Лента времени

Май пролетел споро и незаметно, как снитч мимо зевающего ловца, и оставил после себя тепло, свежую траву, пачкавшую брюки и мантии, и нервную лихорадку у пятого и седьмого курсов. Экзамены приближались слишком быстро. Всё общение с Эваном теперь состояло из просьб «проверь меня?..» и жалоб «я не сдам, я ничего не знаю!». Том вернулся к своей компании, потому что его раздражала подобная неуверенность в себе у умного и сильного волшебника. Он сказал Эвану, что, пока тот не успокоится, может не беспокоить его, Тома. Эван только кивнул, бормоча себе под нос состав Напитка живой смерти. Время от времени друзья Тома спрашивали, когда же он приведет Эвана к ним. Том пожимал плечами, сам того не зная. Эван категорически отказался присоединяться к его компании, а заставлять его было не с руки: он был слишком вспыльчив и, как Том успел заметить, болезненно воспринимал любые попытки давления. При этом он видел, что Том иногда управляет им, но почему-то не возражал. Подобный парадокс приводил Тома в недоумение, но спрашивать ему не хотелось. Профессора указывали им на семикурсников и наставительно говорили: «Учитесь, не бездельничайте следующий год, а то придется готовиться в такой же спешке». Слагхорн отменил половину своих вечеров, выделив время на дополнительные занятия для желающих. Желающих набралось почти полных два курса. В начале июня учебный год кончился. Был прощальный пир, были серебристо-зеленые флаги и гордая улыбка Слагхорна, были чемоданы и гудок поезда. Сидя в купе Хогвартс-экспресса, Том впервые чувствовал не тоску, а нетерпение. Впереди его ждали два месяца лета, свободные от приюта, и возвращение сюда на последний курс. Не запертый больше у магглов, Том дышал полной грудью и, глядя в окно на шпили замковых башен, улыбался. С вокзала он аппарировал сразу к «Дырявому котлу» и оттуда прошел в Лютный переулок. Какая-то ведьма стабильно сдавала там жилье — сколько Том ни бывал в Лютном, она стояла на одном месте и кряхтела: «Сдам комнату приличному человеку». Том подозревал в ней отравительницу, но за себя не волновался. Комната оказалась не слишком чистой и, естественно, не слишком безопасной, но Тому нужна была всего лишь кровать на одну ночь. Быстро разобравшись с делами (то есть продав очередное барахло Боргину), уже на следующий день он отправился в Литтл-Хэнглтон — деревушку, где вплоть до прошлого года жили его родственники. Неприятных воспоминаний это место не вызывало, и Том еще месяц назад решил: лето он проведет там. Он считал, что будет ощущать некое удовлетворение: Риддлы отказались от него и поплатились за это, теперь же он возьмет то, что должно было принадлежать ему по праву. Том неспешно прошелся по деревне, оглядывая окрестности. Продуктовый магазинчик, покосившиеся деревянные дома и совсем рядом с ними — новые каменные. Вверх на холм вела широкая пыльная дорога. Рядом с коваными воротами, у края дорожки, был вбит колышек с табличкой «Продается». Тому подумалось, что первым делом, как только он обзаведется деньгами, нужно будет купить это место. Он не мог позволить, чтобы какие-то магглы жили в доме, которым должен был владеть волшебник. И не просто волшебник, а он, Том. Он брезгливо очистил брюки от пыли и взмахнул палочкой. С громким скрипом створки отворились, и он ступил на мощеную дорожку, ведущую к самому дому. Что сказать — особняк и прилегавший к нему небольшой участок земли были красивы. В прошлый раз Тома снедали ярость и горечь, поэтому ему не было дела до видов. Теперь же он заметил и полудикий парк справа от дома, и вход в склеп слева. Конечно, за порядком здесь никто не следил, но Том, найдя господскую спальню, кое-как сумел ее убрать. Потом он аппарировал обратно в Лютный, забрал вещи, не сообщив ничего владелице, и вернулся, чувствуя себя уже полноправным хозяином. Пускай Риддлы вертятся в своих гробах, видя, как волшебник до мозга костей, ублюдок той дрянной колдуньи, живет в их доме. В субботу в середине июня Гарри вышел за пределы антиаппарационного заклинания и аппарировал ко входу в министерство. Быстро миновав атриум, он прошел к столу охранника, где ему взвесили палочку, и узнал, на какой этаж ему нужно. Лифт был заполнен, но не так сильно, как полгода назад, и спустя несколько минут гудения и звяканья, когда створки открывались, знакомый механический голос объявил: — Уровень второй. Департамент обеспечения магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру авроров и административные службы Визенгамота. — Разрешите, — Гарри принялся протискиваться к створкам, — простите, извините, да пропустите же!.. Вывалившись наружу, он облегченно вздохнул и расправил мантию; огляделся, глубоко вздохнул и быстро пошел вперед, читая таблички на дверях. Надпись «Штаб-квартира авроров» попалась достаточно быстро — до конца коридора было еще две трети пути. Гарри постучался и вошел. Помещение было большим и на удивление светлым: по стенам располагались три огромных окна, и за ними сияло солнце, лучи которого пробирались в самые дальние углы. Судя по всему, сейчас Департамент магического хозяйства всё устраивало, и они милостиво обеспечивали министерству хорошую погоду «на улице». Здесь стояли четыре стола, но занят был только один. Довольно молодой юноша в расстегнутой алой мантии пристально смотрел на пышное перо, порхавшее над пергаментом. Гарри кашлянул, и юноша поднял голову. — Да? — Скажите, пожалуйста, что нужно сделать, чтобы попасть на курсы авроров? — вежливо спросил Гарри. Перо взлетело вверх и аккуратно опустилось в чернильницу. — Ваше имя? — Эван Джеймс. — Вы, мистер Джеймс, наверное, думаете, что всё просто? — снисходительно улыбнулся юноша. — Пришел, записался, отучился — и ты уже аврор? Гарри поджал губы, но промолчал. Естественно, он не любил, когда с ним обращались, как с идиотом, — а кому такое вообще нравилось? Но в данном случае можно было потерпеть, чтобы получить нужную информацию. В конце концов, ему с этим поганцем не работать, раз он что-то вроде секретаря, так что один раз пускай позадирает нос. — Так вот, — вещал не подозревавший, что его уже препарировали и отправили в самый низ мысленной иерархии, юноша, — этот механизм куда сложнее. Вы должны подать заявку, вас проверят, узнают, не было ли сомнительных случаев… вы, кстати, уже сдали экзамены? Нет? Ну, я так и думал. Вам семнадцать-то есть? — Не дожидаясь ответа Гарри, он продолжил: — Приходите после того, как вырастете и сдадите ТРИТОНы, а там посмотрим. — Благодарю, — приторно улыбнулся Гарри. — До свидания. Пока он шагал к атриуму, ему удалось успокоиться и собраться с мыслями. Судя по всему, попасть в аврорат у него не выйдет, как и в ДМП. Грюм говорил что-то такое… проверяют, значит. Прошлого, семьи, родственников и влиятельных знакомых, которые могли бы помочь, у Гарри не было, а значит, его история с «амнезией» всяко всплыла бы. Учитывая же, что она была шита белыми нитками… Еще раз подумав, он решил, что лучше не дергаться и забыть про службу «на благо обществу». Вместо того чтобы вернуться сразу в Хогвартс, Гарри добрался до Хогсмида и зашел в «Три метлы». Взяв простого чая, он устроился за дальним столиком и обхватил чашку ладонями. Нужно было решить, что делать дальше. Какие у него еще есть варианты? Покрутив свои идеи в разные стороны, Гарри с удивлением понял, что, по сути, и не думал, как жить после Хогвартса. Как ляпнул на пятом курсе, что станет аврором, так и зациклился на этом. А нужно ли это ему вообще? Ему ведь еще в самом начале года приходила мысль, что повоевал он уже, хватит. Да и время другое, война на дворе, а потом придет еще одна — если к тому времени он будет ещё жив. Так ли ему хочется убивать людей? Профессий в магическом мире вообще-то было немного. Большинство народу работало в министерстве, а кроме него, оставались Мунго и частные лавочки. Быть уборщиком у Фортескью или продавцом у Малпеппера всю жизнь Гарри как-то не хотелось. Накопить капитал и открыть что-то свое с такой работой не вышло бы, но работать где-то было необходимо, он же не чистокровный с их родственниками и взаимопомощью. Это Блэк и Голдстейн могли не беспокоиться, а он, Гарри, нищий без гроша в кармане, и даже второй смены одежды у него так и не появилось. Он ещё раз перебрал варианты. Министерство: чиновники из самых разных департаментов, — но после такого приема в штаб-квартире авроров туда Гарри идти опасался, с его-то отсутствующим прошлым и не стершейся ещё из памяти историей Сириуса; Мунго: целители, колдомедики, колдоведьмы и обслуживающий персонал; частные лавочки: обслуживающий персонал. Негусто. Приемлемой казалась только Мунго, вот только оставаться здесь, в Англии, Гарри не хотелось: слишком велика была вероятность, что Том не оставит его в покое, а если и оставит, то не забудет об обиде. Одно дело — общаться в школе, другое — поддерживать контакт после выпуска, когда Том понемногу начнет меняться. Но и просто так уехать Гарри тоже не мог: языков других он не знал, какой уровень занимает Хогвартс в международном рейтинге — не имел ни малейшего понятия, и в целом… В целом-то он и вовсе не знал, какие есть варианты дальнейшего образования, кроме аврорских курсов, и есть ли вообще. Даже если бы он остановился на Мунго, как можно было попасть туда не уборщиком, а медиком? Хотя, в принципе, зацикливаться на Мунго было необязательно. Были ведь семейные целители, частные… После случая со свечой почти вся школа каким-то образом узнала, что Гарри помог Тому. Говорили, что он чуть ли не искусственное дыхание ему делал, что у Тома перед ним теперь какой-то «долг жизни» — Гарри так и не понял толком, что это, волшебная традиция или просто фигура речи, но склонялся ко второму. Казалось бы, равенкловцы не должны любить сплетни, но поди ж ты — кто-то ведь нашептал кому-то, а там оно и само пошло обрастать подробностями и домыслами. Том только качал головой и морщился, Гарри старался вести себя как ни в чем не бывало, и постепенно слухи утихли. Его новоявленная слава «спасителя» иногда приводила к нему поранившихся младшекурсников. Первый раз это случилось в начале мая: в коридоре к нему подошел застенчивый мальчик и попросил залечить порез. «Порез» оказался раной на всю ладонь, и охнувший Гарри, после того как кожа стянулась и перестала идти кровь, расспросил мальчишку. Оказалось, что они с друзьями пробовали заклинания из книги, а потом побоялись идти к Помфри и нашли Гарри: мол, Помфри станет ругаться и, может, даже пожалуется профессорам, а Гарри ведь хороший и всем помогает. Три недели спустя подобные случаи перестали быть единичными, и Гарри даже попривык лечить малышню. Да и не только малышню — пришлось подучить лечебные заклинания, потому что к нему подходили и пятикурсники, и даже его собственные однокурсники. Тогда же он узнал, почему мелкие его совсем не боялись: те дети, которых они с Томом спасли от боггарта, всем растрепали о своих героях, и Гарри стал кем-то вроде их кумира. Задатки у него имелись; они, впрочем, имелись почти у всех, но Гарри мог их куда-то приложить. Делать-то что-то надо было… а уж спасать людей всяко приятнее, чем убивать их. Да и профессия у него уже есть — всенародный спаситель. Фыркнув, Гарри отставил чашку с напрочь остывшим чаем и поднялся. Медик так медик. Оставалось узнать, где на них учат, — и сдать экзамены, естественно. С головой нырнув в книги, Гарри не заметил, как пролетело оставшееся время. Очнулся он только на праздничном пиру, организованном Диппетом по случаю окончания экзаменов у выпускников. Преподаватели и их уже бывшие ученики сидели за одним столом, и Гарри очутился рядом со Слагхорном. Ему, ошеломленному скорой необходимостью покинуть Хогвартс — его дом, первый настоящий дом, — совершенно не хотелось разговаривать, но Слагхорн приветственно улыбнулся, и Гарри понял, что разговора не избежать. — Добрый вечер, профессор, — натянуто поздоровался он. — Рад видеть, что вас не полностью поглотила учеба и вы еще помните мое имя. — Слагхорн с укоризной покачал головой: — Я уже давно не встречал вас на своих вечерах, Эван, а теперь вы и вовсе уедете. — Простите, сэр, — чуть усмехнулся Гарри, — так получилось. — «Так получилось», вы только посмотрите! — негодующе воскликнул Слагхорн и, поджав губы, непримиримым тоном потребовал: — Я ожидаю, что вы станете приходить ко мне по меньшей мере раз в полгода, и не приму никаких отговорок, мистер Джеймс. — Конечно, сэр, — покорно кивнул Гарри, душа смех. Может быть, даже хорошо, что Слагхорн вытянул его из этой подавленности. Да и приходить придется в Хогвартс, а значит, уезжает он не навсегда. — Как прошли экзамены? — Вроде бы хорошо, — Гарри пожал плечами, — но мне трудно судить. — Вы, кажется, совсем не волновались, особенно по сравнению со своими однокурсниками, — отметил Слагхорн. Гарри опять пожал плечами: — Волнение делает всё только хуже, профессор. Да и оценки — не самое важное в жизни. Эм... а вы не знаете, как там Том? — Разве вы не общаетесь? — удивленно глянул на него Слагхорн. — Общаемся, конечно, просто я в последний месяц совсем выпал из жизни и даже не заметил, как он уехал. Мы и не попрощались толком. — Насколько я знаю, он собирался остановиться где-то в районе Косого переулка, — неуверенно сказал Слагхорн. — Просто напишите ему, Эван. — Спасибо, профессор, я так и сделаю, — кивнул Гарри. На самом деле он, конечно, не собирался ни писать Тому, ни искать его. Пускай их недодружба останется в Хогвартсе, и тогда Том с успехом забудет о его существовании уже к началу пятидесятых. Остаток вечера прошел в разговорах ни о чем. То, что Гарри собирается поступать на медицинский, Слагхорн узнал сразу: именно к нему Гарри и обратился за советом — и хоть и огорчился немного («Как же так, Эван, в вас же такой исследователь, ученый пропадает…»), но подтвердил, что да, на медиков действительно учат, порекомендовал конкретное место и даже пообещал помочь в поступлении; а теперь выспрашивал, ответили ли Гарри оттуда. Французский Магический Университет — так называлось это заведение, и Гарри уже подал туда заявку. Ответ должен был прийти на днях, поэтому он сидел как на иголках. Сова прилетела утром, когда Гарри собирал вещи. Через три дня выпускников должен был забрать Хогвартс-экспресс, но желающие могли уйти и сами: камин, аппарация, «Ночной рыцарь» — вариантов было много. Гарри как раз запихивал перья в маленький карман на внешней стороне сумки, когда в стекло постучалась серая неприметная птица с письмом на лапке. Через три дня Гарри сидел в Хогвартс-экспрессе в компании Блэка, Голдстейна и Скотта. Под ногами у него стояла сумка, в которую без труда поместились все его немногочисленные вещи, а во внутреннем кармане мантии лежал аккуратно свернутый лист пергамента. Аппарация мало чем ограничивалась, и при должном умении можно было бы попасть даже в Австралию; но, во-первых, природные препятствия каким-то образом перекрывали путь. Океаны, моря и большие озера, горные хребты и тому подобное — если на пути встречалось что-то из этого списка, об аппарации можно было забыть. Во-вторых же, каким-то образом министерства магии закрывали границы своих стран, и переместиться можно было или порт-ключом, официальным или нет, или пешком, пройдя маггловский контроль. Поэтому письмо из ФМУ зачаровали как порт-ключ, и активировался он пятнадцатого августа; а до той поры Гарри нужно было где-то пожить. Блэк звал его в гости, но Гарри отказался: не настолько они были близки, да и просто хотелось отдохнуть от постоянной болтовни и побыть одному. На платформе они все тепло попрощались, обменялись клятвенными обещаниями писать и собираться вместе хотя бы раз в полгода и разошлись. Гарри, подумав, отправился в «Дырявый котел» и снял там комнату. Вышло дороговато, но выбора не было. Потом он прошелся по Косому переулку и понял, что до пятнадцатого числа делать ему ровным счетом нечего. За комнату же платить нужно было. Так и получилось, что полтора месяца спустя он пожал руку сухонькому старичку Малпепперу, извинился за то, что больше не может помогать в лавке, и вышел на улицу с небольшим мешочком в руке. Деньги, как считал Гарри, на дороге не валяются, и если есть время и возможность заработать, то почему бы и нет? Через полчаса он стоял посередине комнаты в «Дырявом котле» и ждал, когда же сработает порт-ключ. Владелец уже знал, что Гарри съезжает, и напоследок пожелал ему удачи, пробормотав себе под нос, что почаще бы такие клиенты попадались: тихие, спокойные и вовремя оплачивающие жилье. Гарри только улыбнулся и поблагодарил. Порт-ключ сработал неожиданно: только что Гарри нетерпеливо постукивал ногой по полу, и вот он уже летит непонятно где, переворачиваясь в воздухе. Потом по ногам ударила внезапно появившаяся земля, и Гарри, покачнувшись, заморгал. Он стоял посреди просторного холла. Справа и слева были две винтовые лестницы, уводившие на второй этаж, а между ними виднелись распахнутые двустворчатые двери — высокие, до самого потолка, — и за ними Гарри увидел стеллажи. Снизу доверху забитые книгами, эти стеллажи мгновенно дали ему понять: учиться здесь будет потрясающе. — Привет! — раздался голос откуда-то сбоку. Гарри резко развернулся; палочка будто сама собой скользнула в ладонь. Незнакомый парень вскинул руки вверх: — Спокойно, спокойно. Как тебя зовут? — Эван Джеймс. — Гарри опустил палочку, сообразив, что его должен был кто-то встретить и, возможно, это и есть тот «кто-то». — Извини, у меня рефлексы. Не люблю сюрпризы и появления из ниоткуда. — Та-а-ак, Эван Джеймс, — парень вытащил из кармана лист пергамента и уткнулся в него. — Voici! Идем, я покажу тебе комнату. Добро пожаловать в Академию. — Академию? — Да, мы не любим все эти абб… обб… — Аббревиатуры? — предположил Гарри. — Именно, — кивнул его провожатый. — Ну, сам понимаешь, мне английский не родной. Я его знаю, потому и встречаю новеньких, но les mots, слова, бывает, теряются. Меня Мишель зовут, кстати. — Очень приятно, — кивнул Гарри. Пока они петляли по коридорам, новый знакомый кратко рассказал, что такое Академия, как себя здесь лучше всего вести, чтобы тебя приняли в число «своих», поделился парой случаев со своего первого курса… Мишель, как решил Гарри, был изрядным болтуном и поистине находкой для шпиона, но ему это пригодилось, хотя разбирать кривоватую английскую речь с акцентом, да еще и перемежающуюся французскими словами, оказалось утомительно. — Запомнил дорогу? — Мишель остановился перед пятой дверью в длинном коридоре. — Ну… более-менее. Ничего, как-нибудь разберусь. — Отлично. — Он достал из кармана связку ключей и отцепил один из них. — Смотри, комнаты закрываются на ключ и на пароль, работает, — это прозвучало у него как «гуляет», отметил Гарри [1], — и то, и то одновременно, то есть просто выбирай, что тебе больше нравится. Пароль установишь сам — умеешь? Très bien. В комнате, — он отпер дверь и зашел внутрь, поманив за собой Гарри, — два человека, но ты пока будешь один. Соответственно, ключей тоже два, а о пароле договоритесь. В принципе, всё. Столовая работает с восьми до восьми, так что народ вечером набирает еды про запас. — Всё ясно. Спасибо. — А, и вот еще что, — Мишель обернулся уже на пороге. — Ты иностранец, поэтому приехал за месяц. Очень советую за это время хоть как-то выучить французский. Конечно, многие понимают английский, но знаешь, если ты говоришь на французском, то это что-то вроде визитной карточки: тебе можно доверять, ты почти свой. Иностранцы-новички приедут в течение этих трех дней, а остальные — тридцать первого, перед началом занятий. Возможно даже, что ты целый месяц проживешь один, — Мишель улыбнулся, — как повезет. — Понятно, — вернул улыбку Гарри. — Спасибо за совет. — Ну, устраивайся, в общем. Удачи. Закрыв дверь, Гарри плюхнулся на кровать, улегся звездочкой и уставился в потолок. Ему, в общем-то, было всё равно, когда приедет его будущий сосед. Еще раз перебрав в голове кучу мелких подсказок, которые надавал ему Мишель, он выделил для себя самое важное: язык. Гарри сел и запустил руку в волосы. Итак, язык, местные обычаи, расположение аудиторий и важных вещей вроде столовой, связи и знакомства. Вроде бы ничего лишнего. Он вытряхнул вещи из сумки на кровать, засунул обратно пергаменты и чернильницу с перьями и вышел из комнаты. Если уж у него был свободный месяц, то стоило последовать совету Мишеля и не откладывать учебу. В начале августа Том снова оказался в Лютном, но на этот раз уже по другому вопросу. Ему нужно было скинуть еще кое-что Боргину… и узнать, что тот попросит за одолжение. В январе, когда Том в очередной раз копался в Запретной секции, он наткнулся на тяжелый пыльный фолиант, который бухнулся на пол, едва к нему прикоснулись, и оглушительно завыл. Зная по опыту, что недовольные книги нужно успокаивать, как животных, Том торопливо погладил его по корешку, и он послушно замолчал. На быстро, небрежно пролистанных страницах фолианта Тому тогда несколько раз попалось слово «хоркрукс», и он невольно задумался, что же это такое. Злейшее, худшее из всех творений рук человеческих… До сих пор Том слышал такое только об убийствах. Неужели какой-то волшебник, не такой наивный, как остальные, мог счесть отнятую жизнь не самым плохим деянием из всех, что можно совершить? Тома грызло любопытство. Теперь во всех просматриваемых книгах он выглядывал упоминания хоркрукса, желая знать, что же это такое. И через неделю, к его неподдельному изумлению, усилия увенчались успехом. Он нашел не просто понятие хоркрукса; он нашел защиту от смерти. Хоркрукс, как выяснилось, был частью души, отделенной от целого, и удерживал мага на этом свете после смерти физического тела. Маг мог найти новое — например, пустое, бездушное тело после Поцелуя дементора — или создать. Способ создания не описывался, но его можно было узнать и позже. Это было то, что Том так долго искал, чего так жаждал. Вся его магия, сила, власть, все его знания не могли избавить его от смерти. Он страшился быть забытым, страшился потерять себя навсегда и не узнать, до каких высот сможет дойти. Хоркрукс выглядел идеальным решением… но подобные решения изменяли жизнь, их нельзя было принимать спонтанно, не разузнав как можно больше. Слагхорн внятного ответа не дал. Том ценил его, даже, пожалуй, уважал, но Слагхорн, что ни говори, был трусом. Он не умел рисковать, не знал того азарта, который охватывает всё тело, когда ты почти у цели, почти разгадал задачу. Слагхорн оказался бесполезен, а больше Тому не к кому было обратиться. Кроме одного человека. Поэтому раннее утро, когда солнце только-только поднималось из-за горизонта и Косой переулок еще спал, а обитатели Лютного укладывались в постели после долгой ночи, — так вот, это утро застало его у двери «Боргин и Бэрк». В лавчонке Боргина никогда ничего не менялось: маски по стенам, пыльные окна и запах артефактов. Том не знал, как объяснить свои ощущения, но темная магия пахла по-особому: металлом, и старой кровью, и пергаментом, и почему-то яблоками. Может быть, поэтому он так любил дни, когда в Хогвартсе вместо сладостей на столе появлялись яблоки. Боргин появился за прилавком незаметно. Поправив на носу пенсне, он проскрипел: — Мистер Риддл? С чем пожаловали на этот раз? По сложившейся уже традиции на прилавке появился неизменный мешочек. Они быстро сговорились о цене, деньги перекочевали из рук в руки, и Боргин сгреб купленное куда-то вниз, а потом неожиданно остро глянул на Тома: — Это ведь не всё, мистер Риддл? — Вы видите меня насквозь, мистер Боргин, — сладко улыбнулся тот. — Мне нужна от вас услуга. — Никакая услуга не бывает бесплатной, юноша. — Думаю, я смогу расплатиться. — Том оперся на стойку и серьезно, без намеков сказал: — Я хочу, чтобы вы нашли мне человека, который изучал магию души и работал с душами. — Это темная материя, — тихо протянул Боргин даже без своих обычных покашливаний и вступлений. — Но я знаю такого человека. — Я и не сомневался в вас, — ухмыльнулся Том. — Говорите цену. Боргин сжал левую руку в кулак и постучал указательным пальцем правой по костяшкам, снял пенсне, протер его рукавом, надел обратно, пожевал губами. Том спокойно ждал, не выказывая признаков нетерпения. Наконец Боргин хитро улыбнулся: — Я хочу вас в своем распоряжении, мистер Риддл. Вы будете работать на меня следующие... скажем, три года. А там сговоримся. — Я всё еще школьник, — напомнил Том. — О, это не проблема, — отмахнулся Боргин. — На первых порах вам хватит и сов. Вы будете кем-то вроде консультанта. Ваша задача — продать товар. Цены у меня высокие, и соглашаются на них далеко не все. Если вы сможете продать вещь дороже, то остаток сможете оставить себе. — Он сухо хихикнул: — Сомневаюсь, что вы сумеете завысить мои-то цены, но попытайтесь. Согласны? У Тома, понятное дело, время после выпуска было давно распланировано. Но он уже пытался найти нужных людей самостоятельно и потерпел сокрушительное поражение: всё-таки какие могут быть связи, помимо школьных, у нищего полукровки? Боргин оставался последним вариантом, и Том действительно был готов заплатить. К тому же эта работа, возможно, как раз и обеспечила бы его нужными связями, ведь обычные маги, за редким исключением, к Боргину не захаживали. — Согласен, — уверенно ответил Том. — Прелестно! — просиял Боргин. Учитывая его сутулость, морщинистое лицо, запавшие глаза и общую непривлекательность, это выглядело нелепо и практически уродливо, но Тому было не привыкать. — Тогда вы приняты. Общаться будем совами, но как сможете — заглядывайте. Ваша обязанность — продать товар, и мне всё равно, как вы это сделаете. Задача ясна? — Предельно, — склонил голову Том. — Вы можете как-то обозначить сроки поиска? — Ох, юноша, всё это весьма нелегко… — закатив глаза, затянул Боргин. Том тихо кашлянул, и он раздраженно хмыкнул: — Ну хорошо, хорошо! Четыре месяца. — Лучше три, — любезно улыбнулся Том, — или даже два. — Два не обещаю, — недовольно пробормотал Боргин, — но три… можно постараться. Но скорее всего — четыре. — Я буду очень благодарен, если вы постараетесь, мистер Боргин, — тихо сказал Том. — Вот и чудненько, вот и чудненько, — Боргин потер руки. — Ну идите же, юноша, идите, не мешайте мне работать! Том кивнул ему и вышел на улицу, аккуратно притворив за собой дверь. [1] — “work” — работать, “walk” — гулять.