Drown in you

Несмотря на то, что в теле Кола мне приходится жить всего неделю, у меня складывается ощущение, словно это длится как минимум целую вечность. Полагаю, в большей степени это происходит потому что, по моему мнению, быть Колом Майклсоном — просто дерьмо. Я абсолютно серьёзна — это кошмар. (И, естественно, я ни за то не поделюсь своими ощущениями с ним, ведь он и без того имеет миллион причин прикончить меня). Кол, в свою очередь, не скрывает того, что ненавидит быть мной. Он по-настоящему ненавидит всё это: вновь быть человеком и, более того, учиться быть девушкой. Это действительно убивает его, как и все эти «человеческие штуки», через которые он вынужден проходить заново. В последнее время он постоянно психует и устраивает истерики по этому поводу. Ведёт он себя под стать своему новому телу (то есть, как шестнадцатилетняя девчонка), заставляя меня сомневаться в том, что ему действительно может быть тысяча лет. И это, ко всему прочему, формирует у меня гигантское чувство вины, что странно: я никогда не была одной из тех, кто страдает чем-то подобным. (Не то чтобы я считала себя совсем сукой, но все-таки не такой жалостливой как сейчас). И мне на самом деле очень жаль, что это произошло, и я не могу ничего исправить. По крайней мере, в данный момент. Я понимаю его на самом деле; побыв вампиром всего около недели, я привыкла к этому настолько, что, думаю, буду очень скучать по вампиризму, когда всё это закончится. Если это закончится. — Знаешь, я думаю, тебе нужно больше стараться, — говорит Ребекка, когда мы вваливаемся в гостиную. В последнее время мы почти неразлучны с ней. Она учит меня основам вампирской телепатии, которая, по мнению Клауса, должна стать ключом к тому, чтобы мы с Колом вернулись каждый в своё тело. Это достаточно сложная наука на самом деле, которая выматывает нас обеих. И мне несколько трудно понять мотивы Ребекки, которая стала слишком участливой во всем, что касается меня и её брата. Надеюсь, в итоге она не предъявит мне счёт за свои услуги. — Я стараюсь, — горячо отзываюсь я. Ребекка закатывает глаза в ответ и присвистывает, когда её взгляд падает на часы. — Уже двенадцать, — она произносит это так, словно это действительно очень поздно для неё. — Завтра в школу. Я нахмуриваюсь, когда слышу это; как будто она может не выспаться или что-то вроде. Хотя, учитывая, что последние несколько часов мы убили сидя в баре, полагаю, она будет мучиться от похмелья (оно даже у вампиров достаточно беспощадное, к слову). — А тебе, Кол, нужно завтра в школу? Я непонимающе смотрю на Ребекку, размышляя о том, насколько сильно она пьяна, до того как понимаю, что она обращается не ко мне. — Я болен, — Кол делает глоток виски, когда я оборачиваюсь в его сторону. — В меня вселился бес по имени Кэссиди Форбс. Выглядит он подавленным и усталым, как и все предыдущие дни, вызывая во мне убийственное чувство вины. Я ненавижу, когда он чувствует себя так. Не знаю почему; это меня убивает. Единственная хорошая вещь, произошедшая с ним в последнее время — избавление от моего браслета. Несмотря на то, что Клаус утверждал, что ничем хорошим это не закончится, мне совершенно не хотелось броситься и закусать Кола до смерти, когда он снял его с руки. Как Кол объяснил позже, скорее всего дело в том, что мне не хочется поступать во вред себе. — И где вы были? — строго спрашивает он. Его голос резок и требователен, как в принципе и его взгляд. — В баре, — отвечает Ребекка. Она садится в кресло и закидывает ноги на журнальный столик. — В баре? — переспрашивает Кол, пронзая меня укоризненным взглядом. — Лучшее место для занятий телепатией, — добавляет он, качая головой. Я закатываю глаза и отправляюсь вслед за Колом, который, резко развернувшись, спешит в сторону лестницы. (Я уже упоминала о том, что он ведёт себя как шестнадцатилетняя девчонка?). Я слышу, как фыркает Ребекка, когда я оказываюсь за пределами гостиной, и останавливаю Кола, схватив за руку и развернув в свою сторону. — В чем нахер дело? — возмущаюсь я. Кол фыркает и нахмуривается в ответ. — Ты смеёшься надо мной, верно? — непонимающе спрашивает он, всплеснув руками. — Посмотри на меня и скажи, в чем нахер дело! Я устало фыркаю. — Не делай этого! — ткнув мне в грудь указательным пальцем, требовательно произносит Кол. — Прекрати делать вид, что ты умнее и сдержаннее меня! — А разве это не так? — хмыкаю я в ответ. Кол выглядит так, словно мечтает разорвать меня на мелкие кусочки, но мне несколько насрать на это. Потому что он на самом деле просто нахер задолбал меня своим вечным нытьем и оскорблениями. Я чудовищно устала от его постоянных упрёков в том, что я долбаная ведьма-недоучка и тупица, которая по уши влезла в дерьмо, понятия о котором не имела. Словно я действительно добивалась чего-то подобного. Конечно, он имеет право злиться и выходить из себя, но ведь и я не железная! Кол разворачивается, взмахнув волосами, и поднимается по лестнице наверх, должно быть, планируя забежать в свою комнату и запереться внутри, словно какая-то истеричная школьница. — Я хоть что-то пытаюсь сделать! — кричу я ему вслед. — Ты делаешь недостаточно! — отвечает он, стискивая зубы. — Конечно, ведь посиделки с моей сестрой намного более интересны, чем попытки вытащить нас из этого дерьма! Когда он договаривает, мы оказываемся у двери в его комнату, за которой он скрывается в следующую секунду. Он хлопает ею перед моим носом, но, несмотря на его явное желание закончить этот разговор, я врываюсь в его спальню. На этот раз я не дам ему так просто отделаться. — Может тебе стоило проявить в этом участие? — с порога восклицаю. Я всплёскиваю руками, в то время как Кол становится напротив меня и скрещивает руки на груди. — С чего это? — непонимающе спрашивает он. — Это ведь ты во всем виновата. Про себя я отмечаю, что моё лицо достаточно ужасающе выглядит, искажаясь в гневе. — Я нахер ослышалась? — возмущённо отзываюсь я, выставляя руки вперёд. — Я что ли повела себя как ревнивая истеричка, увидев тебя с Клаусом? — Да что с тобой не так? — восклицает Кол в ответ. Он качает головой, кажется действительно озадачиваясь своим вопросом. — Почему у тебя виноваты все, кроме тебя? — он выставляет вперёд указательный палец. — Сначала Ребекка, которая всего-то пыталась помочь, — начинает перечислять он. — Да, мать твою, она облажась, но ты облажась не меньше. Я пытаюсь перебить его, но Кол и слова не даёт мне вставить, продолжая: — Затем Клаус и его браслет, который тебя никто не вынуждал носить после того гребаного бала! Я чувствую, как у меня начинает гореть шея, когда Кол напоминает мне о том, что недавно я обвинила во всем Клауса (который, кстати говоря, отреагировал не так бурно как Кол). — А теперь ты винишь во всем меня? — он размахивает руками. — Почему бы тебе хоть раз не попытаться воспринять вещи такими, какие они есть на самом деле, а не в том варианте, который тебе нравится. И признать то, что в этом виновата только ты! Я устало вздыхаю, потому что это происходит каждый день. И я ненавижу всё это. Ненавижу ссориться. Ненавижу ссориться с ним, черт возьми! Ну, почему это опять повторяется? — Не надо обвинять во всем только меня! — горячо отзываюсь я. — Потому что, да, ты тоже виноват. Неужели ты не мог быть менее истеричным и резким в решении возненавидеть меня раз и навсегда? — Мой долбаный брат умер тогда! — в ответ восклицает Кол и, если верить языку тела и прочему подобному дерьму, он сам шокирован тем, что произнёс эти слова вслух. Я не понимаю, что мне делать в этот момент, ведь он ни разу не «разыгрывал» при мне карту со смертью Финна, и, поверьте, я чувствую себя более чем растерянной. Меня словно внезапно облили ледяной водой, что мгновенно отрезвляет мой пыл. Я сглатываю и топчусь на месте, не зная, что сказать. Чувство вины накатывает на меня лавиной: я ведь действительно ни разу не подумала об этом. И кто я после этого? — Ты не представляешь как я был зол, что вместо того, чтобы попытаться уберечь этого гребаного идиота, я спасал тебя. И что я получил? — тем временем продолжает он, глубже погружая меня в состояние «Боже, почему я такая сука?». Я виновато опускаю голову и поджимаю губы. — Прости, — едва слышно шепчу я. — Ведь… просто… — я сглатываю, — …я думала, что… он ведь пытался убить тебя и… Мысленно я велю себе заткнуться, но не могу остановиться. — Не думала, что меня может задеть смерть брата? — Кол пронзает меня одновременно обескураженным и рассерженным взглядом. Ему по-настоящему больно, и я прибываю в шоке от самой себя: ведь я на самом деле не предполагала, что подобные вещи могут происходить с ним. Это полнейший бред, знаю, каждый время от времени может испытывать боль, но Кол Майклсон всегда был для меня тем, для кого это невиданное чувство. Безусловно, я полное ничтожество в психологии. — Мне жаль, — бормочу я, убийственным для Кола голосом полным жалости, сочувствия и вины. Но, прежде чем он отвечает, я прерываю его: — Иногда мне просто очень сложно видеть тебя насквозь. Потому что каждый раз, когда я пытаюсь, ты не даёшь мне и шанса. Кол фыркает. — Зачем? — серьёзно спрашивает он. — Чтобы ты использовала это против меня? — Нет! — я нахмуриваюсь, не веря собственным ушам: так он обо мне думает? — Мне просто больше не хочется чувствовать все это. Знать, что ты ненавидишь меня и не понимать почему. Я чувствую, как мои глаза наполняются слезами, но не позволяю им вырваться. Полагаю, будет весьма странно, если я разревусь, учитывая, что я нахожусь в теле Кола. — Почему ты так помешана на этом? — он пожимает плечами и недоуменно качает головой. — Я просто этого не переношу, — тихо отзываюсь я. — Я не умею выдерживать чью-либо ненависть, понимаешь? Это убивает меня. Впервые за неделю наша ссора выливается во что-то подобное. Это вызывает во мне смешанные чувства. Конечно, мы сошли с мёртвой точки, но сделало ли это всё менее дерьмовым? Кол молча садится на край кровати. Кажется, он вовсе меня не понимает. И несмотря на то, что это вполне нормально, я чувствую какую-то досаду. — Ты поэтому согласилась помочь Клаусу? — спустя минуту неожиданно спрашивает он. — На балу? — объясняет он. Я непонимающе изучаю его, прежде чем ответить. — С чего ты это решил? — удивляюсь я. Кол пожимает плечами. — Тогда почему? — интересуется он, игнорируя мой вопрос. — Я… Я опускаю голову, надеясь, что долгая пауза избавит меня от обязанности продолжать. Но, кажется, Кол вовсе не настроен на что-то подобное. Он уверенно ждёт моего ответа. Я переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь собрать внутри себя всю смелость, на которую только способна. Кто сказал, что говорить правду легко? Покажите мне его — я плюну ему в лицо за эту брехню. Потому что солгать в тысячу раз легче, чем чувствовать себя так, как я сейчас. Помедлив около минуты я, сглотнув и пробежав взглядом по полу, наконец говорю: — Мне просто хотелось иметь друга. Я опускаю глаза и располагаюсь на кровати, не глядя в сторону Кола. Мне неловко и стыдно. В страхе я ожидаю взрыв истерического хохота или что-то вроде того. Но спустя какое-то время этого не происходит, что даёт мне решимость поднять глаза. — И ты не нашла лучшей кандидатуры, чем Клаус? — Кол вскидывает бровь. Его голос полон скептицизма. — По крайней мере, — горько хмыкаю я, чувствуя обиду, — он не говорил мне, что для него ничего не будет значить моя помощь, — напоминая ему о том, что он сказал мне после бала, говорю я. — Да, — таким же тоном отвечает Кол, качая головой. — Он просто тебя использовал, — ядовито добавляет он. Я сглатываю, когда ко мне возвращается чувство неловкости. Пытаясь реабилитироваться, я добавляю: — К тому же, я не представляю как можно сказать «нет» долбаному гибриду. (К слову, да, я наконец выучила это название). Кол ухмыляется, бросая в мою сторону высокомерный взгляд. — Твоя сестра никогда об этом не думала. Я чувствую себя так, словно мне дали пощёчину, когда он проговаривает эти слова. Я перевожу на него обескураженный взгляд, чувствуя непреодолимую сумасшедшую ярость. — В таком случае, — сквозь зубы цежу я, — ты выбрал не ту сестру! Я резко поднимаюсь, намереваясь незамедлительно покинуть эту комнату. — Вот видишь! — восклицает Кол, поднимаясь вслед за мной. Я разворачиваюсь в его сторону. — Понимаешь теперь, каково это? Я непонимающе нахмуриваюсь в ответ. — Что это значит? — спрашиваю я, чувствуя неоткуда взявшуюся ревность. — Каково тебе, когда тебя сравнивают с сестрой и это играет не в твою пользу? — шепчет он. Я качаю головой. — Я никогда не сравнивала тебя с Клаусом, — уверенно говорю я. — Но и не восторгалась мной так же, как им, — укоризненно парирует он. — Я не восторгалась им, — продолжаю настаивать я. Мой голос звучит весьма неуверенно. — Да ну? — саркастично хмыкает он. — Тогда почему каждый раз, когда у тебя появляются проблемы, ты бежишь прямиком к нему? Я пожимаю плечами и качаю головой. Мне нечего ответить. Кажется, этот вечер слишком мал для такого количества откровений, и я чувствую себя словно выжатый лимон. Кол выглядит усталым и подавленным. Он берёт бутылку виски, припрятанную под кроватью. Я выхватываю её у него из рук, делая большой глоток. — Не думаю, что маленьким шестнадцатилетним девочкам будет полезно пить такую мерзость, — говорю я, садясь на кровать. Кол не протестует в ответ. Он закатывает глаза, ложится на кровать и громко зевает. — Плевать, — устало говорит он. — Это не единственная бутылка в моей комнате. Зверски вымотанная я не замечаю, как засыпаю. Сон не особенно бодрит меня, ведь проснувшись, я не ощущаю себя отдохнувшей. В темной комнате с наглухо зашторенными окнами пахнет перегаром. На электронных часах высвечивается три-сорок семь. Зевнув, я тянусь к ночнику. Темнота несколько пугает меня, ведь я не вижу собственной руки. И когда я полностью осознаю это, моё сердцебиение мгновенно ускоряется. Почему я ничего не вижу, чёрт возьми? Где моё вампирское зрение? Понимание того, куда оно делось, приходит ко мне в тот момент, когда я включаю свет и сажусь на кровати, обнаруживая, что спала на краю (и это, учитывая тот факт, что я засыпала совершенно в другом углу кровати), а «моё» вампирское зрение просто вернулось к своему истинному обладателю. Кол спит рядом в своём теле. Уголки его губ подняты вверх, а ресницы подрагивают во сне. Я едва не задыхаюсь от счастья, не в силах поверить, что это действительно происходит. Я щипаю себя за руку, убеждаясь, что это не сон. Первую минуту я неотрывно изучаю взглядом Кола, после чего провожу рукой по его щеке и расплываюсь в улыбке. Непонимание того, каким образом мы внезапно вернулись в свои тела, исчезает в тот момент, когда я воспроизвожу в своей голове события последних дней. — Произнося его, Кэсси хотела заглянуть в мысли Кола, — в сознании всплывают слова Клауса, произнесённые неделей ранее. Я качаю головой, наконец осознавая, что хотела я совершенно иного: меня не интересовало, что он думает, меня волновало, как он думает. Мне необходимо было его понять. И чёрт возьми, неужели я на самом деле была настолько глупой, чтобы не понять этого раньше? Ответ был так прост. Я опускаюсь над Колом, губами касаясь его щеки. А после выключаю ночник и ложусь рядом с ним, прижимаясь к нему всем телом. Кажется, я по-настоящему счастлива в этот момент.