанься ей в спутники кто помоложе и поглупее... Но разве так ведут себя влюбленные девицы? В какой-то момент Торину подумалось, что платок она вышила и историю с безнадежной любовью выдумала нарочно, чтобы Даин отстал от нее с разговорами о замужестве. Но впечатление это задержалось ненадолго. Потому что случались минуты, когда он не смотрел на нее или же просто делал вид, что не заметил ее присутствия. И тогда чувствовал на себе ее взгляд — пристальный, как-то особенно оценивающий, от которого почему-то становилось не по себе. И ему начинало казаться, что на самом деле все наоборот, что не он, а его изучают и проверяют на соответствие некоему образу. Это чувство было не слишком приятным и откровенности не способствовало. Признавая свой опыт в подобных делах не особенно, гм, впечатляющим, через неделю свиданий и милых шалостей Торин решил поговорить с сестрой. Дис отнеслась к происходящему более чем серьезно. Отослала слуг, заперла двери гостиной — чтобы между спальней, куда они ушли поговорить, и случайными (и не очень) ушами была еще пустая комната. Довольно бестолковые, по мнению самого Торина, объяснения выслушала внимательно, сидя у маленького стола в углу спальни и следя за расхаживающим туда-сюда братом. — Так ты думаешь, что она притворяется? — спросила, когда он умолк. — Я не знаю, как это назвать, Дис, — утомленно потер переносицу Торин. — Я не вижу фальши, она... ну, такая и есть. Но когда она вот так на меня смотрит, будто ждет чего-то... неуютно как-то становится. — Она неглупая девушка, Торин, — заметила Дис. — Очень неглупая. — Да? — чуть удивился он. — Ты же с ней не была знакома?.. — Это упущение при желании легко устраняется. Пока вы с Даином бродите по рудникам и любуетесь шестернями и тросами, я чем, по-вашему, занимаюсь? Рунгерд перезнакомила меня со всем выводком своих малолетних и не очень воспитанников. И Герду твою я видела, правда, не показала, что как-то особо ею интересуюсь... Так вот, то, что говорится о наивных влюбленных девочках, воздыхающих о предмете своей любви, но понятия не имеющих, каков избранник в жизни — точно не про нее. Она, кроме прочего, еще и очень осторожна и сдержанна. И я уверена, что она нарочно показывается тебе... вот так, без этикетных красот, может, даже где-то преувеличивает свою безбашенность, чтобы посмотреть, как ты все это воспримешь. И просто так признаваться тебе в любви она не бросится, не надейся. Не заговоришь первый — так и уедешь восвояси с воспоминаниями о прогулках по пустым галереям. Торин помолчал немного, потом спросил: — Ты думаешь, мне нужно что-то... больше? — А ты думаешь, что нет? — удивилась Дис. — Тогда зачем носишься с ней, как похмельный гном с бочонком рассола? Торин, как раз надумавший присесть, едва не промахнулся мимо скамьи. — Дис!!! Она проводила взглядом его движение, облокотилась на стол и подперла рукой щеку. — Я почти две сотни лет Дис, если ты об этом забыл. И я не шучу, братец. То, что тебе хорошо и спокойно рядом с ней — не мелочь. Подумай об этом. — Знать бы, чего она ждет... — пробормотал он почти про себя. — Тебя она ждет, — вздохнула принцесса. — Когда ты перестанешь ходить вокруг да около. Ты ее видел, а она тебя? — Может, ты и права, — согласился он, поразмыслив. — Вот только что она может увидеть такого, чтобы не слишком испугаться?.. Дис выразительно приподняла брови и пожала плечами. * * * Минула еще неделя, прежде чем Торин решился на этот разговор. Дела не ждали, гостям Железных Холмов пора было возвращаться домой, и времени на раздумья больше не оставалось. Что и как собирается говорить и чего от разговора ждет, он для себя так и не решил, это было глупо, но совсем ничего не попытаться сказать было бы еще глупее. Днем накануне отъезда он отправил слугу сообщить, что желает побеседовать с принцессой Гердой, и пригласить ее в один из приемных залов дворца. Вернувшись, слуга доложил, что принцесса приняла приглашение, но сказала, что ждать будет не в зале, а на террасе за западными галереями. Сочтя это добрым знаком, Торин отправился туда. Герда уже ждала его, стоя там, где любил стоять, глядя на спящие вековым сном горы, он сам. — Дядя сказал, что ты уезжаешь завтра. — Да. — Ты поэтому решил сегодня прийти раньше? Он подошел, остановился совсем рядом. — Герда... Нам нужно поговорить. — Да? — как будто удивилась она. — По-моему, мы каждый вечер только и делали, что разговаривали. Торин вздохнул про себя. В самом деле, странно — прежде такой неловкости и напряжения не было... Похоже, это новое ощущение и впрямь исходило от Герды. Как ей удается вот так, мимоходом внушать ему столь непривычные чувства?.. — Не совсем. Я хотел отдать тебе... — он пошарил в поясной сумке, достал свернутый платок, — вот это. Герда взяла платок, развернула. Охнула тихонько. — Так ты знал... — Подняла голову, глянула в лицо Торину. — Ты с самого начала знал? И ничего не говорил?! — Герда... Она отшатнулась: — Оставь меня!.. — скомкала и швырнула платок за перила, развернулась и, подхватив юбки, бросилась прочь. Торин метнулся следом. — Герда... Подожди! Да постой же!.. Он догнал ее аркой, схватил за плечи. — Герда... — Не-прикасайся-ко-мне!.. — Она рвалась из его рук, пряча лицо и яростно сжимая кулаки. — Герда, послушай меня, пожалуйста! Не отпустить, только не отпустить, если она сейчас уйдет, не дослушав... — Ты играл со мной!.. Зачем — чтобы посмеяться?! — Над чем?! Я же не знал ничего, пока не приехал сюда!.. А лет прошло очень много, и все могло измениться... Мы оба могли измениться, понимаешь?! Я мог оказаться не таким, каким ты меня помнила, ты могла передумать... Я не хотел лишать тебя этой возможности! — Ну да, ты только обо мне и заботился!.. — А что мне оставалось?! Я же был уверен, что ты забыла меня. Думал, что ты замужем, детей твоих искал среди Даиновых внуков!.. Она вдруг притихла. Очень медленно оглянулась, недоверчиво сдвинула брови. — Ты... думал обо мне?.. Торин отпустил ее плечи, покивал, переводя дыхание. — Да, но... я был далеко, около тебя было много достойных гномов... Я решил, что незачем тешить себя пустыми надеждами. Поверь, если бы я знал... — И прибавил, тише и мягче: — Ты ведь тоже играла со мной. Изображала шкодливую девчонку... Я помню, что ты такой была, но ведь это было давно, верно? Она чуть-чуть смутилась, даже носом шмыгнула совсем по-детски. Неспешно, будто раздумывая, повернулась и пошла назад, на террасу. Торин догнал ее, остановился у перил рядом. — Герда... — Я помнила тебя, — сказала она просто. — Но заговорить первой не могла. Ты ведь не появлялся, пока... — Что? Она глянула немного виновато, но упрямо. — Я слышала, что ты потерял наследника... Это большое горе, и мне очень жаль, но... я ведь росла при королевском дворе. Совсем несложно было понять, что теперь ты будешь искать жену, чтобы продолжить род. — Ну... да, — нахмурился Торин. — И ты продолжала молчать? Почему? Ты могла попытаться стать королевой Эребора, а твой дядя тебе бы с удовольствием помог... — Я не хотела стать королевой Эребора! — мотнула она головой. Глянула большущими, еще блестящими от недавних слез глазами. — То есть... мне было все равно, стану я королевой чего-то или нет. Дядюшка заводил, конечно, речи время от времени — о долге, о чести рода, о высоком предназначении королей и их жен... Все это верно, но я так не хотела. Знать, что ты со мной только ради долга перед родом, и я только за тем и нужна, чтобы родить наследника... Лучше никак, чем так, понимаешь? — Ты думала, что я могу... вот так воспользоваться твоими чувствами? — спросил Торин тихо. — Я не знала. Ты же сам сказал — много лет прошло, все могло измениться... Я хотела посмотреть, каким ты стал. Ну и... вот. — И мы оба друг на друга посмотрели, — невесело хмыкнул Торин. — Прости. — Ты тоже, — без улыбки отозвалась Герда. — Но платок вернуть ты все-таки надумал. — Надумал, — тоже серьезно согласился он. — Понял, что не будет добра от этих игр... Ложь, даже маленькая — плохое начало. — Начало для чего? — Для чего угодно. Когда я ехал сюда, я не думал о поисках невесты. Но Создатель лучше знает, что кому нужно... и когда. Я уже почти смирился с мыслью, что наследников у моего рода не будет. Но он послал мне тебя... — Было бы прекрасно, если бы он послал меня тебе чуть раньше, — качнула она головой. — Тогда счастье не казалось бы приправленным горечью. То, что ты потерял обоих наследников... я не хотела этим пользоваться. — Я не потерял их в том смысле, о котором ты думаешь, — очень спокойно проговорил Торин. В конце концов, почему нет? — Мне известно, куда они делись и почему. ...Конечно, всех подробностей он пересказывать не стал. Но даже краткий рассказ о случившемся Герда слушала, удивленно распахнув глаза. Долго молчала, прежде чем спросить: — И... тебе их совсем не жаль? — «Жалью» камня не отшлифуешь, — отозвался он, не пытаясь спорить или убеждать. Едва ли такие откровения могли внушить особую приязнь, но отступать было поздно, да и некуда. — Может быть, — без намека на согласие проговорила она. — Но зачем ты мне все это рассказываешь? — Семейные тайны — страшное оружие, Герда. Оно бьет без промаха... И единственная защита от него — правда. Я не хочу ждать, пока тебя просветит кто-нибудь другой, и узнавать, для чего это может быть нужно, тоже не хочу. Ты бы хотела узнать такие... ммм... подробности после помолвки? — А ты думаешь, что помолвка состоится?.. Герда снова смотрела куда-то на далекие горные склоны, и понять, о чем она думает, было невозможно. — Я подожду, — сказал Торин по-прежнему ровно. — Не буду пока ничего говорить, ни твоему дядюшке, ни своим... Завтра мы уедем, и ты сможешь обо всем спокойно подумать. А мне потом напишешь. Она помолчала еще, потом медленно повернулась к нему лицом. — Зачем изводить чернила на то, о чем можно просто сказать? Но говорить она тоже не спешила. Просто смотрела ему в глаза, с новым, совершенно особенным выражением, и все было понятно без слов. Королева. Его королева... Торин шагнул к ней и осторожно, как хрупкое стекло, взял ее руки в свои. — Я пришлю тебе убор и серьги, — проговорил внезапно севшим голосом. — С зелеными турмалинами. А осенью приеду сам. За тобой. Она согласно махнула ресницами. ...Порыв ветра, принесший откуда-то с предгорий запах первых весенних трав, налетел внезапно — и нарушил все величие момента, взметнув над перилами террасы лоскут синего шелка с блестящей вышивкой. Платок скользнул по волосам Торина, не то погладив, не то едва ощутимо шлепнув по затылку, и плавно стек на плечо. Торин охнул от неожиданности и поймал его, не дав упорхнуть снова. Протянул Герде, но она качнула головой и отодвинула его руку, быстрым пожатием подтвердив первый дар и сделанный выбор.