И небо над нами не будет серым

Следующая ночь была необычайно тихой и спокойной. Без Элиота, без того, как он ворочался на своей кровати, в комнате будто стало свободней – но молчание давило на Лео. Он даже был немного рад, что его кровать по-прежнему скрипела, разбавляя эту печальную тишину. Потому что... Если быть честным, Лео не радовала эта их с Элиотом ссора. Она могла плохо кончиться; кроме того, рядом с этим взбалмошным Натреем Лео привык к умиротворению и покою. Нет, Лео вовсе не считал себя виноватым – и таковым не был. Действительно злился на Элиота, но надеялся, что этот придурок скоро приползет к нему извиняться. Элиот мог. Нет, Элиот правда мог признать свою ошибку и извиниться, это Лео прекрасно знал, но была проблема. Дело в том, что, чтобы признать свою ошибку, Элиоту требовалось получить чье-нибудь объяснение, почему же он, великий Элиот Найтрей, был не прав. Обычно в роли объясняющего выступал Лео, но... Не в этот раз, очевидно. Они и раньше с Элиотом ссорились. Лео не знал, кто вправлял мозги юному Найтрею в его отсутствие, однако в своем деле Лео явно не был одинок. Все-таки, несмотря на общую свою эрудированность, Элиот был немного туповат и упрям, как баран. Лео перевернулся набок. Он не мог заснуть; мысли его, голову забивавшие, были разными, и он провел в их компании все время до утра. Когда же рассвело, Лео встал. Неважно было, что до отбоя час; Лео всегда мог почитать. Но глаза его немного слипались из-за бессонной ночи, а утренний голод не смогли скрасить даже печенья Гилберта. Он бросил задумчивый взгляд на очки, махнул рукой, просто взял ближайшую книгу, валявшуюся в ногах, и начал читать. Это оказался том классических произведений французской литературы; что же, она была недурна. Но по мере того, как Лео читал, он почему-то осознавал одну вещь. На нем опять все зажило, как на собаке. Синяков, что еще вчера покрывали торс и бедра слуги, как будто не бывало. Сказать по правде, Лео, кажется, еще прошлым вечером не видел их, но ведь сначала они были! Ну, сразу после того, как они с Элиотом подрались. Это всегда удивляло Лео: как его раны умудрялись затягиваться так быстро? Это же было почти волшебство. Но Лео знал: единственным в мире, что хоть как-то походит на волшебство, была Бездна. Но разве могло это быть вызвано Бездной? Лео был уверен, что нет. Он не очень разбирался во всем этом, но знал не меньше, чем Элиот. У Лео не было контракта; Пандора же разбирала только подобные случаи. Стало быть, Бездна тут была ни при чем. Лео просто был очень живучий. Пришло время подъема. Без Элиота было как-то очень скучно идти заниматься, но выхода особо не было. Лео надел белоснежную форму, завязал бабочку – надо полагать, криво, ведь Элиота рядом, чтобы посмотреть, не было, – не забыл и про очки. Попытался расчесать свои длинные волосы; не очень получилось, и Лео только утвердился в мысли, что ему нужен новый гребень. С силой он рванул его на себя, но вместо того, чтобы расчесать темный клок, поранил сам себя. Вытер рукой глубокую царапину, вздохнул, внимания на нее даже не обратил. Но, к сожалению, Лео не был очень аккуратным. Завтракали все ученики академии Латвидж в одном зале. Лео не думал, что наткнется на леди Безариус снова, тем более, что вряд ли она стала бы его искать – но каким-то непостижимым образом это произошло. Не сказать, что он был ей рад. – Я очень прошу прощения за вчерашнее поведение Элиота, – чуть наклонился Лео, пытаясь выглядеть покорным. – Он бывает несколько… – Вспыльчив, – закончила за него девушка, неловко прикрывая ладонью губы. – Это… Между нашими семьями… Эта вражда уже идет давно. – Я сожалею, – пробормотал слуга. – Я, увы, уже почти привыкла, – печально ответила Ада. – Но я пришла не за этим. Поблагодарить… еще раз хотела. Спасибо за помощь. – Не стоит, – ухмыльнулся Лео. – У тебя кровь на форме и под бровью. Это… Элиот тебя так?.. – протянула девушка руку вперед. Лео отшатнулся; он не очень любил чужие прикосновения, только некоторым людям было дозволено вторгаться в его личное пространство. При всем уважении Лео к леди Безариус, она в этот список не попала. – Что? Н-нет, – провел рукой он по брови. И действительно, крови было немало. К сожалению, этим движением Лео зацепил и очки. – Элиот благороден. О, как хотелось сказать «да», но Лео знал, что позже об этом пожалеет. Он – слуга. Что бы ни говорили там Ванесса с Клодом и Эрнестом, Лео желал Элиоту добра и старался быть полезным; так что сейчас даже сквозь плотно стиснутые зубы приходилось цедить вовсе не те слова, что были у Лео на душе. Для чего? Для того, чтобы хоть как-то исправить поведение Элиота в глазах Ады Безариус. В конце концов, Элиот – сын герцога; леди Безариус же – будущая герцогиня. Они будут пересекаться в течение всей жизни, и Элиот… его… его непреклонность в отношении Дома Безариусов… могла сыграть очень дурную шутку. – Это хорошо для дворянина, – пробормотала Безариус и протянула Лео маленькую коробочку. – Мне это дал дядя, хочешь немного? В коробочке лежал шоколад. Это новое лакомство могли позволить себе немногие. Лео только читал о нем, пока жил в Доме Фионы; позже же он попал в одну из четырех богатейших семей, в семью Найтреев. В качестве слуги, конечно, но с Элиотом – и пару раз шоколад попал в руки Лео. Его было сложно готовить, и он был горький, но Лео нравилось. Понравилось в те пару раз, когда он шоколад попробовал. – Благодарю, но я вынужден отказаться, – сжал он пальцы в кулаки, в душе изнывая. – Элиот угощает меня шоколадом. – Даже так? – удивилась Ада. – Да. Лео хотелось шоколада, так хотелось, но… Он не мог принять его. Это было бы неправильно. Из-за потерянной возможности попробовать шоколад еще раз Лео еще больше начал… Злиться? Нет, не злиться, но возмущаться глубоко в душе. Удивительно: сам он не мог намеренно испортить репутацию Элиоту, а вот Элиот вполне мог жаловаться на Лео, допустим, Винсенту или Гилберту. Но не Ванессе и не Эрнесту, нет; Элиот, пусть и был тупоголовым бараном, понимал, чем это грозит. Если Ванесса просто упрашивала его, давя даже на жалость и не стесняясь этого, то Эрнест… Эрнест был готов сам избавиться от Лео. А учитывая, какие слухи ходили про Дом Найтрей, вряд ли бы это составило Эрнесту труда. Лео не верил, что в этот раз Элиот откажется от него. Не хотел верить. А сам Элиот в это время бродил по поместью, сонным взглядом окидывая стены. Ему не спалось. Нет, не так. Ему снились кошмары. Кошмары злобные, тягучие, удерживающие и жуткие, топящие, душащие – Элиоту казалось, что он захлебывается кровью из своих снов, осознавал, что спит, но не мог проснуться. Его просто некому было разбудить. Это была ирония. Он сам уехал от Лео подальше, оставив его в академии, хотя знал, что Лео никогда не попросит у него прощения… за что-то подобное. Только вот Элиоту очень нужен был кто-то вроде Лео, кто-то, кто мог бы почувствовать, что ему нужна помощь, и потормошить, обнять, успокоить. После этого кошмара Элиот просто не мог заснуть, а организм требовал отдыха. – Брат, ты выглядишь не очень хорошо, – вместо приветствия произнес Винсент. – Ты хорошо спал? – Не очень, – пробормотал тот, на стену опираясь. – Ты не кричал ночью, так что, полагаю, кошмары тебе не снились, – лукаво улыбнулся Винсент и поплыл по коридору дальше. За ним побежала вечно молчащая Эхо, а Элиот… А Элиот остался стоять. Он ведь даже не кричал во сне. Его никто не мог услышать, чтобы помочь; а Лео всегда знал, всегда просыпался именно тогда, когда Элиота нужно было разбудить – независимо от того, кричал юный Найтрей во сне или нет. Элиот устало провел ладонью по лицу. Винсент будто испарился, хотя, казалось, секунду назад был прямо перед Элиотом. Наверное, стоило спуститься позавтракать. Наверное. Элиот не был уверен, а настроение уже с самого утра у него было паршивое.