Drown in you

Я никогда в жизни не могла бы подумать, что Кол Майклсон окажется таким упёртым ревнивцем. На самом деле я полагала, что он будет намного умнее и проницательнее, если брать во внимание его «почтенный возраст» в тысячу лет. Но он превзошёл самого себя, оказавшись не просто ревнивцем, а ревнивцем-любителем драмы, который имеет дебильную привычку «не дослушать нахер до конца». И что мне с этим делать, а? Должно быть, в первую очередь мне необходимо успокоиться и взять себя в руки. Ведь мне не полагается быть до смерти злой и всё такое. Напротив, я должна быть грустной, страдающей, сопливой девчонкой, понятия не имеющей, что ей делать с этим дерьмом. И из всего вышесказанного мне успешно удаётся лишь одно — не иметь понятия, что делать с этим дерьмом. Серьёзно, какого чёрта Колу взбрело в голову, что у меня может быть что-то с его старшим братом? Ну да, тогда в баре, подарив мне браслет, Клаус дал своему брату недвусмысленный намек на что-то подобное. Но, блять, это было сотню лет назад! И учитывая всё, что произошло после, Кол обязан был понять, что я целиком и полностью помешана на нём, и мне насрать на Клауса. Но он этого не понимает, и самое дерьмовое, что я даже не могу ему об этом сказать, ведь он не слушает меня. Он не хочет меня слушать, и каждый долбаный раз, когда он видит меня (что случалось дважды с того вечера), он делает вид, что меня не существует. Это выглядит кошмарно на самом деле, но достаточно для того, чтобы я ненавидела себя и свою жизнь. Я не понимаю, что творится в его голове, и это, наверное, самое паршивое в этой истории. Кэролайн сказала, что он находится на этапе, когда упрямство стоит на ранг выше правды для него. Полагаю, ей не стоило открывать рот и прикидываться психологом или кем-то подобным, потому что её слова сделали только хуже. Ведь упрямство — это то, в чём Кол Майклсон преуспел больше, чем в банальном для вампиров вырывании сердец (боже, с кем я, нафиг, связалась?). К слову, это вовсе не прибавляет мне уверенности в том, что однажды этот кошмар кончится. Именно поэтому, думаю, я решаюсь обратиться к тому, кто знает Кола лучше всех. К Ребекке, конечно. Да, у нас с ней напряженные отношения, точнее, их вовсе нет. Но я всё-таки уверена, что она сможет мне помочь. Ведь как бы там ни было, у них с Колом самая крепкая связь, несмотря на то, что они делают вид, что ненавидят друг друга и всё такое. Ребекка понимает его и знает, что он думает. А главное, как он думает. — Почему бы тебе не взять свои проблемы и не пойти с ними нахрен? — высокомерно говорит она. На самом деле я ожидала, что она так скажет. Но при этом не ожидала, что это произойдёт как в первую минуту нашей встречи, так и спустя два с половиной часа. Мы находимся в её комнате: она сидит в кресле, поджав под себя ноги, и теребит светлые пряди своих волос. Я расположилась напротив неё, на кровати. — Ты должна мне помочь, — уверенно заявляю я. Я повторяю эти слова едва ли не в сотый раз. С каждой секундой моя надежда на помощь Ребекки слабеет, но то, что она до сих пор не прогнала меня, не даёт мне окончательно отчаяться. — Почему? Назови хоть одну причину, — она склоняет голову вправо (как часто делает её брат) и вскидывает бровь. Выглядит она как судья, который сейчас объявит самый жёсткий приговор. — Ну, — я вздыхаю, — мы ведь друзья. Я сглатываю, а Ребекка фыркает и скрещивает руки на груди. — Скажу одно, — говорит она, — врать ты совершенно не умеешь. Я закатываю глаза в ответ. — Хорошо, тогда я буду доставать тебя этим всю свою оставшуюся жизнь! — заявляю я. — И я её укорочу, — тут же отзывается Ребекка, — на пару десятков лет. Я устало вздыхаю и ложусь на кровать, перекатываюсь на бок, уставившись на Ребекку в упор. Она вздрагивает от раздражения и стискивает зубы. — Хватит! — строго велит она, убирая волосы с лица. — Я не понимаю, что ты от меня хочешь! Чтобы я пошла к Колу и попросила его простить тебя? Ты хоть понимаешь, какой это идиотизм? Я устало киваю. — А что мне остаётся делать? — страдальчески бормочу я. — К примеру, отвалить от меня нахрен, — предлагает Ребекка, качая головой. — Мне нужно знать, что он думает, — игнорируя её недовольный тон, продолжаю стонать я. — А ты понимаешь его лучше всех. Ребекка смотрит на меня как на ненормальную. — С чего ты взяла? — У него дерьмовые отношения со всеми, кроме тебя, — отвечаю я, садясь на кровати. — Не идти же мне к Клаусу? — Если ты думаешь, что внутри этого дома у кого-то могут складываться нормальные отношения, — медленно произносит Ребекка, — ты либо сумасшедшая, либо слабоумная. Мы ведь Майклсоны, — она произносит последнюю фразу с едва заметной горечью в голосе, поджимая губы. — Бекс, — я сглатываю, когда она пронзает меня взглядом, поправляясь: — то есть, Ребекка, — она кивает головой. — Мне кажется, — продолжаю я, — ты имеешь искаженное видение собственной семьи. — Да ну? — фыркает она. — Давай же, просвети меня, девочка, которая знает нас неделю. — Неделю? — переспрашиваю я, прежде чем понимаю, что утрируя, она пытается добавить своим словам драматизма. — Не важно, — добавляю я. — Главное, я уверена, ты для Кола единственная, с кем он может поговорить. Я знаю, что это несколько мерзко ездить по ушам кому-либо, убеждая его в собственной значимости, но у меня нет другого выхода. — Он ни с кем не спит, — неожиданно говорит она спустя минуту. Я едва не падаю с кровати, когда слышу это. — Извини? — переспрашиваю я. — Ну, — хмыкает Ребекка, — некоторые парни, сталкиваясь с «подобными проблемами», — она подгибает пальцы, — беспробудно бухают. Другие — совокупляют всё, что имеет грудь. Так вот, — она кивает, — Кол — парень, который делает и то, и другое. Но сейчас он только бухает. Я несколько шокирована, ведь мне не совсем понятно, откуда Ребекке знать, трахает ли кого-нибудь Кол. Но это длится не дольше пяти секунд, после чего я позволяю себе поверить ей на слово, и уголки моих губ приподнимаются. Не идиотизм ли? Ведь меня радует то, что парень, который два дня назад сказал, что ненавидит меня, никого не трахает. Полагаю, Ребекка права, утверждая, что я либо сумасшедшая, либо слабоумная. — Он что-нибудь говорил? — тихо спрашиваю я. — Обо мне, — неуверенно добавляю. Ребекка отрицательно качает головой. — Это ведь Кол, — словно поражаясь моей глупости, говорит она. — Он не из тех, кто стучится в каждую дверь и просит утешить себя. Я согласно киваю. — И что мне делать? Ребекка пожимает плечами. — Серьезно, Кэсси, я не знаю. Неужели это так трудно понять? — она пронзает меня раздражённым взглядом. — К тому же, мне плевать. Я поджимаю губы и опускаю глаза в пол. — Я просто хочу знать, что он думает, — тихо бормочу я. Ребекка закатывает глаза. — Извини, но я не могу залезть ему в голову или прочесть его мысли. — А кто может? — упрямо спрашиваю я. Ребекка глубоко вздыхает и опускает голову. Проходит около пятнадцати секунд, прежде чем она резко поднимает глаза, уставившись на меня безумным взглядом. Складывается ощущение, словно ей в голову пришла какая-то абсолютно потрясающая идея. Я загораюсь любопытством в тот же момент. — Что? — нетерпеливо интересуюсь я. Ребекка поднимает вверх указательный палец и расплывается в улыбке. — Есть мысль, — она встаёт с кресла, после чего исчезает за дверью комнаты примерно на пять минут. В это время как я нервно тереблю края рубашки и цокаю языком в ожидании. — Вот! — вернувшись, восклицает Ребекка. Она демонстрирует мне старую кожаную книжку или блокнот, который, к слову, выглядит так, словно он ровесник Ребекки, и располагается рядом со мной на кровати. — Только обещай, — строго говорит она, прежде чем положить блокнот на кровать, — что ты отвалишь от меня навсегда после этого. Я пожимаю плечами, поочередно изучая взглядом Ребекку и блокнот в её руке. После чего неуверенно киваю в ответ. — Ладно. Ребекка убирает волосы за уши и принимается за объяснения. — Эти записи, — с воодушевлением рассказывает она, — принадлежали моей матери. — Эстер? — переспрашиваю я так, словно у Ребекки есть ещё несколько матерей. Она кивает. — Она вела его ещё до того, как мы стали вампирами, — продолжает Ребекка. — И, думаю, здесь найдется заклинание или ритуал, который поможет тебе. Я пронзаю Ребекку недоуменным взглядом, словно она рехнулась или что-то вроде. — А как ты относишься к тому, что я не ведьма? — насмешливо спрашиваю я. — Ты могла бы попробовать, — Ребекка игнорирует мой скептицизм, поглощённая изучением записей. — Когда я была человеком, у меня выходили кое-какие заклятья, — с гордостью говорит она. — Они, конечно, были малозначительны, но у меня выходило. — Поздравляю! — саркастично произношу я, разводя руки в стороны. — Только твоя мать ведьма, и у тебя это в крови. А моя мать — шериф, и я не думаю, что дедуктивный метод мышления и умение стрелять могли бы исказиться насколько, чтобы у меня была хоть какая-то предрасположенность к колдовству. Ребекка хмурится в ответ, словно я обижаю её этими словами. — Это единственное, что я могу тебе предложить, — недовольно восклицает она. — Так что прекращай нахер ныть и бери, что дают. Я вздыхаю, принимаясь листать записи Эстер, при этом поглядывая на Ребекку исподлобья. Большинство слов, написанных в её книжке, мне совершенно незнакомы и непонятны. Более того, я не могу найти ничего подходящего даже спустя час. — «Как вызвать дождь», «Амулеты и талисманы», «Шёпот в спину», «Устранение мелких неурядиц», — устало читаю я. Ребекка лежит на кровати, продолжая верить в удачность своей затеи. Я вздыхаю, наконец озвучивая свои мысли: — Это же какая-то хрень, — раздосадовано произношу я. — Заткнись и ищи, — резко отзывается Ребекка. Я послушно опускаю глаза, ощущая безвыходность ситуации. — О, приворот, — хмыкаю я, перелистывая очередную страницу. — Даже и не думай, — строго отвечает Ребекка. — Я и не думала, — бормочу я, продолжая читать: — «Как заставить человека сойти с ума», «От кошмарных снов», «Заглянуть в чужие мысли», «Прок… — Стоп! — Ребекка мгновенно принимает сидячее положение, подсаживается ко мне и перелистывает страницу назад. — Вот оно, — довольно говорит она. — «Заглянуть в чужие мысли»! Она переводит на меня счастливый взгляд; у меня складывается ощущение, что Ребекка рада этой находке больше меня. Это странно, ведь всего час назад она утверждала, что ей насрать на всё это. — Ну что ты сидишь? — восклицает она. — Нужно использовать это заклятье. Ребекка располагается напротив меня, не обращая внимания на мой скептический взгляд. Мне, если честно, совершенно не хочется промышлять чем-то подобным, потому что это будет полным провалом, уверена. Я ведь не ведьма и единственное, что из этого может получиться — это забавное видео для Youtube. Но Ребекка иного мнения. — Давай же, это легко, — уверенно произносит она. — Главное сосредоточиться. Я закатываю глаза, изучая взглядом написанное. Я спрашиваю Ребекку о том, как произносятся незнакомые мне слова, после чего спустя пять минут наконец решаюсь прочесть заклинание вслух. — Это твой единственный шанс, — напоминает Ребекка, когда я решаю прочесть его в третий раз (не добившись результата первые два раза). — Соберись, — умиротворяющим тоном велит она, — возьми себя в руки и перестать закатывать глаза после каждого прочитанного слова, умоляю. Я делаю вдох, пытаясь отделаться от мысли, что это наитупейшая ситуация из всех, в какие я когда-либо попадала. Ведь это действительно мой последний шанс. Уверена, Ребекка больше не согласится мне помочь. Так что мне нужно по полной использовать предложенное ей, даже если для этого мне придётся притворяться Гермионой Грейнджер. Я закрываю глаза, сосредотачиваясь, а после читаю заклинание, уверяя себя в том, что это должно подействовать. И когда я дочитываю его… ничего не происходит. Серьёзно, ничего. Я чувствую себя по-идиотски, расстроенно выдыхая и пронзая недовольным взглядом Ребекку. — Я ведь говорила, — я устало пожимаю плечами. — Я не ведьма. — Может, заклинание слишком сложное? — она выглядит так, словно действительно считает, что дело в сложности заклинания, а не в отсутствии у меня способностей. А я хмыкаю, чувствуя себя полной неудачницей. Я возвращаюсь домой ближе к полуночи, вымотанная и уставшая настолько, что падаю на кровать и засыпаю почти сразу. Я не забочусь о том, чтобы переодеться или смыть макияж. Я только накрываюсь одеялом и обнимаю мистера Заебись. Это не самое странное на самом деле. Самое странное происходит тогда, когда я просыпаюсь. Потому что я просыпаюсь не у себя в комнате. И даже не у себя дома. Во рту ужасный привкус, словно я пила всю ночь или что-то вроде. Солнечный свет кажется слишком ярким и бьёт по глазам. При этом у меня складывается ощущение, что я слышу всё, что происходит даже за милю от меня. В голове творится хаос. Я сажусь на кровати, с удивлением отмечая, что я в комнате Кола. Это точно она, я хорошо запомнила обстановку, когда была здесь в последний раз. Пытаюсь вспомнить, что было вчера вечером. Последнее воспоминание: я падаю на кровать, накрываюсь одеялом и засыпаю. Чёрт возьми, что со мной происходит? У меня начинается паника, которая усиливается, когда я отчётливо слышу, что внизу разбивается что-то тяжеелое и стеклянное. А затем гулким эхом отдаются по коридору громкие шаги. Проходит примерно две минуты, прежде чем дверь широко распахивается, а когда я перевожу взгляд на того, кто стоит на пороге, у меня едва не останавливается сердце. Потому что на пороге я вижу… себя. Я усиленно моргаю и качаю головой, совершенно не усваивая подобные вещи. Как такое возможно? Неужели это может происходить на самом деле вне фантастических мелодрам? — А вот теперь я точно убью тебя, маленькая сучка! — произношу я, та непричесанная и растрепанная я, которая стоит на пороге комнаты. После чего я перешагиваю порог, неумолимо быстро приближаясь к кровати. — Что происходит? — дрожащим голосом спрашиваю я-настоящая, резко вскакивая. Делаю несколько шагов назад и вздрагиваю, когда сталкиваюсь с чем-то спиной. Резко обернувшись, я недоуменно изучаю своё зеркальное отражение. То есть, не своё, потому что в зеркале я вижу перепуганное лицо Кола Майклсона. Нет, нет, нет. Черт, нет! Такого не могло произойти! Вот черт, мы поменялись телами. Я поменяла нас телами! ЧЕРТ, МНЕ КОНЕЦ!