Его объятья

— Кэролайн, не смей! — Почему, Кэтрин? Почему мы не можем им помочь? — Потому что тогда нам никто не сможет помочь. Снова и снова прокручивая в голове слова двойника, Кэролайн до боли прикусывает нижнюю губу, чувствуя вкус собственной крови. Она не может ослушаться Катерину, пока та изо всех сил пытается защитить их, скрывая обращение. Но смотреть день за днем на то, как Клаус пытается привыкнуть к своей новой сущности, испытывая при этом ужасные муки совести из-за убитого брата, увеличенные вампирской сущностью в несколько раз, кажется ей невозможным. Но день проходит, наступает новый, а она все еще остается в тени, всего лишь следя за ним. Его рубашка снова окровавлена, но Кэролайн уверена, что он не убил человека. Нет, еще нет. Человечность борется в нем, и она это видит. Они находятся возле реки, и сердце Кэролайн пускается в галоп, когда Клаус начинает раздеваться, явно желая окунуться в воду. Наверное, она должна чувствовать себя плохо из-за этого подглядывания, но… Она его невеста. «Невеста» — этот статус такой новый для нее, что она замирает на минуту, смакуя это слово. За последнее время эта мысль совсем вылетела у нее из головы, и она резко кладет руку на грудную клетку, нащупывая кулон, подаренный ей в честь помолвки. Невеста. Она его невеста. Невеста сильнейшего существа на планете. Кэролайн грустно усмехается. Все это такая чушь. Все ее чувства, которые делят ее пополам. Все это так теперь не важно. Важно лишь одно. Она любит Клауса. И Кэролайн уже хочет выйти из своего убежища, чтобы кинуться к нему на шею, и просто сказать ему это. Сказать, что любит его. И он не монстр, которым себя считает. Он не виноват в смерти Генри. Он ни в чем не виноват. Но несмотря на свой порыв, Кэролайн резко отходит назад. Запах крови ударяет ей в нос, заставляя вены на лице набухнуть и вспомнить о том, что у нее есть и свои проблемы. Вампирский голод с новым обращением, абсолютно плюет на ее выдержку, натренированную Стефаном. Но откуда здесь кровь? Оборачивается назад, слыша, как чьи-то клыки входят в шею, сначала прорывая кожный покров и тут же артерию. Кэролайн хватается за горло, перекрывая себе кислород, чтобы как-то утихомирить жажду. Вены скрываются, и она только сейчас понимает, что жертва не кричала, когда ее шею вспороли. Значит, это была Кэтрин, внушившая не кричать. И девушка срывается из убежища, мигом оказываясь на месте. Черт. Это не Кэтрин. И первая мысль, которая появляется в голове — это побег, пока вампир так занят своей жертвой, что не замечает ее. Но вторая мысль оглушает еще больше, чем первая. Это Ребекка. И Аллен. И Ребекка явно не собирается останавливаться. Поэтому Кэролайн больше не думая, бросается на помощь Аллену, но приходит второй, наблюдая, как Клаус одергивает Ребекку от кровоточащей артерии, крепко сдерживая ее за предплечья, прожигая взглядом ее — Кэролайн. Черт. Теперь у нее точно не получится сбежать. Отводя глаза от Кэролайн, Клаус поворачивает пытающуюся вырваться Ребекку к себе лицом, наблюдая безумный взгляд сестры. Он что-то шепчет ей и Кэролайн может наблюдать, как его хватка становится слабее, пока он совсем не отпускает сестру, которая резко поворачивается, сначала кидая взгляд на Кэролайн и не успевая удивиться, уже смотрит на Аллена, лежащего на земле. Точней, умирающего на земле. Ребекка кидается к своему жениху, пока Кэролайн чувствует на себе прожигающий взгляд своего. Она еще может уйти от ответственности. Может сказать, что она просто гуляла и увидела их. Клаус ничего ей не сделает. Никогда ничего не делал. Но рано или поздно карты откроются. И сможет ли она простить себе смерть Аллена? Простить несчастье Ребекки? Она закрывает глаза, выдыхая весь воздух из легких. Кровь. Много крови. Она должна взять себя в руки, если хочет помочь. Медленно подходит к Аллену, с ужасом глядящему на девушку, которая со слезами на глазах просит у него прощения, пытаясь рукой перекрыть кровь, льющеюся на землю. — Ребекка, — девушка отодвигает Майклсон, которая, наконец, обращает на нее все свое внимание, наблюдая, как та падает на колени. — Кэролайн, ты…, — Клаус хочет что-то сказать, но набухающие вены на лице его невесты и клыки, распарывающие ее собственную кожу на запястье, заставляют его замолчать, пока она подносит запястье к губам Аллена, приказывая ему успокоиться и пить ее кровь. И он ее слушается. Словно все это так повседневно для него. И Майклсоны удивленно взирают на то, как рана парня на шее затягивается, так же, как и их. Быстро и не оставляя шрамов. — Он теперь, как мы? — вдруг спрашивает Ребекка, наблюдая, как Кэролайн убирает руку от губ парня. — Нет, — понимая, что теперь ей не миновать вопросов, на которые она не может ответить, девушка обреченно выдыхает. Ведь это не только ее тайна. Но уже поздно. — Аллен, — она берет парня за голову, заставляя смотреть ей в глаза, — сейчас ты забудешь все, что с тобой сейчас происходило и уйдешь обратно в поселение. По пути выкинешь рубаху, сказав, что порвал ее об ветки в лесу. Ты все понял? — вопросом меньше, вопросом больше и Кэролайн заканчивает внушение, наблюдая за тем, как парень уходит. — Кэролайн…, — Клаус первым нарушает тишину, образовавшуюся после ухода Аллена. — Я все расскажу, — понимая все наперед, девушка решает сдаться, наблюдая за удивленным взглядами Майклсонов, —, но обещайте, что все это останется между нами. От этого зависит моя жизнь. Пожалуйста. Кэролайн поднимается с земли, отряхивая с платья песок. Сейчас ей нужно решить, что она будет делать. Или врать до конца. Или скажет всю правду. Не будь тут Ребекки, она бы так и сделала. Клаус бы понял. Никому бы не сказал. Ему она доверяет. И Клаус словно читает ее мысли, наблюдая за ней. Он тихо подходит к сестре, прося ее оставить их вдвоем. — Мы все потом скажем, Ребекка, — хватая девушку за предплечья и кидая мимолетный взгляд на Кэролайн, Клаус пытается убедить сестру. — Только не говори сейчас никому о том, что ты сейчас видела? Хорошо? — Но я чуть не убила его! Я чуть не убила его, Клаус! Он был бы мертв, если бы… — Бекс, — не оставаясь в стороне, Кэролайн сама подрывается к Майклсон, — я потом тебя всему научу! Всему! Но сейчас, пожалуйста, не выдавай меня, — некий страх охватывает сейчас девушку. Она знает, что Эстер не нужен лишний балласт в природе. — Хорошо, — Ребекка сдается, улыбаясь брату, когда тот говорит тихое спасибо. Кэролайн ей, как сестра. Она не хочет, чтобы той было плохо. *** Кэролайн смотрит вслед удаляющейся девушке, чувствуя на себе внимательный взгляд Клауса. Он осматривает каждую частичку ее образа, ища в ней изменения, которые должны были крикнуть ему о том, что она теперь никак раньше. Но все оставалось на месте. Глаза, смотрящие вглубь леса, все так же переливались небесными оттенками. Губы, плотно сомкнутые меж собой, не были искажены усмешкой превосходства. Волосы, струящиеся водопадом к пояснице, блестели в бликах солнца. Ничего. Даже страха. Полное осознание себя. — Кэролайн, посмотри на меня, — он сдается первым в никому не нужной игре, контролируемый любопытством. — Кто ты теперь? — Ты знаешь. Он и правда знает, но хочет, чтобы она сама ему это сказала. Не хочет все оставлять на волю случая. Сейчас это опасно, как никогда — Я такая же, как и вы, Клаус. Такая же, как и ты. Я вамп…, — резкое желание, необходимость, набрать в легкие побольше воздуха, прерывают Кэролайн на полуслове. Но Клаус, продолжавший молчать, дает понять, что не желает туманности. — Я вампир, — выдыхая вместе со словом весь воздух, который еще недавно с таким желанием вдыхала, девушка замирает в предвкушении. Клаус уже не удивлен, он видел ее сущность только что. Но по его глазам видно, что призрачная мысль о том, что это всего лишь проделки его вампирского подсознания, заставила Кэролайн опустить глаза. Конечно, она теперь монстр. Слова Кэтрин набатом били в голове, а в глазах начинало щипать от подступающих слез. Напряжение, испытываемое на протяжении дней, давило на нее со всех сторон. Сейчас она просто уйдет и даст самой себе время, чтобы пережить это. Но прежде чем она сделает это, она должна убедится, что не делает самую большую ошибку в ее жизни, оставляя фантазии пищу, основывающуюся на недоговоренности. Кэролайн поднимает голову, впиваясь взглядом в глаза Клауса и не успевая что-либо подумать, распахивает в удивлении губы, когда тело мужчины одним резким рывком вжимает ее в дерево. Чувство дежа-вю заставляет ее сжать сильнее бедра и прикусить губу. — Никогда, — словно из-за тумана доносятся до нее слова Клауса, прежде, чем она ощущает жаркое дыхание около своего уха, опаляющее мочку. — Никогда, — его пальцы больно впиваются в ее подбородок, заставляя Кэролайн повернуть голову в его сторону, неотрывно глядя друг другу в глаза. — Никогда больше не думай о том, о чем думала минуту назад, Кэролайн, — эти слова заставляют девушку громко всхлипнуть, но продолжать все еще игнорировать, катящиеся по щекам слезы, пока следующие слова не врезаются в ее мозг алыми буквами, охватывая всю ее, давая понять, что теперь она, они, будут жить только этим, — я люблю тебя, Кэролайн. И это самое главное.