Мой друг рисует горы

      Утром полковник Майерс сообщил мне о том, что под мое расследование попали два дела - №174 и №183. Дело №174 заключалось в том, что мне нужно представить отчет о смерти мужчины на Дьюс-роуд, из-за которого Майлз внепланово отлучился с работы. Дело №183 включало в себя смерть Элизабет Кирсти. Последнее я лично просил у полковника – не хочу, чтобы хоть какая-то мизерная крупица правды ускользнула из моих «объятий». Майерс дал мне обещание – по раскрытии этих двух преступлений он повысит меня до старшины. Упустить такой шанс было бы глупостью всей жизни.       Я решил делать все по порядку: раскрою убийство на Дьюс-роуд, а уж потом начнется мое возмездие за Элизу. Осмотр трупа мужчины лично мне не дал ничего, поэтому нужда привела меня к криминалистам. Обыск верхней одежды также ничего не дал – куртка чистая, брюки целые, только обувь испачкана. Было установлено, что месторождение грязи на башмаках – это Линкин-Гайд-парк. Личность мужчины неизвестна, причина смерти неизвестна, что являлось огромным минусом в нашей работе. Совсем отчаявшись, я отправился к Максу поведать о своем горе и о том, какой я никчемный полицейский. А еще что в моей жизни пропал смысл, и что я не способен раскрыть, как мне кажется, элементарное преступление. - Хэйвуд, я вчера задумался после вашего ухода, а сейчас вы рассказали еще кое-какие вещи, которые еще больше вводят меня в ступор, - мой друг был напряжен, говорил он тихо и размеренно, но в голосе проглядывались нотки неуверенности и страха. - О чем вы, Макс? – спросил было я. - О тетродотоксине, от которого погибла ваша дама. Вы раньше слышали о таком яде? - Нет. - И я нет. И никто о нем не знает. Тогда откуда у убийцы тетродотоксин? – Терстон встал с кресла и прошелся по комнате, - в голове не укладывается. - Получается, что яд редкий? - Не знаю, зато знаю того, кто может ответить на наш вопрос. Нам нужен профессор Колли! – мой друг подбежал к вешалке, схватил пальто и готов был выйти на улицу, как вдруг вспомнил обо мне, - Рори, вы идете, или я за вас буду преступление раскрывать?       Спустя четверть часа, мы прибыли к двухэтажному невзрачному зданию. Стены серы и пошарканы, фасады потерты, двери стары и скрипучи, крыша обваливалась на дорогу. При виде этого чуда «античной архитектуры» по моему телу пробежали мурашки. Быть может, сработал инстинкт самосохранения? Наконец, мы с Терстоном оказались внутри и прошли пару метров по бесконечному коридору. Вскоре мы были в огромном кабинете, где находился всего один человек, который, стоя на стремянке, штудировал книги с верхних полок. - Колли! – крикнул Макс во весь голос, так, что эхо подхватило его слова и понесло по всему помещению, но резвый человечек на лесенке, по-видимому, его не услышал. Терстон подошел к стремянке и ударил по ней ладонью. - Вы, математики, совсем перестали дружить со своим котелком? – вскричал человечек, когда лестница пошатнулась.       Я осмелился подойти к нему ближе, чтобы получше разглядеть, ибо зрение у меня ни к черту. Передо мной стоял молодой мужчина лет тридцати – тридцати пяти. Высокий рост, светлые волосы, близкие к цвету блонд, ярко-голубые глаза, прямой нос, будто очерченный по линейке, пухлые губы, впалые щеки, круглые небольшого размера очки и бакенбарды придавали ему свой особый шарм. Он все также стоял на лестнице, глядя на нас с моим другом сверху вниз, от чего казался еще выше. В его теле и так скрывались добрые сто девяносто сантиметров. Я не мог оторвать от него глаз, что-то в нем есть такое особенное, возможно, его внешний вид: строгие брюки, белая рубаха и серый жилет, в которых редко кого встретишь в наше время. - Терстон, ты знаешь, как я отношусь к неожиданным визитам, - продолжил биолог, - зачем пожаловал, и кто этот легавый? – он косо обвел меня взглядом. - Колли, нам нужна твоя помощь, - улыбнулся Макс. - Слушаю. - Что ты можешь рассказать о тетродотоксине? – мой друг сделал серьезное лицо, я постарался повторить, но только выставил себя дураком, чем вызвал усмешку биолога.       Колли быстро спустился вниз, передвинул лестницу, резво забрался под потолок, провел пальцами по пыльным книгам, что-то бормоча под нос, и вновь спустился с видом полнейшего разочарования. - Третий шкаф слева, вторая полка, седьмая книга с конца, - оживленно проговорил профессор. Его резвость не давала мне покоя, такое ощущение, что он видел время, - триста сорок первая страница.       Макс прошел к указанному шкафу, взял указанную книгу, сел за стол и приступил листать. Колли же продолжил заниматься своими делами. Я стоял посреди кабинета и не знал, куда себя деть. «Что мне делать?» - пронеслось по моей голове. Я чувствовал себя скованно, неуверенно и некомфортно. В данный момент я не был нужен никому в данном помещении, я просто стоял и терялся. - Хэйвуд, - окликнул меня мой друг, - в самом деле, сколько можно? У меня возникает чувство, что мне больше всех надо.       Я покорно подошел к нему и присел рядом. - Мне чуточку неловко, - промямлили мои губы. - Не обращайте внимания на этого чокнутого биолога, - засмеялся Макс. - Я все слышу, дурной математик, - донесло до нас эхо. - Почему вы так обходитесь друг с другом? – я перешел на шепот, дабы Колли не услышал. - Как? - Грубо. - По-моему, мы пришли сюда с другой целью и не собирались обсуждать наши профессорские отношения, - отрезал мой друг, - вот, нашел! – он подвинул ко мне книгу и показал небольшую статью о рыбах:       «Фугу — блюдо японской кухни из некоторых видов ядовитых рыб семейства иглобрюхих. Чаще всего для приготовления фугу используется рыба вида бурый скалозуб. В любом случае, рыба, из которой готовится блюдо, содержит смертельную дозу тетродотоксина, концентрация которого должна быть уменьшена до допустимой. Фугу считается деликатесом, её употребляют с целью «пощекотать себе нервы». Япония?! - Вам не кажется это занятным? – спросил меня Макс. - Как он добыл его? – сорвалось с моих губ. - Знаете, Рори, если мужчину на Дьюс-роуд убили, значит, на то была веская причина. - Может, он не должен был чего-то знать? - Бинго, мой дорогой мистер Хэйвуд! – воскликнул Терстон, в этот миг я заметил постороннее внимание профессора биологии. - Чего он не должен был знать? - А это предстоит выяснить именно вам, - мой друг встал, убрал книгу на место, подошел к стремянке, на которой до сих пор стоял Колли, и вновь ударил по ней ладонью, - уши не грей, докторишка недоделанный, - засмеялся Макс.       Утром пришла телеграмма на мое имя от полковника Майерса: «Рори, жду вас у себя ровно в десять». Даже в единственный выходной работа не может оставить меня в покое. Быстро собравшись, я выбежал из дома и уже через две четверти часа находился в кабинете полковника. - Мистер Хэйвуд, пришел отчет с экспертизы по делу №174. Ознакомьтесь и подпишите, - Майерс как всегда сидел на своем большом стуле в мягкой замшевой клетчатой обивке и курил трубку, время от времени выпуская на свободу кольца дыма. Вдруг он встал, поправил свои густые седые усы и прошелся вдоль правой стены, на которой висело зеркало и пара картин, - Хэйвуд, около сорока минут назад нам сообщили о решении суда присяжных, - он показал рукой в сторону стула, стоящего возле его рабочего стола, но я вежливо отказал. По телу пробежал лихорадочный холод, казалось, еще секунда, и я закричу, - его оправдали.       Ноги подкосились, и мне пришлось схватиться за спинку стула, дабы не рухнуть на пол. Макс был прав, убийца оправдан, но как? Каким образом ему удалось избежать наказания? Его обвиняли по двух делам сразу. Может, он подкупил присяжных или судью? - Кто играл роль прокурора? – фыркнул я. - Майлз, - робко, как хулиган перед директором школы, отозвался полковник.       Я схватил со стола начальника результаты экспертизы и вне себя от ярости поплелся к себе, чтобы тщательно их осмотреть и найти хоть какую-то зацепку. Этого нельзя так оставлять. Несправедливость еще никогда не торжествовала. В папке с надписью «Дело №174. Медицинское обследование» находился ворох бумаг и маленьких записок, с которыми пришлось изрядно повозиться. Спустя некоторое время, мозаика была собрана:       «При осмотре лица были замечены симптомы конъюнктивита – покраснение белка глаза, переполнение кровью слизистой оболочки и отек век. При вскрытии были обнаружены симптомы бронхита – покраснение и отек горла, воспаление легких. После возникновения некоторых подозрений был проведен химический анализ крови, при котором были обнаружены тяжелые металлы. Также эксперты провели пробу Марша для подтверждения своих догадок, благодаря чему они выявили в теле наличие мышьяка в количестве 3мг/л. «Триоксид мышьяка стал основной причиной смерти», - добавил глава отделения медицинской экспертизы. Личность убитого также была установлена – Э. Кок – контрабандист, работавший несколько лет в Японии».       После прочитанного в мою голову закрались мрачные мысли. То, каким образом у убийцы оказался тетродотоксин, я, наконец, понял, но за что убили Э. Кока до сих пор остается загадкой, ответ на которую знает только сам контрабандист. За помощью я вновь отправился к Максу. - Бог его накажет, - заявил я с порога, как только мой друг открыл дверь, - сил моих больше нет. - Расследование идет только вторую неделю, а вы уже сдаетесь, Рори? – томно произнес Терстон и пригласил меня в свою коморку. В его единственной комнате были хаотично разбросаны вещи; хаос, царивший здесь с момента въезда Макса, не покидает комнатушку по сей день и не прекратит свое существование никогда. Ругаться я не счел нужным, ибо причина моего визита была совершенно иной. - Трупом оказался японский контрабандист, - я рухнул на диван, скрестил руки на груди, положил ногу на ногу, а моя нижняя губа «забавно оттопырилась», о чем Терстон сообщил мне сквозь смех. - Мой дорогой мистер Хэйвуд, не будьте креационистом, - проговорил он. - С чего вы решили, что я им являюсь? - Хотя бы с того, что Бога на самом деле нет, - улыбнулся Макс. - С чего вы решили, что можете отрицать его существование? – позволил себе возразить я. - Я доктор математических наук, я могу отрицать все, что хочу, - вновь засмеялся он. - Доктор? Когда вы успели получить степень доктора наук? - Еще в прошлом месяце. Разве я вам не говорил об этом? - Нет, ведь мы почти не виделись в прошлом месяце. - Это ваши проблемы, мистер Хэйвуд, что вы даже не удосужились открыть газету и прочитать о моем достижении, - Терстон сел рядом со мной на диван и взял в руки местную газету. - Вы невыносимы, - сорвалось с моих губ. - И не говорите, - безразлично ответил он. Порой мне кажется, что обвинять везде, всегда и во всем меня – это дар Терстона, данный самим Господом.