Саша
За окном было серо и гадко. Наверно, ночью прошёл дождь — рассвет занимался тусклый и бесцветный. А, может, уже и не рассвет — с такой погодой время будто замерло. Саша поёжился. Открывать глаза ему не хотелось. Голова, и без того больная от недосыпа, просто раскалывалась. Тихо шли часы на прикроватной тумбочке за спиной, мерно дышал в затылок лежащий сзади человек. Осторожно отползти на край кровати, вжаться в стену. Мог бы, удрал, ещё когда услышал тихое ровное сопение, но просто не представлял, как перебраться через Глеба, не потревожив его сон. — Саш? Откуда только силы взялись не вздрогнуть и не дёрнуться? — Саня… — как ночью, когда не обращал внимания ни на вопли, ни на кулаки. Не выдержал — сжался. Жёсткая ладонь коснулась плеча, попыталась повернуть на спину. Саша внутренне напрягся, не желая поддаваться требованию. — Я знаю, что ты не спишь. Отмолчался, а Глеб больше не приставал — сел на кровати, какое-то время просто сидел (Саше почему-то показалось, что он смотрел на него), потом встал и вышел из спальни. Послышался шум воды из ванной. Саша рывком сел. Тут же болезненно скривился — в пояснице и ягодицах заныло. К чёрту! Не в первый раз у него что-то болит. Горько усмехнулся. В прошлый раз вообще подняться не мог два дня. Поискал глазами свою одежду. Обнаружил на полу ворох грязных лохмотьев. Джинсы почти целы, хоть и подраны. Кое-как натянул на себя, скрипя зубами от боли. Глеб здорово постарался, но сильнее аукнулось падение по склону — за ночь на рёбрах как раз налились синяки, мешая вздохнуть полной грудью. Саше не нравилось дышать короткими урывками, будто воздух воруешь — врождённый страх перед удушьем. Подхватил порванную водолазку, подцепил ногой бельё, невесть что забывшее под столом, и выскочил в прихожую. Здесь прямо на голое тело накинул свою драную толстовку с расползшейся молнией и щёлкнул замком в двери. Во дворе обнаружил мусорные бачки, запихнул в них рваные лохмотья. Двор наполнялся людьми. Шли куда-то взрослые, шумела ребятня на горке и ревел грудничок у матери на руках. Никому и дела нет, что мимо проходит какой-то парень, разве что увидят мятое лицо с красными вурдалачьими зенками и ещё долго оглядываются. Саша нахохлился, натянул на голову капюшон и юркнул в соседний подъезд, из которого очень удачно кто-то выходил. Взбежал на четвёртый этаж, огляделся в поисках нужного номера. Внутри больно кольнуло — дверь была точно там же, где и у Глеба. Нажал таблетку звонка. Ещё раз. — Иду я! — из нутра квартиры послышался лёгкий быстрый топоток. Щёлкнул замок. На пороге стояла растрепанная сонная Майя в широкой мужской футболке и… и больше ни в чём, даже привычных очков нет, тёплые карие глаза подслеповато щурятся. Саша скользнул взглядом по открытым ногам, непроизвольно сглотнул. — Я думала, это папа с дежурства пришёл, — мгновенно заливаясь краской до корней волос, пробормотала подруга. — Ага, — Саша отвёл взгляд от голых коленок. А ножки-то ничего, захотела бы, Алке фору в сто очков дала в разбивании сердец. — Он тебе что-то сделал, да? Словно в упор выстрелила. Саша сжал кулаки. — Нет. — На тебе лица нет, я же вижу. — Значит плохо видишь! — рявкнул Саша. — Плохо, — невозмутимо согласилась Майя, и Саша мигом устыдился. — А теперь представь, как ты выглядишь, если даже такая слепая курица, как я, это увидела. — Прости… Мы… мы подрались. Майя взяла его за руку и молча втащила в квартиру. — Мне бы в душ… — не совсем уверенный, что может настолько охаметь, пробормотал Саша, но Майя услышала, молча затолкала его в ванную и вцепилась в толстовку. — Йяяа! Ты чего? — Саша рванулся из цепких ручек. Едва удерживаемая вместе молния, убитая ещё ночью Максимом, поползла в разные стороны, открывая налитый синяками обнажённый торс. Секунду Майя молча смотрела, потом опустила взгляд на драные, лишённые пуговицы и держащиеся только на молнии джинсы. Так же молча скрылась в одной из комнат, грюкнула комодом и вернулась уже с вещами — рубашкой и штанами, слишком большими для Саши, наверно, отцовскими. — Это зачем? — подозрительно уточнил он. — Нет уж, лучше в своём лохмотье домой вернуться… — Это пока я твою одежду штопать буду, — мирно отозвалась Майя. И хоть бы заикнулась о чём другом…Глеб
Глеб был словно в тумане. Встреча, пусть и мимолётная, с отцом, секс с парнем… собственным братом… Саша, плачущий, жмущийся к своему насильнику, словно ищущий у него же защиты. Кажется, Глеб его обнял и что-то шептал — он сам не был в этом уверен, как и в том, что Саша успокоился из-за этого, скорее всего, просто выбился из сил, поэтому и позволил уложить себя на кровать. Глеб так и не сомкнул глаз — прислушивался к тихому сопению под боком. Он переспал с парнем, переспал с собственным сводным братом, взял его силой. Пусть Саша и поддался, Глеб всё равно его заставил. Внутри точно свернулась тугими кольцами ледяная змея, медленно ворочающаяся и сжимающая сердце. Но хуже всего то, что ему… понравилось. Ощущение бьющегося под ним человека, ломающейся чужой воли, ненависть в синих отцовских глазах… осознание того, что под тобой выгибается гибкое, опьяняющее своей непокорностью, тело, тело парня… его стоны, его ехидные огрызания, его слёзы… Гадко. Одуряюще. И от этого ещё более гадко… Спал Эльф свернувшись клубком, будто кот. Подтянул колени к животу, оттяпав себе солидный кусок пространства. Возможно, ему было больно, возможно, он просто так спал. Глеб ночью долго возился, чтобы улечься удобнее, но подвинуть парня так и не решился. Давно наступило утро и пора было вставать, но он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить пригревшегося сбоку Эльфёнка. И не знал, что делать, когда тот проснётся и посмотрит на него. Интересно, какого цвета будут его глаза? Спокойными и серыми? Или злыми и синими? И какие бы лично он хотел увидеть? Эльф поёжился, распрямился, осторожно отполз от Глеба к краю кровати, плотно вжался в стену, точно пытаясь с ней срастись. — Саш? Что точно он собирается ему сказать? «Я не хотел»? Ха-ха, хотел, ещё и как, сам до сих пор в шоке, что хотел. «Прости меня»? Тоже бред. Всё равно не простит, да Глеб и не попросит прощения — пусть и с затуманенными мозгами, он отлично понимал, что делает. — Саня… — не хотел так называть, сам вздрогнул, вспомнив, как звал ночью, не обращая внимания на удары и ругань. Эльф сжался, спина напряглась, стоило тронуть за плечо и попытаться повернуть к себе. — Я знаю, что ты не спишь. Ни слова, ни движения, но точно не спит. Не боясь больше разбудить, Глеб сел. Несколько минут просто скользил взглядом по острым линиям замершего у стены тела, соображая, из-за чего же вчера потерял голову, потом понял, что делает, и позорно удрал из спальни. В душ. Чтобы остыть. Конечно же Саша не стал задерживаться в этой жуткой квартирке! Глеб с нервным смешком опустился на кровать, поставил кружку с чаем и бутерброд на тумбочку, совершенно наплевав на собственное правило, не таскать в комнату еду. Эльф удрал. Тем лучше. Есть время подумать. О чём-нибудь. О чём-нибудь совершенно левом, чтобы голова не раскалывалась. У Эльфёнка наверняка голова после истерики раскалывается, ночью вообще думал ему примочки ставить — лоб просто горел. Нет! Не о том думать!!! Раздражённо упал на кровать, потёр ноющие виски, закрыл глаза. Запах приятный от постельного. Чистый, пряный. Вроде же стиральный порошок самый обычный, без всяких ароматов лесных трав, тогда почему так травой пахнет? Потому что Саша вчера весь от неё зелёный был, когда по склону прокатился! Чёртов Эльф! Сел. Выругался. Встал. Обозвал себя идиотом. Потом извращенцем. Потом психом. Вылетел из квартиры, едва вспомнив, что надо хотя бы дверь защёлкнуть, и чуть ли не бегом спустился вниз, сам себе доказывая, что просто решил подышать свежим воздухом, а не постыдно удрал из квартиры, где всё напоминает о прошедшей ночи. …А выходя из подъезда увидел своего Эльфа. Он шёл вместе с Майей по дорожке, в сторону остановки. Они шли, тихо о чём-то переговариваясь, и его не видели. Джинсы на коленях были аккуратно зашиты, под толстовкой футболка, заношенная и большая, явно не Сашина. — Знаешь, я тебя люблю, — тихо, с открытой непривычной улыбкой сказал Саша. — Ага, знаю, — улыбнулась в ответ девушка. Дальше они шли, взявшись за руки…