Пленник

Новость о том, что ордену удалось захватить Вонголу, значительно воодушевила людей, но Дино, на удивление, помрачнел, услышав доклад. — Что-то не так? — недоуменно спросила Анита после нескольких минут лицезрения его недовольного лица. Он раздраженно фыркнул, отпивая из фляги теплую противную воду. — Королевские солдаты не идиоты. Наша кучка бойцов бесстрашно выбежала навстречу целому отряду, вооруженному до зубов, и преспокойно забрала одного из главных врагов короля? очевидно же, что теперь король... Бельфегор в курсе, что мы знаем о том, что знал о нем Джессо, а это означает, что мы более неприкосновенны. И, разумеется, мы потеряли эффект неожиданности. Радоваться нечему. — Ну... по крайней мере, у нас есть аристократ, которого можно будет использовать в переговорах, — неуверенно попыталась оправдаться Анита, невольно перенявшая его настроение. Его доводы звучали более, чем убедительно. — Значит, нам можно и не идти в Лэндинг. Дино бросил на нее странный взгляд и отвернулся к лошади, поправляя сбрую. — Из Вонголы плохой переговорщик. Нам нужен языкастый лорд: Джессо, скорее мертв, так что остается лишь Рокудо. — Вонгола успешно руководил своим графством, не имея при этом никаких помощников. У него есть связи и родственники в верхушке аристократии — нам его хватит сполна. — Мы идем в Лэндинг, — терпеливо повторил Дино. — Мы идем туда не за Рокудо, верно? — вспылила Анита и, схватив его за руку, развернула к себе. Он скрипнул зубами. — Ты не можешь кидать людей на острие ножа всякий раз, когда тебе вздумается! — Я лидер сопротивления, дорогая. Ты меня поставила во главе этих людей. И все будет идти так, как я решу, — твердо ответил Дино без тени мягкости — ни в глазах, ни в сурово поджатых губах. — Я иду в Лэндинг. С орденом или без. И вы можете остаться либо со мной, либо сами по себе. Я никого не заставляю идти. — Нет, заставляешь. Ты просто ставишь в положение, из которого только один выход: который выгоден для тебя! — Ну извини, вот такое у меня решение. У нас с повстанцами взаимовыгодные отношения: я использую их, а они — меня. Я не альтруист. — Ты был им. — Тебе такой я не нравился, — развел руками Дино, усмехаясь. — Разве не ты говорила мне, что такой я ордену нужен больше? Ты уж определись, милочка, каким я тебе больше по душе. — «Милочка»?.. — выдохнула Анита, ошеломленная его пренебрежительным обращением и грубостью. Так он себя не вел никогда. И списывать подобное поведение на его самочувствие и недавнюю амнезию совсем не хотелось. — Поступай, как знаешь. Вот только эти люди за тебя умирают, а Хибари бросил, стерев тебе память. — Он сделал это, чтобы помочь мне. И да, я зол на него за это, но мы разберемся сами. А теперь передай Ромарио, чтобы он собирал людей. Мы отправляемся. — Хорошо. Как скажете, «лидер», — в гневе бросила ему Анита, разворачиваясь, и быстро зашагала к дальним повозкам. Дино проводил ее взглядом, абсолютно не испытывая никаких угрызений совести. Если бы они его мучили до сих пор, он никогда бы не продвинулся так далеко. Он пришпорил лошадь и пустил ее рысью, хотя безумно хотел сорваться на галоп. У него не было мыслей о том, как он начнет разговор с Кеей, как будет себя вести, что скажет... Никакого толка это все равно бы не принесло, потому что обязательно нахлынут эмоции, и вся заготовленная речь вылетит из головы, будто ее и не было. Он лишь хотел услышать ответ на два вопроса: зачем и что теперь. Дино прекрасно понимал, что Мукуро ни за что не станет ему помогать, что договариваться с ним не было смысла. Даже если он захочет отомстить королю или решит просто его прикончить из личных соображений, вместе работать они не смогут, да и не захотят. Тем более, когда между ними будет стоять их общий камень преткновения. Останется ли Кея с ним или предпочтет гоняться за Мукуро, работай они вместе, видеться придется всем троим, а Дино с таким мириться бы не смог, да и Мукуро тоже. Далеко впереди показалась башня замка, и он невольно осадил коня, до боли стискивая поводья в руке. Черный густой дым нависал над каменными сводами, и щербатый скол одной из стен замка медленно валился набок, рассыпаясь грудой камней. — Что это?.. — ошарашено воскликнули позади, и Дино недовольно взглянул на говорившего. — Разбиваем лагерь. Я беру с собой только тех, кто может сражаться. Ромарио, спешившись, мрачно уставился на медленно рушащийся замок, и отпил немного воды из бурдюка. — Лука поедет с нами, — приказал Каваллоне, отправив мальчишек за врачом. — Может быть, понадобится его помощь. Скорее всего, точно понадобится... — Он с силой провел рукой по лицу и сжал кулак, пытаясь унять дрожь. Если после всех мытарств, что прошел Кея, с ним случится что-то еще... — Может, это того не стоит? — спросил вдруг Ромарио, прежде во всем его всегда поддерживающий. — Не стоит — что? — Рокудо Мукуро. У нас даже нет уверенности, что он нам поможет. — У него не будет выбора. Либо он вступает в наши ряды, либо умирает в мучениях. Думаю, последнее мы можем обеспечить ему с лихвой. Ромарио с сомнением взглянул на него и вздохнул. — Нет, я имею в виду другое... У нас есть Вонгола, незачем рисковать, пытаясь вытащить еще одного лорда. Да и люди не хотят жертвовать собой ради аристократа. — Их мнение никто не спрашивал. Я объяснил причины такого решения, и большинство меня поддержало. Недовольные всегда могут пойти к черту. — Подобным отношением ты ничего не добьешься. Мы поднялись так высоко, потому что люди верили в тебя, ты их вдохновлял и всегда находил нужные слова для каждого. Если ты изменишь свою линию поведения, то они побегут из ордена. — Да вы определитесь уже, какой я вам нужен! — рассердился Дино. — Знаешь, почему мы поднялись высоко? Потому что я принимал решения, потому что я поступал жестко, потому что я сражался наравне со всеми. Не потому что я был миленьким и добреньким, а потому что мог убивать. И не пытайся отговаривать меня от похода в Лэндинг. Клянусь богом, если хоть еще кто-то скажет мне что-то против этой идеи, я уйду один и обратно не вернусь. Поэтому, если хочешь, можешь собраться и помочь. Ромарио смерил его долгим пристальным взглядом и кивнул. Он был почти уверен в том, что мотивы у Дино идти в Лэндинг были куда более личные, нежели он говорит вслух. *** От дыма и пыли жутко слезились глаза и першило в горле. Первое время боль не чувствовалось, вообще ничего не чувствовалось, словно все тело разом онемело. Потом медленно начало пульсировать в ногах, и оттуда уже боль разнеслась по всему телу, скручивая пальцы заставляя скрипеть зубами до ломоты в челюстях. Мукуро скатился с кипы начавшего дымиться сена и отполз подальше, не в силах подняться на трясущиеся ноги. Он спрыгнул почти с самого верхнего этажа, спасаясь от огня, загнавшего его в тупик. Хорошо, что он вовремя вспомнил о тот развалившемся сарае, который заметил, когда они с Кеей карабкались как пауки по стене замка. Но, кажется, прыжок вышел не совсем удачным: он задел обломок крыши сарая и, возможно, повредил ногу. Судя по все нарастающей боли — левую. Он поднял голову, пытаясь отойти, и обомлел. Вместо стены замка он видел закоптившееся дымом серое небо. — Какого... — он закашлялся и попытался перевести дух, как вдруг услышал голос Кеи, зовущий его. Это было так неожиданно, что Мукуро даже затаил дыхание, не веря своим ушам. Его голос... он впервые слышал его таким. Болезненным. Громким. Отчаянным. Он с трудом подтянулся на руках и привстал. Ногу жутко сводило, и по-прежнему болела голова. Сделав пару шагов, он понял, что не в состоянии идти дальше, и сел на землю. — Перестань, пожалуйста, — услышал он и сразу узнал Чейза. Живы оба. И... он сказал «пожалуйста»? Чейз-то? Мукуро снова поднялся. С каждым шагом ему словно становилось легче, и он подналег. Ему так хотелось поскорее увидеть их, что никакая боль его бы не остановила. Первым он увидел Чейза: тот сидел, сжимая Хибари в руках, стиснув челюсть, и что-то ему говорил, пока тот упорно вырывался. Увиденное Мукуро не обрадовало, пусть причины подобной картины он и понимал. — Не стоит хоронить меня раньше времени, — сказал он, останавливаясь в паре метров от них. Хотелось за что-нибудь схватиться, чтобы перевести дух, но точки опоры поблизости не было, и пришлось приложить много усилий, чтобы не упасть ничком на землю. Чейз вздрогнул и поднял на него изумленный взгляд, а Хибари, наоборот, замер, даже не повернув в его сторону головы. — Не мог бы ты уже отпустить его, наконец? — хмыкнул Мукуро, для которого ничего особенного не произошло. В очередной раз вылез из самой задницы, вот и все. Хибари думал иначе. Ни слова не вымолвив, он со всей силы врезал ему по лицу, и Мукуро, совершенно не ожидавший таких действий, все-таки упал на землю, вспахав ее спиной. Хибари налетел на него, как коршун, и принялся бить его так, как всегда бил прежде — словно пытался убить с одного удара, и Мукуро пришлось защищать себя руками. — Ты с ума сошел?! — вцепился в Кею Чейз, стараясь оттащить его в сторону, но тот лишь отмахивался от него. Мукуро удалось перехватить его запястья и слегка приподняться. Он не злился, понимая, чувствуя его эмоции, его даже радовала такая реакция, хотя это и звучало весьма дико. — Хватит, Кея, все нормально, — сказал он, и Хибари скривился, тут же поникнув. — Ничего не нормально. Я же говорил, что не нужно было уходить, я не хотел уходить... — Но мы ведь оба живы, так? Хибари схватился за его воротник, стискивая зубы. Облегчение, которое он испытывал сейчас, было ничуть не легче того отчаяния несколькими минутами ранее. — Ни на шаг, — потребовал Кея, и Мукуро его обнял, прикрывая от удовольствия глаза. — Ни на шаг, — пообещал он. Хибари обвил его руками, устало опуская голову на его плечо. — Как вы... ты как выжил? — спросил Чейз. — Выпрыгнул из окна, приземлился на ноги. — Ну да, разумеется. — Когда захочешь умереть, лучше попроси меня, — фыркнул Хибари, поднимаясь. Мукуро осознал, что так же резво вскочить не сможет и лишь поудобнее устроился сидя на земле. — Что, встать не можешь? — сразу раскусил его Кея, холодно глядя на него. Да уж, самообладание у него проявлялось совсем не в нужное время. — Ну, добро пожаловать в мой мир. — Он весьма дерьмовый, — признал Мукуро и, взявшись за услужливо протянутую ладонь Чейза, поднялся. — Надо делать ноги. — Согласен. Тем более, они несколько раз вроде ударили по воротам. Я был слишком увлечен утешением КОЕ-КОГО, — ехидно произнес Чейз, взглянув на Хибари. Тот дернул бровью и отвернулся. — Не время для шуток. Вернемся во внутренний двор, — скомандовал Мукуро, и они, осторожно обходя завалы и все еще горящую мебель, пробрались в опустевший двор. — Все свалили? Вот козлы! — возмутился Донован, подбегая в расчищенному входу в катакомбы, и почти сразу наткнулся на несколько трупов, задавленных камнями. — О... не обошлось без потерь. Грустно. — В твоем голосе ни толики грусти, — заметил Кея. — Какой ты догадливый! — Раз остальных нет, значит они прошли нормально. Да и нет у нас другого выхода, кроме как этого. — Что, даже Анджело сбежал? — не переставал поражаться Чейз, заглядывая вниз, но не увидел ничего, кроме темноты. — Джо! — его голос эхом разнесся под землей. — Чей... — двинулся было к нему Мукуро, но задрожала земля и внезапно стала обваливаться. Хибари успел обхватить его поперек туловища и оттащил в сторону, буквально ступая на уже рушащиеся своды катакомб. Оказавшись в безопасности, Кея отпустил его и рухнул на землю. Он был ранен не меньше, а то и больше Мукуро, поэтому этот рывок лишил его последних сил. Мукуро даже не хотелось вставать. Все было кончено. Их последняя ниточка к свободе исчезла. Им некуда было бежать. — Чейз! — позвал Хибари, подползая к образовавшейся дыре, заваленной камнями. — Чейз! — Прекрати, любой дурак поймет, что он не смог бы выжить после такого. Кея нахмурился, сжимая свое плечо, и отвернулся. Как же он устал уже терять людей, которые ему небезразличны. Скорее бы все закончилось. — Ты можешь ходить? — спросил Мукуро, и Хибари, как всегда, уверенно кивнул, хотя наверняка сам сомневался в своих силах. — Отлично. Нужно... нужно сходить в подвал и взять оружие. Можешь? Я вряд ли пройду даже пару метров. Кея снова кивнул и медленно поднялся, рассеянно отряхиваясь. Его взгляд то и дело возвращался к тому месту, где недавно стоял Чейз, и было видно, что он переживал его смерть. Словно они были друзьями. Мукуро не чувствовал ничего. Уже не мог. Или, может, и впрямь на него не произвело впечатления. Хибари, хромая, удалился, и Мукуро, повременив немного, тоже двинулся к замку. Он терпеть не мог унижаться, но выбора не было. — Виллани, — негромко позвал он, подходя к воротам, и шум за ними немного стих. Спустя минуту послышался голос Ренцо. — Я... я готов к переговорам. — Вы упустили свой шанс. Я предлагал вам с самого начала хороший вариант, но вы отказались. — Судя по тому, что нас активно пытались убить, я живым более не нужен? — Его Величеству — вполне нужен, но я не вижу иного выхода, кроме как убить вас. Мукуро прислонился ладонью к воротам, тяжело опираясь на них. Мысли в голове перескакивали с одной на другую, и все они были совсем невеселые. — Я сдамся. Я... сдамся. — Полагаю, вы хотите что-то взамен. — Я хочу, чтобы Хибари Кея ушел живым. — Вы, верно, шутите, — развеселился Виллани. — Я не могу отпустить человека, который имеет влияние на лидера повстанцев. Не в этой жизни. Мне ни к чему заключать с вами соглашения, мне нужно лишь пробить ворота, и я заполучу вас обоих. Даже не придется идти на уступки. — Вы не получите никого, если не согласитесь на сделку. — О, перешли к угрозам... Знаете, может быть, вы нужны Его Величеству живым, но я думаю иначе. Король смирится с твоей потерей, и мы только выиграем. Поэтому... Рокудо Мукуро, время сделок безвозвратно ушло. Можете винить только себя. Мукуро сжал кулак, скрипя зубами от бессильной злости. Он не мог драться, Хибари не мог драться, и им некуда было бежать — только эта мысль и билась в голове без конца, мешая трезво мыслить. Да и как можно думать в такой ситуации, когда все против него? Против них. — Все-таки дошел? — окликнул его Хибари, выбираясь из оставшейся половины замка. — Я не добрался до подвала — он горит. Но я нашел кое-что. — Он протянул широкий охотничий нож и спрятал за спину второй. «Кажется, они висели как декор в гостевой комнате», — рассеяно подумал Мукуро, принимая оружие. — Мы будем драться? — спросил Хибари, глядя на ворота, и Мукуро усмехнулся. — Что? — Ты когда-нибудь перестанешь думать о сражениях? Тем более, безнадежных. — Таких не бывает. Мукуро отвернулся в сторону, хмуря брови. Может быть, он прав? Иногда нет другого входа, кроме как вступить в бой, даже если шансы на победу ничтожно малы. В ворота оглушительно ударили, заставив их вздрогнуть. Глупые мысли, бессмысленные надежды, суровая реальность — всегда побеждает последнее. — Иди сюда, — помахал рукой Мукуро, навешивая на лицо улыбку. Хибари, удивленно вскинув брови, подошел и угодил в объятия. — Отвали, нужно готовиться, — недовольно шикнул он, упираясь и жалея, что, заинтригованный, послушался его. — Извини, — искренне произнес Мукуро, и Хибари невольно замер. — Я должен был отпустить тебя очень давно. Всего этого можно было бы избежать. Не знаю... тогда, с Каваллоне перед боями или еще раньше. Я должен был отпустить тебя, но даже сейчас понимаю, что не смог бы этого сделать, даже если бы знал, что нас ждет. — Он коснулся ладонью его щеки, глядя ему прямо в глаза, и Хибари недоуменно смотрел на него, не понимая причины такого потока откровенности сейчас, именно в эту минуту. — Я люблю тебя. Я не могу позволить кому-то... — Он болезненно скривился и глубоко вдохнул. — Прости. Хибари все понял, но опоздал буквально на секунду. Он судорожно схватился за его плечо, захлебнувшись воздухом, и медленно осел, глядя на него рассеяно и удивлено. Мукуро обхватил его за затылок и опустился вместе с ним, бережно поддерживая его. — Прости меня, прости, я просто... я не знаю, что делать... прости... Кея сжимал его руку так сильно, но боль совсем не чувствовалась. Мукуро выпустил из руки нож, глухо звякнувший о камень, и склонился над Хибари, чтобы поцеловать его в лоб, но не нашел сил, чтобы отстраниться. Он умирал вместе с ним, чувствовал, как уходит его жизнь, и это было невыносимо больно и страшно. — Ты больше не будешь мучиться, — прошептал он, выпрямляясь. Жгло глаза, и он даже не пытался сдержать слезы. Хибари неотрывно смотрел на него, хрипло и часто дыша, белый как бумага, такой... такой любимый, желанный. Его рука медленно соскользнула с плеча, и он с усилием усмехнулся, заставив Мукуро улыбнуться в ответ. Он, должно быть, этого ждал. Может быть, надеялся. Но Мукуро этого не хотел. Ему не нужно было «долго и счастливо» — с ними такой вариант никогда бы не прошел, но он бы смирился с просто «долго». Он поймал его руку, сжимая запястье, на котором еще оставались порезы от кандалов, и зажмурил глаза, молясь, чтобы все быстрее закончилось. И он пропустил этот момент. Всё. Теперь не было никакого смысла. К чему-то стремиться, бороться, выживать... В его жизни было лишь одно то, чего он хотел сам, желал лично, безусловно и самоотверженно, а теперь... Он устал. Было больно. Но не страшно. Ему все еще хотелось, чтобы все закончилось поскорее. Они ведь сделали все, что могли, да? Использовали все возможности. И, по крайней мере, не умерли в темницах короля, далеко друг от друга, от рук посторонних чужих людей, после мучительных пыток. Он все сделал правильно. И сделает. Мукуро перевел взгляд на испачканный в крови нож, валяющийся рядом, и поднял его. И в тот момент, когда он уже готов был оборвать свою жизнь, он вдруг услышал звук горна. Сначала это казалось лишь отголоском, одним их целой какофонии звуков, окружавших его, но он становился все громче и громче, пока не стал четко различимым. Это были повстанцы. Звук шел не из горна — из обычного рога, и снова дрожала земля под топотом сотни копыт. Мукуро бессмысленно уставился на ворота, не веря своим ушам, и поднялся. Этого просто не могло быть. Каваллоне... ему не было смысла сюда ехать. Он же забыл. Он не должен был... Нет-нет, это... это наверно кто-то другой. Какой-нибудь лорд, вызванный Виллани, или привлеченный дымом аристократ, проезжающий мимо. С армией. За воротами послышался голос, оповещающий о том, что наступает орден, и Мукуро просто остолбенел. Спасение... было так близко? Он беспомощно повернулся и почти рухнул у тела Хибари. — Кея... — позвал он дрожащим голосом, ощущая на физическом уровне, как у него съезжает крыша. — Хибари... — он тронул его за плечо и, на мгновение отдернувшись, снова схватился и начал трясти. Он же столько раз выкарабкивался с того света, почему бы не сделать этого снова? Еще один раз, последний, после которого Мукуро стал бы его оберегать как зеницу ока, всего один. Нужно было принять его предложение. Нужно было драться. Нужно было подождать хотя бы две минуты. Они бы спаслись. Почему Каваллоне всегда приходит так поздно? Всегда, раз за разом, в моменты, когда он нужен, его не было рядом. Какого черта?! Ворота затрещали, проламываясь посередине, и обвалились грудой дерева. Мукуро не двинулся с места. Он не видел ни бегущих в его сторону солдат, ни сбивающих их с ног всадников. Он словно был в глухом вакууме, и даже не слышал ни звука. Он не мог, до сих пор не мог поверить в то, что происходило. Не мог поверить в то, что появились повстанцы, не мог поверить в то, что сделал, и что это никак не обернуть вспять. Если бы он верил в бога, если бы верил в жизнь после смерти, если бы верил в переселение душ, то, может, ему было бы легче. Он бы подумал о том, что они могут встретиться когда-нибудь и где-нибудь, начнут все сначала и у них, наконец, все получится, но... Этого ничего нет. И надеяться совершенно не на что. Его личный земной и реальный ад закончился. И он был рад в него окунуться. Он правда был счастлив. Пусть недолго, но это того стоило. Этот год... был просто замечательным.