И небо над нами не будет серым

Сестра Мэри сдержала свое слово. Она никогда не лгала – ну, за редким исключением, когда того требовало благополучие студентов, что находились на ее попечительстве; в этот же раз Лео ничего не угрожало, так что он был отпущен на выходные. Разумеется, с условием, что в понедельник зайдет и проверится – на это Лео только сдержанно кивнул, поправляя форменную бабочку, и поторопился к дверям, около которых его ждал Элиот. Разумеется, выехать им нужно было как можно раньше – зная Ванессу, подготовка к вечеру могла занять у них весь день, и Элиот даже снизошел до того, чтобы собрать сумку Лео… Неправильно собрать. Так что Лео пришлось возиться и со своими вещами, ворча – тихо, но совсем не зло. У него было хорошее настроение, и, честно говоря, Элиот этому был очень-очень рад. Ему бы хотелось, чтобы Лео улыбался побольше – особенно после этих ночей в одиночестве, когда юный Найтрей тоскливо косился на застеленную постель своего слуги. Было кое-что, что он хотел сказать, кое-что – что он хотел сделать, но Лео рядом не было. Он бы не услышал; он бы не почувствовал, а Элиоту… Элиоту так хотелось… О, Бездна, ничего пошлого или омерзительного. Просто так уж был устроен мир: только когда кого-то нет рядом, ты хочешь весь свет ему подарить, а когда он уже здесь, оглянись и руку протяни – все. Страшновато. Сейчас, глядя на ссутулившегося слугу, Элиот понимал: Лео никогда не был идеалом. Он был грубым, дерзким и в то же время очень изворотливым слугой, невоспитанным и не признающим правила общества. Но почему-то день назад Элиоту хотелось быть с ним, целовать его всю ночь, просто потому что… Эх. Они были еще юны и неопытны, но Элиоту казалось, что сейчас наружу просится все, что он до этого скрывал. Они сорвали замок с запретной двери, и, конечно же, Элиоту захотелось побольше разобраться в том, что за этой дверью находилось, а Лео… А Лео был в лазарете, недоступный и не очень-то общительный. Если быть честными, они оба еще не понимали, что за дверью той находилось. Было ли это искреннее чувство, или они просто очень сильно ошибались? Элиоту было страшно – и он хотел покопаться в себе, Лео было страшно – он принимал все таким, каким оно было. Он ведь… Он был иным. Бедным, выросшим в приюте, долго на улице жил, а еще скрывал что-то – не сравнить с жизнью Элиота в семье герцога. Лео, наверное, больше в жизни понимал, но Элиот отказывался это принимать. Он уважал Лео, но считал, что сейчас, сейчас нужно действовать – и ведь Лео сам это предлагал, чтобы не увязнуть в липком унылом постоянстве. Но что Элиот, что Лео были слишком непостоянны. Когда они оказались наедине на пару часов, пока ехали до поместья Найтреев, ничего не произошло. Элиот читал. Лео – тоже, они совсем чуть-чуть поговорили о предстоящем вечере, пошутили – и не больше, сердце Элиота будто перестало гореть, когда Лео оказался рядом. Будто этого было достаточно – но на самом деле душу Найтрея переполняло что-то прекрасное. Он не знал, что это. Но сейчас ему не хотелось ни целовать Лео, ни еще что-то делать – а ведь недавно он был готов подушку грызть. Просто видеть его и слышать сбивчивое дыхание – этого было достаточно. Пока было достаточно, и Элиота это устраивало – а Лео просто прятался за книгой. Так и ехали – Элиот смотрел на Лео поверх своей книги, пропуская больше половины прочитанного краешком глаза, а Лео прятался от его взгляда за своей… По правде, испытывая от такого внимания редкостное удовольствие. Он ведь сам с трудом верил, что смог завоевать сына герцога. Его уровнем были девочка-кухарка с кухни Латвиджской академии да дочка горничной, но никак не Элиот. Но в мире ведь изредка случались чудеса, пусть и являлись они проделками Воли Бездны. – Мы подъезжаем, – задумчиво косясь в окно, пробормотал Элиот. Лео оторвался от книги – и правда, уже виднелось поместье. Карета подскочила на кочке; Лео встрепенулся, осторожно убирая томик в свою сумку, и поправил бабочку – что поделать, из академии они с Элиотом ехали в белоснежной форме. Более того – конкретно эти их комплекты нуждались в стирке, и Лео было даже немного жаль прачек. Он-то, в отличие от Элиота, знал, как много им приходится работать. – Прошу, давай не будем сегодня злить Ванессу. – Это было бы разумно, – согласился Лео, вздыхая громко, и уставился на свои ноги. Карета дернулась, останавливаясь, и Лео встал – но слишком рано. Его тряхнуло, и он едва на Элиота не упал, на что тот возмущенно цокнул языком – но слугу удержал. Конечно, никто не вышел их встречать, ведь подразумевалось, что вещи Элиота должен нести Лео. Лео, очевидно, делать этого не собирался; более того, он выскочил из кареты первым. Разумеется, придержал дверь, но без раболепного поклона, и Элиот задумчиво ступил на землю. Да, за эти дни он успел соскучиться по семье. Правда, уже через мгновение он пожалел об этой мысли – за дверью его ждала нервничающая Ванесса. – Элли, почему так долго? – спросила она, подавая знак своему слуге, и тот, кивнув, взял у Элиота сумки. Он-то, в отличие от Лео, был идеальным слугой, пусть и умудрялся при этом уважать себя – в принципе, плохим парнем его было не назвать. Лео даже пару раз сидел с ним по ночам за кухней вместе с кухаркой, и они могли долго, долго разговаривать, но… Лео со своим господином был совершенно иным слугой. Он ставил самоуважение выше собственных обязанностей, а вот Ганс… Самоуважение Ганса шло только в качестве приятного дополнения. Разумеется, тот факт, что Лео сам не понес вещи Элиота, возмутил Ванессу, и он был удостоен испепеляющего взора. – Я так по тебе соскучилась, – пробормотала она, забывая про собственный же вопрос, и горячо обняла брата. В глазах ее Элиот читал искреннюю радость, и он обнял сестру в ответ, прижимаясь губами к ее виску. Ах, как прекрасно пахло ее новое масло для волос!.. – Ты выглядишь как всегда великолепно, – улыбнулся он, а Ванесса, отступая на шаг, недовольно проронила: – Мать все еще считает, что мне нужно носить девичьи платья. – В ее словах есть доля истины, они бы пошли тебе, – покачал головой Элиот. – Но тебе было бы в них банально неудобно. Никаких больше мечей, лошадей… – И не говори, – развернулась его сестра на каблучках, а потом смерила очередным недовольным взглядом Лео. – Этот тоже приехал? – Ты сказала, что купила билет и для него, – тут же напрягся Элиот. Вместе с ним дрогнули и плечи Лео – Ванесса не была плохим человеком, но его откровенно недолюбливала, так что могла приврать, лишь бы дать любимому брату возможность сходить в консерваторию. Но оба они, господин и слуга, вздохнули спокойно, когда Ванесса процедила: – Разумеется. Одежду она и правда им приготовила. Не вычурную, в темных тонах Дома Найтрей, очень… красивую. Даже для Лео подобрала что-то действительно прекрасное – он заметил атласную ленту на шпильке с красивым камнем. Ах, Ванесса угадала – он бы безумно пошел его глазам, но его глаза никто, кроме Элиота, не видел. О, эта прекрасная женская интуиция! – Не думай, что я изменила мнение о тебе, – закрыла она дверь за Элиотом, всучив ему комплект дорогой одежды, и повернулась к Лео. Тот дернулся: они остались в комнате одни, и это его совсем не радовало. – Просто я не могу позволить тебе своим внешним видом опозорить Элиота. – Ну разумеется, – протянул Лео. Это было сказано бесстрастно, но сарказм Ванесса все же расслышала. Недовольно поморщилась, складывая руки на груди, и жестко скомандовала: – Раздевайся. – Вы не уйдете? – удивленно спросил Лео, сминая в пальцах атласную ленту. – У тебя слишком дурной вкус, – фыркнула леди Найтрей. Лео ничего не осталось, кроме как повиноваться – и, надо сказать, подобранная Ванессой одежда невероятно ему шла. Ему было даже… приятно. Да, приятно надевать эту рубашку, застегивать эти гладкие пуговицы – леди Ванесса могла сделать из любого замухрышки что-то приличное, ведь сама изо дня в день одевалась в мужскую одежду, будучи при этом женщиной. Уж она-то знала в перевоплощениях толк. – Хорошо сидит, – провела она пальцами по рукам Лео, и тот неловко отступил назад. В движениях ее было что-то… Что-то… Будь на ее месте Элиот, он бы давно уже Лео поцеловал – и Лео, видит Воля, на мгновение возжелал этого поцелуя, ведь… Будь на месте Ванессы Элиот, он не чувствовал себя бы так неловко. Но через мгновение наваждение прошло, и он тряхнул головой – а Ванесса дотронулась до его волос. – Ужас просто. Нужно расчесать. – Хорошо, – кивнул Лео. – Расческу дайте, пожалуйста. – У тебя такие клоки тут, что больно смотреть, – пробормотала Ванесса, обходя его, и в голосе ее почти послышалось сочувствие. – Сначала нужно гребнем. – Я умею следить за своими волосами, леди, – недовольно процедил Лео, но ставший мгновенно холодным голос Ванессы привел его в чувство. Она не была Элиотом, пусть и похожими казались они. – У тебя нет хорошего гребня, ты же не можешь себе его позволить. Лео был уверен: губы Ванессы сейчас превратились в тонкую линию, и в глазах ее плескалось редкостное раздражение. Оно же чувствовалось и в ее голосе; Лео это не нравилось, совсем не нравилось, но что он мог сделать?.. – Я куплю ему один, – хлопнула дверь, и Элиот недовольно покосился на сестру. Когда ему приходилось выбирать между Лео и Ванессой, выбор он делал всегда в пользу Лео – всегда, даже много раньше. Но снова и снова выбор этот давался ему нелегко – Ванесса этого не понимала. А потому обижалась. – Он не следит за собой! – жестко толкнула она Лео, а потом устало потерла переносицу. – Ладно. Я дам ему свой гребень, но только в этот раз. Ты, знаешь ли, должен сам о таком думать, а не ждать моих намеков! Сначала Лео принял это за перевод стрелок и вымещение злости, но он не дослушал до конца. – Господа несут ответственность за своих слуг, ты сам это говорил не раз. И пусть его внешний вид не соответствует норме, – показала она ладонью на Лео, – ты должен заботиться о нем. Или ты хочешь, чтобы он довел свои волосы до состояния, когда их можно будет только остричь? На мгновение в комнате не стало слышно ничего, а потом Ванесса отошла к комоду, что стоял недалеко. Лео усмехнулся: – Сестра тебя обскакала. – Сейчас кто-то никуда не поедет, – проворчал Элиот, наблюдая, как Ванесса копается в своих ящиках, а та только недовольно поморщилась, доставая красивый костяной гребень. Нехотя протянула его Элиоту, пробормотав: – У него такой клок на затылке, что сам не расчешет, – и удалилась, похлопав любимого брата по плечу. – И держи себя в руках, Элли, а не то, чувствую, он тебя загрызет. Лео фыркнул, услышав подобное, и просверлил спину леди Найтрей взглядом почти насквозь, пока она не скрылась за дверьми. Элиот удивленно на нее обернулся. Да, сестра его пусть и не любила Лео, но понимала, что без Лео Элиот никуда и никогда. И ни за что. Она понимала это – и это делало ее удивительной, пусть и не идеальной.