"У перекрестка"

...В Железных Холмах предполагалось пробыть не меньше двух недель, но зима наступала стремительно, степные ветра приносили необычный для осеннего времени снежный холод, и Торин решил ускорить отъезд. До Дня Дарина — объявленного уже и днем свадьбы — времени было много, но лучше подождать в Эреборе, чем путешествовать по снегу, буде он тоже выпадет раньше времени. То есть самого Торина такие мелочи обычно не смущали, но одно дело — отряд опытных воинов и путешественников, другое — девицы, покидавшие подгорные жилища разве что для поездки на ярмарку в ближний город, да и то нечасто. Герда решила, что с ней отправятся три ее самые доверенные подруги-служанки: Фригг, молчаливая, всегда спокойная и погруженная в какие-то свои мысли, и сестры Гро и Лута, молоденькие шустрые хохотушки. Для путешествия им снарядили просторную крытую повозку, обитую изнутри войлоком и шкурами. Там можно было и устроиться сидя, и разложить походные постели, и разжечь жаровню — особенно если придется согреваться морозной ночью. Сама невеста пожелала, чтобы верховой пони для нее тоже был. Торин, услышав про такое, только кашлянул в кулак, предпочтя оставить свое мнение при себе. Но Даин многозначительно похлопал будущего зятя по плечу и посоветовал не переживать. Хотя Торин если и переживал, то уж точно не о приличиях. В том, что Герда из чистой вредности (чтобы позлить добропорядочных наставниц) может придумать ехать верхом, он не сомневался. И в том, что ей хватит упрямства не жаловаться на усталость — тоже. Но больше одного дня такое геройство не продлится... а как скверно бывает потом, когда тело напрочь отказывается служить, и слабость и неопытность становятся видны всем, он знал с собственной молодости. Впрочем, беспокойство оказалось напрасным: отъезд из Железных Холмов прошел чинно, по всем правилам традиций и приличий. Герда переобнимала и перецеловала остающихся дома юных родственниц и еще долго махала им из окошка повозки. С дядюшкой и тетушкой столь трогательно прощаться было незачем, они на свадьбу обещались приехать, а младших никто никуда ведь не повезет. Так что начало пути было вполне спокойным. Только когда врата Железных Холмов окончательно скрылись из вида, Герда потребовала остановиться и перебралась из повозки на пони. В седле она держалась неплохо, и Торин решил, что тревожился зря. А проехаться верхом в хорошую погоду да по спокойной местности — что может быть лучше? Похоже, Герда и впрямь путешествовала очень мало, если вообще выезжала куда-то из Железных Холмов. Ее удивляло и забавляло все, от мелькнувшего меж придорожных камней степного зверька до вдруг налетевшего порыва ветра. С совершенно детским любопытством она глядела по сторонам, рассматривала бодро топающий впереди отряд эреборских стражей (такой же числом отряд, приставленный Даином, замыкал шествие), косилась на телохранителей Торина, следовавших за ним тоже верхом. Эти ребята, к слову, от остальных отличались просто-таки невыносимой серьезностью. Даже с подружками принцессы, вокруг которых увивалась добрая половина Ториновой свиты, на разговоры не напрашивались. Сказывалась выучка — старшего из этих парней, мрачного вида черноволосого гнома по имени Лодин, приставил к Торину Двалин, когда решил вплотную заняться переселением синегорцев в Эребор. А тот уже натренировал и остальных свежеиспеченных хранителей коронованной особы. Двалин уверял, что Лодин мухи не подпустит к королю, но, к счастью, проверить это на деле случая пока что не представлялось. Хотя во время тренировочных боев Торин всех четверых видел и умение оценил... ...Непогода разразилась, когда до Краснолесья оставалось два дневных перехода. На востоке горизонт заволокла белесая муть, усилился ветер... Сведущие в наземных приметах гномы-проводники, неизменно состоявшие в королевской свите, в один голос предложили не дожидаться темноты и не спешить к обычному месту стоянок, а останавливаться, где есть, разбивать лагерь, собирать побольше дров и устраивать укрытия — пока их не настигла пурга. Торин поглядел на снежное марево вдали, подивился — не бывало на его памяти в этих краях снега и пурги осенью — и скомандовал остановку. Гномы споро взялись за дело, и лагерь был готов прежде, чем надвинулись ранние сумерки. Укрытия расположили полукругом, с востока на запад. С восточной стороны, откуда все сильнее задувал ветер, соорудили дополнительные заграждения; шатер Торину разбили в центре, под прикрытием все той же повозки, оказавшейся сейчас самым прочным из имеющихся убежищ. Герда, растерявшая свою обычную веселость, смотрела на устройство лагеря, стоя вместе с Торином возле повозки, пока он не предложил ей забраться внутрь. Там ее подруги уже разожгли жаровню — становилось холоднее, в воздухе закружились крупные снежинки. Она кивнула, но, взявшись за край двери повозки, глянула как будто неуверенно. Торин быстро обнял ее, подсадил на ступеньку и плотно прихлопнул за ней дверь. Гномы собрались у костров небольшими группами, устроив от метели укрытия из щитов, копий и тонких веток, которые не годились для костра. Рыхлый липкий снег очень быстро превратил их в дополнительную преграду для ветра. Торин полюбовался на возникшую посреди равнины маленькую крепость и пошел к своему шатру. Проводники считали, что метель не продлится долго, и, скорее всего, утром можно будет спокойно двигаться дальше. А если удастся сняться с места до рассвета, то к следующему вечеру они наверстают потерянное из-за ранней остановки расстояние. Так что никто особо не тревожился и не сетовал на непогоду. Гномы у костров готовили ужин, травили воинские и охотничьи байки и вообще веселились. И верно, чему огорчаться? Подумаешь, метель. Ничего страшного, наоборот, будет о чем порассказать потом... Хоть сколь-нибудь основательных причин для тревоги Торин тоже не замечал. Но на сердце вдруг стало тоскливо и неспокойно, будто в предчувствии какой-то беды. Ни видеть никого, ни разговаривать ни с кем не хотелось, и Торин решил лечь спать. Задернул плотнее полог шатра, поворошил огонь в жаровне, поставленной в ногах походного ложа. Раздеваться в такой холод было не слишком разумно, даже рядом с огнем, и он ограничился тем, что снял пояс, перевязи с оружием и броню и разулся. Улегся, натянул повыше покрывало из шкур. Какое-то время было тихо, только потрескивал огонь в жаровне да глухо выл снаружи ветер. Потом полог шатра приподнялся и тут же упал на место, успев запустить внутрь снежный вихрь. — Какого... — начал было Торин, приподнявшись на ложе — и осекся, разглядев непрошеного гостя. Торопливо откинул покрывало, встал. — Герда? Что случилось?.. — Ничего. — Она сняла запорошенный снегом капюшон, улыбнулась неуверенно. — Просто... Мне как-то не по себе. Страшно... — И закончила совсем шепотом: — Можно, я останусь у тебя?.. Вот вам и приличия, вздохнул про себя Торин. А впрочем, какая разница, здесь строгих наставниц нету... — У меня не слишком удобно. Холодно, и кровать жесткая. — Зато не страшно. Торин хмыкнул в усы, поправил подушки: — Хорошо... Герда радостно заулыбалась, скинула меховой плащ и присела на низкое ложе. Торин помог ей расстегнуть и снять меховые сапожки, поставил их к жаровне, рядом со своими. — Вот так... Раздеваться не нужно — замерзнешь. Пояс только сними. — Он лег на бок, подоткнув подушку, приподнял меховое покрывало. — Забирайся. Герда, смущенно сопя, нырнула в не успевшую остыть постель. Придвинулась к Торину, уложила голову ему на руку (ох, и затечет к утру...). Успокоенно вздохнула и закрыла глаза. Женщина. В его постели. Потому что не страшно... — Не бойся. Ты никогда не видела пурги? — Видела. — Она тихонько шмыгнула носом. — С галереи, где мы с тобой встретились... там было совсем не так. Все верно, подгорные жилища гномов для ветров и метелей неприступны. А вот так, в чистом поле — совсем другое... — Не бойся, — повторил он мягче. — К утру все стихнет, и будет бело и красиво. Спи. Герда еще повздыхала благодарно и затихла. Почти сразу задышала глубоко и ровно. Должно быть, путешествие оказалось все-таки более утомительным, чем ей хотелось показать. Без привычки-то, да целыми днями в седле... Ничего, до Краснолесья ехать осталось немного, а там и Эребор близко. А если погода испортилась надолго — будет повод усадить упрямое создание в повозку... Хотя оно наверняка будет упрямиться до последнего. Торин осторожно поправил на Герде сползшее покрывало; она вздохнула, не просыпаясь, передвинулась и прижалась к его груди упругим и мягким. Он на миг задержал дыхание, унимая ринувшееся вскачь воображение. Скоро. Очень скоро они будут вместе. И можно будет забывать о приличиях, прижимать, гладить, согревать и согреваться, наверстывая потерянное за годы ожидания... И учиться помнить, что ты уже не один. Он улыбнулся, вспомнив, как Глоинова Сигрун встречала мужа, засидевшегося в таверне. Горячо встречала — скалкой и страстной речью на самом крепком кхуздуле. Глоин уворачивался от скалки и пытался поймать жену в объятия, а его столь же нагулявшиеся приятели гоготали вслух, а про себя — завидовали... Вряд ли у Герды будет повод ревновать мужа к трактирной стойке. Разве что к письменному столу... Будущая королева Эребора спала, посапывая и чему-то улыбаясь во сне; ветер уныло выл за стенками шатра, а Торин все лежал без сна, пытаясь понять, что же так тревожит его самого. * * * Пурга стихла вскоре после полуночи, унеслась дальше на запад. И снега выпало не так уж много, так что к рассвету равнина вокруг торного тракта оказалась будто седой, но не закрытой сугробами. На самом тракте снег лежал совсем тонко, даже пешему не помеха, а уж пони — тем более. Герда, снова ехавшая рядом с Торином, с удовольствием вдыхала чистый, только что не звенящий воздух и глядела по сторонам. — Как красиво... Ты видел такое прежде, да? — Видел и не такое, — хмыкнул Торин, который любовался вовсе не окрестными красотами. — А близ Эребора места куда разнообразнее. Тебе должно понравиться. — Да, — согласилась она. — Но по дороге ведь еще город... Краснолесье, правильно? — Это город людей. Ничего интересного. Правда, сейчас, после снегопада, там может быть почище, чем обычно. Герда, покосившись на него, вдруг прыснула. — Ничего, — мотнула головой в ответ на вопросительный взгляд. — Просто... Ты, когда про людей говорил, стал ну вылитый мой наставник по землеописанию. Такой же брюзга. Торин несолидно закашлялся, не успев сообразить, рассмеяться нужно в ответ или рассердиться. Поглядел на каменно-серьезную Герду — и, не сдержавшись, все-таки фыркнул. — Когда речь идет о городах людей, — сообщил, впрочем, без смеха, — никакое брюзжание не будет чрезмерным. Да впрочем, увидишь сама... Остаток пути прошел без приключений. Слова же Торина насчет людских городов не замедлили подтвердиться, когда через два дня перед путешественниками распахнулись ворота Краснолесья. * * * Герда рассматривала город с восторженным любопытством, которому Торин про себя потихоньку завидовал. Ему узнавать жизнь за пределами Эребора пришлось совсем иначе... Тем ценнее был сейчас отвоеванный и возвращенный мир. Большая часть свиты Подгорного Короля, разумеется, осталась за городской стеной, став лагерем в той самой «красной» роще, давшей название городу. В трактир отправились всего два десятка ближайших слуг и охраны, этого было достаточно и для удобства, и для безопасности. Мысль о том, чтобы взять с собой побольше стражей, Торин отмел, так и не найдя объяснений своим опасениям и не желая показывать страх неизвестно перед чем. Но что же все-таки тревожило Подгорного Короля последние дни, не давая спокойно спать ночами? Если что-то случилось в Эреборе — уже прилетел бы ворон с вестями, на этот счет договоренность с Балином была железная. Если что-то случилось с Двалином по пути из Синих Гор... да нет, его тоже сопровождали мудрые вороны, вести бы не замедлили. Тогда что?.. — Это — трактир? Голос Герды отвлек его от раздумий. Дальше по улице и впрямь виднелась вывеска «У перекрестка». Очень вовремя — поскольку снова подул противный ветер, несущий колкую снежную крупу. — Да, трактир. Там нас наверняка ждут. Прибавим-ка шагу, пока погода совсем не разгулялась... Торин спрыгнул с разгорячившегося пони во дворе трактира и протянул руки смеющейся Герде. Она легко соскользнула с седла, оглянулась на крыльцо. Хозяин заведения уже раскланивался, стоя в гостеприимно распахнутых дверях. Его быстренько подхватили под руки и увлекли обсуждать важные вопросы ближние слуги короля, к которым присоединились и подруги Герды. — Ну вот, мы на месте, — произнес Торин, входя в трактирный зал и останавливаясь посередине. — Тут неплохо, — заметила Герда, оглядывая зал, окна, лестницы и потолки. — Только... высоко. — Конечно, высоко. Люди строили... Но тут тепло и очень неплохо готовят. Сейчас разберутся с комнатами, и пойдем отдыхать. — Торин расстегнул и сбросил на руки возникшему будто из ниоткуда слуге меховой плащ. Помог снять теплую накидку Герде. — Ты устала, свет мой? — Немного, — улыбнулась она. — А что, разве нам что-то еще нужно делать? — Вообще-то да, одно дело есть... Торин собрался было рассказать о бургомистре и ожидаемом ужине в ратуше, но осекся, услышав голоса за порогом одной из дверей зала. — Нет, нет, и слышать не хочу!.. — Голос принадлежал хозяину заведения, и чем-то этот человек был недоволен, чтобы не сказать — напуган. — Ты сам подумай — с дороги, да погода такая шальная, отдохнуть надо, умыться, а ты со своими новостями... — А ну как он что-то важное сказать не успеет?! — вознегодовал другой голос, незнакомый. — Кто отвечать будет? Нет, ты как знаешь, а я пойду и доложу!.. — Да постой же ты!.. — Эй, хозяин! — громко окликнул Торин. Похоже, речь шла о приехавших гномах, а значит, следовало выяснить, в чем дело. — Хозяин, тролль тебя..! Человек бегом выскочил в зал, торопливо поклонился: — Да, Ваше Величество, слушаю... — С кем это ты сейчас спорил и о чем? — Да такое дело... — замялся трактирщик. — Гном здесь один, пришел два дня назад, вот как метель ночью разыгралась. Говорил, что какие-то важные вести у него, мол, Короля тут подожду, чтобы не пропустить... — Вот как... — приподнял брови Торин. — Хорошо, я выслушаю этого гнома. Где он? Трактирщик еще пуще заволновался, покосился куда-то назад. Тут же из того же коридора появился другой человек, одетый не как трактирный слуга. Поклонился низко: — Прошу простить меня, Ваше Величество, это я настоял, что вам нужно знать... Этот гном болен. Он пришел сюда уже раненым, потому меня и позвали... — Ты лекарь? — Да... Этот гном здешний, из деревни в лесу. Мне приходилось видеть его раньше. А тут... Он сказал, что попал в пургу, и наткнулся на волков... Ему стало хуже, сейчас он без сознания, но я думал, что... — Где этот гном? — перебил Торин, чувствуя, как сжимается все внутри от тоскливого предчувствия. Хотя с чего бы... — Здесь, Ваше Величество... Он пошел следом за лекарем, с трудом удержавшись, чтобы не броситься бегом. Герда поспевала за ним, ей, видно, и в голову не пришло остаться в зале. В этом крыле были самые дешевые комнаты, лекарь толкнул дверь одной из них. Простая, чтобы не сказать — убогая обстановка, тусклый светильник на столе у изголовья кровати, и на подушке — разметанные светло-золотистые волосы... Время остановилось. Кажется, человек-лекарь что-то еще говорил, но слова до сознания Торина не доходили. Он смотрел на племянника, понимая, что происходит что-то неправильное, невозможное, чего никак не должно происходить, но наваждение не рассеивалось и не менялось. Худое, с заострившимися чертами лицо Фили, темные круги у глаз, слипшиеся сосульками волосы, обметанные жаром губы... — Ф...Фили?.. «Махал, да что же это?..» — Торин... — шепотом выдохнула рядом Герда. Он поднял голову, поглядел на девушку, застывшую у изножья кровати, потом — на парня-телохранителя, выжидательно замершего за порогом открытой двери. — Чего стоишь?.. — И рявкнул: — Оина сюда, быстро!!! — так, что парень рванул с места бегом, а стоявший рядом с дверью лекарь вздрогнул и присел. Торину было уже не до них. Он снова повернулся к кровати, потянулся было к Фили — тронуть за плечо, разбудить — тут же отдернул руки, испугавшись повредить... — Торин, — снова прошептала Герда. — Ты же говорил, что они всегда вместе... Где же второй? — Второй?.. Да, второй... — Король оглянулся, ища взглядом лекаря. — Ты сказал, что он пришел один? — Да, именно так, — закивал человек. — Один и пешком. Мы не удивились, если на него напали волки — пони мог просто убежать... — А о спутнике он ничего не говорил? Что потерялись в лесу, искать надо, или еще чего? — Нет, ничего такого не говорил... Значит, Кили с ним не было. Но куда его понесло штормовой ночью, через лес, одного?.. Развить эту мысль Торину помешало явление Оина, весьма шумное, поскольку стражи притащили почтенного старца чуть не бегом под руки и, не слушая протестов, впихнули в дверь. Впрочем, сообразив, в чем дело, Оин и сам вспомнил молодую прыть, в один миг оказавшись у кровати. — Что случилось?! — Ты скажи, — отозвался Торин. Он успокоился достаточно, чтобы снова начать рассуждать здраво. Отодвинулся, давая Оину место. — Тот человек — здешний лекарь. Расспроси. Человек с готовностью подошел и принялся рассказывать. Торин еще отступил, чтобы не мешать, и потянул за собой Герду. — Что же случилось?.. — проговорила она совсем тихо. — Ты же говорил, что они в безопасном месте?.. — Место безопасное, — коротко вздохнул Торин, — если не покидать его ночью в одиночку. — Он оглядел комнату, задержал внимание на куче одежды и снаряжения на скамье у стены. — Надо осмотреть вещи, может, какая-то зацепка появится... Герда согласно кивнула и подошла к столу, на котором лежала поясная сумка Фили и вытряхнутые из нее мелочи. Торин стал осматривать оружие. Одни ножны были пусты, на клинках виднелись следы крови, но чьей? Не орочья вроде... Слуха Торина коснулась торопливая речь лекаря-человека: — ...на бедре рана, явно следы звериных зубов. Меня и позвали помочь ее обработать и перевязать. А больше он ничего не говорил, если что еще есть... — Торин! — окликнула Герда. Подошла, держа в руке обрывок пергамента. — Вот... под лампой лежало. Прочти... Торин взял записку, всмотрелся в нетвердо начертанные руны. советник Бэйн знает кто мы хотел, чтобы я пошел к нему на службу уехать не дал что-то замышляет осторожнее — Советник Бэйн, значит... — Торин, сдвинув брови, посмотрел на Фили, на склонившихся над ним лекарей. — Ну, если это из-за него Фили попал в ловушку... — Может, и не из-за него, — заметила Герда серьезно. — Если только люди не научились командовать дикими зверями. — Всякие бывают обстоятельства, — недобро хмыкнул Торин. — Оин, как там дела? — Плохо, — отозвался знахарь. — И конура эта... даже камин толком не натопить. Надо перебираться в комнаты получше. — Займись, — кивнул король. Прислушался к топоту за дверью. — Кто там еще?.. — Прошу простить, Ваше Величество, — возник на пороге один из стражей. — Пришел посланник от бургомистра. Приглашение на ужин в ратуше принес... Что ему ответить? — Приглашение, говоришь... — Торин поглядел на записку, которую продолжал держать в руке. — Сообщите бургомистру, что мы принимаем приглашение. Страж коротко поклонился и исчез. — Ужин?! — шепотом вознегодовала Герда. — Торин, как же... — и, осекшись, значительно округлила глаза. — Ты хочешь встретиться с этим... советником? — Такие помыслы, — потряс запиской Торин, — пресекать нужно до того, как они перестанут быть только помыслами. Идем. Они вышли в полутемный коридор и направились назад в большой зал. — Мне нужно переодеться, — напомнила Герда. — Непременно. Отдохни немного, надень платье попышнее и украшения самые крупные и яркие. И улыбаться старайся поглупее. — Зачем? — изумилась Герда. — Не знаю, — криво усмехнулся Торин. — Людям это почему-то нравится. Они расслабляются и теряют бдительность... Так. А это что такое?.. В зале явно было более шумно, чем тогда, когда они его покидали. Торин мягко отодвинул Герду на полшага назад, шагнул в проем, отделявший коридор от зала... И остановился, поняв, что явилось причиной громких разговоров. Вернее, кто. Кили повернулся навстречу Торину, оставив стражей и Лодина, с которыми, видимо, только что здоровался и расспрашивал. Он был жив и внешне невредим, но уставился на короля с подозрительно странным выражением лица. — Кили?.. — начал было Торин, но больше ничего сказать не успел. — Значит, ужин в ратуше, — тихо произнес тот, будто забыв о приветствиях. В зале стало тихо, королевские стражи расступились, еще не понимая, что происходит, но не видя опасности в неожиданно объявившемся принце. Только Лодин, отступая, передвинулся так, чтобы остаться на расстоянии не больше выпада рукой. — И красавица-невеста, — продолжал Кили. — Потом, глядишь, и дети пойдут. Наследники... А мы — так, черновик письма. Не получилось — смял и выкинул! Только... В руки Кили будто сам собой прыгнул лук, еще мгновение — и в лицо Торину смотрел наконечник стрелы. Или не ему?.. — …не будет этого ничего. Слышишь?! Мне все равно, я... Герда взвизгнула. Торин замер, не успев отпрянуть или задвинуть ее дальше за себя. Потом очень медленно, остерегающе поднял руки. С такого расстояния промахнуться нельзя. Даже если тетива сорвется случайно... И тем более, если не случайно. — Кили, не глупи, — проговорил он ровно. — Что ты такое говоришь? Сейчас о другом надо думать. Чуть-чуть, очень плавно перенести тяжесть на левую ногу. Еще выше поднять руку... Взгляда от лица племянника он не отрывал, но краем заметил, как на полшага сдвинулись стражи. Что происходит — неясно. О какой булыжник ударился головой Кили — непонятно, но... Герда дернулась вперед взъерошенной пташкой: — Ты что творишь?! Тебе мало того, что вы уже наворотили?! Мало, что твой брат едва не погиб? Ты и себя теперь угробить решил?!. Рука Кили заметно дрогнула. Во взгляде мелькнуло что-то кроме безумного отчаяния. — Едва не...? — пробормотал он, всего на миг смешавшись. И тут же его резко толкнули сбоку. Стрела пошла влево. Вправо от Торина... Ей ответила не мысль — чутье, ведомое по самым отчаянным боям. Торин левой рукой пригнул к полу Герду, вскинул правую перед собой. Кованый наруч отбил стрелу в сторону, лук со стуком отлетел в дальний угол... И стало тихо. Он медленно выпрямился, увлекая за собой Герду. Обнял ее, притянул к себе, прижался губами к волосам. — Шшш... Тише, сердечко мое, уже все в порядке, тише... Она кивала, быстро-быстро дыша и прижимая ладони к щекам. Торин оглянулся, увидел на верхней галерее Фригг и Луту, кивком велел подойти. Девушки, перепугано тараща глаза, скатились вниз по лестнице. Торин склонился к Герде, поцеловал ее в лоб и, продолжая обнимать за плечи, повел к лестнице. — Пойдем, золотая моя, незачем тебе все это слушать... Она вскинулась, опять испуганно, но он приложил к ее губам кончики пальцев, запрещая говорить. — Я сам во всем разберусь. Подружки подхватили все еще всхлипывающую принцессу под руки и увели наверх. Торин проводил их взглядом — и только тогда повернулся к племяннику. Кили слабо трепыхался в хватке скрутивших его стражей. Немилосердно вывернутые руки не давали ему ни распрямиться, ни даже просто поднять голову. Торин припомнил момент выстрела — похоже, это Лодин сумел так удачно двинуть рехнувшегося принца под локоть, молодец парень... — и подивился собственному спокойствию. Как будто ничего особенного и не произошло. И на невест короля его же племянники покушаются каждый день... То, что это спокойствие сжатой до предела пружины, сейчас было не так уж и важно. Он подошел, присел на колено рядом. Махнул рукой стражам, позволяя немного ослабить захват. — Ну что, племянничек — поговорим? Кили, пытаясь выпрямиться, глянул снизу вверх совершенно измученными глазами и чуть слышно выговорил: — Он жив? Она сказала — едва не погиб... Значит, он здесь? Скажи — он здесь?.. — Да ты и впрямь рехнулся, — холодно произнес Торин. — Ну что тебе стоит? — совсем шепотом произнес Кили. — Ты же знаешь, как это — желать чего-то больше всего на свете... Ответить Торин не успел — из коридора, откуда он совсем недавно вышел с Гердой, послышался возмущенный голос Оина: — Ну и куда все девались, тролль вас затопчи?! Я один должен носилки тащить? А ну, сюда, бездельники!.. — Что?.. — дернулся на голос Кили. — Какие носилки, зачем?.. Что там?! — Сейчас узнаешь, — с внезапной яростью прошипел Торин. Встал, перехватил у Лодина правую руку Кили, свободной рукой сгреб его за волосы и — стражи отскочили в стороны — вздернул на ноги. — Сейчас ты у меня все узнаешь... Он протащил дергающегося и стонущего племянника по короткому коридору к двери на задний двор. Вышиб морготову дверь плечом и рывком отправил Кили в полет с невысокого крыльца. Сам сошел вслед. Не дал опомниться, сгреб идиота левой рукой за грудки, приподнял — и ударил правой наотмашь. Кили рухнул спиной на утоптанную стылую землю. Охнул, дернулся перекатиться на бок. Торин снова опередил его — вздернул на ноги за шиворот и двинул на сей раз кулаком. Кили отлетел к бочке с дождевой водой в углу двора, ударился об нее боком, съехал на землю. Торин снова ухватил его за одежду, приподнял, развернул от себя, ухватил за волосы и макнул головой в бочку. Раз, потом другой, третий... Встряхнул напоследок, выпустил — и отступил на пару шагов. Перевел дыхание. Приступ бешенства, ослепительный до железного привкуса во рту и плоской черно-белой картины перед глазами, отхлынул, сменившись спокойной ледяной злостью. Торин постоял еще, глядя, как Кили откашливается и дрожащей рукой стирает с лица воду и кровь из рассеченной губы. Посмотрел на крыльцо, не удивился, обнаружив двоих телохранителей, безмятежно озирающих стены вокруг двора и небо над ним же, снова повернулся к племяннику. — Ну что, полегчало? Кили только мотнул головой, не то соглашаясь, не то споря. — Убирайся, — прежним тоном произнес Торин. — И больше не попадайся мне на глаза — целее будешь. Кили вздрогнул и резко вскинулся. — Я никуда не уйду, — проговорил полусорванным голосом, но отчетливо. Руки сами собой опять сжались в кулаки, но на сей раз Торин сдержался. Внимательнее посмотрел в лицо Кили. Нет, на сумасшедшего парень похож все-таки не был... — Ты покушался на жизнь короля и его невесты. Знаешь, в каком качестве ты сейчас отправишься в Эребор? — Мне все равно. Без Фили я никуда не уйду. Торин разжал кулаки, повернулся и пошел к двери. Телохранители расступились, давая дорогу. Он остановился на пороге, оглянулся — на Кили, на ожидающих распоряжений стражей. — Оружие у него заберите. И проследите, чтобы отмылся. Незачем к больному грязь тащить... — и пошел в дом, больше не оглядываясь. Ледяным холодом обжигавшая злость тоже исчезла, сменившись усталостью и пустотой. * * * Подходя к двери своей комнаты, Торин заметил Гро, скользнувшую с большим кувшином в руках за другую дверь дальше по коридору. Наверно, там поместили Фили, Оин должен был выбрать самую теплую и чистую комнату... Побыть одному и собраться с мыслями казалось полезным, но что-то подсказывало королю, что погружаться в раздумья надолго — на данный момент не самое лучшее. Наряжаться для ужина у бургомистра тоже не хотелось, не стоило оно даже таких пустячных усилий. Торин ограничился тем, что сменил дорожный плащ на богатую мантию да надел золотую цепь с сапфирами. Посидел еще немного в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза, стараясь не думать ни о чем — и, усилием стряхнув усталость, отправился проведать Фили. Насчет комнаты он не ошибся. Оказалась она просторной, сухой и теплой, там уже была расстелена чистая постель, а Оину помогали двое гномов из свиты Торина и необычно серьезные Гро и Лута. Кили был здесь же. Сидел на табурете в углу, привалившись к стене и глядя перед собой остановившимся взглядом. Приказ короля стражи выполнили в точности, избавив принца от оружия и всего, что могло за него сойти, и от верхней одежды. Ну и отмыв от грязи со двора, о встрече с которой теперь напоминали только влажные волосы да запекшаяся кровь на губе. Караулил принца Лодин, после всего произошедшего предосторожность не казалась лишней. Правда, Торин не помнил, чтобы давал запрет Кили приближаться к брату, но на этот счет тут было, кому распорядиться. Фили все еще был без сознания. Его очень бережно, удерживая в четыре руки и поливая понемногу водой из кувшина, отмывали в поставленной рядом с кроватью лохани. Грязная рваная одежда была свалена кучей около двери, там же стояли два пустых кувшина. Торин не стал отвлекать лекаря от работы. Фили переложили на кровать, Оин быстро и тщательно наложил повязки на его бедро и грудь. Потом, предоставив помощникам укрывать раненого и наводить порядок в комнате, подошел к королю. — Ран от оружия нет, — ответил на невысказанный, но вполне предсказуемый вопрос. — А вот волчьи зубы прошлись... Удача, что жилы не задеты, иначе кровью бы истек, но заживать будет долго. И сухожилие повреждено... — Что еще? — спросил Торин, глядя себе под ноги. — Два ребра сломаны, и затылком и спиной он крепко приложился. Очень похоже, что волк его с седла сдернул, а пони как раз на дыбы встал... На древесные корни падать — ничуть не мягче, чем на камни. И до города пешком неизвестно сколько шел, застудился... Скверное дело. — Но что он делал ночью один в лесу? Оин многозначительно задрал брови и поглядел на Кили. Тот никак не реагировал ни на взгляды, ни на речь; зато Лодин, не выпуская его из вида, подошел и коротко поклонился: — Ваше Величество... — и подал мятый клочок пергамента. — Что это? — спросил Торин, рассматривая записку. — Было у принца в сумке. Нашли, когда оружие забирали... Торин расправил записку, чтобы лучше рассмотреть письмена. Я понял, что мы делали не так. Нам нужно перестать лгать. Дождись меня, братишка. Все будет хорошо. «Перестать лгать».... — Что же все-таки произошло? — задумчиво пробормотал Торин. — Осмелюсь предположить, — снова подал голос Лодин, — что стоит расспросить других гномов из этой деревни. Хозяин нам рассказал, у дальних ворот есть еще трактир, где эти гномы обычно останавливаются. Можно справиться там — нет ли кого из них сейчас. — Верно, — кивнул Торин. — Распорядись. Ты будешь сопровождать нас к бургомистру. Здесь оставь кого-нибудь из своих ребят. А в трактир у дальних ворот отправьте посыльного — если там есть гномы из деревни, пусть приведет сюда. — Будет исполнено, мой король. Торин свернул записку и убрал ее в поясную сумку. Пошел к двери, на пороге оглянулся. Кили сидел на прежнем месте, молча, не двигаясь, теперь безотрывно глядя на лежащего в постели Фили. * * * Нужно было ехать в ратушу, и Торин, покинув племянников и Оина, отправился за Гердой — ее комната была еще дальше по коридору. Постучал, потом толкнул дверь. — Герда?.. Она сидела у стола, глядя на свое отражение в зеркале, уже одетая для выхода, в серьгах и диадеме с крупными рубинами. Фригг накинула на плечи принцессы меховой плащ, отступила и, проскользнув мимо Торина, скрылась за дверью. Он подошел, склонился к невесте, опершись рукой на край стола. Заглянул поверх ее головы в зеркало: — Герда... Ты готова? — Да, — отозвалась она равнодушно. — Тебе нехорошо? Может, ну его к гоблинам, этого бургомистра? — Нет, почему же. — Она встала, все еще не поднимая взгляда, застегнула брошь на воротнике плаща. — Не развлекаться же мы туда едем... Сам же говорил — с советником этим лучше разобраться сразу... — Да куда он денется, советник этот? Торин потянулся ее обнять, задержав дыхание — не оттолкнет ли?.. Выдохнул с облегчением, когда Герда привычно — уже так привычно! — прильнула к его плечу. Проговорила тихо: — Он правда хотел убить меня? — Вряд ли. — Вопрос прозвучал неожиданно, но Торин и сам об этом думал. — Просто... он был уверен, что его брат погиб. — А почему? Ты расспросил?.. «Расспросил... мордой в холодную воду. Ладно...» — Расспросил бы, но он молчит. Просто сидит там и молчит... Но я велел поискать других гномов из этой деревни, может, кто-то из них знает, что случилось. Герда тихонько качнула головой — звякнули подвески на диадеме: — Мне все еще страшно... — Все уже позади. — Торин обнял ее крепче, погладил по спине. — Не нужно бояться. Ты королева, а он — мальчишка, забывшийся и заслуживший наказание. Ты... хочешь решить, какое именно? Герда вздрогнула и отстранилась. Отвернулась. — Нет. У него есть мать, я ее почти не знаю... и начинать знакомство с расправы над ее сыном не хочу. — И закончила еще тоном ниже: — Это ваше семейное дело, Торин. — Семейное, значит, — очень невесело хмыкнул он. — Ну что, идем? * * * Этот ужин у краснолесского бургомистра ничем не отличался от предыдущих, на которых бывал Его Подгорное Величество. Разве что тема для восторгов и витиеватых любезностей появилась новая, да сам градоправитель за столом не присутствовал, сказавшись больным, только встретил гостей на крыльце и сопроводил до пиршественного зала. Торин не слишком разбирался в человеческих болезнях, но вид у бургомистра был и впрямь очень неважный. Приходилось считать, что он не врет. И надо же было случиться совпадению, что принимать эреборских гостей за ужином поручили не кому-нибудь, а советнику Бэйну. Особым, видно, доверием пользовался... Торин ничуть не шел против истины, говоря, что людям нравится, когда красивая женщина ярко одета, улыбается и хлопает глазами. Конечно, вряд ли гномки казались людям красивыми, скорее уж необычными, но в остальном правило действовало безотказно. И гости бургомистрова стола, как прежде пожирали взглядами Дис, так теперь окружали вниманием Герду. Разве только в речах и восторгах были еще осторожнее — как-никак, девица, и к тому же невеста... А вот сам Торин на сей раз не был настроен благодушно слушать и кивать. У него и аппетита особого не было, хотелось только выждать положенное приличиями время, отбить у Бэйна охоту чинить пакости Подгорному Королевству и вернуться в трактир. Тем более что Герда, очень мило улыбавшаяся людям, время от времени кидала на него взгляды совсем не радостные. Бургомистровы советники и придворные разливались, аки певчие птицы, наперебой восхваляя стойкость и мастерство подгорного народа (сумевшего не только отвоевать свое королевство, но и удивительно быстро поднять его из руин), растущее богатство и величие возрожденного города Дейла (который без гномов и по сию пору лежал бы в развалинах, не правда ли?), и — особенно — красоту и мудрость подгорных дев и жен, во славу коих никакие подвиги не покажутся недостойными усилий. Не забывая при этом перемежать восторженные речи надеждами на доброе соседство и выгодную торговлю в будущем. Торин поддерживал беседу, выслушивая, изображая благосклонную улыбку, с чем-то соглашаясь, чему-то возражая — только чтобы вызвать очередную волну медово-сладких словес, — и присматривался к Бэйну. Тот вел себя, как обычно — сдержаннее, чем остальные, скупо улыбаясь и вставляя изредка короткие фразы исключительно по делу. Совсем не похоже на держащего в уме какую-то гадость. — Так ты считаешь, уважаемый Бэйн, — зацепился за подходящую фразу Торин, — что с гномами бывает сложнее договориться, чем с... представителями других народов? — Не совсем так, и это ни коим образом не в обиду народу Вашего Величества, — ответил советник гладко и без малейшей заминки. — Я имел в виду лишь, что обычаи гномов часто отличны от людских. Гномы очень крепко держатся за эти отличия, но не всегда считают нужным их объяснять. — Согласен, — кивнул Торин, не сводя взгляда с лица советника. — Гномы и впрямь порой противоречат себе, ожидая уважения к своим обычаям и при этом желая сохранять их в тайне. Однако по тому, как идут дела между Эребором и Краснолесьем, я бы не счел, что это препятствие наносит серьезный ущерб переговорам. — Разумеется, нет, — снова легко согласился Бэйн. — Это не более чем мелкое неудобство, на которое перестаешь обращать внимание, познакомившись с вашим племенем поближе. — Или взяв гнома к себе на службу? Бэйн приподнял брови, как будто озадачившись: — Возможно, но у нашей ратуши на службе гномов нет. — Я слышал, ты намерен исправить это упущение. Торин говорил прежним тоном, подчеркнуто вежливо, но даже тени улыбки уже не изображал. За столом стало тихо. С лица Бэйна учтивая улыбка тоже сошла. — Да, признаться, у меня были такие планы. — Только планы? И гном, которого ты намеревался взять на службу, согласился на твое предложение? — Было бы странно, если бы он согласился сразу. Я предложил ему подумать и дать ответ через неделю, срок еще не истек. Но почему этот вопрос так тревожит Ваше Величество? Гном, о котором мы говорим, не называл себя вашим подданным. И если я как-то задел ваши традиции, то это вышло случайно. — Случайно ли? — Да, разумеется. Я желал упростить ведение дел с Эребором, а не осложнить отношения. И если ненароком что-то сделал не так... приношу свои извинения. Торин долго смотрел ему в лицо, пытаясь понять, врет человек или просто недооценил гномье упрямство. Может, конечно, и не врет... - Боюсь, мне придется тебя огорчить, уважаемый Бэйн. Гном, о котором мы сейчас говорили, не пойдет к тебе на службу. Ни через неделю, ни когда бы то ни было еще. Советник только пожал плечами и развел руками: — Как будет угодно Вашему Величеству. Выдержка у Бэйна была железной, ничего не скажешь. Послушать — так и вовсе ничего особенного не произошло, ну, не выгорело дело — другое выгорит... Но Фили написал ту записку ведь не просто так? — Что ж, полагаю, вопрос закрыт. Увы, сегодня мы не сможем пользоваться гостеприимством господина бургомистра долго. В пути нас застала непогода, и мы, — Торин выразительно положил ладонь на руку сидящей рядом Герды, — нуждаемся в отдыхе. Бэйн, а следом и прочие присутствующие, стали вставать и раскланиваться, Герда еще раз одарила всех ослепительной улыбкой, и Подгорный Король торжественно покинул ратушу. Усевшись в повозку, Герда облегченно вздохнула и прижалась к плечу Торина: — Я так волновалась... — О чем? — удивился он. — Не такие уж великие ценители тут собрались, да и дела не обсуждались, так, болтовня и лесть про запас... Или ты что-то нехорошее там заметила? — Нет. Просто... Если этот советник что-то против тебя задумал, не мог ли он...? — А, вот ты о чем, — улыбнулся Торин. — Нет, здесь нам ничего не грозило. Не самоубийцы же они... Исподтишка пакостить — одно, открыто на столкновение нарываться — совсем другое. Не переживай. А что тут задумывалось с участием Фили — мы еще разберемся. Герда еще повздыхала, но, кажется, успокоилась. За окошком повозки совсем стемнело, суета и шум города понемногу стихали. И впрямь было самое время подумать об отдыхе... * * * В трактире, в отличие от городских улиц, никакой тишины не наблюдалось. В общем зале расположились на отдых и ужин королевские стражи; съесть и выпить они, судя по общему веселью, успели немало, и теперь курили трубки, болтали и хохотали, полностью оправдывая весьма шумную репутацию подгорного народа. Других постояльцев в трактире то ли не было, то ли они предпочитали не показываться в зале. Что сейчас оказалось очень кстати... По возвращении Торин думал сразу навестить Фили, но Лодин, поговорив со стражами, оставленными в трактире, догнал его уже на верхней галерее, ведущей к лучшим комнатам, и поклонился: — Ваше Величество, нашли гнома из деревни. По счастью, это сам староста Скирвир. Он сейчас здесь, в трактире. — Староста? — Это и впрямь было большой удачей... — Отлично. Веди его ко мне. В комнате было жарко натоплено, горели свечи, на столе стоял кувшин с вином и четыре кубка. Торин сбросил тяжелую мантию, плеснул в один из кубков вина, выпил. Стычка с Кили как будто высосала из него все силы, даже чувства и переживания притупились. Ужин этот тоже ничего, кроме лишней усталости, не дал... И что делать дальше, все еще было непонятно. Может, хоть этот староста что-нибудь расскажет полезное. Торин его не видел прежде, но по донесениям знал, что гном он умный и порядочный. И наверняка видел и понимал очень многое... Долго ждать не пришлось. Лодин, постучав, впустил в комнату искомого гнома и, выйдя сам, плотно притворил дверь. Скирвир поклонился, пересек комнату, упал на колено: — Прости, король. Торин не сразу понял, о чем речь. — За что же, достойный мастер? — Не уберег я твоих мальчишек — прости... — Но ты ведь не знал, с кем дело имеешь... Встань, будь любезен. Староста поднялся, попутно не иначе как смахнув с глаз слезу: — То-то что не знал... Чуял же, с самого начала чуял, что не простые они ребята... К старшему и стар и млад — как ростки к солнышку... Я все гадал, как так вышло, что им в Эреборе не пожилось, что такого страшного они могли натворить... — Узнал? — спросил Торин тихо, глядя на огоньки свечей на столе. — Узнал, — шумно вздохнул Скирвир. — Простить себе не могу, что не остановил его... — Что? Ты о чем? — Так я сам же его выпустил той клятой ночью за ворота. Предупредил, понятное дело, что погода шальная, да что в том проку... Не надо было его слушать, лучше бы было... — Постой, — нахмурился Торин. Взял кувшин, налил вина в свой кубок, выставил на середину стола и наполнил еще один. — Присядь. Вот, выпей... Ты, я вижу, много успел разглядеть и понять. Ты знаешь, что произошло, почему Фили сорвался через лес в город, да еще и один? — Только то, что он сам мне сказал. Не так уж и много... * * * После рассказа старосты многое стало на свои места. Конечно, что именно произошло между парнями и о чем пытался договориться с Фили Бэйн, он знать не мог, но порой бывает достаточно и самого факта, верно? Отпустив почтенного гнома и уверив, что не винит его в «недосмотре» за великовозрастными остолопами, Торин отправился проведать Фили. Он вышел в коридор как раз вовремя, чтобы заметить закрывающуюся дверь и мелькнувший за ней шлейф пышного платья. Похоже, Герда тоже именно сейчас надумала заглянуть к больному... Входя следом, Торин расслышал слова Герды: — Как он, мастер Оин?.. Лекарь поклонился вошедшему королю и ответил уже обоим: — Плохо. Так и не очнулся ни разу... Здесь больше ничем не помочь, в Эребор надо. Там и зелья, и купальни целебные, и эльфов посольство... Торин про себя кивнул и повернулся к кровати. Фили по-прежнему лежал, не шевелясь, и дышал как будто тяжелее. Кили тоже был здесь. Стоял на коленях в ногах у брата, навалившись грудью на край кровати, уложив голову на сгиб одной руки и держа другой руку Фили, и как будто не обращая внимания на то, что говорилось в комнате. Его уже никто не караулил, видно, решили, что нет нужды... — Он все время тут был, — подтвердил Оин, заметив взгляд короля. — И уйти не пытался? — Нет... Торин подошел ближе к кровати. Кили глянул на него быстро, не меняя позы, но так, что стало ясно — он все слышит и все понимает. — У тебя была возможность уйти, — сказал король тихо, глядя на Кили сверху вниз. — Я никуда не уйду, — отозвался тот ровно. — Ты поднял оружие на женщину, больше того — на свою королеву. Ты понимаешь, что за это придется ответить? — Мне жаль. — Жаль? И только? — Если моя королева знает, что такое любовь, то поймет все без объяснений. — Королева знает, что такое любовь, — так же негромко, но никак не равнодушно проговорила Герда. — Правда, очень сомневается, что это знаешь ты. Кили поднял голову, воззрившись на нее с выражением... да хоть каким-то выражением, уже неплохо. Но ответа она ждать не стала: — Торин, я распоряжусь подготовить место в моей повозке. Там тепло, и присмотреть есть кому. — Но как же?.. — Доеду верхом, немного осталось. Доброй ночи. Герда, шурша юбками, скрылась за дверью. Оин поглядел на короля, на принцев — и тоже заторопился к выходу, громко бормоча что-то про горячую воду и чистые повязки. Торин постоял еще, глядя на закрывшуюся дверь, потом отшагнул к стене и тяжело опустился на скамейку. Потер ладонью глаза и лоб. — Доигрались, значит. Кили посмотрел на него, не выпуская руку брата. Спросил: — Это все нарочно было подстроено? Ведь так? — Каким образом? — Ни сердиться, ни вести воспитательные беседы у Торина сил не было. А те, что остались, стоило приберечь для разговора с Дис. — Кто мог заранее знать, каких приключений вы найдете на свои задницы? — Тогда зачем нас загнали в эту... морготову деревню?! — Вот за этим и загнали. Я знал, что жить вне дома и семьи вы научитесь не вдруг. Но такого... — он покачал головой, не найдя подходящего слова, — ожидать было трудно. — Какого «такого»? И чего тогда ты ожидал? Что мы струсим и побежим проситься обратно? Торин поглядел племяннику в лицо. — Я ожидал, что вы увидите себя такими, какие вы есть. Может, разглядите свою... любовь, может, нет, на все воля Махала. Но я не думал, что вы перестанете быть братьями. Кили вздрогнул, болезненно сдвинул брови, прикусил губу. — Мы не переставали быть братьями. — Оно и видно. — Торин поднялся, еще раз взглянул на исхудавшее, с лихорадочным румянцем лицо Фили. — Мы выезжаем утром. Хотел ты отпускать брата или нет, сейчас значения не имеет. А у тебя есть ночь на размышления. Либо к утру тебя здесь не будет, либо ты отправишься в Эребор с обвинением в измене. Думай. Охрану я предупрежу, вещи и оружие тебе вернут — если надумаешь уйти. Он покинул комнату, не оглядываясь, но чувствуя взгляд Кили спиной. Что творится в голове племянника, он не знал и представить не пытался. Как неожиданно обернулась затея Балина... А впрочем, так ли уж неожиданно?