Лента времени

— Том! Как же я рад вновь тебя видеть! — Здравствуй, Лестрейндж, — Том отвернулся от окна и прохладно улыбнулся. — Как прошло лето? — Безумно скучно, — Реджинальд Лестрейндж бросил на сиденье старомодный ранец и сам плюхнулся рядом с ним. — Отец таскал меня по друзьям, знакомил, говорил, что я потом заменю его, и всё время твердил, что пора бы мне уже найти невесту. А когда я был не в гостях, тогда учился экономике и прочему, — он скривился. — Отец сказал, что следующим летом все дела семьи месяц будут на мне. А как твое лето? Ты совсем бледный, и эти синяки под глазами… — Как обычно, — Том пожал плечами. — Готовился к школе, терпел магглов. Прятался в бомбоубежищах — хоть что-то новенькое. Лестрейндж открыл рот, но распахнувшаяся дверь не дала ему заговорить. — Ребята-а-а! — в купе ввалился Эйвери. — Том, Реджи! Ну наконец-то! — Что, у тебя тоже было плохое лето? — участливо спросил Лестрейндж. Том прислонился виском к стеклу и уставился за окно. Мимо проносились поля, маленькие домики, а иногда — города. Хогвартс-экспресс ездил никому не известным путем, и все, кто наблюдал за дорогой, описывали разную местность. Том допускал, что Хогвартс-экспресс зачарован по типу порт-ключа, но настолько мощные пространственные чары, способные перенести огромное количество людей и тяжелый поезд, требовали как сил, так и времени. А может быть, «путешествие» было сделано, просто чтобы развлечь учеников перед началом учебного года — Том не слишком этим интересовался. Какое-то время спустя Тома осторожно тронули за плечо. В купе, как выяснилось, собралась уже вся компания. Том кивнул всем сразу, выслушал новости и повторил то, что уже сказал Лестрейнджу, а потом тихо заговорил: — В этом году у нас будет новый ученик. Скорее всего, его распределили к нам, и в таком случае мы должны оказать ему самый дружелюбный прием. Парни переглянулись. Том знал, что они не осмелятся спрашивать, откуда ему это известно — очень часто он добывал информацию незаконными методами, ведь не все же узнаешь от профессоров, — но вот задать один конкретный вопрос они были просто обязаны. — Значит ли это, что он станет одним из нас, Том? — оправдал его ожидания Нотт. — Поглядим, — задумчиво ответил Том. — Если он будет стоить того. …Внутрь Большого зала их внесла толпа учеников. Пока Том пробивался к столу Слизерина, вокруг слышались обрывки чужих разговоров и отдельные выкрики, когда кто-то кого-то искал: — …В этом году поступает мой брат! Я уверен, что его распределят в Хаффлпафф, вся наша семья училась там! — …о, какой ужас, я порвала юбку! Мэри, подержи край, пока я починю… — …глядите, это Риддл? Мерлиновы кальсоны, что с ним произошло? Ужасно выглядит… — Мартин! Мартин, где ты?! — …да, и Шляпа, говорят, будет петь! В прошлом году я опоздала на пир, но уж сейчас-то я послушаю. Интересно, кто пишет ей слова? — Том! — раздался совсем рядом возглас, и Нотт упал рядом с ним на скамью. — Кошмар, что тут творится, такая давка! — Где остальные? — Реджи и Эдвард еще у входа, но я где-то видел Уинстона… ага, вот и ты, — Нотт через стол пожал руку подошедшему Мальсиберу. — Почему тебя не было в поезде? — Привет, Том, Мелвин, — Мальсибер сел напротив Тома. — Я добрался через камин в «Трех метлах», отец заранее договорился с владельцем. Ветер на улице просто сбивает с ног, вы заметили? Том искал в толпе Джеймса, рассеянно здороваясь с по очереди подошедшими Эйвери, Лестрейнджем и Розье, а когда ученики наконец расселись, перевел взгляд на свой стол. Джеймса нигде не было, и он стал осматривать столы других факультетов. Тот нашелся у равенкловцев болтающим с Блэком и Голдстейном. Том незаметно указал на него своим и объяснил, что факультет в данном случае не имеет никакого значения. — Но как мы пересечемся с ним, Том? — зашептал ему Лестрейндж. — Он на курс старше нас, да еще и с другого факультета. Мы будем сталкиваться лишь в Большом зале! По залу разнесся звон: Диппет постучал чайной ложечкой по бокалу. Он терпеливо подождал, пока не стихнут разговоры, и потом приподнял уголки губ в улыбке на публику — Том умел отличать такие от настоящих. Слишком уж давно он следил за директором и успел выучить все его трюки и привычки. — Спасибо, — заговорил Диппет. — Итак, я рад приветствовать всех вас в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Кто-то вернулся сюда после долгих двух месяцев отсутствия и наверняка соскучился по занятиям, а кто-то вошел под эти своды впервые, чтобы остаться здесь на следующие семь лет. Давайте же встретим их! Гарри проскользнул в Большой зал в толпе учеников и сел за стол Равенкло, невольно найдя взглядом Риддла. Тот сидел в одиночестве, но почти сразу к нему один за другим присоединились двое слизеринцев; один — Гарри прищурился — оказался Мальсибером, а вот второго он не знал. — Хэй! — его толкнули в бок. Гарри оглянулся — и задохнулся. На него смотрел молодой Сириус — сероглазый, с прямыми черными волосами и обаятельной улыбкой. — Я тебя раньше здесь не видел?.. — Я… я новенький, — Гарри помотал головой, приходя в себя. — Эван Джеймс. — Альфард Блэк. Ты давно приехал? — Да, еще в июле, — Гарри пожал протянутую руку. — Мне разрешили остаться здесь на лето. — Ого! — присвистнул Блэк. — Диппет же никому не позволяет оставаться в Хогвартсе! — У меня особые обстоятельства, — пробормотал Гарри, — мне просто некуда больше пойти. — Сочувствую… о, Эйден! — Блэк замахал рукой кому-то в толпе. — Давай к нам! Полминуты спустя этот Эйден — тощий блондин со значком на груди, на котором был изображен герб Хогвартса — выбрался из потока учеников и сел рядом. — Эйден Голдстейн, — представил его Блэк, — староста школы. А это Эван Джеймс, он новенький. В следующие несколько минут Гарри отвечал на вопросы и сам что-то спрашивал, посекундно косясь на преподавательский стол. К ним подсел еще какой-то однокурсник, назвавшийся Уильямом Скоттом, но Гарри лишь рассеянно кивнул. И вот Диппет встал, произнес свою речь, и все обернулись в сторону распахнувшихся дверей, откуда вслед за Дамблдором вышли будущие первокурсники. Проходя мимо стола Равенкло, Дамблдор подмигнул Гарри, и тот слабо улыбнулся в ответ. Оставшуюся часть пира Гарри, смотревший то на Риддла, то на Дамблдора и пытавшийся одновременно уследить за ходом разговора, почти не заметил. Более-менее он пришел в себя, только когда еда пропала, Диппет пожелал всем спокойной ночи и ученики поднялись. — Первокурсники, сюда! — громко позвал Скотт. — Первокурсники! Чуть дальше, с другой стороны стола, точно то же кричала какая-то девушка. Гарри наклонился к Блэку: — Он староста, что ли? — Так он же говорил, — удивился тот, выдернув одного из мелких из уже устремившейся к выходу толпы. — Эй, осторожнее! Эй! Да не толкайтесь вы! Скотт и вторая староста повели всех в башню Равенкло; Гарри шел чуть в стороне, погрузившись в свои мысли. За два прошедших месяца, начиная с беседы с Дамблдором на Кингс-кросс, он так и не смог определиться в своем к нему отношении. С одной стороны, Альбус Дамблдор так и остался для него учителем, первым настоящим учителем, который действительно заботился о нем, пусть и несколько своеобразно. С другой — Дамблдор, по сути, растил его, чтобы убить, вернее, подтолкнуть к самоубийству. С самого падения Волдеморта он подозревал о хоркруксах, на своем втором курсе Гарри, как он говорил, предоставил ему доказательство, потом Дамблдор убедился и понял, что один из них — сам Гарри. И пусть было ясно, что сказать он не мог, но… но… Гарри и сам не знал, как поступил бы на месте Дамблдора. Наверное, так же — использовал бы последние годы, чтобы помочь, позволил бы радоваться жизни. Разве стало бы лучше, если бы Гарри знал, что обречен? Это только отравило бы оставшееся ему время. Хотя было странно понимать, что всё, чего от него ожидали — героизм, убийство Волдеморта, спасение всех невинных, — было не нужно. Всё стало бы куда проще, если бы еще на первом курсе Волдеморт смог его убить. Или хотя бы на четвертом, когда Дамблдор уже знал о хоркруксах и сумел бы их уничтожить. Тогда смертей было бы куда меньше, и Сириус остался бы жив, как и Ремус с Тонкс, и Луна с Олливандером не попали бы в подвалы Малфоев… — Пепел, — ответил Скотт на вопрос дверного молотка. — Заходите. Краткую приветственную речь и объяснения, где здесь что, Гарри прослушал: он уже успел исследовать всю башню и сейчас просто хотел лечь спать. Потом первокурсников отправили умываться и по спальням — время было уже довольно позднее, — а остальные остались в гостиной. Подмигнув Гарри, Блэк забрался на стол в центре комнаты и, вскинув сжатую в кулак руку к потолку, весело крикнул: — Вечеринка! Проснулся Гарри резко, как от толчка. Сквозь высокие окна спальню заливал свет, а Гарри, когда ложился, не задернул полог и сейчас щурился, нащупывая на тумбочке очки. В печке, стоявшей в центре комнаты, теплились угли, а на верхнем из опоясывающих ее поручней сушились брюки — Скотт вчера пролил на них сливочное пиво и кое-как постирал их, прямо посреди вечеринки уйдя в ванную. Оттуда он так и не вернулся, завалившись спать, когда проходил через спальню. Гарри нацепил очки и со стоном поднялся с постели. Голова после почти бессонной ночи гудела. Сам он выпил только четверть бутылки, но остальные себя не сдерживали, и, хотя сливочное пиво было чуть крепче воды, им этого вполне хватило для того, чтобы «как следует» повеселиться. В четыре утра, когда Гарри ушел спать, те, кто еще сидел в гостиной, уже не танцевали и не смеялись, расползшись вместо этого по углам парочками или компаниями, а кто и поодиночке, позасыпав прямо в креслах. Тепло-холодный из-за скачущей температуры воды душ немного взбодрил, и, одеваясь, Гарри с ужасом вспоминал, что успел вчера наговорить, расслабившись у камина. Помнилось смутно — сказались нервное напряжение и поздний час, — но в итоге он пришел к выводу, что ничего критичного или того, что нельзя будет потом списать на пиво. Когда Гарри вернулся в спальню, то нашел там отчаянно зевающего Блэка, греющего руки у дверцы печки. — Разбуди остальных, — невнятно проскрипел тот, — а то проспят же, как пить дать. И тут штаны вот, это Уилла. Голдстейн проснулся сразу, стоило только потрясти его, а вот Скотта пришлось спихнуть с кровати, и даже после этого он с трудом продрал глаза. — А надо было меньше пить, — наставительно, хоть и сонно, сказал Голдстейн, когда Скотт, чуть оклемавшись, вначале согнулся, а потом опрометью бросился в ванную под хохот остальных. — Одевайтесь, опоздаем же. Пока парни чистили зубы и натягивали форму, Гарри сидел на подоконнике и окольными путями пытался выяснить, что же рассказал вчера о себе. Тонкие расспросы ничего не дали, и в итоге ему невольно помог уже окончательно проснувшийся Блэк, который с любопытством спросил: — Так что, ты совсем ничего не помнишь, Джеймс? — Он же говорил, что помнит выборочно, — раздраженно бросил Скотт, не дав ответить самому Гарри. — Дядю — почти нет, а учебу — да. — Лучше б наоборот, — нетактично фыркнул Блэк. — Закрой рот! — рявкнул Голдстейн. — Человек семью потерял, думай, что говоришь! Блэк притих, и Гарри поспешил его успокоить: — Я действительно его не помню, чего волноваться-то? Думаю, если бы помнил, было бы куда больнее. Даже не знаю, хочу ли вспоминать, честно говоря: вряд ли я сумею отыскать его, да и если он погибнет, будет еще хуже. На завтрак они спустились в неловком молчании, которое, впрочем, быстро развеялось, когда их окружила еще негромкая утренняя болтовня. Гарри лениво возил кусочек оладьи по тарелке, размазывая сироп, когда к нему подошла Мэррисот и протянула расписание. — Первый урок у меня, — улыбнулась она, — надеюсь, вы покажете хорошие навыки, мистер Джеймс. Блэк, Скотт и Голдстейн также получили свои расписания, и Мэррисот направилась дальше. Когда она отошла на достаточное расстояние, Блэк пихнул Гарри локтем: — Ты ей, кажется, понравился. Мэррисот никого не выделяет, кроме Риддла. — И чем же этот Риддл такой особенный? — поинтересовался Гарри, просматривая свой листок. ЗОТИ, история магии, чары и руны — все сдвоенные: неудивительно, ведь на седьмом курсе Равенкло было всего шестеро человек, считая теперь самого Гарри — четыре парня и две девушки, которых он пока видел только мельком. Ну что ж, неплохо; если с рунами не возникнет сложностей, четверги будут легкими. — Не знаю, он весь такой идеальный, профессора его любят, — Блэк пожал плечами, опрокинул в себя остатки чая и вскочил со скамьи. — Эйден, Уилл, давайте быстрее, Мэррисот терпеть не может опозданий, а нам еще учебники взять надо. У дверей они столкнулись с Риддлом и после обаятельного приветствия с его стороны и неловкого молчания со стороны Гарри разошлись в разные стороны. Когда Риддл и его компания уже не могли их слышать, Блэк ткнул Гарри в плечо: — Как это ты успел познакомиться с Риддлом? — Столкнулись в поезде. Нам направо? — Да, и по лестнице. Только не свались, они двигаются, ты ведь уже заметил? — Ага, — Гарри улыбнулся. — Хогвартс — странная школа, но мне здесь нравится. — Вот и отлично, — заключил Голдстейн, — но если мы не поторопимся, то опоздаем на урок, и тогда Хогвартс быстро перестанет тебе нравиться: Мэррисот с нас головы снимет. Парты в аудитории были расставлены полукругом, оставляя центр свободным, а учительский стол стоял на небольшом возвышении. Пары, очевидно, давно устоялись: Блэк сразу же подсел к какой-то гриффиндорке — Гарри отметил длинные светлые волосы и большую грудь и ухмыльнулся, — а Голдстейн и Скотт сели вместе. С самого края, у стены, сидели еще двое девушек, переглядывавшихся и косившихся на Гарри. Сам Гарри несколько растерянно огляделся, но тут дверь распахнулась, в класс стремительно вошла профессор Мэррисот, и он, бросив сумку (Дамблдор помог ему трансфигурировать ее и закрепил чары, потому что на покупку не хватало денег) на пол возле парты, бухнулся рядом с какой-то девушкой. — Ты не против? — шепнул он, не отрывая взгляда от Мэррисот. — Всё в порядке, — прошептала она в ответ. — Я Миранда Уэйн, тоже с Равенкло. Я тебя видела, но не знаю, как тебя зовут. Отвечать Гарри не пришлось, потому что в этот момент Мэррисот повернулась и хлопнула палочкой по ладони. — Итак! — начала она. — Рада видеть всех вас здесь. Как вы уже заметили, у нас новый ученик. — Гарри поежился, когда весь класс обернулся к нему. — Зовут его Эван Джеймс, и я надеюсь, что он покажет тот же уровень знаний, что и вы все. Гарри, сглотнув, выдавил: — Постараюсь оправдать ваши надежды, профессор. Мэррисот подняла брови, и Гарри отметил, что, зайдя в класс, она будто преобразилась — выпрямилась еще сильнее, хотя и так жесткой осанкой походила на МакГонагалл, ее темные впалые глаза заблестели предвкушением, и даже немногочисленные морщины будто разгладились. На взгляд Гарри дал бы ей около сорока пяти, но смутно помнил, что ей должно быть куда больше. — Что ж, — улыбнулась Мэррисот, — давайте проверим это. На моих уроках вы будете заниматься только практикой, мистер Джеймс. Теория — в свободное время, но это не делает ее менее обязательной. Прошу сюда, — она указала в центр класса, — мы с вами проведем короткую тренировочную дуэль. Но прежде: как бы вы сами оценили свой уровень подготовки? — Эм… — Гарри замялся. С практикой-то у него всё было хорошо, а вот с теорией… — Я умею выживать, профессор, но ничего особо сильного не знаю. Зато то, что знаю, могу применять где угодно и когда угодно. — Неплохо, — Мэррисот одобрительно кивнула, — что ж, поглядим, правы ли вы. И она взмахнула палочкой, посылая в него оглушающее. …Пятнадцать минут спустя Гарри, тяжело дыша, настороженно следил взглядом за профессором, ожидая новой атаки, но она наконец опустила палочку и пару раз хлопнула в ладоши. — Отлично! Арсенал не слишком богат, зато вы выжимаете из любого заклятия всё, что только возможно. — Мэррисот покивала самой себе. — Да, с этим определенно можно работать. Спасибо, мистер Джеймс, можете садиться. Как только Гарри сел и отер выступивший пот со лба, его соседка восторженно прошептала: — Это было потрясающе! Где ты учился? — В Америке, там есть неб… Мэррисот постучала кончиком палочки по столу: — Молодые люди! — Извините, профессор, — хором сказали Гарри и Уэйн. Остаток урока прошел в повторении материала прошлых лет и таких же практических проверках. Кое-каких заклятий Гарри не знал и мысленно отметил, что надо бы поискать их в библиотеке или попросить однокурсников показать; но встречались и такие, которые казались очевидными для ответа на вопрос, но никто не заговаривал о них. Гарри предполагал, что может знать некоторые ещё не изобретенные вещи, но не думал столкнуться с этим так сразу. В ближайшие недели следовало быть очень осторожным, чтобы не проколоться на чем-то. Когда они вышли из аудитории, Блэк потянулся и, пихнув свой ранец Скотту, закинул руки за голову. — Теперь Биннс, — зевнул он. — Готовься, Джеймс, он рассказывает интересно, но очень нудно, поэтому каждый урок превращается в неравную битву со сном. — Биннс? — переспросил Гарри. — Я видел его всего пару раз, и он такой… отстраненный как будто, знаешь. — Да он вечно в своих книжках, — Блэк пренебрежительно махнул рукой. — Не обращай внимания. — И этот человек учится в Равенкло, — пробормотал Голдстейн куда-то в сторону. — Куда мы катимся. — Да ладно! Кстати, Джеймс, — Блэк с намеком ухмыльнулся, — как тебе Уэйн? Ничего так, да? Хотя Мэри, на мой вкус, лучше, слишком уж Уэйн тощая. — Девчонка как девчонка, — Гарри привычно вспомнил Джинни с ее огненными волосами — его личный символ Гриффиндора. Она тоже не блистала формами, но и нравилась-то ему вовсе не за них. Как она там сейчас? Изначально-то Гарри не могло быть здесь, значит, он уже меняет прошлое и будущее. Или не меняет? Может быть, то, как он попал сюда, действует по принципу маховика времени, и тогда всё, что Гарри будет делать, приведет к тому будущему, которое он знает. И хорошо это или плохо? С одной стороны, если он изменит будущее, очень много людей останется в живых, не будет двух магических войн — с другой, сам Гарри, как и его друзья, а может, и его родители, рискует попросту не родиться. И тогда случится временной парадокс, а это, как Гарри смутно помнил из случайно прочитанного при подготовке к Турниру, может замкнуть вселенную и уничтожить ее или как минимум откатить время на тысячи лет назад. Гарри встряхнул головой. В любом случае, чтобы не изменить что-то слишком важное, ему не нужно приближаться к Риддлу, только и всего. Хотя бы до тех пор, пока он не достанет нужные книги и не поймет, каким образом здесь оказался и как отсюда выбраться. — Говорите, Биннс? День пролетел незаметно. Выяснилось, что даже живой Биннс обладал талантом усыплять лишь с помощью своего голоса, что Флитвик ничуть не изменится с годами, разве только поседеет, и что руны, оказывается, совсем не сложны, просто нужно уделять предмету достаточно внимания, что Гарри и сделал летом, пока скучал. На обеде он читал тоненькую брошюру, которую ему в конце урока вручил профессор Треми; в ней кратко расшифровывались значения основных рун и их наиболее часто использующиеся сочетания и цепочки. Примерно то же самое Гарри учил всё лето, но тут оно было объяснено куда короче и яснее. Блэк перемигивался с Мэри и почти не ел, Скотта окружили первокурсники и засыпали вопросами, а Голдстейн на другом конце стола озабоченно разговаривал о чем-то со второй старостой Равенкло — Гарри до сих пор не знал ее имени. Блэк на вопрос что-то буркнул, сложил какую-то фигуру из пальцев, показал ее Мэри, и та, захихикав, залилась краской и погрозила ему кулаком. Уэйн болтала с какой-то девушкой — Гарри вспомнил, что видел ее на ЗОТИ — и периодически поглядывала на него с весёлой улыбкой. Убрав брошюру в сумку, Гарри уныло ковырялся в тарелке. Есть не хотелось. Почему-то накатила тоска по друзьям и тому, знакомому Хогвартсу, в который он неизвестно вернется ли. Где бы еще книги достать… Стукнув себя по лбу, Гарри подхватил сумку и быстро, почти срываясь на бег, зашагал к выходу. И почему он сразу об этом не подумал? — Джеймс! — послышался за спиной оклик Блэка. — Эй, ты куда? Несколько секунд спустя его ухватили за руку, и Гарри, не оборачиваясь, скороговоркой пробормотал: — Живот прихватило, отпусти. Отпусти, говорю! Я потом еще по замку поброжу, в общем, вернусь к вечеру. Блэк со смешком отпустил его: — Не заблудись только. И осторожно, не попадись Пивзу. Гарри кивнул и, едва выйдя за двери Большого зала, сорвался на бег. Выручай-комната! Она же может дать все книги, всё, что тебе только нужно! До восьмого этажа он добрался так быстро, как только смог, и зашагал перед троллями, повторяя: «Мне нужны книги о путешествиях во времени». Появившуюся дверь он рванул на себя так сильно, что пришлось сделать шаг назад, иначе она сделала бы его вторым Волдемортом, ударом вдавив нос в лицо. Гарри ожидал увидеть библиотеку. Увидел же — узкий высокий стеллаж с книгами. Быстро пролистав одну, вторую, третью, он убедился, что уже читал это всё, а что не читал, то примерно знал или догадывался. Но ведь не может быть, чтобы его случай не был хоть раз описан в книгах! Неужели он и правда первый, с кем случилось подобное? Ведь была какая-то история с девушкой, которая переместилась на несколько столетий назад… Гарри с досадой пнул стеллаж и отвернулся. Похоже, что прояснить ситуацию смогут только в Департаменте тайн в комнате времени. Но Гарри сомневался, что туда пускают каждого встречного. Значит, нужно было найти способ как-то попасть в министерство и отыскать такого работника, который согласится поделиться с ним наверняка запрещенной или, по крайней мере, засекреченной информацией. Обдумывая, как бы это провернуть, Гарри спустился в холл и вышел на улицу, собираясь посидеть под так полюбившейся ему березой на берегу. Но, к его раздражению, место было уже занято. — О, Джеймс, — Риддл чуть сдвинулся в сторону и похлопал рукой по траве. Гарри опустился рядом и откинул голову, оперевшись затылком о ствол, как о спинку кресла. — Как тебе первый учебный день в Хогвартсе? — Интересно, — Гарри дернул плечом, — не так, как учили меня. Мне нравится. Они немного помолчали, потом Гарри, потянувшись в сторону, подобрал несколько камешков и стал бросать их в озеро. — Говорят, что у вас тут живут русалки. Кальмара я и сам видел, а про русалок правда? — Не знаю, не сталкивался, — пожал плечами Риддл, тоже запуская камешек в полет. — Ты пробовал стоунскиппинг [1], Джеймс? — Что-что? — засмеялся Гарри. Риддл перехватил камень поудобнее, как-то странно уложив его в пальцах, — Гарри наблюдал за ним с недоумевающим любопытством, — и, примерившись, одним слитным движением бросил его — но не как Гарри, не просто в воду, а почти параллельно поверхности озера. И камень запрыгал. — Раз, — начал считать Риддл, — два, три, четыре, пять. — После пятого прыжка камень все-таки утонул. — Неплохо, я ведь всё лето не тренировался. Теперь ты. Гарри не мог поверить, что делает это — мирно разговаривает с Риддлом, более того, сидит с ним рядом и играет в какую-то глупую игру. Для него прошло всего два месяца с того момента, как его убил Волдеморт, то есть повзрослевший Риддл. И если его гипотеза верна, то в прошлом у Волдеморта был день, когда он сидел на берегу озера и пускал камни вместе с каким-то странным равенкловцем с седьмого курса. Но если его гипотеза верна, то куда в будущем делся сам Гарри? Или, может, он так и живет там под именем Эвана Джеймса, всеми силами стараясь, чтобы юный Гарри Поттер даже имени его не слышал? А может, уже и не живет. — Три прыжка, — констатировал Риддл. — Для новичка — совсем не плохо. Но главное — практика, — он назидательно поднял палец, будучи не в силах, впрочем, сдержать ухмылку. Гарри прикрыл ладонью глаза и, смеясь, покачал головой. Риддл действительно умел находить подход к людям — кому-то лесть, как Слагхорну, кому-то холодная и жестокая демонстрация силы, как Пожирателям, кому-то дружелюбие, открытость и искренность — как Гарри. Но Гарри был уверен, что всё это вместе взятое — фальшивка и что настоящий Риддл — это безумная смесь, завернутая в идеально гладкую и блестящую серебряную фольгу. — Чего ты от меня хочешь? — напрямик спросил Гарри. Риддл рассеянно бросал оставшиеся камни в воду, уже не пытаясь заставить их прыгать, и не смотрел на него. — Я ничего не могу тебе дать, не блещу магической силой, эрудицией или происхождением, ты меня не знаешь в достаточной степени, чтобы вдруг решить, что я стану хорошей пешкой. Зачем ты так дружелюбен со мной, Риддл, если даже своих друзей называешь по фамилии и не подпускаешь близко? Что ты такого во мне внезапно разглядел? — Пешки, игры… — пробормотал Риддл, подкидывая последний камень на ладони. — Ты уверен, что Шляпа не ошиблась с факультетом, Джеймс? Кажется, ты бы хорошо смотрелся у нас. — Ответь на вопрос, будь добр, — Гарри вытянул ноги и согнул одну в колене для устойчивости. — Не знаю, — Риддл пожал плечами, внимательно наблюдая за тем, как крутится в воздухе камень, прежде чем упасть на ладонь. — Думаю, ты мне так или иначе пригодишься. Я же могу помочь тебе в другом. Ты равенкловец; ты неглуп; ты наверняка ищешь знаний. Хогвартс, конечно, хорошая школа, но кое-чему здесь никогда не будут учить, — Риддл пронзительно взглянул на Гарри и сжал камень в кулаке, прежде чем выронить его. Гарри, не задумываясь, потрогал его и тут же отдернул руку: он был горячим, обжигал, как будто несколько часов пролежал вначале в костре, а потом в углях. — Я же не думаю, что магию следует ограничивать… — Нет, — отрезал Гарри, поднимаясь. — Подобному я никогда не стану учиться. Мне вполне хватает того, что дают здесь, спасибо. Риддл прищурился, и Гарри, подбирая сумку и разворачиваясь, притворился, что не услышал негромкого в спину: «Ты поймешь, Джеймс. Может быть, позже, но поймешь». Нет уж. Хватит с него темной магии и темных волшебников. И никакого аврората или даже ДМП после школы, мирная обывательская жизнь и спокойная профессия без беготни и сражений его вполне устроят. Он уже на все годы вперед насражался. Гарри оглянулся на Риддла, который сидел в тени березы и всё так же пускал камни по воде, улыбаясь своим мыслям, передернулся и поспешил к замку. [1] — Наши «блинчики» или «лягушки». Запускаешь плоский камень под небольшим углом к поверхности воды, и он несколько раз подпрыгивает в полете, ударяясь о воду, вместо того чтобы сразу утонуть. В Англии это развлечение также называлось «утки и селезни» — “Ducks and Drakes”.