Колыбель волн

Кроули лично вел его по белому коридору днем следующего дня. Дин заглядывал в окна комнат, мимо которых они проходили, с трепетом и страхом, объяснить которых он не мог. На него смотрели бледные лица с внимательными глазами, но чаще люди смотрели в окна, на океан или в стену перед собой. Они остановились в самом конце коридора перед дверью, ничем не отличающейся от своих сестер справа. Но Дину она все равно казалось особенной. Его сердце гулко отбивало в груди, и когда Кроули повернул ручку, открывая дверь, его дыхание перехватило. Кастиэль был там. Он был бледнее, чем Дин помнил — его густой морской загар почти сошел, к тому же цвет кожи оттеняла белая же больничная одежда — рубашка и свободные штаны. Черные волосы резко выделялись на фоне белой стены и серого неба. Кастиэль сидел на краю кровати и смотрел в окно. Он не повернулся на звук открывшейся двери. Дин жестом попросил Кроули оставить их, и врач, недолго поколебавшись, вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Дин был уверен, что у них есть часа пол, не больше. — Кастиэль! — окликнул он, делая неуверенные шаги к кровати. Поступь собственных ботинок казалось ему тяжелой и чересчур громкой. Кастиэль вздрогнул, но не отвел взгляда от серых скал за окном и далекого грозного океана. — Кас! — еще раз позвал Дин, протягивая руку, чтобы коснуться его плеча. Кастиэль развернулся к нему лицом, и Дина захлестнуло множество эмоций: радость, боль, облегчение, нежность. Его глаза на похудевшем лице казались еще больше. Их цвет оставался по-прежнему насыщенно-синим, как глубина океана в солнечный день. — Дин? — неверующе спросил он, свешивая ноги с кровати и неуверенно поднимаясь. Дин машинально сделал к нему шаг, чтобы поддержать, и Кастиэль покачнулся в его сторону. — Что ты здесь делаешь? — Я... — слова застряли в горле. — Я приехал к тебе. — Но зачем? — непонимающе спросил Кастиэль. — Потому что я люблю тебя, — твердо сказал Дин и сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними до минимума. Его руки привычно легли на плечи Кастиэля, но объятие вызвало укол тоски в груди. Дин крепче прижал его к себе, сминая ладонями его рубашку. Кастиэль, будто не веря, что он настоящий, робко приобнял его за талию, и Дин усмехнулся — больше похоже на всхлип — ему в ухо. — Ты... — пробормотал Кастиэль куда-то ему в шею. — Ты действительно любишь?.. — Я никогда не переставал, — ответил ему Дин. Боль в его груди будто смягчало тепло тела Кастиэля. От него пахло мылом и больницей, не океаном и свежестью, как раньше. — Я тоже, Дин, — слова были подобны целительному бальзаму для его израненного сердца. — Но почему же мы тогда расстались?.. — Потому что мы идиоты, — прошептал Дин и прижался к его губам. Кастиэль целовал его робко, как в первый раз, но Дин и сам был не уверен — он почти забыл, как это — целоваться. — Я заберу тебя отсюда, — пробормотал Дин, когда воздух закончился. Он усыпал легкими, невесомыми поцелуями лицо Кастиэля и почти сразу почувствовал горячую влагу под его глазом. — Кас, почему ты плачешь? — спросил он обеспокоенно. — Он не отпустит меня, Дин, — в глазах Кастиэля была такая пустота, что Дин задохнулся от страха. — Нет, — почти выкрикнул он с дрожью. — Нет, Кас, я не позволю ему... я убью его, если придется. — Его охрана слишком сильна, — невесело усмехнулся Кастиэль. — Огонь сильнее, — угрожающе сказал Дин. Кастиэль смотрел на него долгим взглядом. — Я так скучал по тебе, Дин, — хрипло проговорил он. Дин моргнул — Кастиэль слишком резко сменил тему. — Я тоже, Кас, — отозвался он. Это была правда. Но больше ему не придется скучать — теперь он никогда не отпустит Кастиэля от себя. Он прижался к губам Кастиэля, стараясь не быть слишком голодным, но у него мало получалось. Кастиэль не успевал отвечать ему и быстро сдался под его яростным напором. Дин сжал его талию, притягивая его к себе, практически вжимая в себя. Кастиэль расслабился в его объятиях и обвил руками шею Дина. Они вынуждены были отстраниться, когда дверь открылась. В палату вошел Кроули, довольно посверкивающий глазами, а за ним... Дин вздрогнул. Кристофер Новак вел за руку свою жену Маргарет — бледную и дрожащую, испуганную на вид. — Папа? — спросил Кастиэль растерянно. Дин как-то отстраненно подумал, что за один день к Кастиэлю пришло больше близких людей, чем за все предыдущие пять месяцев. — Мы едем домой, Кастиэль, — промолвил Кристофер Новак, даже не здороваясь. Он скользнул взглядом по сцепленным ладоням Дина и Кастиэля, и его взгляд остановился прямо на лице Дина. — Дин Винчестер, — сказал он не вопросительно, а будто называя общеизвестный факт. — Мистер Новак, — в тон ему ответил Дин, испытывая злость. Новак только сейчас подумал о младшем сыне. Дин осознавал, что Кристофер решал важные проблемы, но не мог не чувствовать раздражение. — Кастиэль! — крикнула Маргарет и бросилась к сыну. Она повисла на шее Кастиэля, всхлипывая. — Прости нас, прости, мы должны были приехать раньше... — бормотала она. — Нас заставил Бальтазар, — сказал Кристофер Новак, глядя на сына поверх плеча жены. — Он сказал, что ему приснилась Мать. — Она ни разу не ответила мне за все это время, — нахмурился Кастиэль. — Мать? — спросил забытый всеми Кроули с заинтересованным видом. — Кто это? Дин неприязненно посмотрел на него, но взгляд Кастиэля, когда он перевел на него глаза, пылал ненавистью. — Доктор Маклауд, по-моему, вы получили достаточно денег, чтобы не задавать вопросов и убраться отсюда к чертовой матери, — таким ледяным тон Кристофера Новака Дин никогда прежде не слышал. Похоже, не только ему и Кастиэлю не нравится Кроули. — Я заберу сына, и молитесь, чтобы я никогда больше не встретил вас снова. А если я узнаю, что вы причиняли Кастиэлю вред... тогда, боюсь, вам нужно будет всерьез задуматься о доме подальше от воды. В этот момент Дин впервые в жизни начал уважать Кристофера Новака и даже испытал к нему что-то вроде симпатии. Он и сам мог сказать нечто подобное Кроули, только связанное с огнем. — Мистер Новак, — Кроули не выглядел смущенным, он был совершенно спокоен. — Кастиэль все еще пациент моей клиники, и я волен держать его здесь столько, сколько сочту нужным. Ваш сын показал, насколько он опасен для общества, и правительство, уверяю вас, поблагодарит меня за подобную услугу. Сукин сын. Дин стал лицом к Кастиэлю, крепко сжимая его ладонь и взглядом умоляя смотреть только ему в глаза. Кастиэль послушался его, и Дин чувствовал, как синь приносит ему покой, давно уже забытый. Он сосредоточился на тепле, вечно обитающем внизу своего живота, и позволил ему расползтись по телу, захватывая каждую клеточку. Его пальцы на ладони Кастиэля сжались крепче, словно прося поддержки. Кастиэль взял его за вторую руку и переплел их пальцы. Маргарет Новак, скользнувшая чуть раньше к мужу, коротко вскрикнула. Дину не нужно было оглядываться, чтобы понять, почему. Рукав халата Кроули горел — жарко, но не касаясь кожи. Дин позволил себе усмешку, когда до него донеслись проклятия врача. Он на секунду позволил пламени возыметь верх над собой, и второй рукав Кроули вспыхнул так легко, будто был пропитан горючим. — Возможно теперь, доктор Маклауд, — произнес он с холодом, так выделяющимся на фоне жара огня. — Вы поймете, что с нами лучше не связываться. Каждый из нас опасен для общества, но вы не сможете держать взаперти всех нас. Кожа его ладоней горела — с каждой секундой удерживать пламя, рвущиеся лизнуть кожу Кроули, было все сложнее. Во взгляде Кастиэля промелькнуло беспокойство, и Дин расслабленно улыбнулся ему, силой воли туша огонь — и на одежде Кроули, и внутри себя. Врач мгновенно после этого скрылся за дверью, и Дин прижал к себе Кастиэля — просто потому что ему хотелось и он мог. — А ты молодец... Дин, — усмехнулся Кристофер Новак, когда он отпустил Кастиэля. — Спасибо. — Папа, — позвал Кастиэль. — Этот человек, Кроули... он опасен. Когда Кастиэль закончил рассказывать, Маргарет была бледной, как привидение, Кристофер Новак — мрачным, как туча над океаном, а Дин пылал от злости. Он бы прямо сейчас ворвался бы в кабинет Кроули и спалил бы здесь все под чистую, если бы Кастиэль крепко не сжимал его ладонь. — Мы перейдем к нему, когда разберемся с нашими проблемами, сын, — сказал Кристофер Новак тяжело. Дин знал, что он сдержит свое слово — через месяц ли или через год, а может и не один, но сдержит. Ярость Дина немного поубавилась. — Но сначала мы вернем тебя домой, — заговорила Маргарет. — Увезем подальше от этого ужасного места. — Марджи, — нахмурился Кристофер. — Мы уже говорили об этом... — Крис, Кастиэлю нужно срочно домой! — горячо воскликнула Маргарет. В этот момент она напомнила Дину Мэри. — Мы должны отложить все наши дела! — Мы не можем, — ответил Кристофер Новак с раздражением. — Мы и так уже отложили поездку в Вашингтон из-за Бальтазара, а политики не будут ждать дольше... — Мистер Новак, — встрял Дин. — Я могу отвезти Кастиэля назад. Кристофер, казалось, не доверял ему. Он с сомнением посмотрел на него, но Дин стойко выдержал взгляд. Зато Маргарет была довольна. — Дин, милый, если ты сделаешь это, я... я буду тебе безмерно благодарна! — она потянулась к нему, и Дин заключил ее в кольцо своих рук, мягко обнимая. — Это я должен благодарить вас, миссис Новак. И вас, мистер Новак, — он посмотрел на отца Кастиэля. Выражение лица того почти смягчилось. — Если бы не вы... не представляю, как вытащил бы отсюда Каса. — Он всегда оставался и будет оставаться нашим сыном, — произнес Кристофер Новак. — Кастиэль... ты доверяешь этому юноше? — Я люблю его, отец, и ты знаешь это, — Кастиэль выглядел серьезным. — Поэтому, да, доверяю ему. Благодарю тебя за доверие. И тебя, мама, — он погладил мать по волосам. — Я простил тебя — ты должна знать. Я не должен был злиться, прости меня. — Ты имел на это полное право, — Маргарет обеспокоенно отпустила Дина и отошла к мужу. — Собирай свои вещи, сынок. Я не могу больше находиться здесь. Дин был с ней согласен. Сборы не заняли много времени — все вещи Кастиэля находились в одной сумке в комнате хранения. Он сменил свою больничную одежду на джинсы и футболку, и Дин протянул ему свою куртку — в машине лежала другая, а он не замерзнет по пути — внутреннее пламя всегда согревало его. Когда они вышли на улицу, Кастиэль вздохнул полной грудью, глядя на океан. Порывы холодного морского ветра трепетали полы и рукава большой ему куртки, но он будто не замечал. — Я так и не привык к нему, — признал он. — За все это время. — Скоро ты вернешься домой, — Дин приобнял его за талию и повел к машине. Кристофер и Маргарет Новак уже садились в свою, и они махнули родителям Кастиэля на прощание. — Обещаю тебе. — А ты? — спросил Кастиэль, с тревогой заглядывая в его глаза. — Мне придется вернуться в колледж, — нехотя сказал Дин. — Но я могу его бросить ради тебя. — Нет, — Кастиэль крепко сжал его ладонь. — Я поеду с тобой, и мы будем жить вместе. — А как же океан? — поинтересовался Дин. Кастиэль и океан представлялись ему единым целым, и он не мог вообразить себе их по отдельности. — Океан никуда не денется, — произнес Кастиэль. — Я не хочу покидать тебя больше. — Как и я, — Дин остановился и обнял его, просто чтобы убедиться, что он никуда не исчезнет. — Дин? — позвал Кастиэль немного позже, когда они сели в машину. Голос его звучал обеспокоенно, и Дин напрягся. — Ты же не против, если я буду жить с тобой? Потому что я могу снимать отдельную квартиру, если ты захочешь... — Кас, — он взял его за руку. Кастиэль быстро и испуганно посмотрел на него. — Это все, что тебя волнует? Кастиэль неуверенно кивнул. — Тогда ты зря беспокоишься, — ответил Дин твердо. — Потому что если бы ты не захотел ехать со мной, боюсь, мне бы пришлось похитить тебя посреди ночи и увезти. Кастиэль робко улыбнулся. — Так что, нет, я не против, если ты будешь жить со мной. Он уже представлял себе, насколько уютнее станет его крохотная квартира, когда в ней поселится Кастиэль. А летом они будут снимать домик на берегу океана. Дин наклонился к Кастиэлю и тягуче поцеловал его, прежде чем завести машину и вырулить с парковки ненавистной психиатрической лечебницы доктора Кроули Маклауда.

* * *

Они ехали уже довольно долго; солнце скрывалось за верхушками деревьев, а не привычно погружалось в воду, когда Кастиэль услышал голос. «Кастиэль», — звал его негромкий шепот волн в голове. Сначала, в первый раз, он подумал, что ему показалось, но голос снова окликнул его, и он посмотрел на океан. Вода темнела вдали, небо было мрачно-синим, первые звезды уже сверкали над водой. Лунная дорожка неспокойно лежала на неровной глади воды. «Кастиэль», — снова повторился зов, и он узнал его, хоть и не слышал уже очень давно. — Дин, — он перевел взгляд на профиль Дина, и тот кивнул, показывая ему, что слышит. «Кастиэль!». — Останови машину, пожалуйста, где-нибудь, где будет съезд к воде, — попросил он. Дин покосился на него, но снова кивнул, покорно. Кастиэль был благодарен ему за то, что он не стал задавать вопросов — едва ли он смог бы объяснить свою странную просьбу. «Иди ко мне».

* * *

Дин удивился, когда Кас попросил его пройти с ним к воде, но согласился. Теперь он шел по каменистому пляжу, кутаясь в свою куртку, которую норовили распахнуть резкие соленые порывы холодного ветра с океана. Кастиэль шел чуть впереди него, не отрывая взгляда от воды, но Дин оглядывал берег. Она стояла вдалеке, почти незаметная во тьме ночи в своем синем легком платье, трепетавшем вокруг нее, как парус вокруг мачты. Дин задержал на ней взгляд, а потом догнал Кастиэля, тронув его за руку. — Кас! — он указал на нее свободной рукой, и глаза Кастиэля расширились. — Идем, — пробормотал он, ускоряя шаг. — Что, к ней? — Дин испытывал необъяснимый трепет и, хоть и пытался не замечать его, страх, окутывающий холодом его внутренности. Кастиэль кивнул, и Дин покорно последовал за ним, сглатывая подкатывающий к горлу ужас. Вблизи женщина казалось бледной, как свет луны, окутывающий ее. Ее взор был обращен к океану, длинные черные волосы развевались за ее спиной на ветру, но она, казалось, совсем не чувствует себя замерзшей в своем легком платье. Она не смотрела на них, когда они подошли, с минуту, поэтому Дин окликнул ее: — Простите... мисс? Она перевела взгляд на них, и Дин замер. Ее глаза были синие — точь в точь как глаза Кастиэля. Глубь океана в обрамлении густых черных ресниц. Ее лицо имело тонкие черты, губы были коралловые, и женщина была на самом деле прекрасна, как... как богиня. — Ты пришел, — произнесла она глубоким грудным голосом. Дин слышал в нем шум прибоя, грохот волн, разбивающихся о скалы, шелест перекатываемого на дне песка и еще сотни морских звуков. И он понял, кто перед ними. — Ты звала меня, — сказал Кастиэль совершенно спокойно, ободряюще сжимая дрожащую ладонь Дина. — Ты не говорила со мной пять месяцев. — Так было лучше для тебя, Кастиэль, — ответила Мать. — Почему сейчас? — спросил Кастиэль ровно. — Потому что тебе больше ничего не угрожает. Повисла тишина. Когда Мать протянула руку, Кастиэль остался на месте, но Дин, выпустив его ладонь, подтолкнул его вперед. Ее ладонь легла на щеку Кастиэля, большой палец погладил скулу, и она улыбнулась — доброй улыбкой, от которой возникало чувство, подобное теплому шелковому одеялу океана в жаркий день. — Ты прекрасен, — прошептала она. — Еще красивее, чем я видела, дитя. — Расскажи мне, — сказал Кастиэль так же шепотом. — Почему я? — Потому что я выбрала тебя, — просто ответила богиня. — Из множества детей... из всех твоих братьев... даже родившегося мертвым. — Самандриэль? — хрипло спросил Кастиэль. Мать посмотрела на него печально. — Он был слаб, дитя. Его дар был угасающим уже в чреве матери, и я знала, какая несчастная судьба постигнет его после рождения. Поэтому я забрала его себе после смерти. Мальчик верно служил мне все эти годы. Она протянула руку в сторону океана, и по коже Дина побежали мурашки. Юноша — мужчина, но казавшийся слишком хрупким — парил над водой недалеко от берега. Его кожа была полупрозрачна и издавала свечение, волосы были золотыми, а глаза — голубыми, мягкими и добрыми. Дин сглотнул. Призрак Самандриэля, брата Кастиэля, который никогда не жил. — Ты... — Кастиэль откашлялся. — Он счастлив? — Он любит свободу океана, — сказала Мать, ласково глядя на тающего в воздухе Самандриэля. Кастиэль сморгнул, когда его брат исчез. — Спасибо, — только и промолвил он. Мать коснулась его волос, перебирая пряди пальцами, как шевелит их океанский бриз. — Я забрала золото твоих волос, наградив их чернотой Ночи, моей матери. Я напитала твои глаза синью океана, моего первого дитя, и подарила тебе частичку своей силы, — произнесла она, скользя глазами по лицу Кастиэля. — В тот самый миг, когда твоя мать произнесла «да», ты стал и моим сыном также. Я всегда берегла тебя. Я придала тебе сил, когда тебя младенцем бросили в Колыбель в день твоего испытания водой, и помогла выплыть, и каждый последующий день присматривала за тобой. Я чувствовала, что близятся опасные времена, и послала тебе друга. Но Дин стал не просто твоим другом, он разделил часть твоей души. В тот момент, когда твоя рука коснулась его горящей кожи в первый раз, ваши души слились воедино. Разорвать эту связь будет подобно смерти для вас. Ожоги будут служить напоминанием об этом. Отпечаток ладони Кастиэля на его плече зажил и теперь был лишь белесой выпуклостью обожженной кожи. Дин вздрогнул, когда Мать посмотрела прямо на него. — Подойди сюда, дитя, — она протянула к нему руку. — Я?.. — глупо переспросил он. Мать ободряюще улыбнулась. Дин сделал шаг к ней, и Кастиэль, нащупав его ладонь, переплел их пальцы. — Кто ты? — спросил Дин, когда рука Матери скользнула по его лицу. — Нас было четверо детей Ночи и Мрака, — сказала она негромко. — Мы были близки, как никогда, и первыми ступили в этот мир. Я держала за руку моего брата Огня, а с другой стороны чувствовала прикосновение моей сестры Земли. Наш последний брат, Ветер, скользил чуть впереди. Он всегда был нетерпелив, — Мать улыбнулась, и Дин подумал, как это странно — древняя богиня с такой нежностью говорит о трех других древних богах. — Где они сейчас? — хрипло произнес Дин. — Они исчезли, — улыбка Матери погасла. — Память о них с годами слабела по мере того, как их дети забывали о них, и в конце концов они отправились назад — к Ночи и Мраку, нашим родителям. И скоро я уйду вслед за ними. — Почему ты не ушла с ними? — спросил Кастиэль. — Меня не отпускали потомки тех, кого я коснулась давным-давно, — Мать склонила голову, легко улыбаясь, и сердце Дина защемило — это был жест Кастиэля. — Память обо мне жила в ваших словах, дитя. Но грядет новое время, и скоро я освобожусь. — Я не хочу, чтобы ты уходила, — пробормотал Кастиэль со слезами на глазах. Дин сжал его пальцы. — Я дождусь тебя, — ладонь Матери снова пробежалась по его волосам. — И мы отправимся вместе. Мы возьмем с собой Дина, если ты хочешь, — Кастиэль кивнул. — Для вас, людей, останется другое мое дитя — вечное. Океан будет здесь столько, сколько будете вы. — Я... — Кастиэль запнулся и не закончил. Мать посмотрела на воду, ее глаза нашли лунную дорожку. — Мне пора, — промолвила она. — Моя сестра Луна зовет меня. Прощай, Кастиэль. Прощай, Дин. Будьте счастливы. — Прощай... — прошептал Кастиэль, когда Мать растворилась в воздухе, оставив после себя свежесть и мелкие капли, оседающие на их лицах. Дин прижал к себе Каса, и тот спрятал лицо на сгибе его шеи. Он дрожал в машине, и Дин включил печку, пытаясь согреть его. Он нашел его ладонь и сжал ее. Они выехали с пляжа и поехали по дороге, медленно оставляя океан позади себя. — Дин? — позвал Кастиэль некоторое время спустя. — Остановись у ближайшего мотеля. Дин планировал ехать всю ночь и теперь бросил на него вопросительный взгляд. — Я хочу тебя, — просто ответил Кастиэль, и губы Дина сами собой расползлись в улыбке. Ради этого стоило пожертвовать парой дней пути.

* * *

Они приехали в поместье Сифорт лишь месяц спустя. Возможно, они потратили бы на дорогу меньше, если бы не останавливались каждую ночь в мотелях — недорогих, по возможности, но теплое тело Кастиэля и его стоны во время их близости искупали все это с лихвой. Сначала Дин был против секса, боясь причинить Кастиэлю боль, но тот настоял. В их первую ночь, после разговора с Матерью, он вел — сам подготовил себя, потому что пальцы Дина слишком дрожали, и сел на его бедра сверху. Дин мог только хвататься за Каса, когда тот медленно насаживался на него, но когда Кастиэль полностью принял его и сделал первое движение, Дин не удержал крика. На следующее утро на них бросали косые взгляды, но Дину было плевать — он был абсолютно счастлив и вел Кастиэля за руку в машину, чтобы продолжить их путь. Сначала Дин боялся, что его денег не хватит, но однажды, проверяя свою кредитку, он понял, что ему не стоило беспокоиться об этом. Цифра была такая огромная, что его глаза полезли на лоб, когда он увидел ее. Позже Кастиэль показал ему сообщение, пришедшее на его телефон — привет от Кристофера Новака. На пороге их встречали Габриэль, Бальтазар, и даже Майкл с Люцифером и Анна. Братья по очереди обняли Кастиэля, а Дину пожали руки. Хрупкая Анна бросилась ему на шею, без конца благодаря его шепотом. Дин чувствовал себя героем. Кристофер Новак и Маргарет вернулись за две недели до них и привезли с собой хорошие новости, которыми Бальтазар поделился вечером в малой гостиной за стаканом виски. Габриэль сидел рядом и жевал свою карамель, и когда заметил взгляды, которые Дин бросал на миску, отсыпал ему часть. Дин был доволен, как никогда, а Кастиэль лишь усмехался над его набитыми щеками, держа его за руку. Теперь он почти не выпускал его ладони, словно боясь, что Дин исчезнет, а он сам вновь окажется в своей палате в больнице. — Они согласились, — начал Бальтазар, когда они замолчали после непринужденной беседы. — В Вашингтоне согласились с предложением отца. Нас слишком мало, чтобы позволять простым людям продолжать так безнаказанно истреблять нас. Для нас вводятся особые законы, благодаря которым наша защита будет обеспечена нам наверняка, — Бальтазар сделал глоток виски. — Они предложили нам построить специальные школы для таких как мы. В них будут обучаться дети — все вместе, под руководством людей стихий, которые изъявят свое желание. — Это же... чудесно, — сказал Кастиэль, запнувшись. Раньше детей обучали родители, но теперь будет больше возможностей делиться опытом и умениями, накопленными за века. Правда, будет немного непривычно — столько детей, не умеющих до конца контролировать свой дар, в одном месте... — Отец предложил в качестве первой такой школы поместье Сифорт, — сказал Бальтазар, а Дин поперхнулся конфетой. — Со следующего года, пока для нас строится новый дом. Я лично прослежу, чтобы он был меньше — ты себе не представляешь, Дин, как тяжело тут искать потерявшиеся вещи, — Бальтазар усмехнулся, а Габриэль согласно кивнул. Дин с Касом переглянулись. Они еще никому не говорили о решении Кастиэля, потому что не знали, как воспримет это его семья, только что вновь обретшая его. — Бальтазар, Габриэль... — неловко начал Кастиэль. — Мы с Дином... Вернее я, а Дин согласился со мной... мы решили, что я перееду к нему, пока он не закончит колледж, — он вскинул глаза на братьев. Габриэль выглядел ошарашенным, замерев с конфетой у рта, но Бальтазар улыбался. — Я ждал этого, — сказал он довольно. — Вы с Дином не вынесли бы разлуки. Дин и Кастиэль переглянулись с улыбками, значение которых было известно только им одним. Они действительно не перенесли бы этого, но это было нечто больше, чем просто любовь. Их души были соединены — так сказала Мать. Дин на себе испытал, что это правда. Но Габриэль не смог принять этого так просто, как брат. Они полчаса выслушивали его возмущения, а когда он, наконец, выговорился, то выглядел скорее расстроенным, чем недовольным. — Гейб, мы будем приезжать на лето, — утешил его Кастиэль. — Будем снимать домик на берегу. Поближе к вашему новому дому, я обещаю тебе. Будем видеться каждый день. Габриэль расслабился и закинул в рот несколько конфет. — Ты не сказал им самого приятного, — сказал он Бальтазару с набитым ртом. — Оставил самые лучшие вести напоследок, а, Бальт? Бальтазар фыркнул, а Дин посмотрел на Кастиэля. Тот выглядел таким же растерянным, как и он, но Бальтазар будто специально молчал. — Не томи уже, а, — поторопил его Дин, нетерпеливо ерзая на диване. — Мы не одни, — сказал Бальтазар таинственно. — Что, прости? — Кастиэль моргнул. — Я не понимаю... — Мы не единственные люди стихий в мире, — Бальтазар выпрямился в кресле, ставя пустой стакан на стол. Он оперся на локти, поставив их на колени, и его глаза поблескивали в свете пламени камина. — Есть другие. Повсюду. Они начали откликаться еще несколько месяцев назад, но в правительстве не знали, что делать с целой толпой растерянных иностранцев. Отец связался с ними. — Много? — уточнил Дин хрипло. Бальтазар пронзительно посмотрел на него и вдруг широко улыбнулся. — Тысячи. Европейцы, азиаты, австралийцы, жители Латинской Америки, даже русские... Все они хотят установить контакт. Отец уже договорился с некоторыми из них — они пошлют своих детей сюда, в поместье Сифорт, для обмена знаниями и обучения. Пока лишь с десяток человек, но позже их станет больше, я уверен. — Это же восхитительно! — Дин вскочил на ноги и закружил Кастиэля по комнате. Раньше они считали сами себя вымирающим народом — их осталось чуть больше двухсот во всех Соединенных Штатах. Но теперь... теперь для них открывался целый новый мир! Они смогут воскреснуть, как нация, они окрепнут и станут сильнее, научатся контролировать себя, и очень скоро простые люди поймут, что они не всегда опасны! Бальтазар усмехнулся, глядя на них, и снова наполнил стакан виски, делая глоток. Габриэль серьезно посмотрел на него, и Дин нахмурился, когда братья безмолвно переговорились, а Кастиэль сел на краешек дивана, напряженный, как натянутая тетива. — Бальт? — вопросительно позвал он. Ответил ему, к удивлению Дина, Габриэль. — Возможно, Кас, — он отставил миску карамели, вытер свои липкие пальцы о джинсы и сложил руки на коленях, — тебе будет приятно узнать об одном деле, которое завели в самой штаб-квартире ФБР в Вашингтоне. Кастиэль задержал дыхание и кивнул. — После того, как родители вызволили тебя из психушки, — на этот раз заговорил Бальтазар, — отец рассказал нам с Габриэлем по телефону об этом человеке, Кроули Маклауде, и его... способе зарабатывать деньги. Голос отца был мрачен — ты и сам знаешь, как он говорит, когда он в ярости. Кастиэль ничего не ответил, а Дин вспомнил ледяной тон Кристофера Новака, которым можно было бы замораживать воду при желании. Да, в гневе отец Кастиэля страшен. Дин не удержал дрожи, прокатившейся по телу. — Отец поручил нам с Габриэлем разоблачить этого человека, - Бальтазар сделал новый глоток, а Габриэль серьезно кивнул в ответ на его слова. — Мы послали в больницу нашего замаскированного человека... и через неделю у нас было достаточно компромата на этого сукина сына. — Он мучил детей, Кас! - Габриэль сердито ударил кулаком по раскрытой ладони. — Мы не могли долго этого терпеть, поэтому через отца связались прямиком с руководителем ФБР. Тот не заставил себя долго ждать: буквально через два дня в больницу заявились федералы. Они взяли Кроули тепленького, предъявив в качестве обвинения материал, добытый нашим человеком. — Кроули Маклауд стал первым шагом в обеспечении нашей безопасности, — сказал Бальтазар, когда Габриэль замолчал с торжествующим видом. — Только после того, как его взяли, отец убедился в серьезности намерений правительства. Если бы не было этого человека, неизвестно чем бы закончились переговоры отца. — Лучше бы его не было, — Кастиэль произнес это тихо, но от ненависти в его голосе сердце Дина екнуло. — Приговор уже оглашен, я надеюсь? — Расследование все еще идет, — нехотя ответил Бальтазар. — У этого сукина сына сильный адвокат. Но рано или поздно расследование закончится. И закончится оно не в его пользу, сколько бы он не заплатил адвокату. За этим я лично прослежу, можешь не сомневаться. Кастиэль встретился взглядом с голубыми глазами Бальтазара и спустя полминуты кивнул. Повисла пауза, которую прервал Габриэль, который завел почти беспечный разговор на какую-то совершенно отстраненную тему. Бальтазар с охотой поддержал его, но Дин смотрел на Кастиэля. В его почти черных в отсветах пламени глазах виднелся мрачный триумф, а губы искривились в злой усмешке. Дин знал, что Кастиэль ненавидит Кроули — черт, да он сам ненавидел его не меньше, — но такое выражение лица Кастиэля — угрожающее и абсолютно безжалостное — почти пугало Дина. Но когда Кастиэль поймал его взгляд, какая-то едва заметная тень пробежала по его лицу, словно стирая с него все бесстрастное и снова возвращая эмоции. Кастиэль с нежностью улыбнулся ему, и его глаза обрели теплоту океана в солнечный день вместо грозовой черноты. Дин вернул улыбку, а затем закинул ноги на диван и положил голову Кастиэлю на плечо, рассеяно слушая болтовню Габриэля. В этот момент его куда больше занимала ладонь Каса, мягко и ласково водящая по его спине. Этой ночью они лежали на подоконнике в комнате Кастиэля и смотрели на звездное небо. Кастиэль дышал расслабленно и глубоко, Дин счастливо улыбался и гладил его по груди. Почти как тогда, в их последнюю ночь в этой комнате. — Теперь все будет по-другому, — прошептал он, чувствуя, как теплое дыхание Кастиэля щекочет его висок. — Мать сказала, что грядет новое время. Как ты думаешь, это оно? — Да, — ответил ему Кас низким голосом, от которого по коже Дина разбежались мурашки. — И мы увидим его... — пробормотал Дин. — Мы встретим его вместе, — твердо сказал Кастиэль, беря его за руку. — Вместе? — отозвался эхом Дин. — Навсегда. Дин поцеловал его — глубоко и тягуче. Навсегда — звучит многообещающе.