Пленник

Бельфегор, сколько себя помнил, всегда был окружен ряженными в дорогие наряды клоунами с насквозь фальшивыми улыбками и алчно сверкающими глазами. Даже во время гражданской войны, когда погибли его родители, и они с братом остались на попечение еще совсем молодому тогда Виллани, который на тот момент был рядовым бойцом в стремительно скудеющей королевской армии, рядом все вились раскрашенные тетки и важные мужчины, надеющиеся втереться в круг фаворитов наследников престола. Никто не помогал просто так, из сочувствия к детям, на которых объявил охоту родной дядя, всем нужна была будущая поддержка и реки золота. То-то Бельфегор повеселился, когда этих «благодетелей» всех по очереди устранил. — Ты знаешь, как я убил брата? — спросил Бел, удобно расположившись на пышных подушках. Вайпер, расчесывающая волосы у зеркала, с удивлением на него взглянула. — А зачем мне эта информация? Я его даже не знала. — А ведь была обручена с ним, — рассмеялся он, и девушка закатила глаза, отворачиваясь. — Конечно, но вы тогда уже играли обе роли. — И тебе нисколько неинтересно? — Ни капли. — Я получил весь стартовый капитал, когда убил его. Вайпер резко остановилась и с интересом посмотрела на него, пересаживаясь на постель. Бельфегор едва не расхохотался: когда речь шла о золотишке, эта дамочка реагировала одинаково с завидной постоянностью. Он подался к ней вперед, игриво улыбаясь, и, взяв ее ладонь в свою руку, все же тихонько хихикнул: — Ты такая забавная, никогда не перестаешь меня веселить. — Полагаю, что потому и жива до сих пор. — Умничка, ты отлично меня понимаешь. — Он слегка отодвинулся, и его лицо приняло серьезное выражение. — Когда Ренцо убил моего милого дядю и открыл нам дорогу к трону, встал вопрос о том, кто именно станет королем. — Бел нахмурился, с трудом вспоминая этот момент, который почему-то отпечатался в его памяти очень смутно, хотя остальные события прошлого он помнил на удивление отчетливо. — Мы с братом договорились, что королем станет Ренцо, хотя он и всеми силами отпирался... — Этот солдафон?! — ужаснулась Вайпер, выдергивая свою руку из его пальцев. — Как такая ужасная мысль могла прийти вам в голову? — Ты ужасно несправедлива к нему, дорогая. Не хочется признавать, но благодаря его преданности мы с братом выжили. — Его голос заметно смягчился, и было странно видеть его таким... почти благоговейным. На мгновение она даже почувствовала укол ревности, хотя особых чувств к королю не испытывала. — Он долго скрывал нас, постоянно сражался, чтобы нас защитить, воровал, не давая нам умереть с голоду, а сам едва не падал от усталости и недоедания. Я всегда с ним делился едой, в отличие от моего брата, и пусть Ренцо никогда ее не принимал, определенные выводы он все-таки сделал — не мог не сделать. Я с ним играл, разговаривал и делился мыслями, пока брат тратил время на собственные утешения и планы мести. К слову говоря, планы были неплохими, — засмеялся он. — Мы придумали, как нам добиться справедливости и вернуть наш трон, и знала бы ты, сколько всего нам пришлось делать!.. Веселые были времена. Хотя на тот момент мне было совсем не весело. Так вот, Ренцо отказался от чести представлять наше королевство, и тогда мой любимый братик решил самолично править, перед этим, естественно, прикончив меня. Вайпер с подозрением взглянула на него. Она немного сомневалась в искренности его слов: неудивительно было бы, окажись, что на самом деле все было с точностью наоборот. Но другую сторону, чтобы развеять свои сомнения, она выслушать уже никогда не сможет. — Я не виню его — после того, что нам пришлось пережить, любой бы свихнулся. Я, например, основательно приболел на голову, — без всякого стеснения признался он, хотя мог бы и не уточнять. То, что он полный псих, Вайпер поняла еще в тот момент, когда впервые увидела: он скормил собакам живого человека и радовался так, рукоплеская, будто увидел цирковое представление. — Но мы ведь близнецы, и я чувствовал, что он готовит. Я поговорил с Ренцо, а потом отравил брата. — Стойте... Виллани вам помогал? — Нет, конечно. Он пытался нас помирить, надеялся, что мы станем править одновременно, но так ведь не бывает. Я отравил его, но дозы оказалось мало, и он просто уснул. Пришлось задушить его подушкой, — буднично произнес Бел, позевывая, и потянулся, собираясь вставать. Вайпер, нахмурив брови, смотрела на него, гадая, когда поток безумия перестанет извергаться из его рта. — Вот так вот умер несостоявшийся король. Забавно, да? Он выжил в войне, когда нас пытались убить сотни людей, а умер уже после нее, в роскошной постели, от рук родного брата. — Умереть, как смешно, — с каменным лицом ответила Вайпер, но Бел, погрузившись в воспоминания, ее даже не услышал. — Ренцо был таким бледным... Боялся, что против меня выступят лорды и свергнут, как убийцу наследника престола — мы ведь оба им являлись. Мы похоронили его в саду — там, где сейчас проходят уютные пикники. Лорды отдыхают, выпивают и веселятся на костях моего брата. — Прошу, хватит. Меня сейчас стошнит. — И знаешь, что самое интересное? — понесло его окончательно. — Я не помню точно, Расиэля ли я убил или Бельфегора. Мне было неловко перед братом, поэтому я и решил играть в два лица: одно для того, чтобы оставить о нем хорошую память, второе — чтобы веселиться от всей души, отдыхая от рутинной работы в первой личине. Значит, убил я все-таки Расиэля. Но он был старшим, а я помню, что меня звали старшим. Или не меня? — Он задумчиво насупился, замолкнув на мгновение, и мотнул головой. — А, плевать. Главное — я жив, а он нет. — Практично. — Вполне. Вайпер повернулась к нему спиной, перекидывая волосы через плечо, чтобы он помог ей застегнуть платье. Это было занятием камеристки, но Бел любил сам затягивать корсет — и эту блажь Вайпер ему благосклонно разрешала. — А что там с деньгами? — осведомилась она, когда он закончил со шнуровкой. Бел усмехнулся и тронул ее за подбородок. — Маленькая жадина. Я соврал, чтобы ты проявила больше внимания к моей скучной истории. Хотя, фактически, смерть брата принесла мне очень много денег — казна стала моей официально. Вайпер разочарованно вздохнула, чем невероятно развеселила его, и направилась к двери. — Я позову камердинера. Гости вас уже, наверное, заждались. Она едва коснулась ручки двери, как в нее осторожно постучались. Бел недовольно вскинул брови: он не любил, когда к нему кто-то приходил без спроса по утрам — в остальное время он терпеливо ожидал каждого желающего подать прошение или жалобу. Утро же принадлежало ему целиком и полностью. — Войдите. И очень желательно наличие действительно важных новостей. Дверь открылась, и на пороге появился солдат — тот, кто заменял Виллани во время его отсутствия. — Я прошу прощения за то, что помешал вашему отдыху... — Одними извинениями ты вряд ли отделаешься, если ничего интересного не расскажешь. Что случилось? Солдат покосился на Вайпер, с выжиданием глядевшую на него, и выпрямился. — Пришли вести с морской границы. Бел переглянулся с невестой. — Даа? И каковы новости? — Возвращаются торговые суда. В одном из портов был обнаружен лорд Вонгола Занзас и Суперби Скуало, но... к сожалению, им удалось уйти. Бел даже не мог найти слов, чтобы выразить свое изумление и негодование. Он не мог понять, каким образом целый гарнизон солдат умудрился упустить их с торговыми кораблями, когда отчитывались уже о том, что их всех досматривали после того знаменательного побега из Колизея. А теперь не мог понять вдвойне, как тренированные солдаты могли не задержать двух людей — двух! При том, что после недели в море их состояние явно было не ахти какое. Солдат открыл рот раньше, чем он успел вылить на него поток возмущений и угроз, и принялся яростно оправдывать своих товарищей: — Вы отдали приказ о ненападении на повстанцев, и им пришлось подчиниться. Орден сопротивления появился из ниоткуда, они забрали все товары и золото, что были на корабле, и захватили преступников. Солдатам пришлось просто наблюдать за ними со стороны, ведь они беспрекословно повинуются вашим приказам, Ваше Величество. — Орден сопротивления?.. О, так это они стали проблемой? — удивился Бел, и уголки его губ дрогнули, растягиваясь в довольную усмешку. Солдат, слава богу, этого не заметил, зато увидела Вайпер и не смогла сдержать тяжелого вздоха. По ее меркам, все происходило слишком быстро. — Это меняет дело. Но не отменяет того факта, что вы упустили их, когда они бежали. Причем нагло солгали, известив меня о том, что тщательно проверили все торговые суда, выходившие из гавани. Я хочу, чтобы вы нашли и наказали виновных — всех, кто находился в тот день в патруле. За сегодняшний проступок наказания не будет. И передай всем капитанам, что приказ о ненападении на повстанцев отменен. Я жду их поимки или уничтожения. Можешь идти. Солдат вновь поклонился и неспешно удалился. Вайпер закрыла за ним дверь и прижалась к ней спиной, недовольно глядя на развеселившегося Бельфегора. — Все идет слишком быстро. — Все идет просто по нотам, дорогая моя. Повстанцы живьем берут лорда прямо под самым носом королевского отряда? Да ладно? Разумеется, они знают, что неприкосновенны. Каваллоне среагировал на удивление быстро. Джессо все-таки умудрился каким-то образом донести ему о нашем милом разговоре. — Или это сделал Рокудо Мукуро — они же на какое-то время пересеклись в окрестностях столицы. — Нет, Рокудо Мукуро не будет иметь дело с Каваллоне даже под страхом смерти — у них серьезные разногласия о делении имущества, — посмеялся Бел. — Ты же не забыла про их маленького мальчика, из-за которого вообще вся эта война пошла? — Как можно забыть? Ничего примечательного в нем я не смогла разглядеть: обычный дикарь, каких в последнее время в нашем королевстве развелось, как саранчи. Я бы поняла, если бы он был божественно привлекателен или до безумия обаятелен, но он же... обычный. — Значит, не такой уж и обычный. Для такого неординарного человека, как Рокудо Мукуро, обычный человек не подошел бы. Мукуро довольно избирателен, и раз уж так зациклен на одном человеке, он того стоит. Ты только представь, — Бел принялся загибать пальцы: — лорд, оставивший столь желанный для него титул; фермер, ставший одним из самых известных людей королевства; вышедший из тени доктор-убийца; бывший повстанец-любовник лорда... У него в поклонниках такие разные люди, что-то да должно быть в нем особенного. — Он просто тянет всех на дно. Трайдент Шамал успешно избегал поимки, пока не встретил его. Каваллоне радовался спокойной жизни в родной деревне. Рокудо готовился получить высокий титул и влияние... У всех была прекрасная жизнь. — Просто ты не мужчина и не можешь понять, — снисходительно пожурил ее Бел, на что она оскорблено хмыкнула. — Тяга к приключениям у нас в крови. По твоим словам, я тоже должен спокойно радоваться жизни, но это ведь скучно. — Когда вы так богаты, можете веселиться и без таких глупых выходок, — проворчала она и угодила в крепкие объятия. — Погоди. Это моя самая большая игра, и она близится к концу. После нее мы отправимся куда-нибудь далеко и заживем, как старые пеньки — ты же этого хочешь. — Только не забудьте прихватить с собой казну. — Уж ее-то я точно не забуду. Чем же мне тебя тогда удерживать рядом? Вайпер рассмеялась вместе с ним, понимая, как абсурдно звучит правда, и доверительно прильнула к его плечу, закрывая глаза. Она никогда не давала ему ложных иллюзий на счет своих чувств и не скрывала своих корыстных мотивов на свое нахождение рядом с ним, но он только посмеивался и даже не предпринимал попыток пробудить в ней любовь или симпатию. Кажется, его вполне устраивали такие отношения, что не могло ее не радовать. Когда это королевство умрет, они будут жить припеваючи далеко за пределами разоренных земель. Поскорее бы уже этот момент настал. *** На горизонте скапливались тяжелые черные тучи. Как обычно, перед грозой, стояла жуткая духота, и солнце палило так, словно пыталось выжечь всю местность до тех пор, пока не скроется за дождевыми облаками. В воздухе стоял тошнотворный запах крови, и над быстро разлагающимися телами во дворе уже успели скопиться полчища мух. Настроение было поганое. Это можно было понять по осунувшимся мрачным лицам, по коротким приглушенным всхлипам и прерывистому шепоту молитв. За воротами слышались голоса, лязг доспехов и мерное постукивание — солдаты наспех сколачивали штурмовые лестницы. Мукуро сидел на скамье во внутреннем дворе и смотрел на заваленный вход в катакомбы, который должен был стать их ключом ко спасению. Он уже и забыл, что когда-то успел приказать о том, чтобы его завалили, опасаясь очередного нападения оттуда, откуда он не мог ожидать. Анджело и Чейз вовсю спорили, едва не бросаясь друг на друга с кулаками. — Завалили только вход, идиот! Раскопать его — и делов-то! — Да как в него войдет такая толпа, все и обвалится. Ты хочешь похоронить нас всех под камнями?! — А нам не из чего выбирать. Ты думаешь, что нас не убьют всех, когда перевалят через стену? Хибари начинала раздражать их перепалка. Он скосил глаза на хмурого Мукуро и с недовольным вздохом присел рядом. — Почему не останавливаешь их? — Обдумываю. — Тут не о чем думать. Нужно дать бой. Настала очередь Мукуро тяжело вздыхать. В каком бы состоянии ни находился Хибари, при каком раскладе ни были бы силы, он всегда в первую очередь рвался в сражение. Это, конечно, очень привлекательно, но лишь когда они дерутся друг с другом, а не с королевской армией. — Ваша Светлость, объясните капитану, что его идеи — настоящее самоубийство, — процедил Анджело, испепеляя оппонента уничтожающим взглядом. Чейз отвечал ему той же монетой. — На минутку, придурок, я больше не капитан, а Мукуро — не Его Светлость. И катакомбы — наш единственный шанс на выживание, потому что от Виллани, — он нервно посмеялся, — мы точно живыми не уйдем. Хибари, поджав губы, слушал их перепалку и поглядывал на безразлично развалившегося на скамье Мукуро, который и не думал влезать в спор. — Кажется, этого Виллани серьезно переоценивают. Он сильный, но не настолько же. Мукуро отвернулся в сторону, пряча мрачный смешок. Это сам Кея вечно себя переоценивал, а Виллани они, возможно, даже недооценивают. Недаром он зовется сильнейшим воином королевства — такие звания в народе не давали просто так. Во внутреннем дворе на мгновение показалась Ева, из-за спины которой выглядывали усталые девочки-служанки, уже битый час таскавшие за ней тазы с водой и полотенца. Раненых было много, так что работы для доктора было хоть отбавляй, вот шустрые и сердобольные девчонки облепили ее, желая внести хоть какой-то вклад в общее дело. Прислуга в лице мужчин стояли полукругом у заваленного камнями, обвалившегося входа в катакомбы, держа наготове инструменты. Они все ждали отмашки к тому, чтобы приступить к очистке, и время от времени с надеждой поглядывали на Мукуро, который уже довольно продолжительное время взвешивал все за и против. Чейз с Анджело уже, наконец, перестали ссориться и устало молчали. Хоть Мукуро уже, как бы, и не считался их правителем, все зависело сейчас именно от его решения. Как и всегда было ранее. — Чейз прав, — вздохнул он, поднимаясь и оттягивая воротник рубашки. Духота казалась живым существом — мерзкой мокрицей, ползающей под одеждой и высасывающей из организма все жизненные соки. — Если у нас есть шанс, то глупо им не воспользоваться. Открытый бой сейчас явно не для нас — нас две с половиной калеки, — он невесело усмехнулся, и Чейз невольно дотронулся до раненного плеча. Лакеи, не ожидавшие от него иного приказа, тут же принялись за работу, выкорчевывая из обвалившегося входа булыжники и раскидывая в стороны комья земли. Анджело подхватил было кирку, но маленький помощник конюха опередил его и, сделав страшные глаза, убежал помогать остальным. — Это что было? — обратился Джо к Чейзу, и тот равнодушно пожал плечами, примериваясь, каким бы инструментом орудовать ему, чтобы не сильно тревожить свежую рану. — Вы двое, отбой, — приказал им Мукуро, кивая в сторону замка. — Те, кто в состоянии сражаться и представляет собой хоть какую-то боевую единицу, отправляются набираться сил. — То есть, мы будем прохлаждаться, пока другие работают? — уточнил Анджело, которому такой расклад явно не пришелся по душе. — Набираться сил, — жестко повторил он и снова указал на замок. — Нам по любому не избежать боя. Навряд ли мы сбежим так просто, на кого-то да наткнемся. Но это будет хотя бы не Виллани. И потому нам нужно быть в состоянии дать отпор, иначе толка никакого в нашем побеге не будет. — Да мне только в радость, — хмыкнул Чейз, не особо терзаясь моральным выбором, и побрел к замку, трогая перебинтованное Евой плечо. Анджело двинулся за ним, беспокойно оглядываясь на рабочих. — Жарко, — посетовал Хибари, снимая запылившийся китель и обмахиваясь козырьком своего кепи. Он всегда с трудом переносил высокую температуру и страдал, маясь от духоты и припекавшего кожу солнца. Чейз покосился на него и, остановившись, нахлобучил на него кепи и застегнул пиджак, буквально запеленовывая его. — Ты, что, дурак совсем? Никогда не учишься на своих ошибках, кусок обгорелого мяса? Опять ведь кожа сползет, и получишь солнечный удар. Хибари уставился на него во все глаза, словно перед ним стояло чудо света, и Мукуро аж оступился, услышав такую заботливую речь, достойную уст престарелой мамочки. — Ты ничего не перепутал? — хмуро окликнул он капитана, и Чейз удивленно вскинул брови. — Заботиться о нем не твоя прерогатива. Хибари бросил на него насмешливый взгляд. Пусть это и впрямь было глупо, но чувство собственничества у Мукуро всегда являлось едва ли ни приоритетным. — Да мне вообще все равно, — пожал плечами Донован, уходя вперед. — Просто хотел избавить нас от забот по опеке над высохшей дотла мумии, но раз вы такие ревнивые, то пожалуйста... Он странно вел себя в последнее время. И, если его перебежку из стана врага еще можно было оправдать шоком из-за известия о планах короля, то гиперопеку над Хибари — никак. Мало того, что он просто оставил его в живых в их последнюю встречу, так еще и волнуется о состоянии его кожи, черт возьми. Мукуро прожигал спину Чейза подозрительным взглядом всю дорогу через сад, и тот неуютно передергивал плечами, сто раз уже пожалев, что прицепился к Хибари. В конце пути он твердо укрепился в решении больше вообще к нему не приближаться. Когда они вошли во внутренний двор, настроение у всех заметно погасло — еще сильнее: тела погибших навевали совсем невеселые мысли, и звук молотков за стеной тоже не способствовал его улучшению. Чейз, посерьезнев, остановился у ворот, прислушиваясь. — Штурмовые лестницы станут ниточкой к нашей смерти, — сказал Анджело, заметив его интерес к тому, что происходило снаружи. — Мы как загнанные в нору лисы: скалимся, рычим, но победа в руках того, кто держит оружие помощнее. — У меня, мать его, самое мощное оружие, — рявкнул Чейз. — Я жить хочу, сам хочу, без гребаного устава, от которого только-только оторвался, и нескольких часов мне совсем не хватило! — Надо выкатить из погреба бочки с маслом и керосином, — указал на стены Мукуро и провел в воздухе воображаемую линию вдоль них. — Расставим их по всей длине и будем поджигать лестницы, чтобы они не забрались в нашу «нору». — Они притащат бревна и будут выбивать ворота, — предостерег Хибари. — При шторме используют и самодельные баллисты. — Но мы выиграем время. На бревна и баллисту уйдет больше времени, а нам каждая минута дорога. Главное — чтобы солдаты не забрались по своим лестницам, хотя бы большая их часть. — Ладно, я пойду и найду работников, которые перетаскают бочки. Уверен, что среди раненных есть сраные симулянты, — зашагал к казармам Чейз, где Ева устроила временную лечебницу. Странно, что она решила не воспользоваться многочисленными комнатами в замке, что было бы куда логичней, ведь Мукуро уже все равно на состояние его бывших владений. Анджело помялся немного и припустил за ним, правильно рассудив, что тот может и действительно раненых ребят погнать на работу. Хибари хмуро смотрел на ворота, слушая размеренный, отчетливо слышимый в приглушенном шуме голос Виллани, раздающий указания. Он не пугал Хибари, не заставлял его напрягаться, и он искренне не понимал всеобщего трепета перед ним, но раз уж Мукуро и Чейз — оба далеко не слабые люди — опасаются этого человека, стоило задуматься. В целом, Кея не особо волновался. Он примирился с положением вещей и был готов к любому исходу, даже к смерти. Единственное, что не давало ему покоя, а точнее кто — Дино. Пока вокруг все бушевало, некогда было думать о чем-то другом, помимо окружающего его хаосе, но в такие вот мгновения затишья... Даже если Мукуро прав в своих словах, даже если Дино его вовсе не любил, а обманывался, его собственные чувства от этого никак не менялись. Хотелось бы... хотелось бы передать ему хоть что-то, что могло бы о нем напоминать. Это звучало смешно, учитывая, что он сам же и стер ему память, но не думать об этом не получалось. Мукуро смотрел на него, прекрасно понимая его невысказанные вслух переживания и мысли. Внутри поднималось что-то тяжелое и темное, пугающее его самого. В последний раз он испытывал подобные ощущения перед отъездом в Гредзо, и тогда это очень плачевно закончилось. Для Кеи. Он отвернулся, чтобы отойти в сторону и остыть, не наделать глупостей, о которых потом будет жалеть, но Хибари внезапно поймал его за локоть с такой силой, словно хотел выдрать из руки кость. — Куда собрался? — неожиданно зло процедил он, прищурив глаза, и Мукуро удивленно повернулся к нему, вскидывая брови. — А я обязан перед тобой отчитываться? Напомни, когда мы поменялись местами? — Ты не покинешь пределов моего зрения. — Потому что мир опасен, и я могу погибнуть, поскользнувшись на влажной траве? Кея, я не умру, оставив тебя на несколько минут, — с легким смешком произнес Мукуро, аккуратно разжимая его пальцы, стискивающее его руку. От такой хватки наверняка остались синяки. Хибари недоверчиво нахмурился, все же отпуская его, и Мукуро, не удержавшись, обнял его. Неприятная смесь из разочарования, раздражения и злости покинула его в одно мгновение. Кея может думать о Каваллоне сколько влезет, но останется все равно с ним. А воспоминания потихоньку выветрятся, будто их не было — в этом Мукуро был уверен. — Я же сто раз тебе говорил, что если я и умру, то только от твоей руки. Кажется, я говорил это всего пару часов назад, нет? — Мне плевать на то, что ты говоришь. Ты очень много врешь. — А ты слишком дерзким стал, почуяв свободу, — беззлобно пожал плечами Мукуро и, взяв его за руку, направился в замок. Хибари плохо выглядел из-за жары, неплохо было бы ему отдохнуть в более прохладном месте. Кея безучастно следовал за ним, не предпринимая попыток вырваться, но буквально рванулся, едва завидев дверь комнаты, в которой провел почти весь прошлый год. — Я не пойду туда, — прошипел он, выдернув свою ладонь из его руки, и отступил к лестнице, попятившись. — Мм, не-а, пойдешь. Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы у тебя оставались плохие воспоминания об этом месте. — Что? — переспросил Хибари, не веря своим ушам, и схватился за стену, засмеявшись. — Плохие воспоминания... я не... плохие?! — Он резко оборвал свой смех и зажмурился, сжимая пальцами переносицу. — Я понимаю, что ты никогда не осознаешь, каким этот год был для меня. И что значит для меня этот твой гребаный замок. Это не плохие воспоминания — это то, что разделило мою жизнь до и после. Когда ты запачкал свою шелковую рубашечку, и тебя за это обсмеяли в свете — это плохие воспоминания. Вместо того, чтобы расстроиться или разозлиться, Мукуро вдруг улыбнулся и, толкнув дверь, вошел в комнату, так и не произнеся ни одного слова. Хибари подождал его немного и неуверенно последовал за ним, пытаясь унять беспокойство и липкий страх, который он безуспешно пытался от себя отогнать. Первое, что он увидел сразу — огромные зеркальные стены, которые он ненавидел едва ли не больше самого Мукуро. Сколько раз он рассматривал себя в отражении, пытаясь узнать в человеке по ту сторону себя, сколько раз Мукуро прижимал его к холодному стеклу, заставляя смотреть на себя, на него со стороны... Зачем ему вести его в это место? Очередное издевательство? Хибари шумно вздохнул, впиваясь пальцами в дверной косяк, когда увидел кровать и небрежно брошенные на нее кандалы, отцепленные от креплений на стене. Мукуро стоял рядом и задумчиво оглядывался. — Только попробуй прикоснуться ко мне, и я прикончу тебя, — предупредил его Хибари, не двигаясь с места. — Зеркало с другой стороны прозрачное, — словно не услышав его слова, сказал тот, подходя к стене и касаясь ее раскрытой ладонью. — Я иногда наблюдал за тобой... Как ты тренируешься, читаешь книги, смотришь в окно... Я даже пару раз рукоблудил на тебя, когда ты смотрелся в зеркало. — Какая мерзость! Какого черта ты мне об этом рассказываешь? — Не знаю. Наверное, пытаюсь понять, когда я потерял рассудок и понял, что мне нужно не только твое тело. — Да, я как-то тоже упустил этот момент, — съязвил Хибари, подходя к нему, и с опаской взглянул на их отражение. Мукуро выглядел совсем не так, как прежде: не такой холенный, лоснящийся от роскоши и вседозволенности. Они оба были одеты в охотничьи костюмы, заляпанные кровью и землей, и больше походили на приблудившихся путешественников, и это вызывало такой яркий контраст между воспоминаниями и реальностью, что Хибари не удержался от смешка. Мукуро, как ни странно, оказался прав. Кошмары прошлого отступали — конечно, не полностью, но пока этого вполне хватало. — Ты больше не граф-неженка. — Серьезно, ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?! Это произошло быстро и очень непонятно, но... стало, вроде, даже уютно. Мукуро сбросил с себя высокомерную спесь, говорил и вел себя так... обычно. Будто между ними установился знак равенства, и стерлись рамки между определениями «мучитель/жертва». Так не должно быть, это было неправильно, но отрицать не было смысла: они притерлись. Без обид на подначки, без двусмысленных шуток, без приставаний и драк. Это... было странно. Мукуро присел на постель и упал на спину, раскидывая в стороны руки. Он будто целую вечность не спал. — Садись рядом, — похлопал он по кровати и услышал сердитое фырканье. — Даже не подумаю. — Ну и ладно. Много теряешь. Когда мы еще поспим на такой перине... Опять трава, опять песок... и грязные полы в тавернах, — Мукуро передернулся. — Я отвык от всего этого дерьма. Он закрыл глаза, слушая, как гудит голова. Вечность бы лежал вот так, не думая ни о чем. Он едва улыбнулся, когда кровать тихо скрипнула, принимая на себя еще один вес. Хибари лег рядом и уставился в потолок. Они долго молчали, отдыхая и наслаждаясь временным спокойствием. Снаружи доносились голоса прислуги, все еще разгребавших вход, и откуда-то издалека — очередная перебранка Чейза и Анджело. На мгновение показалось, что они вернулись назад во времени, и Кея, сильно вздрогнув, слегка привстал, опираясь на вытянутые руки. — Скажи что-нибудь, — потребовал он, глядя на приоткрытую дверь. Мукуро, не открывая глаз, вздохнул. — Например? — Ты бы хотел никогда не встречать меня? — Что за идиотский вопрос. Я даже боюсь об этом думать. — Я приношу одни проблемы, и все умирают. — А, ты об этом. Сложно отрицать эти факты, но мне, если честно, все равно. — Не боишься умереть? — Раньше боялся, и еще как. Много чего боялся, на самом деле. Сейчас у меня один страх — потерять тебя. Мукуро говорил так, словно шла речь об обыденных вещах. Наверное, именно поэтому его слова казались такими искренними. Настоящими. — Значит, если я умру... — Не говори об этом. Ты не умрешь. — Конечно, — насмешливо хмыкнул Хибари. — Это ты так думаешь. А здравый смысл... -... может идти в задницу. Стоило позабыть о нем на мгновение, как я вдруг стал счастливым. — Мукуро приподнялся на локтях и серьезно посмотрел на него. — Ты понимаешь, что если бы я полностью полагался на здравый смысл, то наши пути разошлись бы еще в Колизее? Когда ты позвал меня... я обо всем забыл. Все стало таким... второстепенным, неважным. Хибари подтянул к груди колени, обнимая их, и задумчиво насупился. Испытывал ли он то же самое, когда речь шла о Дино? Он не помнил. Но ведь любовь у всех разная, не так ли? Мукуро сам об этом говорил, сравнивая себя с Каваллоне. Как назывались их отношения с Мукуро теперь? Они точно не друзья. И не возлюбленные — никогда в жизни. Но они и не враги: Хибари больше не испытывал к нему всепоглощающую ненависть — слишком поздно. Он просто в нем нуждался. А Мукуро его любил. Просто любовники? Но заниматься с ним сексом Хибари был не намерен, несмотря на то, что в последний раз... ему даже не было противно. Понравилось. Немного. Мукуро был погружен в собственные мысли, когда заметил, как Хибари склоняется к нему. В горле мгновенно пересохло, и сердце, замерев на мгновение, забилось с удвоенной скоростью. Хибари дотронулся до его лица, скользнул пальцами по шее, провел ладонью по груди, сжал плечи, а потом, наконец, его руки опустились на талию. Он ткнулся губами в его подбородок, коснулся его губ, неуверенно надавливая языком. Время словно остановилось. Мукуро словно оглох, ослеп и онемел одновременно. Он жил этой мечтой, он жил ради этого момента. — Я завидую, — тяжело дыша, сказал Кея, глядя на него затуманенными глазами. — Себе. Когда я еще понимал, что чувствую. Когда я действительно тебя ненавидел. — Я помогу тебе понять. Я обещаю, что ты поймешь. Я все сделаю для тебя, просто оставайся рядом со мной, — прошептал Мукуро на одном дыхании и, протянув руку, погладил его по щеке. — Я никогда не оставлю тебя. Хибари сжал в пальцах грубую ткань его рубашки и медленно опустил голову на его плечо, крепко обнимая и прижимаясь сам. Мукуро обвил руками его талию, уткнувшись лицом в взъерошенные темные волосы, и глубоко вдохнул. Почему все самые сокровенные и нежно лелеемые мечты воплощаются в такую неподходящую минуту. Этот день был для него величайшим подарком и страшным проклятием одновременно, потому что он мог потерять то, что обрел только сегодня. Сражаться, рвать зубами, защищать то хрупкое, пока еще совсем туманное счастье, что испытывал сейчас — он был готов даже на большее. — Идут! — раздался бешеный крик с улицы, вырывая их в гнетущую реальность, и они оба подорвались с места, кинувшись к окну. — Веселье подоспело, — без тени улыбки заключил Хибари, наблюдая за снующими по стене людьми, перекатывающими бочки. — Ага... самый смак. — Мукуро ринулся к двери, на ходу поправляя воротник кителя. Скорее, на автомате, чем из заботы о своем внешнем виде. — Виллани не идиот, солдаты будут подниматься с щитами. И скорее всего начнет лезть тяжелая пехота — они в латах и так просто не загорятся. — Зато из них получится отличное тушеное мясо. Поберечься нужно лишь от лучников — они щедро будут осыпать стрелами. Едва выйдя во двор, они наткнулись на Анджело, который как раз бежал к лестнице наверх. Его левая щека была помята, и выглядел он весьма сонно, что не могло не радовать: он все же смог немного отдохнуть. — Где Донован? — не сбавляя шага, спросил Мукуро. — Уже наверху, насколько я понял. Послышался полный боли крик и глухой удар — кто-то уже поджег одну из лестниц, и появились первые жертвы со стороны противника. Из-за стены доносился голос Виллани, отдающего приказы и призывающего держать спокойствие. Хибари проводил взглядом упавшую вниз стрелу, за которой последовал еще с десяток, и пришлось прижаться к стене, так как сверху катился пронзенный одной из стрел лакей. — Не лей все, придурок, не видишь, сколько у них лестниц?! — орал Чейз на дрожащего паренька, выхватывая из его рук коробку со спичками. — Если у нас кончится керосин и масло, мы сдохнем через пять минут, если не раньше. Анджело, в два прыжка преодолев расстояние между ними, утянул Чейза вниз, едва не бросив его ничком на пол. В то же мгновение на том месте, где тот стоял, просвистела горящая стрела. Мукуро повернулся к взволнованным лакеям, в панике носящимся по двору. — Тушите весь огонь, иначе нас просто выкурят отсюда! — На нас с нашим же оружием, — громко возмущался Чейз, совсем неблагодарно отталкивая от себя Джо. Он мельком выглянул из-за зубца и по-пластунски перебрался на пару метров вперед, где стоял еще один маленький бочонок. Мукуро, с другой стороны, ударил по таре с керосином и бросил вниз горящую спичку. Хибари, ловко выглядывая и чудом избегая попадания, докладывал о местонахождении очередной лестницы, которую собирались поднять. — Мукуро, уходим! — прикрикнул Чейз, отчаянно махая рукой, и спрыгнул на леса. Часть солдат все же умудрилась забраться на стену и сейчас бежала к лестнице, ведущей вниз. — Черт... нельзя им дать добраться до внутреннего двора, — процедил Мукуро, давая отмашку Анджело. — Сражаться бесполезно, просто уводим. Кея, — он на секунду замешкался, — не лезь на амбразуру. Хибари промолчал, но посмотрел так, что ответ был и не нужен. Он все понимал. Чейз запрыгнул в подвал, разбив маленькое окошко над землей, а Анджело кинулся в сад, уводя за собой некоторое количество преследователей. Мукуро вбежал в замок, и они помчались наверх, даже не заботясь о том, чтобы закрыть дверь: какая разница, если лезут уже в окна? Хибари сильно отставал от него. Первое время они держались наравне, но скоро он стал сильно сдавать. Им наступали на пятки, и с каждой минутой становилось все тяжелее. Толкнув первую попавшуюся дверь, он захлопнул ее и застонал в голос: выхода из этой комнаты не было вовсе. *** Звон разбившегося стекла и испуганные крики людей не вдохновляли на дальнейшую борьбу. Виллани стоял, задрав голову, и размышлял о глупости людей, которые остались на стороне преступника, пусть и бывшего их лордом. Прислуга должна была бежать без оглядки, но решила поиграть в преданность, тем самым подписав себе смертный приговор. У них был выбор. Идиоты. — Сколько времени потребуется для того, чтобы выбить ворота? — поинтересовался он у своего лейтенанта. — Примерно час, не больше. Пришлось бы куда хуже, если бы мост оказался поднят. Но баллисту должны привезти с минуты на минуту — барон Дешир отправил свою, едва узнал о том, что происходит. — Нужно будет не забыть выказать ему свою признательность, — протянул Ренцо. В этот момент к ним подбежал солдат в форме разведчика. — Докладываю: в десяти милях отсюда был замечен Каваллоне. Он направляется в эту сторону с большим количеством людей. Виллани покрутил в руках записку от короля, которую получил буквально несколько минут назад, в котором тот разрешал военные действия против ордена. Ренцо не одобрял такое решение, но кто он такой, чтобы оспаривать его? Хотя... можно было бы обойти его. Ради безопасности самого короля — его игры к хорошему не приведут. Он скомкал бумажку, украшенную золотым вензелем, и повернулся к лейтенанту и разведчику, терпеливо ожидавших приказы. — Не препятствовать их продвижению, просто следите со стороны за их действиями. Разведчик быстро откланялся и, оседлав новую лошадь, исчез в клубах дорожной пыли. Виллани немного помолчал, прежде чем заговорить с лейтенантом. — Приказ о поимке Рокудо Мукуро живым более не действует. — Вы хотите сказать, что... — Его нужно убить. — Но Его Величество... — Вы слышали меня, лейтенант, — безмятежно перебил его Ренцо. — Не оставлять в живых никого. Солдат растерянно взглянул на него, но о том, что приказ принят, все же отчеканил — а по-другому и не могло быть. Расчет был прост. Он читал рапорты о сражении в Фиоре: отчет о смерти Джессо был слишком расплывчатым, чтобы действительно поверить в его смерть, а значит, стоило подстраховаться. Скоро орден будет здесь, в Лэндинге. До этого времени нужно было устранить Мукуро и его спутников, а потом просто распространить слух о том, что это дело рук повстанцев. Если Джессо выжил каким-то чудом, то с орденом никаких дел иметь не станет — у него культ личности Мукуро, и, вполне возможно, даже захочет отомстить — так этим можно будет убить двух зайцев сразу. Главное, чтобы слух о причастности Каваллоне к смерти Рокудо шел из надежных источников, чтобы никакие ниточки не вели к окружению короля. И тогда Джессо ничего не останется, кроме как поверить, ведь никто не знает, что в Лэндинге развернулись боевые действия — здесь просто должна была произойти передача пленных. Бельфегор будет недоволен, но его помешанность на Мукуро могла стать для него опасной, а Виллани заботился о нем больше всего на свете. И будь он проклят, если хоть один человек выйдет из замка живым. *** Мукуро, под бешенные удары в дверь, ходил по комнате для гостей, поглядывая на Хибари, который сидел на софе и тяжело дышал, болезненно морщась. Носиться с ним по округе не представлялось возможным, но оставить его где-то — вдвойне, потому что безопасного места здесь не существовало. Да и вряд ли Хибари отпустил бы его одного, раз так боялся остаться в одиночестве. — Давай драться, — завел любимую шарманку Хибари, и Мукуро едва не стукнул его. Проблема была в том, что сражаться на пару с человеком, состояние которого чуть лучше, чем у мертвеца, было весьма проблематично. Он открыл балкон и огляделся. Вариант прыгать вниз казался самоубийственным: единственное место, пригодное для приземления — огромная кипа сена, находилось в нескольких метрах от балкона — туда разве что с верхних этажей или крыши прыгать. Он глянул наверх и наткнулся взглядом на знамя своей семьи, развевающееся на ветру. Это было рисково, но в данный момент лучшего решения просто не существовало. — Мы полезем наверх, — бросил он, помогая Хибари встать. Тот дернулся, словно хотел его оттолкнуть, но передумал, понимая, что не время для перебранок. Кея задрал голову, тяжело облокачиваясь на парапет, и вздохнул. — Там же нет окон. Мы будем ползти до крыши? — Есть другие варианты? — выгнул бровь Мукуро и быстро добавил: — Только давай без сражений. Хибари мгновение молчал и, наконец, кивнул, хватаясь за полотно. Обоняние улавливало запах дыма: огонь все же где-то разгорелся, и пора бы уже было бежать из этого места. Из-за напряжения сводило спину, руки скользили по грубой ткани, и ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не скатиться вниз. Мукуро полз следом и двигался он куда быстрее, так что он останавливался и ждал, пока Кея не пройдет чуть дальше. Снизу раздался грохот — дверь выбили с мясом, и на балконе материализовались солдаты. Один из них натянул тетиву лука, но другой тут же схватил его за руку. — Живым — ты помнишь? Они проводили их досадливым взглядом и быстро ретировались. Мукуро беспокойно нахмурился, подтягиваясь на руках. Солдаты наверняка смекнули, куда они смогут забраться, и их определенно будет ждать «приятная» встреча наверху. Вряд ли на них нападут прямо на крыше — ее скаты слишком крыт для ведения боевых действий, и они скорее все разобьются насмерть, чем определят победителя. На его лицо вдруг капнуло что-то горячее. Пот? Мукуро потерся о полотно и с тревогой увидел на нем кровь. — Кея? Ты в порядке? Хибари завис наверху, мертвой хваткой вцепившись в полотно, и не двигался, прижимаясь к стене. — Только... только не теряй сознание, ладно? Глубоко вдохни и продолжай подниматься. Осталось немного. Мукуро стало страшно при мысли о том, что было бы, если бы они оказались парой этажей ниже. Он и сам бы тогда подняться не смог. Хибари послушно перевел дыхание и, глухо чертыхнувшись, из последних сил рванул наверх, ускоряясь чуть ли не в два раза. Мукуро с болью поглядывал на него, наблюдая за тем, как из-за полы его рубашки течет кровь — еще сильнее, чем раньше. Наконец, Кея уцепился за крышу и, отталкивая ногами от стены, взобрался на нее. Мукуро влез следом и прижался к раскаленной черепице, не в состоянии подняться на ноги. Скат был таким крутым, что ноги разъезжались даже если опираться на колени. Хибари, оставляя за собой светло-кровавый след, прополз к дымоходу и, вцепившись в него, забрался на пологую часть крыши. Мукуро не без труда поднялся за ним, и они быстро отдышались, прежде чем встать на ноги. Оказалось, что рана открылась и у него, что не прибавляло оптимизма. — Нам лучше спуститься на балкон под нами, потому что, очевидно, там, — он указал на выход на крышу, — нас уже ждут. Хибари потер мокрый лоб и кивнул, готовясь к еще одному марш-броску. На этот раз, хотя бы, нужно будет спускаться, что облегчало задачу. — Я помогу тебе спуститься, и слезу сам, — осторожно двигаясь к скату, предупредил Мукуро, и в этот момент резко открылась дверь, и оттуда вылетел солдат, сбивая его с ног. Они оба покатились вниз, срывая черепицу, и с трудом ухватились за край крыши, повиснув над пропастью, где до земли было чуть ли не двести метров высоты. Хибари шагнул к нему, но тут же отступил, уклоняясь от мелькнувшего перед глазами клинка. Сердце бешено билось, но не от адреналина или страха смерти, а за Мукуро, который буквально был на грани. Он не мог его потерять. Не мог остаться один. Кея увернулся, отпрыгнув назад, нырнул под режущий удар и перехватил руку, сжимающую меч. Он ударил по ногам, врезал по затылку кулаком и ребром ладони рубанул по его запястью, выбивая оружие из руки. Злость и беспокойство заливали глаза и придавали сил, и он с силой швырнул его в сторону, сбрасывая к краю. Солдат отчаянно цеплялся за черепицу, скатываясь вниз, и соскользнул с крыши: короткий бьющий по ушам крик оборвался резко, сопровождаемый глухим ударом. — Отцепись от меня, — сквозь зубы цедил Мукуро, отпихивая от себя солдата, схватившегося за его локоть. Он и так едва держался, а тут еще и такой балласт. Он увидел Хибари, выглянувшего из-за ската, и замер, даже перестав безуспешно отталкиваться ногами от стены в попытке забраться. — Стой! Хибари поскользнулся и тоже замер, расправив в стороны руки. — Не подходи! — крикнул Мукуро, вне себя от ужаса. — Я заберусь сам, стой, где стоишь! — Кея упрямо продвигался вперед, и из-под его ног сыпалась черепица. — Ты, упрямый придурок, не приближайся! Солдат, барахтавшийся рядом с ним, не удержался и сорвался вниз, успев дернуть его за ногу. Мукуро, чувствуя, как теряет опору, напрягся, чтобы одним движением подтянуться к крыше, но край под его руками обвалился, и он ухнул вниз под душераздирающий крик Хибари. От резкого удара в бок он буквально ослеп и безвольно повис на оконной раме, опасно раскачивающейся на одной петле. Закашлявшись, он мгновенно подорвался и прыгнул — как раз вовремя, потому что окно в тот же миг оторвалось и полетело вниз. — Со мной все в порядке! — крикнул он, захлебываясь кашлем и пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь скачущие перед глазами разноцветные звезды. Он повис на окне, держась за подоконник, и не мог забраться. Боль вывела его из равновесия, обессилев, и он даже не понимал, как мог просто держаться. Вдруг кто-то схватил его под руки и втянул внутрь. — Это было опасно, — бросил Чейз, лицо которого было залито кровью — его или чужой непонятно. — Где Хибари? Мукуро, облегченно выдохнув, ткнул пальцем вверх и рухнул на подоконник. Руки дрожали, содранные едва ли не до мяса, и он пытался прийти в себя, все еще не веря в то, что смог избежать смерти. — Надо валить отсюда, тут все горит, — нервно произнес Чейз, выглядывая из-за угла. — Эй, Хибари! — громко позвал он его под треск огня. Со стороны правого крыла валил густой черный дым. В поле зрения появился Кея. Он встал, держась за стену и тяжело дыша, и опустил голову, чувствуя небывалое облегчение. Когда Мукуро соскользнул с крыши, он чуть не сиганул следом, настолько обезумел от ужаса. Он мелко дрожал, клацая зубами, будто стоял дикий холод, в голове метались самые различные мысли вплоть до самоубийства, как Мукуро подал голос, давая знать о том, что жив. Не обращая внимания на стреляющую боль в ноге и спине, Хибари тут же бросился вниз, где почти сразу увидел Чейза, размахивающего кинжалом. За эти короткие минуты он, казалось, постарел лет на десять, настолько всепоглощающий страх он испытал. Он бы не пережил одиночества. Не смог бы больше жить сам по себе. — Извини, что заставил волноваться, — с трудом улыбнулся Мукуро, подзывая его к себе. Хибари подошел и сел рядом, унимая хлеставшие через край эмоции. Мукуро опустил на его плечо голову. Им нужна была минута, чтобы прийти в себя. — Ээ... я бы даже полюбовался, умиляясь, и набросал бы ваш портрет, но мы тут горим вообще-то, — одернул их Чейз. — И они притащили-таки баллисту. — Много солдат в замке? — Ни одного. Все валят, потому что тут пожар, черт возьми, и нам пора бы тоже катиться к хренам. Сейчас в нас еще для большего счастья кинут камнем из баллисты. — А Джо где? — на ходу спросил Мукуро, когда они торопливо спускались вниз по лестнице. — Носится во внутреннем дворе, помогая разобрать завал, и сходит с ума от беспокойства за вас. Вскоре им пришлось прекратить переговариваться — дым заполнял легкие, затрудняя дыхание, и приходилось то и дело менять направление, избегая охваченных пожаром участков. — Спустимся через лестницу для прислуги, — указал в сторону Чейз, прикрывая рукавом рот и нос, и повернулся к ним. — Осторожно! — крикнул он, хватая Хибари за руку. Раздался громкий треск, рухнул потолок, заваливая проход досками и поломанной мебелью, и Кея получил сильный удар по запястью, прежде чем выпустил ладонь Мукуро из своей. Он кинулся назад, хватаясь за пылающие обломки, и Чейз последовал его примеру, принявшись раскидывать в сторону предметы мебели. — Мукуро! — Господин, вы живы? — срывающимся голосом позвал Донован, от страха аж вновь перейдя в официоз. — Да... со мной все в порядке. Они увидели сморщившееся от боли лицо Мукуро, видневшееся сквозь языки пламени. Он огляделся и пнул кусок дерева, торчавший из завала. Да уж, час от часу не легче. — Я обойду. Встретимся снаружи. — Нет, — мотнул головой Хибари, продолжая раскапывать мусор. — Кея, послушай меня, — подошел ближе он, чувствуя на своем лице жар. Дышать было трудно, не то, чтобы говорить, но этот упрямец сам вряд ли уйдет. — Мы просто попусту потеряем время, слышишь? — Я не уйду, даже не проси. — Я обойду и спущусь через парадную лестницу. Это займет минут пять, и мы увидимся во дворе. Кея... — Мукуро тяжело выдохнул. — Я люблю тебя, очень... Очень сильно. И я не хочу, чтобы ты сгорел здесь заживо, понятно? Давай же, встретимся во дворе. Пять минут. Хибари с досадой скрипнул зубами, глядя на него болезненно и отрешенно, а потом кивнул, отступая. — Пять минут, — глухо отозвался он, поджав губы. — Ни минутой позже, а не то... — Забьешь меня до смерти? — усмехнулся Мукуро, чувствуя смутное беспокойство. Чейз смотрел на него взволнованно и даже напугано. — Я никогда не жалел о том, что встретил тебя, Кея. Я хочу быть с тобой, поэтому пройду хоть через раскаленную лаву, ты только не паникуй. Донован, отвечаешь головой. — Можно было и не говорить, — хмыкнул он. — Будьте осторожнее. Мукуро, не теряя времени, развернулся и побежал к лестнице, прикрывая рукой лицо. Дым застилал глаза, и иногда было трудно сориентироваться, но, в конце концов, он выбежал в холл и принялся спускаться вниз по ступенькам, перепрыгивая через одну или даже две. В какой-то момент он, совершив очередной прыжок, понял, что летит в пустоту, и схватился за перила, едва не рухнув с обвалившейся лестницы. Подтянувшись, он с замиранием сердца осознал, что спуститься здесь не сможет. Допрыгнуть до обломка другой части лестницы он смог бы, но... она выглядела удручающе, а значит, могла тоже обвалиться. Нет, тут нужно было искать другой выход. И как же дерьмово, что он находится почти под самой крышей. Даже решив спуститься по уже знакомому знамени, он не смог бы спуститься достаточно низко, чтобы спрыгнуть на землю без проблем. Чейз бежал впереди, постоянно петляя и плутая, умело находя нужные повороты, когда дорога была перекрыта. Хибари несся за ним следом, крепко схватившись за его кровоточащую ладонь, и не мог не думать о Мукуро. Разгоревшийся с такой силой пожар представлял большую опасность, а он был один, еще и в том крыле замка, откуда огонь и начал свое движение. — Мать твою! — орал Донован, натыкаясь на очередную преграду, и все больше злился, набирая с каждым пройденным метром скорость шага. Хибари едва поспевал за ним, спотыкался и хромал, но молчал и торопился изо всех сил, игнорируя дискомфорт и боль. С горем пополам они выбежали на улицу и рухнули на колени, откашливаясь и жадно глотая все равно пропахший дымом воздух. — Пять минут прошло ведь? — вцепился в Чейза Хибари, и тот неуверенно пожал плечами. В такой ситуации трудно держать время под контролем. — Пять минут прошло, а он не вышел... — Мы сами только вышли, чудик, а он пошел не тем путем. Успокойся, это же Мукуро. Хибари нетерпеливо хрустнул пальцами, поднимаясь, и уставился на парадную дверь в замок. Мысли сбивались в кучу, болело все, что только можно, и беспокойство просто сводило с ума. Ему казалось, что прошло слишком много времени, и он нервно переминался с ноги на ногу, а потом рванул к замку. Чейз раздраженно зарычал, спохватившись, и, без труда нагнав его, обхватил поперек туловища. — Какого черта, Хибари, смерти хочешь? Раздался какой-то пронзительный свист, словно кто-то выпустил гигантскую стрелу, и стало темно, словно солнце заволокло облаком. — Вот же... — Чейз дернулся вперед, но осознав, что не успевает, размахнулся и швырнул Хибари в сторону. В следующий миг раздался дикий грохот: пущенный из баллисты снаряд врезался в стену и сбил башню правого крыла. Посыпались камни, мебель и куски дерева, взметнулась в воздух туча густой пыли. Чейза оглушил осколок чего-то тяжелого, и он, стиснув зубы, с трудом поднялся. В голове эхом отзывался звук удара, доносившийся будто через толстый слой ваты, и он огляделся, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь рассеивающееся облако мусора. — Хибари... — прохрипел он, заходясь в кашле, и увидел его. Он стоял, ошарашено глядя на обломки башни, и что-то говорил. Чейз прищурился, напрягая слух, но ничего не услышал. А потом, в один момент обрел его. Грохот валящихся камней и крики людей резанули по ушам, как серпом, и он на мгновение потерял равновесие. До него едва доходила сама суть произошедшего, он действовал скорее по инерции, и только сейчас начал понимать, что произошло. Они запустили баллисту. Швырнули в них камнем. — М... — Хибари сделал шаг вперед, и задохнулся загрязненным воздухом. Он всегда был бледным, но тот оттенок, который сейчас приняло его лицо назвать просто белым язык не поворачивался. Он кинулся к руинам, спотыкаясь о камни. — Мукуро! — звал он его до хрипоты, и Чейз, обмерев, бездумно наблюдал за ним. Хибари принялся раскидывать камни, перебегая с места на место и безостановочно выкрикивая имя Мукуро. Чейз никогда прежде не видел его в таком состоянии и даже не хотел. — Перестань, эй! — окликнул он его, но тот его даже не слушал. — Ты, что, дурак... кто после такого... — Он схватил его за руку. — Уходим отсюда, сейчас же! — Убери руки, — процедил Хибари и, не дождавшись исполнения, толкнул его. — Отпусти меня! Было чертовски страшно. У него кружилась голова от одной только мысли, что Мукуро мог погибнуть, и он задыхался, не в силах перевести дыхание и унять дрожь. Паника быстро охватывала его сознание, мгновенно вырубая все инстинкты самосохранения и остатки гордости. Ему было страшно, он не мог остаться один. Нет-нет-нет, Мукуро не мог умереть, он обещал, он говорил, что только от его руки... он сказал, что будет жить, будет бороться, он не мог, никак не мог. Чейз, чертыхнувшись, снова схватил его в охапку, и тот забился в его руках, яростно вырываясь. — Нет! Он обещал мне! — надрывался Кея, задыхаясь от слез. Чейз, стиснув зубы, тащил его ко внутреннему двору. — Мукуро! Мукуро!.. — Хватит, ты... — едва слышно прошептал Донован, судорожно сглатывая. Он бы закрыл уши, да не мог. Хибари врезал ему локтем по лицу, и тот едва не выпустил его из рук, пошатнувшись. — Пусти меня! Он же обещал, что только я... он говорил... — Он перестал рваться и, стиснув зубы, хрипло дышал, хватая ртом воздух. Оцепенев от ужаса, он схватился за голову, отчаянно кусая губы. — Что мне теперь делать? Что мне делать одному?! — Он посмотрел на руины, над которыми клубились облака пыли и плясали еще не погасшие языки пламени. Глаза нещадно обжигало, и он позвал еще раз, безнадежно полагаясь на то, что его услышать: — Мукуро! Мукуро! — Хватит, Хибари! — заорал на него Чейз, отпуская его и закрывая ему рот. — Заткнись, хватит уже! Пожалуйста... прекрати. Он стиснул его в руках, игнорируя сыплющиеся со всех сторон удары, и Кея, наконец, обмяк, вцепившись в его куртку руками. — Все, успокойся, тихо-тихо, — шептал Чейз, пока Хибари давал волю своим эмоциям. Слезы застилали и ему глаза, он даже не думал, что так привязался к этому месту... к Мукуро. Особенно к нему.