Два угла двух треугольников

…Только вышли из рощи к околице — дружно обернулись на сумасшедший гудок. По колее-колдобинам к ним гналась, подпрыгивая, дребезжа, рыча мотором и бибикая, семерка. Егоркин ржавый конь. Сегодня была его очередь навещать Катерину. Сенька наотрез отказался ехать в город на этой развалюхе, помятуя, что друг тормоза разбирал и собирал собственноручно. Как-то не хотелось помереть настолько нелепой смертью. Но вон, ничего — живой, невредимый, даже не помятый вернулся. — Родила!! — заорал Егор, высунувшись из окошка. Подкатил, даже мотор не заглушил — вылетел из распахнувшейся дверцы, бросился Семёна обнимать, тягать, силясь поднять на ручки. Одним словом, обезумел от накатившего счастья. — А у тебя телефон, мать твою, не отзывается! Мы с ней тебе названиваем! Новость!! Семен, матерно шипя, от обнимашек отбился, потер помятую задницу: — Родила? Поздравляю! — И я тебя поздравляю!! — заорал «друг семьи». — Дочка! Вторая дочка у нас! Он кинулся было обнимать Антона, но тот благоразумно сделал рокировку за Сеньку, подсунув вместо себя Егозу. — Сестричка у тебя! — возвестил «друг семьи». Девчонка на него зыркнула — и дала пинка по коленке: — Не ори, я не глухая! — Млин, а это ты кого привел? Что за хвост, в лешей бабушке? — Сенька углядел в клубах пыли вынырнувших из-за леса три черных джипа. — Понятия не имею! — сообщил счастливый Егор. — На дороге встретил, спросили, как доехать к нам до деревни. Антон безмятежно вглядывался вдаль, приставив ладонь козырьком к глазам: — Номера столичные. Сенька благодушного спокойствия Тошки не одобрил. На душе проснулась когтистая кошка, стала потягиваться, разминать лапы… Нехорошее предчувствие, короче, обуяло. Предчувствие его никогда не обманывало… Джипы остановились в десятке метров от семерки. — Ну-ка, сядь в машину, — велел Семен Тошке. — Да ладно тебе! Ты чего! — смеясь, отмахнулся тот. Джипы растопырили дверцы. В высокие травы, обрамляющие колею, вылезли классические шкафы в черных костюмах при галстуках. И все морды в солнцезащитных очках повернулись к Тошке. Среди зелени его пеструю гриву было трудно не заметить. — Брысь к бабке! — Сенька скомандовал Егозе, вручив корзинку ягод. — Огородами пройди, как нинзя, чтобы никто не видел. Ясно? Исполняй! — Так точно! — пикнула малявка, на сей раз беспрекословно подчиняясь отцову приказу, нырнула в кусты. — Что такое, Сень? — удивился Егор вытянутой морде друга. — Не чокай, садись за руль, — втолкнул его Сенька в машину. Бесцеремонно сцапал за шиворот зевавшего по сторонам Антошку, зашвырнул на заднее сидение, подвинул, нырнул туда же. — ГОНИ!! — Куда, Сень?! — не понимал Егор. — ПО ГЛАВНОЙ УЛИЦЕ!! — Как в кино-о! — протянул Тошка, хихикая. Семерка рванула с места по ухабам. Семён, мотаясь и подскакивая на сидении, оглянулся назад. Охранники не ждали подобной наглости. Замерли — до окрика. Командовал у них седой мужик с серьезной мордой. Его только что с уважением вытащили из последнего джипа под локотки — и сразу пришлось обратно запихивать! Костюмно-мордатые расторопно втянулись обратно по авто, ринулись догонять. — Погоня? — восхитился Тошка. Сенька с раздраженным рычанием ему вертлявую башку к его же коленкам нагнул. В голове шальная мыслишка сверкнула: вдруг стрелять начнут? Седого мужика Семён узнал — депутат, мать его. Его фотка красовалась в ленте комментариев под эро-художествами развратного блогера Вереска. Тогда Сенька не обратил внимания не трепотню читателей, опознавших в модели с завязанными глазами дочурку столичного политика. А зря. Сейчас бы подробности пригодились… Догонялки растянулись ненадолго: до забора палисадника бабы Ани. Ровно на середине длинной деревенской улицы отказали перебранные тормоза. Семерка наехала на дощатую оградку, замяла высокие мальвы. И застряла, беспомощно крутились колеса в воздухе. — Вашу маму!! Хулиганы!! — выкрикнула пенсионерка им на головы с балкона третьего этажа. Тут же повысовывались на шум все не занятые огородами соседи: такое неординарное событие! Народ не испугался даже джипов. Те запели исправными тормозами, перегородили улицу паровозиком-зигзагом. Сенька вылез из машины. Деваться некуда. Бежать глупо. Оставалось надеяться, что при народе их застрелят не сразу. Вылезший следом за ним Тошка был затёрт за спины готовых его защищать парней — Егор тоже набрался смелости, встал плечом к плечу с набычившимся Сенькой. Хотел мстить за свою опозоренную наследную семерку. Джипы повторили маневр: снова растопырили дверцы, изрыгнули охранников. За охраной показался и хозяин: — Антон Вереск? — Я! — бодро отозвался из-за своих парней Тошка. Депутат в окружении шкафов двинулся к нему. Но еще шаг — и блогер посчитал, что рубеж его безопасности нарушен. Громко зачастил-запричитал, давясь хиханьками, успешно выдавая оные за испуганные всхлипы: — Не подходите!! Я никуда с вами не поеду! Вы меня не заставите! Депутат опешил. С морды малость слинял. Жестом велел охране отойти на шаг назад. — Не хочу быть вашим сексуальным рабом! — продолжал заливаться Тошка. — Не могу больше сидеть в ошейнике на цепи! В подвале вашего гаража, на вашей подмосковной даче! Я не животное! Я вам не кукла для удовлетворения извращенной похоти! Народ еще сильнее высунулся в окошки, зашушукались, схватившись ладошами за щеки — как в телевизоре, страсти-то какие! Столичный хмырь хмуро огляделся. Электорат следил за каждым его движением, затаив дыхание, приготовились внимать оправдательной речи. Теперь-то людям стало ясно, почему Сенькин дачник так странно выглядит, отчего на шалаву похож! Почему пугливо не отходит от ихнего видного тракториста ни на шаг. Бедняжка, поломала же парнишку судьба!.. — Закончил дурака валять? — произнес депутат, не повышая голоса. Антошка помотал головой. Тоже понизил тон, чтобы лишние уши не посвящать: — Я же порно-сочинитель, я могу еще долго. С подробностями. Заслушаетесь! — Может, успокоишься? — стараясь сдерживать злость, миролюбиво проскрежетал политик. — Я абсолютно спокоен! — заверил Антон. — Я с утра две таблеточки успокоительно принял. Чего и вам советую! Нервы беречь нужно. — Наркоман чертов… — шикнул депутат. — Так вот почему ты ржешь с утра? — понял Сенька. — …Я из-за тебя, сучонка, всю ночь не спал!! Какие нервы?! — с трудом сдерживая ор, взъярился политик. Егор струхнул изрядно, но держался. Сбежать не пробовал — видно, ноги к месту приросли. — Набрели на мою страничку в Сети и возбудились? — понимающе-сочувствующе предположил поганец Тошка. — Именно! — рявкнул депутат. Кинувшимся на подмогу охранникам отмахнул рукой отойти назад. Продолжил, более-менее себя контролируя: — Нашел твою страничку, верно. А там!.. — Ваша дочка? — брякнул Сенька. С языка сорвалось. Депутат одарил его пламенеющим взглядом. — А, Леночка, — припомнил Антон, разом поскучнев. — Валентина!! — зашипел депутат. — Верно, — извиняясь, улыбнулся блогер. — И чем же вам ее фотки не приглянулись? Она осталась довольна. Собрала несколько тысяч плюсиков. Вы-то чем недовольны? — Может быть, обсудим этот вопрос в более уединенном месте? — прорычал политик. Семену не оставалось выбора, пригласил к себе в дом. Но только депутата — охрану попросил оставить снаружи. Чтобы не натоптали. Егорка тоже рыпнулся завалиться за компанию, но обидевшаяся охрана его не пропустила. — Садитесь, — указал депутату Тошка. Ржач и смешки он оставил на улице. Войдя в дом, как будто сразу смертельно устал. Оскорбленный папаша рухнул на предложенный стул. Сипло попросил стакан воды. Сенька принес, не жалко. Тошка сбегал во временно «свою» комнату за ключами от машины. Бросил: «подождите минутку» — слетал в сарай, к драндулету. Депутат не возражал — попытку к побегу мигом пресекла бы бдительная свита. — Вот контракты. — Тошка брякнул на скатерть перед политиком толстую папку на кнопке. — Среди них договор, заключенный с вашей дочерью. Антон сам щелкнул кнопкой, выудил среди бумаг в целлофане нужную, предъявил папаше, сличить подпись. Тот контракт изучил тщательно. Тошка терпеливо молчал. Сенька сопел, но не лез. — Рассказ? Художественная проза эротического содержания? Ради рекламных целей для увеличения популярности аккуанта моей Валентины… — бормотал высокий чиновник. Договор был написан грамотно, не придраться. Бросил контракт на стол. Со вздохом отёр платком пот с бордового лба, с плеши и взмокшей под воротничком с галстуком шеи. — Говоришь, художества? — глухо повторил шокированный папаша. — Опозорилась перед всем миром, меня опозорила. И сама же за это заплатила — моей кредиткой. — Секса не было, — твердо сказал Антон. — Настоящие имена заменены никами. Ее лицо было частично скрыто маской. Половые органы не попали в кадр… — Заткнись! — стукнул кулаком по столу дошедший до крайности мужик. — Она эти фотки разве только плакатами на площадях не развесила!! Всем подружкам показывала! Все мои деловые партнеры уже видели ее голую жопу! Полюбовались на запечатленные тобой сиськи моей единственной дочери-идиотки!! Сиськи, за которые она заплатила в Америке моими деньгами!.. — Она совершеннолетняя, — парировал Антон. — Я не нарушил законодательство, сделав с нею фотосессию. — Ты, сучок, отымел мою дочь! — зашипел папаша, ухватив его за шиворот, благо стоял рядом, тянуться далеко не пришлось, даже не встал со стула. Семён рыпнулся было. Но Антон мотнул головой не вмешиваться. Пришлось сдержаться, хотя внутри всё клокотало. — А эта тварь, моя дочурка, язык распустила и всем расписывает в подробностях, как именно ты ее трахал, в какие щели и дырки! И как ей понравилось! Лишилась невинности с таким красавчиком! Звездой, бл.., х..его вашего интернета! Антон не стал вырываться. Наоборот, шагнул еще ближе, встал к папаше вплотную, между расставленных коленей. — Какие именно подробности она упоминала? — спросил он абсолютно ровным голосом. — Упоминала татуировки на моем теле? Отличительные приметы? Депутат даже в крайнем бешенстве понимал деловой тон. Не отпуская воротник наглого порнографа, нашел за пазухой пиджака свой золоченый мобильник, набрал дочурку. — Конфетка, это я. Папа, да… Сладкая, ты рассказывала о мальчике, который тебя так красиво нафотографировал для твоей странички… Да, Антоша. Сенька хрюкнул, не удержался. Грозный папаша оказался слизнем под каблучком у собственной доченьки. Правда, от этого он не становился менее опасным для доченькиных трахальщиков. — Скажи, ты не помнишь, у него есть какие-то татуировки? Или пирсинг, прости господи? Родинки? Хм, идеальное тело?.. Кубики, оно понятно… Точно ничего эдакого не видела? За всю ночь? Не надо, не повторяй, я уже слышал. Я рад, что тебе с ним было так хорошо… и так долго, да. Пока он сюсюкался, Антон завел его свободную от мобильника руку себе под рубашку, положил ладонью на ребра слева. Отвернув окаменевшее лицо в сторону, позволил пальцами пробежаться по шрамам. Сенька зубами заскрежетал, увидев, как изменилось выражение на красной физиономии депутата. Сперва хмуро-удивленное, непонимающе-брезгливое. Но затем — брови изумленно взлетели вверх, он задрал рубашку. Прощупал шрамы на предмет фальшивки. Слушал щебетание дочурки уже рассеянно. Она заливалась так восторженно и громко, что писк был слышен даже Семёну через комнату. Папаша дал отбой, убрал трубку в карман пиджака. — Если бы это был настоящий половой акт, а не постановочные снимки, она не заметила бы этого? — спросил Антон. Оправил рубашку, отошел. — Вам мало ее подписи на контракте? Могу приложить справку от моего кардиолога. В ней четко указываются ограничения, какие мне следует соблюдать. В том числе запрещаются половые сношения. Иными словами, секс мне противопоказан под угрозой разрыва аорты. Мне правда жаль, что я соблазнился суммой вознаграждения, которую предложила мне ваша дочь. Но собственной жизнью ради прелестей вашей дочери я рисковать не стал бы. — Она для тебя не настолько хороша? — оскалился политик. — Я предпочитаю парней, — пожал плечами Тошка. — Любишь, чтобы не ты, а тебя раскладывали? Пассив-импотент? — хмыкнул депутат. С искренним раскаяньем стукнул кулаком по столу: — Как же я сразу-то не догадался?! Да на тебя только поглядеть надо было пристальнее! Мою кобылу у тебя кишка тонка удовлетворять до утра, как она расписывала, захлёбываясь слюной! Позорище! Какой позор… А я опять повелся на ее сказки… — всхлипнул он, с силой потерев ладонью глаза, устало помял лицо. Поднялся с места: — Ладно, голубки. Считайте инцидент исчерпанным. — А компенсация за причиненный моральный ущерб? — вскочил и Сенька. — Вы ж его чуть до сердечного приступа не довели! Депутат обернулся, оглядел деревенского нахала. Хмыкнул и пошел к выходу. Антон проводил, вежливо улыбаясь, до самой машины. Возле дверцы джипа политик пожал ему руку на прощанье, пожелал крепкого здоровья и успехов в творческой деятельности. Тошка ответил теплой улыбкой, ввергнув подглядывающих деревенских в смятение домыслов. — Передавайте привет Валентине, — попрощался Тошка, подлец, и с одним из свиты. Молодой парень под его многозначительным прищуром смешался, смутился, поспешил юркнуть в другой джип, хотя приехал в одном с начальником. Для депутата подозрительное поведение помощника стало малоприятной новостью. Сенька видел, как за бронированным стеклом вытянулась бордовая морда. Антон безмятежно улыбался. Помахал ладошкой отъезжающему кортежу. — Что тут было, позвольте узнать? — сразу же напал на блогера участковый. — Приезжал знакомый депутат государственной думы, — доброжелательно пояснил Тошка. — Предлагал, чтобы я лично освещал ход его избирательной компании в блогосфере, для привлечения молодежного электората. — И? — не удовольствовался расплывчатой формулировкой усатый. — Не сошлись в деньгах, — пожал плечами Антон. — Он слишком дешево оценил свободу гласности в Сети.

***