Глеб
Проснулся Глеб резко, мгновенно открыл глаза и сел. Постель со стороны Саши была холодной. Со стоном повалился на подушку, костеря себя последними словами. Дурак! Опять повёлся на этого гнусного Эльфа!!! Словно бег по замкнутому кругу — Саша бежит от Глеба, Глеб его догоняет. И так бесконечно. Опять пустая постель, одинокое утро и опустошённость. Каким вообще надо быть недоумком, чтобы потерять голову всего лишь за сутки и поверить, что между ними всё осталось как и прежде?! Нет, хуже! Самому потащиться за тем самым монстром, превратившим его жизнь в ад! Сжал кулаки, стирая с ладоней зудящее ощущение Сашиной кожи. Остановился. Это и так всё, что ему, влюблённому дураку, осталось. Зазвонил телефон. Максим. — Чего тебе? — рыкнул Глеб. Пусть и короткое, присутствие Саши словно вернуло его в то время, когда он терпеть не мог приятеля. Вот и сейчас не смог сдержать раздражения. — Вообще-то, у меня свадьба сегодня, — так же сердито рыкнул Макс в ответ. — Ты на часы смотрел вообще?! Свадьба! Точно! Ведь Саше всё равно некуда бежать дальше своего дома, а там гадёныша легко можно прищучить и поговорить по душам. — Ты сейчас где? Ругань сквозь сжатые зубы на том конце провода. — Дома! — Сейчас буду, — коротко бросил в трубку и, не слушая, что ещё пытался сказать собеседник, отключился. Дома была привычная за последние дни суета — некоторые гости, по-видимому, родня невесты, хотя, Глеб «своих» тоже не знал, украшали машины. Отца не было — он повёз тётю Тому делать причёску. Максим был хмурым и… пьяным — от него отчётливо пахнýло выпивкой. Неужели так с утра упился? Нет, скорее всего, ещё ночью… Глеб хмыкнул — если он перед свадьбой так налакался, то как вообще на роспись решился? И, главное, зачем? — Где Саша? — вместо приветствия выпалил Глеб. — Вы опять за старое?! — неожиданно вызверился на него Максим. Глеб опешил. — Ты чего? — Я — чего?! Вы придурки!!! Какого хрена вы опять вытворили? Слушать истерику свежеиспеченного жениха Глебу не хотелось, да и не до того. — Где он? Макс фыркнул и попытался уйти, но Глеб рванул его за плечо. — Говори, где Саша, мне некогда. — На вокзале! Он внезапно решил уехать!!! Как и в тот раз! Глеб развернулся. Больше он не повторит ошибок прошлого, когда позволил Саше уйти. Это уже не бег по кругу, это второй шанс, который непонятно за какие добродетели послали ему небеса. Всё как и раньше — исчезновение Саши, буря внутри. Вот только Глеб уже знает, что его ждёт, а он эгоист почище своего Эльфёнка. — Ты куда? — На вокзал… И тут же услышал, как рассекает воздух вражеский кулак. Макс замахнулся и, наверное, даже смог бы ударить, не будь так зверски пьян. Глеб увернулся и ответно бацнул в солнечное сплетение, повалил на пол прихожей, развернул на живот, заломил за спину руки и сел сверху. — Мне вот интересно, ты так ужрался, потому что сегодня свадьба и ты рад до потери пульса… или потому, что твой любимый братишка провёл эту ночь со мной? — Су-ука, — сплюнул он. — Извращенец долбанный! Глеб равнодушно нажал на хрустящие кости. Максим всегда был сильнее, но отсутствие тренировок и литры влитого спиртного сегодня сделали его лёгкой добычей. — Может, я и извращенец, но я его люблю. А вот ты! Ты точно такой же извращенец — я же видел, как ты на него смотрел в школе, так что не пой мне тут. Лицо Максима исказилось от боли, злости и… тоски. — Я на эту чёртову свадьбу согласился только потому, что иначе отец бы не позволил ему сюда приехать! А ты, недоносок, умудрился так плавно и красиво всё убить! — прошипел Максим. Трепыхнулся, но Глеб ещё жёстче заломил ему кисти. — Откуда ты знаешь, что Саша был со мной? Тяжёлое сопение. Воспитательный удар по почкам. — Я ему утром звонил! А он трубку не взял. Тогда позвонил на твой и, догадайся, кто мне ответил. — Значит, он не убежал? — скорее, себе, но всё равно вслух, облегчённо заметил Глеб. И услышал тихое злорадное фырканье снизу. Впечатал Макса носом в пол; посильнее, до звёздочек в глазах — его не волновало, что у того сегодня свадьба, что на улице толпа людей, и если кто-то зайдёт… и, вообще, они взрослые и пора бы уже остепениться и не опускаться до таких выяснений. — Что? — Какой же ты идиот, — пьяненько хихикнул Макс. — Карамелька вообще от тебя не удирал. — Отец его отослал, — озвучил давнюю догадку Глеб. Но она никогда не была правдоподобной — как может родитель выслать из дома собственного ребёнка? Даже ещё несовершеннолетнего? И ведь явно же далеко, иначе бы Глеб хоть раз засёк связанную с Сашей активность — звонки, поездки навестить, да что угодно! Но его имя здесь даже не произносилось, словно его Эльфёнок расплевался с семьёй и попросту удрал, разрубив таким способом затянувшийся узел. Максим предпочёл промолчать. — Рассказывай, что было с Сашей! — Откуда мне знать, ты же знаешь, что мы с ним не общались. Послышался хруст ломающихся костей. Макс взвыл. Глеб нажал посильнее. — Куда вы его отправили? Я думал, вы просто выгнали его из дома, но раз ты нашёл способ с ним связаться, то всё же знал, где он был. Где? Максим упрямо молчал. Нажим на горящее, уже повреждённое, запястье. — В Новороссийске… Глеб лихорадочно прокручивал свои знания о новой семье. — У вас там никого нет, тогда почему именно туда? — Там климат подходящий. — Он много где подходящий. Куда вы его отправляли? — Блин, Глеб, ты совсем рехнулся на нём? Глянь на себя!!! — Куда, Макс? — Тонкий, скорее ощущаемый, чем слышный, хруст кости. — Я тебе сейчас кисть вывихну. — Задумчиво, садистски. — А потом сломаю. — …нсер… — Куда? — Психоневрологический диспансер. Там начальница — папина знакомая. Саша лежал в нём полтора года, а потом отец снял ему квартиру. Перед глазами потемнело. Психбольница! Они не просто промыли Саше мозги, они сломали его маленького живого Эльфёнка! А он ещё удивлялся, что это за механическая кукла с пустыми глазами!!! Руки судорожно сжались, он даже не услышал, как охнул и заскрипел зубами Максим. — Почему? — только и выдавил, не слыша даже собственных мыслей. — Отец считал, что гомосексуализм — болезнь, — обессилено прошептал Макс в пол. — Нет, почему Саша позволил? — уж он точно знал, что его остроухое чудо никогда и ни перед кем не преклонит колени, скорее мир перевернётся, чем Эльфёнок подчинится чужой воле. — Ну и дурак же ты. А не пробовал связать отъезд Саши и внезапное расположение отца к тебе? Глеб похолодел. Всё он понял. Безумные догадки, слепые шарады, неправильные кусочки в паззлах мыслей — всё стало на свои места, вырисовывая единый рисунок прошлого, дикий и безумный. Господи, как добровольно можно решиться на психушку?! — Откуда отец узнал, что Саша гей?.. Молчание. — ОТВЕЧАЙ! — Я показал видео. С твоего телефона. Ты забыл его удалить. — …Тебе самому от себя не противно? Максим отвернулся и молчал. Глеб поднялся с него, беззастенчиво обхлопал карманы, забрал телефон из заднего кармана брюк. — Номер поезда? — Любой пригородный, чтобы добраться до Москвы. Глеб уже собирался выйти, но повернулся в дверях, глянул на продолжающего лежать Максима. Тот перевернулся на спину и теперь смотрел в потолок пустым отсутствующим взглядом. — Как ты можешь его любить, если проделал всю эту гадость? — Я уже сказал — я не гомик, — отрешённо бросил Макс. — Да, ты не гомик, ты кретин. И вышел.Саша
Утро было морозным, Саша зябко кутался в свою тонкую джинсовку. Он слишком давно здесь не жил — уже отвык от холода. Наверное, он просто от всего отвык, включая эмоции, потому сейчас такой опустошённый: ночь с Глебом, ссора с отцом, очередная порция слёз от матери — он отвык от такой бури страстей, научился жить спокойно… Только поэтому так сильно жжёт в груди. И мир расплывается в мутной поволоке слёз. И жить больше не хочется. В здании вокзала стоял мерный гул от снующих туда-сюда людей. Саша отрешённо смотрел на этот муравейник и остро чувствовал, что никак не может в него влиться, словно слишком инородный элемент, чуждый этому разноцветному миру. Странно, он уже и не помнил, что мир налит красками — привык видеть его чёрно-белым. Последние сутки будто сняли с глаз повязку, когда даже тусклая поздняя осень с непрекращающимися дождями вдруг стала яркой и разноцветной. Сейчас краски опять линяют. Как в то жуткое утро, когда опустошённый и потерянный, он уезжал в незнакомый город, чтобы подарить Глебу отца. Всё вернулось на круги своя… — Извините, ваш поезд. Саша сморгнул, всмотрелся в лицо склонившегося человека — дежурный из поста на входе, следящий за порядком. Равнодушно кивнул, но всё же не удержался от невесёлой усмешки — отец был бы не отец, если бы не попросил служащего на вокзале «присмотреть» за ним. Чтоб наверняка уехал. Ну да, в прошлый раз он его самолично отвёз и удостоверился, что сынок умотал и не бросит пятно на его репутацию, сегодня же слишком дёрганый день, времени нет. Но даже несмотря на свадьбу Макса, он не позволил «чёртовому гомику» остаться. В этот раз стычка между ними была куда короче и не такая эмоциональная. Саша сказал, что уедет, отец согласился забыть, с кем он переспал. Затренькал телефон в кармане. Саша достал, машинально скользнул глазами по экрану — «Максим», и отключил. Конечно, а чьего звонка он ждал? У него всё равно нет Сашиного номера… Молча поднялся, взял сумку и пошёл на выход — к объявленной платформе. И уже у турникетов его резко перехватили за руку, дёрнули на себя. — Какого хрена ты трубку не берёшь? — прорычал в ухо страшный, как смертный грех, Глеб. — Т-ты чего тут делаешь? — успел даже пролепетать Саша прежде, чем Глеб вскинул на плечо и поволок прочь из здания вокзала, наплевав на удивлённые и испуганные взгляды окружающих людей. — Постой, моя сумка… Его закинули в машину, грубо вдавили в сидение. — Ты чего себе вообще позволяешь?! — Саша попытался возмутиться, но на его бунт даже не обратили внимания: Глеб мрачно захлопнул дверцу, сел на место водителя, завёл автомобиль и рванул с места парковки. — Выпусти меня, — стоило остановиться на выезде со стоянки, как он попытался удрать и даже успел открыть дверцу, но его грубо припечатали на место. — Совсем свихнулся? — спокойно уточнил Глеб. — Пристегнулся живо, у нас гололёд. — Ты чего вообще за мной притащился? — Да потому что мне надоело просыпаться после секса с тобой и видеть холодную постель! — рявкнул Глеб, резко выворачивая на повороте. Саша прикрыл глаза — автомобиль немного занесло, Глеб едва успел вырулить со встречной, чтобы не влепиться в легковушку. Из машины сердито просигналили и что-то проорали, но Глеб не слушал, сверля злыми посеревшими глазами Сашу. — Чего молчишь? — прошипел он. — Не хочешь объяснить, что это за выбрык такой вообще? — Мне домой надо, — одними губами прошептал Саша. — Ха-ха! Прямо в день свадьбы Макса, на которую ты и прилетел? — У меня срочные дела. — Я всё знаю — ты опять с отцом погрызся! Нет. Просто отец спросил, как далеко они, два мужика, на одной «любви» уехать собираются — ни семьи нормальной завести, ни детей, да и на работу таких не сильно с распростёртыми объятиями берут. Это ветеринару всё равно — он кошек лечит и хомячков, а что будет с молодым перспективным кардиологом?.. и прямо намекнул, что уж он точно поспособствует, чтобы этому кардиологу было всё, что только можно представить, и со своими связями он вполне сможет это провернуть. — Ну, раз знаешь, вот и не суйся! Поворачивай к вокзалу! — Да прям сейчас! Пристегнись лучше! — Да! Прямо сейчас! — Мелкий крысёныш, сколько ты ещё будешь выносить мне мозги? — Я?! — Ты!!! Пристегнись, я сказал! — Высади меня! Немедленно!!! И я больше не буду тебе выносить твою труху! — Куда?! — Саша в запале нажал на ручку, Глеб едва успел защёлкнуть дверцу. — Блин, и пристегнись уже! — Сам пристегнись! Глеб плюнул на всё и потянулся к Саше, дёрнул его обратно в сидение, чтобы не лип к дверце, прижал, вытянул ремень безопасности из пазов и защёлкнул в крепление. — Эльфёныш, ну что ты в самом деле? — неожиданно растерянно прошептал он и потянул к бледному Саше руку, наплевав на наливающийся огненным красным светофор на перекрёстке. Но тот только вскинул, защищаясь, ладони. — Глеб, ДОРОГА!!! С перекрёстка, наперерез им, вылетела серая иномарка. Истерично взвизгнули шины не успевающего затормозить автомобиля — машина едва смогла развернуться, чтобы влепиться в них боком, а не бампером. По салону прошла скрежещущая дрожь, разрывающая барабанные перепонки. Саша словно в замедленной съёмке видел застывшее от ужаса лицо водителя за рулём влетевшего в них автомобиля. Скрежет металла — дверца, к которой он жался всего мгновения назад, сминается гармошкой. От удара его рвануло из кресла, подбрасывая в сыпанувшее крошевом стекла лобовое окно. И тут же по телу резануло острой обжигающей болью там, где хищно вгрызалась, удерживая на месте, широкая лента ремня. Время застыло вместе с остановившимся сердцем. Он видел, как приклеивается к ним вторая машина, как лопаются в ней стёкла, как брызжут злыми каплями в салон и секут лицо второго водителя. — Са-ашка-а-а!!! Он успевает увидеть вылетевшую со стороны Глеба дверь. И самого Глеба, которого вытягивает следом на смазавшуюся стальными полосами трассу. Тот сжимается тугим комком, катится по дороге… Машины сцепились и завертелись в ужасном танце, разгоняя застывшую кровь до скорости света… Мир закрутился каруселью… Прожитая в мгновения вечность. Отжитая за секунды жизнь. Больше Саша ничего не видел…