Закрытая дверь

… Я вновь спускалась по лестнице, ведущей в кромешный мрак и ледяной холод. На сей раз дверь внизу не была заперта, и из-за нее доносился голос, напевающий какую-то странную, жуткую и в то же время завораживающую мелодию. Эта музыка была подобна пению сирен, такая же неотвратимо-притягательная. Я хотела бы развернуться, убежать подальше от этого страшного места, но ничего не могла поделать, ноги не слушались. Дверь сама распахнулась передо мной. И тогда я увидела… Помещение было освещено множеством свечей. Они стояли повсюду, давая достаточно света, чтобы разглядеть то, что находилось в комнате. Тела, тела повсюду – изуродованные, разрезанные, разорванные на куски, истекающие темной кровью. Как поломанные куклы, они лежали на полу, висели на стенах, прикованные кандалами, их ошметки были нанизаны на острые крючья. А в центре комнаты, на возвышении лежала женщина. Мертвая женщина – в этом я была совершенно уверена. Ее бледное тело уже начало разлагаться и было покрыто трупными пятнами, грудная клетка – вскрыта, руки и ноги – вывернуты под неестественным углом. И, что самое ужасное, именно она издавала те зловещие звуки, пение, что привело меня сюда. Я видела, как двигаются ее губы и шевелится разорванная гортань, толчками извергая вязкую, густую жидкость, стекающую вниз, на стол, на котором она лежала. Та же неведомая сила, что заставила меня спуститься в подвал, влекла меня внутрь, к столу в центре комнаты. Влекла до тех пор, пока я не увидела и не поняла, кто именно на нем лежит. У мертвой женщины было мое лицо. Я проснулась от собственного крика. Села в кровати. Сердце бешено колотилось в груди. Никогда я не считала себя впечатлительным человеком, однако это… было чем-то из ряда вон выходящим. Я встала, прошлась по комнате. Прислушалась к потрескивающим в камине поленьям. Все было тихо, спокойно. На прикроватной тумбочке стоял кувшин с питьевой водой, я жадно прильнула к нему и сделала несколько глотков. Успокоившись немного, я уснула вновь. Мне больше не снился подвал замка сэра Холлса. Я словно перенеслась во времени назад, вновь оказавшись перед закрытой дверью часовни из моего детства. Только на сей раз мне хватило смелости для того, чтобы ее отворить… Помещение внутри не было похоже на зал часовни. Это была большая круглая комната, в центре которой высилась колонна. И к этой колонне был прикован цепями обнаженный мужчина. Я узнала его, это был Морган Вайт. Глаза его были полуприкрыты, на лице застыло выражение восторга, высшего блаженства, и он издавал сладостные стоны. Потому-то я и решила поначалу, что женщина, стоявшая перед ним, была занята любовной игрой. До тех пор, пока не увидела длинный, тонкий кинжал в ее правой руке. Она ласкала мужчину левой рукой, а правой в это же время наносила на его тело порезы. При каждом прикосновении кинжала по телу мужчины пробегала судорога. Но ему, похоже, это все нравилось. Женщина обернулась, и я узнала в ней Кору, сестру Моргана. Ее губы, грудь, живот были красными от его крови. Она улыбнулась мне развратной улыбкой и поманила согнутым пальцем, а затем начала приближаться какими-то вкрадчивыми, змеиными, похожими на танец движениями. Кинжал поблескивал в ее руке, с него капала кровь. Я отшатнулась и захлопнула дверь. Развернувшись, пустилась бежать прочь, подальше от этой страшной часовни, но где-то внутри меня ужас боролся с желанием вернуться и присоединиться к происходящему там. Вокруг застыл ночной лес, слабо освещенный лунным сиянием, среди зловеще изогнутых ветвей клубился туман. Зацепившись о какой-то корень, я полетела вперед и вся сжалась в ожидании удара, однако его не последовало. Я упала в озеро и сразу ушла на глубину, вода сомкнулась над головой. Я опускалась все глубже и глубже, и легкие мои горели огнем. Я понимала, что нужно бороться за свою жизнь, всплыть вверх, чтобы сделать живительный глоток воздуха и… не могла. Не могла или не хотела? Не знаю. Было что-то сладостное в этой прохладной тьме внизу. Что-то приятное в мыслях о том, что вот сейчас все кончится, и мне не нужно будет больше стремиться к чему-то или о чем-то сожалеть. Не нужно будет страдать. Будто отвечая на мои мысли, тьма на дне озера ожила. Из нее появились щупальца, крепко обхватившие мои лодыжки, утягивая за собой вниз. Я не сопротивлялась, всецело предавшись их власти. Из моего рта вырвался последний пузырь воздуха, но каким-то чудом я была еще жива и чувствовала все, что со мной происходит: щупалец становилось все больше, они сорвали с меня одежду, ласкали бедра, грудь, спину. Я всем телом ощущала их омерзительные и, в то же время, невероятно приятные прикосновения. Было в их удушающей ласке что-то такое, что ни разу не дарил мне ни один мужчина. Когда одно из них проникло внутрь и, пульсируя, начало ласкать меня там, я испытала величайшее в своей жизни наслаждение, и в тот же миг оно сменилось невыносимой болью, когда щупальца начали прорастать шипами, раздирая мою плоть, сдавливая в своих объятиях так, что захрустели кости. А затем они резко дернули в разные стороны, разрывая мое тело на части. Мир вокруг померк, разбиваясь на тысячу осколков. Я открыла глаза и сделала глубокий вдох, как будто и впрямь только что тонула. Все мое тело сотрясала мелкая дрожь. Было раннее утро, за окном занимался рассвет, щебетали птицы, и я с облегчением подумала, что наступающий день избавляет меня от необходимости погружаться в сон, приносящий столь реалистичные кошмары. Но вот кошмары ли? Я вообще довольно редко видела сны, еще реже их запоминала, и уж совершенно точно мне никогда, ни разу в жизни не снилось ничего подобного. Но я не могла отрицать, что в моих нынешних снах было нечто, заставляющее сердце биться чаще, а щеки – гореть огнем. Нечто запретное, постыдное, извращенное. Но от этого не менее, а может и более привлекательное.