Его объятья

Несколько недель назад. Она хочет кричать от счастья, обуявшего ее. И она кричит — внутренне. Хочет прыгать по кровати, кататься по полу, бить ладонями все подряд. Лишь бы выпустить куда-то окрыленность, которая еще немного и точно зажжёт нимб над ее головой. Неужели такое бывает? Кэтрин кажется, что нет. Она живет больше этой пигалицы и ни разу не встречала такого. А если она такого не видела, то… то ей не повезло, видимо. — Может, уберешь уже этот светильник со своего лица? — шикает на нее двойник, когда они вместе выходят из дома для уборки вчерашнего веселья. Ее та-ак раздражает сегодня Кэролайн, что в следующий раз она сто раз проверит, есть ли в человеке кровь вампира, прежде чем убить его. — Извини, я…, — ладонь, поднятая к верху, затыкает рвущуюся нелепицу из уст блондинки. Что она? Она просто счастлива. Так сильно, что сходит с ума. Ей так кажется. Но у медали две стороны. И Кэролайн это понимает. Второй стороной является Кэтрин. Когда они стали настолько близки, что она чувствует стыд из-за своего счастья, когда ее названная сестра страдает. Страдает ли? Способна ли страдать Кэтрин Пирс? Да. И возможно больше, чем кто-либо другой. — Ох, черт, — сквозь зубы выдает Кэтрин, когда видит Татью. И Кэролайн искренне удивляется, что та еще жива. Если бы Петрова так смотрела на нее, то она бы точно не удержала бы жизнь в руках. — Кэтрин, тебе надо пого… Кэтрин? — Кэролайн резко прокручивается вокруг своей оси, не находя взглядом Петрову. Недовольно хмыкает. Известная беглянка снова сбежала. Кэролайн безумно хочется влепить пощечину Татье. Сделать что-нибудь, только бы этой стерве не сходило бы все с рук. И треснуть Элайдже тоже. Они оба виноваты в этом поцелуе. И винить тоже следует обоих. Даже нет. Винить следует лишь Майклсона. Это его вина. Вина, что Кэтрин сейчас страдает. Взгляд голубых глаз пытается быстро отыскать в толпе Элайджу, но вместо этого натыкается на Кола, чуть не вприпрыжку бегущего к ней. — Знаешь, Кэролайн. Я обижен, — парень начинает кричать ей эти слова еще из далека, делая нарочито обиженный взгляд. — Что? — блондинка хмурит бровки, вопросительно округляя глаза, хотя уже знает, что ничего серьёзного Кол Майклсон ей не скажет. — Что? — теперь глаза же округляет парень. Да так сильно, что Кэролайн переживает, как бы они не выпали у него. — Она еще спрашивает! — театрально разводит руки, случайно врезаясь одной в живот проходящему мимо мужчине. Но извинятся не спешит, продолжая таращится на Кэролайн. — Собираешься стать моей сестрой и молчишь! Кэролайн, будущая Майклсон, Форбс! Я всегда думал, что ты болтунья похлеще моей сестры! А на деле! — Господи, Кол! Заткнись! — девушка ослепительно улыбается, смакуя свое имя не со своей фамилией. — Я хотела сохранить это в тайне! — Я понимаю, что ты стесняешься Никлауса, но могла сказать хотя бы мне! — за эти слова парень получает небольшую затрещину. – Ауч! — Я тебя предупреждала! — Да ладно, барби. Я же любя. — Окей, только не говори никому! — Скажи это лучше своему жениху, он светится лучше, чем вчерашние огни. Как и ты, впрочем. — Он тебе это сказал? — Почти. Подслушал, как он рассказывал об этом Элайдже, — Кол хитро улыбается, когда Кэролайн закатывает глаза. — Лучше скажи мне, где Элайджа! — требовательным тоном говорит блондинка. — Не слежу за своими братьями. — Но подслушиваешь! — голос позади заставляет парня усмехнуться, приподнимая бровь. Кэролайн же резко оборачивается на этот звук, чувствуя, как она буквально издает вибрации счастья. — Доброе утро, Кэролайн, — улыбается настолько великолепно, что она смущено сознается сама себе, что хочет его. — Клаус, — так много мыслей в голове, что это единственное, что она может сказать сейчас. Но ему достаточно. Ее взгляд говорит намного больше. Он протягивает ей свою ладонь, взглядом цепляясь за кулон на ее шее. Боже, да он самый счастливый мужчина на земле. И он шепчет ей это, резко притягивая к себе, прижимая к своему телу. — Уйдем от сюда? — сжимает ткань платья на спине в кулак, стараясь выплеснуть в какое-то действие то, что в нем сейчас творится. — Мне…, — Кэролайн слегка проводит языком по нижней губе, чувствуя, что ей нужно срочно пополнить водный баланс. — Мне нужно найти Элайджу и помирить их с Кэтрин, — выдает скороговоркой, боясь, что забудет, как говорить, если он продолжит так смотреть на нее. — Если под последним именем ты имеешь в виду Катерину, то они сами, Кэролайн. Элайджа так просто не упустит ее, — говорит Клаус и девушка с ним соглашается. — Возможно, они уже сейчас занимаются тем, чем безумно хотим заняться мы, — горячее дыхание обдает мочку уха, и Кэролайн нервно сглатывает, чувствуя, как мурашки пробегают по ее телу. — Все будет хорошо. И она ему верит, крепко держа его ладонь, отдаляясь от поселения и углубляясь в лес. — Кэролайн, — он целует ее дико, прижимая к первому же дереву, как только они уходят на достаточное расстояние от поселения. Сминает ее губы, чувствуя, как ее руки запутываются в его волосах. Они оба хотят что-то сказать, но оторваться друг от друга смерти подобно. Кэролайн начинает тихо стонать, когда Клаус спускается поцелуями на ее шею, одной рукой пытаясь расшнуровать платья на передней шнуровке. Не выдерживает, дергает веревки, буквально срывая с девушки верх платья. — Кла-аус, — громкий стон вырывается из глотки, когда Майклсон, аккуратно стягивает ее платье вниз, не разрывая зрительного контакта. Кэролайн же, как в бреду, дышит с открытым ртом и думает о том, что было бы не лишним смутиться, но это все такие мелочи. — Как можно быть такой красивой, Кэролайн? Скажи мне, — Клаус выдыхает девушке это в губы, чувствуя, что готов разорваться на части от возбуждения. Она сейчас в его руках. Она. Только он имеет право прикасаться к ней так. Только он. И эта мысль сводит с ума обоих. Не желая оставаться долгу, Кэролайн срывает с Клауса рубаху, проводя подушечками пальцев по его торсу, поднимаясь к широким плечам и обхватывая их, когда резко сжимает ее ягодицы, приподнимая и заставляя обхватить его ногами. Впечатывается в ее губы, крепко сжимая руки на талии девушки. Будто бы боится, что та убежит, передумает. Но разве можно вообще думать, когда его руки такое вытворяют с ней. Кэролайн откидывает голову назад, не больно ударяясь затылком об дерево, к которому прижата, когда Клаус обхватывает губами ее сосок, легонько оттягивая его и отпуская, снова возвращаясь к нему. Неосознанно толкается вперед, когда язык Никлауса проходится по ямке уха. — Пожалуйста, Клаус…, — выдыхает на пределе девушка, чувствуя, как напряжены все ее нервные окончания. — Что «пожалуйста», Кэролайн? — Клаус отрывается от нее, взглядом сканируя всю ее. Идеальная. Слишком. Настолько, что в какой-то момент ему даже хочется быть грубым с ней, потому что она не может так вот врываться в его жизнь, переворачивать ее и становится еще и ее смыслом. Не имеет право. Кэролайн же скулит от желания почувствовать его внутри. Все разрывается, она пытается сильнее обхватить его ногами, чтобы как-то контролировать себя, но не может. — Я... Я хочу тебя, — чуть не со слезами на глазах, выдыхает блондинка. Закусывает губу и это срывает все тормоза у Майклсона. Он прижимает губами к ней в поцелуе, сам снимая с себя брюки. — Так влажно, — шепчет Клаус, большим пальцем проводя по складкам плоти, проверяя, готова ли она принять его. И Кэролайн уже не сдерживает крики, рвущиеся из горла, когда его палец находит клитор, надавливая на него. — Клаус, пожалуйста-а! — хнычет она, чувствуя себя бомбой замедленного действия. — Тише, милая, — Клаус слегка улыбается, проводя ладонью по ее спутавшимся волосам и даря едва весомый поцелуй. Перехватывает ее ягодицы и направляет член в нее, входя до одури медленно пока не натыкается на преграду, после останавливается, давая ей привыкнуть к его размерам. — Потерпи, милая, — Клаус по-своему трактует удивление девушки, которая замирает на секунды, прежде чем понимает, в чем тут дело. — О боже! — лишь выдыхает она, чувствуя теперь некую сконфуженность от мысли, что второй раз теряет девственность. Впрочем, долго ей мыслить не дают, разрывая последнюю преграду между уединением тел. Резкая боль проходит по всем нервным окончаниям, которые так требовали разрядки в виде удовольствия. Девушка впадет в некую прострацию, не слыша вокруг себя ничего. Но это длится недолго. Кэролайн открывает глаза, которые закрылись от резкой боли и кивает обеспокоенному Майклсону. Он начинает медленно двигаться в Кэролайн, боясь причинить ей боль, которая постепенно начинает отступать, отдавая место удовольствию. Тихие стоны начинают срываться с ее губы, когда Клаус увеличивает движения внутри нее. Сам же он еле сдерживается, то не начать вколачиваться в нее сейчас. Такая тугая. И такая горячая. Клаус до боли впивается в губы Кэролайн, чувствуя внутри себя зверя, который хочет разорвать девушку на клочья. Крепче прижимает ее к дереву, перемещая свои руки ей на талию, с силой сжимая ее. Останутся синяки. Обязательно. Останутся его засосы на ее груди и шее. Останется часть его в ней. — Клаус... — Кэролайн кажется, что ее стоны слышны в поселении, но именно в этот момент она даже не собирается сдерживать себя. Пускай слышат все. Клаус увеличивает темп толчков, наблюдая, как Кэролайн начинает биться в мелкой дрожи от приближающего оргазма. Весь воздух вырывается из легких, когда разрядка накрывает их обоих с разницей в секунды, оголяя все нервные окончания. Теперь она действительно принадлежит ему. *** Кэролайн незаметно наблюдает за Клаусом через окно в комнате. Она долго тут стоит и ее глаза уже привыкли к темноте. Он неспешно точит свой кинжал, изредка кидая взгляды на ее окно, думая, что она уже спит. Недавняя близость с ним не покидает мысли девушки, постоянно напоминая о себе, то немного жгущими царапинами на спине, которые оставила ей кора дерева, то саднящими губами, которые Клаус с таким удовольствием вбирал в рот, то синяками, оставленными сильными руками мужчины. Но все эта боль такая незначительная по сравнению с тем, какие волны удовольствия накатывали на нее там, в лесу. И до сих пор продолжают накрывать ее с головы до пят от одного только его вида. За размышлением Кэролайн не замечает, как к Никлаусу тихо, на цыпочках, подбирается Генри, что-то говоря ему. Взгляд Клауса становится суровым, и она начинает переживать. Может что-то случилось? С Ребеккой? Или Колом? Или с Элайджей и Кэтрин? Их до сих пор нет в поселении, именно поэтому Кэролайн все еще бодрствует. Ей нужно дождаться Кэтрин. Узнать помирились ли они с Элайджей! Она бросает взгляд на Майклсонов, замечая, что Клаус что-то объясняет Генри, а после, засовывая кинжал за пазуху, кивает, слегка улыбаясь. Они вместе уходят, и Кэролайн теряет их из виду, чувствуя накатывающую панику. Яркая луна на небе полностью освещает комнату сквозь окно, но дурное предчувствие плотно сжимает свои щупальца вокруг Кэролайн. Побыстрей бы вернулась Кэтрин. С ней спокойней. Кэролайн давно это уже заметила. Кэтрин приходит спустя полчаса, застывая на пороге, когда встречается с взглядом голубых глаз. И первая прерывает это, ухмыляясь и падая в кучу тряпья, которые служили им кроватью. — Ты была с ним? — молчание затягивается, пока Кэролайн подбирает слова, чтобы узнать о том, где пропадала Кэтрин весь день. — Да, — едва слышно говорит девушка, прикрывая глаза от усталости. Кэтрин сама на себя не похожа сейчас. Спокойная. Умиротворенная. И… Счастливая?! И Кэролайн почему-то начинает звонко смеяться, привлекая к себе внимание двойника, который глядя на такую радость тоже улыбается, даже издает смешок, а позже уже смеется вместе с ней. Они не боятся разбудить все поселение своим смехом, просто отдаваясь чувству полной радости внутри. Чувству свободы, которое так редко окрыляло их в последнее время. Они просто счастливы. Прямо сейчас. Просто, или почти просто, так. И лишь завтра рано утром, проснувшись от дикого крика Ребекки, глядящей на разорванное тело любимого младшего брата, они подумают, что счастье знает себе цену. И за все нужно платить. Даже за его объятья.