Пленник

— Выпрями спину. У джентльмена должна быть гордая осанка. Мукуро надулся, бросил на пол книгу, которую читал, и еще больше сгорбился. Отец нахмурился. — Милый, послушай отца, он плохого тебе не посоветует, — мягко произнесла мама и погладила его по голове. Мукуро отдернулся и что-то невнятно пробурчал. — Разбалованный ребенок, — устало вздохнул отец, откладывая в сторону перо. — Я не хочу, чтобы о тебе говорили нехорошее, поэтому немедленно выпрямись и подбери книгу. Не веди себя как неотесанный простолюдин. — У меня сегодня день рождения, я буду делать все, что захочу! — с обидой воскликнул Мукуро, все же выполняя его указания. — Я и так разрешил тебе пропустить урок литературы. Хорошего помаленьку. — Мало хорошего! Где мой торт? Почему нет цветов и гостей? Я хочу праздник! Мать и отец обеспокоенно переглянулись. — Ты большой мальчик и должен понимать, что у нас сейчас нет возможности устроить тебе настоящий праздник. Когда в королевстве настанет покой, тогда мы устроим тебе сразу несколько дней рождения, хорошо? — улыбнулась мама. — Или потратим деньги на восстановление зданий и помощь пострадавшим, — отрезал отец, поднимаясь из-за своего стола. Мукуро рассерженно на него посмотрел. — Мать верно сказала: ты уже не маленький, и твоим капризам потакать уже никто не будет, тем более, сейчас. Когда-нибудь ты станешь графом — таким же, как я — и я не хочу, чтобы тебя и твои манеры осуждающе обсуждали за спиной. — А если я не хочу быть графом? — спросил Мукуро, забыв про свои обиды и с открытым ртом взирая на отца. — Джо не нужно держать спину прямо, и он не учит скучные уроки. — Он сын прислуги. И даже он учится своим обязанностям уже сейчас. — Я хочу быть как ты. — Мукуро посмотрел на семейный портрет, висящий на стене. — Только я не знаю, смогу ли быть хорошим графом. — Тогда ты всегда можешь стать плохим маркизом, — шутливо подмигнул отец, присаживаясь перед ним на корточки. — А теперь, — он выпрямил его плечи, — держи спину прямо. Внезапно с улицы послышались громкие голоса, а следом в дверь библиотеки бешено застучали. — Ваша Светлость! — ворвался запыхавшийся дворецкий. — Прошу прощения. — Что случилось? — поднялся отец, мгновенно меняясь в настроении. — Лорд Фарн уже прибыл? — Нет, он все еще в дороге, Ваша Светлость. Кое-что другое произошло. Прошу, посмотрите в окно. Отец быстро пересек комнату и взглянул в распахнутые створки. Когда он обернулся, его лицо выражало полнейшую серьезность. — Мукуро, идем со мной, срочно, — бросил он на ходу, подхватывая сына за руку. — Что такое? — испуганно спросил Мукуро, послушно перебирая ногами. — Зачем? — Он беспомощно оглянулся на мать, которая, ничего не понимая, поспешила следом. В голове успело промелькнуть множество мыслей, пока они преодолевали лабиринты коридоров и лестницы. Когда они ехали однажды по тракту, он слышал крики и выстрелы; неужели сейчас происходило что-то похожее? Когда они выбежали на улицу, раздался громкий хлопок, испугавший его, аплодисменты. Мукуро широко распахнул глаза, увидев, что во дворе замка столпилось много народа: прислуга и стража, крестьяне, городские, торговцы… — С днем рождения, милорд, — вышла вперед одна женщина и протянула ему небольшой продолговатый сверток. — О… — Мукуро растерянно взглянул на отца. Тот улыбнулся ему и кивнул, легонько подталкивая в спину. — Благодарю вас. Это… это очень неожиданно и приятно. Спасибо. Он развернул простую белую ткань и увидел грубо стесанную деревянную фигурку самого себя. Это явно было не то, что он хотел получить в подарок. Тем не менее, у него хватило достоинства и манер, чтобы благодарно улыбнуться изобразить восхищение. — Ох, как мило, — поддержал его отец. — Наша семья очень ценит то, что в такое трудное для всех нас время, вы позаботились о моем сыне. Могу только обещать, что после коронации нового короля, я сделаю все, чтобы вы ни в чем не нуждались. — Вы и так делаете многое для нас, Ваша Светлость. Это малое, что мы можем сделать. Следующие полчаса Мукуро принимал поздравления и улыбался — даже искренне. Отец и мама выглядели очень счастливыми, поэтому и у него настроение значительно поднялось. Отец распорядился приготовить праздничный ужин — он все равно показался скудным — и слуги вынесли во двор столы, чтобы угостить всех присутствующих. Играла музыка — постарались местные музыканты — и от нее сводило зубы, и уши сворачивались в трубочку, но все равно было весело. Все пустились в пляс, смеялись, вся эта витающая в воздухе напряженность рассеивалась, уступая место празднику. — Джо! — позвал Мукуро, закончив расточать любезности. Светловолосый мальчишка, его ровесник, скромно стоявший у задней двери, вздрогнул и спрятал за спину маленький серый мешочек. — Что там у тебя? — полюбопытствовал Мукуро, подбежав к нему. — Эм… подарок… — Джо нерешительно протянул ему мешочек, в котором заманчиво зазвенело, и Мукуро, без всяких сомнений, схватил его, тут же высыпая содержимое на ладонь. — Я немного подработал, — смущенно пробормотал мальчик. — Господа в городе все еще щедрые… Мукуро разочарованно разглядел несколько тусклых медяков и все-таки нацепил на лицо любезную улыбку. — Спасибо! Это очень полезный подарок. Джо радостно улыбнулся, но почти сразу как-то потух, пятясь назад. — Папа сказал, что мне нельзя с тобой дружить. — Это еще почему? — нахмурился Мукуро. — Потому что ты лорд, а я… — Вот именно! Я лорд, и мне решать, с кем дружить! — фыркнул Мукуро и схватил его за руку. — И вообще. Когда я стану графом, ты будешь моим стражником… нет, капитаном стражи! — Сын прислуги не может… — Я буду графом, и я буду решать, — отрезал Мукуро. — Старик Анджело к этому времени все равно умрет. — У-умрет? — испугался Джо. — Но это будет еще очень нескоро. Пойдем, мне подарили деревянную лошадь — покатаемся! — У него есть настоящие, но он радуется деревянной, — хмыкнул отец, провожая взглядом улепетывающего в сад сына. Джо, спотыкаясь, бежал за ним. — Ничего, что он проводит время с сыном Анджело? — Пусть. Может, это немного собьет с него непомерное высокомерие. Мукуро побежал в сад, а Джо, пыхтя, потащил грубо стесанную лошадь следом. Его отец, Том Анджело, подающий напитки, беспокойно проводил их взглядом. — Ты прочитал ту книгу, которую я тебе подарил? — спросил Мукуро, раскачиваясь на лошади. — Всего пару страниц. Мне еще трудно читать. — Что в этом может быть трудного? Ты, наверное, просто дурак. — Папа тоже так говорит, — совсем не обидевшись, кивнул Джо, рассевшись на траве и дергая лепестки с сорванного цветка. — Я рожден не для этого. Прислуге не нужно уметь читать. Мукуро нахмурил брови и соскочил с лошади. — Но ты ведь не будешь прислугой. Поэтому учись, а то не станешь капитаном. Джо рассмеялся. Он был немного старше, но понимал гораздо больше: когда Мукуро подрастет, то поймет, что дал обещание по детской глупости. Хотя сейчас стоило ему подыграть — это весело. — Везет тебе, — вздохнул Мукуро, падая рядом с ним на землю. Джо хотел было напомнить ему про костюм, который он непременно испачкает травой, но промолчал. Все равно он сделает наперекор, как всегда. — Тебе не надо учиться и держать осанку. — Зато я должен знать, как сделать раствор для того, чтобы отмыть пятна, и сколько воды нужно, чтобы поливать цветы. — Это легче, не сравнивай, — оскорбился Мукуро и уставился на свои светлые шорты, покрывшиеся зелеными пятнами. — Не может быть! — вскочил он. — Почему ты не сказал мне, что я испачкаюсь, если сяду на землю? — Но это ведь и так понятно… — Не хочу слышать твоих оправданий. Если ты служишь мне, то должен предупреждать меня обо всех опасностях. — Он расстроено опустил плечи и побрел во двор, чтобы найти камердинера. Джо поспешил за ним, не переставая извиняться. Когда они подошли ко двору, то заметили, что опустившиеся на время праздника ворота снова начали поднимать. — Мукуро, что за вид? — вздохнула мать, взглянув на него. — Лорд Фарн прибыл, так что иди и позаботься о своем внешнем виде. Я прикажу камердинеру зайти в твою комнату. Мукуро кивнул и, напоследок рассерженно посмотрев на Джо, направился к дверям. — Рейборн, рад приветствовать тебя в своем замке, — раздался за спиной веселый голос отца, а потом — оглушительный крик. Мукуро обернулся и сначала не понял, что произошло. Один из стражников, вставший перед отцом, повалился на бок, а в его груди торчала стрела. Гарнизон Фарна, сопровождавший его в пути, оголил оружие; закричали гости, в панике рассыпавшись по двору; навстречу нападающим из замка вылетела стража, и со стороны крытого двора, где располагались казармы, послышался лязг доспехов. Мукуро стоял, не в силах двинуться с места, и просто смотрел. В один миг, безо всяких объявлений войны и прочих сопутствующих правил, развернулась самая настоящая резня. Чужие воины убивали даже гостей — обычных деревенских жителей; в ушах стоял бесконечный крик, и перед глазами все крутилось в каком-то пестром конвульсивном танце. В какой-то момент Мукуро обхватили поперек талии, подняли и потащили в распахнутые двери замка. Он забился, крича и пытаясь вырваться, до тех пор, пока не понял, что это был отец. — Рейборн, подлец, — зло бросил он, ставя его на пол, когда внутренняя стража закрыла двери. — Мукуро, боже, — обняла его мама и взяла на руки, прижимая к себе. — Почему Рейборн так поступил? Разве вы не… — Друзья? — фыркнул отец, приказав перепуганной прислуге принести ему оружие. — Видимо, этот ублюдок не имеет представления о значении этого слова. Забирай Мукуро и уходи через тайный ход. — А как же ты? — испуганно спросила она, с ужасом наблюдая, как он накидывает на себя защитный панцирь. — А я граф. Я не могу бросить своих людей. Я не отдам свою землю добровольно. — Отец повязал ножны и на мгновение замешкался. — Я… может быть, присоединюсь позже, — сказал он, хотя и сам понимал, что это неправда. Он вздохнул и поцеловал Мукуро в лоб. — Выходим вместе, — приказал он стражникам. Мама попятилась назад, и до Мукуро только дошло, что отец оставляет их. Он открыл рот, хотел закричать, позвать, зарыдать, но не мог, и просто бился у матери на руках, пытаясь вырваться. Отец глубоко вздохнул и отвернулся, отдавая приказы страже. Мукуро не мог закрыть глаза: вокруг носилась прислуга, не обращая на них никакого внимания — они кричали, воздавали молитвы богу и рыдали; летели осколки разбитых окон; в стенах и в полу торчали стрелы; пахло огнем и дымом. Мама что-то говорила, что-то успокаивающее и теплое, и плакала так сильно, что задыхалась. Когда они подбегали к столовой, где начинался подземный лаз, раздался звон, и двери распахнулись, выпуская в коридор вражеских солдат. — Леди Рокудо! — узнал маму один из них, и ей пришлось повернуть на лестницу. Она бежала наверх, спотыкаясь и путаясь в подоле длинного платья. Узкий пролет и бегающие в панике слуги задерживали преследователей, хотя несколько раз ее и Мукуро едва не задело острие меча. Эти люди кричали что-то вроде: «Убить ублюдка», они даже смеялись, и представлялись жуткими чудовищами из страшных снов. Это все казалось одним большим кошмаром. Мама забежала в спальню и захлопнула дверь. — Мукуро, пожалуйста, сиди спокойно, — взмолилась она, открывая нишу в стене. — Я скоро тебя заберу, ладно? Не бойся. — Мукуро держался за ее руку изо всех сил, и она с трудом отодрала его от себя. — Пожалуйста… — В дверь ломились, и мама толкнула его, грубо стряхнув с себя его ладонь. А потом наступила кромешная темнота. Мукуро стоял, прижавшись лицом к холодному камню, и не мог даже закрыть уши. Он слышал, как выбили дверь, отрывистые голоса и мамин дрожащий голос. И слышал все, что было после: треск разрываемой ткани, рыдания матери и чужие голоса, судорожные вздохи и тягучий скрип кровати. Он не знал, сколько времени провел, стоя в нише, но, когда очнулся, все затихло. Не страх не позволил ему выползти из убежища. Больше, чем умереть от голода, он хотел найти родителей, но ведь мама просила остаться, сказала, что сама его заберет. Если он уйдет, то она расстроится, не увидев его. Время шло, но он оставался в одиночестве. Все тело ныло от неудобного положения, и сознание порой отключалось — от голода или недосыпа — он не чувствовал ни того, ни другого. Однажды Мукуро услышал, как к нему постучались. Притихнув, он прислушался, но единственное, что услышал, было лишь биением его сердца. Это могла быть мама — никто больше не знал, что здесь кто-то есть. Он пытался позвать ее, но голос не шел, и он лишь тихо поскребся в ответ. Когда в ответ ему не пришло ничего, он запаниковал и толкнул стенку, даже не подумав о том, что предатели могли быть в комнате. Но никого не было. Окна зияли разбитыми стеклами, и тусклый лунный свет озарял комнату: разбросанные по полу вещи, сорванные гардины, перевернутый стол, растрепанные книги… Здесь раньше всегда было так уютно. Почему-то Мукуро вспомнил вечер перед Рождеством. Мама сидела за столом и читала вслух книгу, а они с отцом лежали на постели и рисовали в зыбком свете свечей. Замок опустел. Мукуро слышал, как в саду хохочут люди, но в разгромленном замке было пусто, и даже от шагов по коридорам проносилось тихое эхо. Он беспрепятственно вышел через дверь для прислуги и прошел в выбитые ворота. Куда идти, он не знал, да и не задумывался об этом. Шел он долго, пока ослабевшие ноги не подвели его, и он не упал на землю. Вокруг стояла тишина, лишь где-то вдалеке лаяла собака. — Эй! — крикнул кто-то, и Мукуро вздрогнул, шарахаясь в сторону. Незнакомец поймал его за руку и едва ли не ткнул ему в лицо фонарем. — Ты что тут бегаешь, мелкий воришка? Совсем обнаглел? Раньше Мукуро бы поставил его на место, пожаловался бы страже, но сейчас это было невозможно. И ему этого даже не хотелось. Незнакомец, оказавшийся седым дедушкой-фермером, внезапно пригляделся к нему, а потом отшатнулся, выронив из рук лампу. Огонь тут же потух, а Мукуро обожгли капли выплеснувшегося масла. — Господи, боже мой, милорд, — пробормотал старик, перекрестившись, и упал на колени. — Эти глаза… вы же сын графа? Мукуро кивнул. Старик взял его руку и прижался к ней лбом. Раньше вассалы отца делали то же самое. — Где вы были все это время? Целая неделя прошла после смерти вашего отца, мир праху его. Тяжелые дни настали для всего графства, — сказал старик, поднимаясь и кряхтя от натуги. Мукуро уставился на него. Отец умер? Эту новость он воспринял на удивление апатично. — Вам нужно бежать, милорд. Я… я хотел бы помочь, но не хочу умереть. Вас везде ищут, для графа Фарна вы опасны. Фарна… Рейборн… Мукуро помнил его: оказавшуюся лживой дружелюбную улыбочку, громкий веселый голос и большие крепкие руки, которыми он поднимал его и подкидывал в воздух, обещая забросить его до самого неба. Это он предал отца. Напал, хотя обещал союз. Изменник. Трус. Старик забежал в свой дом, сунул Мукуро мешочек, из которого пахло чем-то кислым, и повязал его глаз грязным платком. — Это хлеб… лучшее, что у меня есть, милорд, — извиняющимся тоном произнес он. — Вам нужно держаться подальше от солдат и не показывать никому ваши глаза — по ним вас легко узнать. Простите, что ничем больше не могу помочь. Бегите, прошу вас, спасайте себя. Мукуро погладил его по руке и попытался улыбнуться. Не получилось. После этой встречи прошло достаточно времени. Рейборн утвердился в графстве, Расиэль казнил своего дядю, незаконно захватившего трон, и воссел на него сам, что было неслыханно — в его-то юном возрасте. Мукуро скитался по графству, днем скрывался в лесу, а выходил лишь ночью. Слушал сплетни, следил за стражниками, которые тоже были не прочь почесать языком, воровал. Несколько раз ему приходилось убегать от деревенских жителей, признавших его и пытавшихся сдать солдатам. Некоторых из них он даже помнил — они были на его дне рождения, веселились и поздравляли его. Когда схлынула апатия, на него обрушились эмоции. Он плакал, прячась в кустах, вспоминал счастливое спокойное время и засыпал прямо на земле, устав от рыданий. Было трудно. Порой его ловили и били за воровство; иногда он целыми днями голодал. Близилась осень, становилось холоднее, и спать на свежем воздухе уже не представлялось возможным. Тогда он встретил ее. Кэт. Или Пылкая Кэти, как ее звали «приятели». — Почему ты прячешься? — окликнула она его, когда Мукуро спрятался в высокой жухлой траве. Она была высокой, стройной, в дорогом платье и широкополой шляпе с вуалью; рядом с ней крутилась девочка с короткими вьющимися волосами. — Ты сирота? Мукуро не вышел и ничего не ответил, а на следующий день она пришла снова и оставила на камне тарелку с едой. Она ждала его, но он вышел лишь после ее ухода и даже не притронулся к еде, хотя желудок крутило и выворачивало. В детстве он был свидетелем отравления, когда на приеме у графа Окида умер другой лорд — толстый, неприятный мужчина с сальными усами. Его вытаращенные красные глаза и пена, рвущаяся изо рта, оставили неизгладимое впечатление. После этого случая женщина просто поймала Мукуро за руку. Сделала вид, что ушла, спряталась, дождалась, когда он выйдет, и внезапно выскочила, словно из ниоткуда. Она пообещала ему помочь, сдернула повязку с лица и глазом не моргнула, увидев его. Она не назвала его милордом, не стала звать солдат, патрулирующих местность, и дала ему имя «Лео». У Кэт было много детей. Она подбирала сирот, давала им кров, еду, одежду, а они помогали ей в работе. Мукуро не видел, чтобы она кого-то заставляла: все сами выбирали, чем им заниматься. Девочки и мальчишки постарше с охотой соглашались ублажать мужчин: за это они получали золото, драгоценности и подарки. Кто-то, более целомудренный, предпочитал заниматься хозяйством. Мукуро провел неделю в ее доме, где потихоньку начал нормально питаться и привыкать к обычной жизни, а потом принялся за работу. Первое время было тяжело. Он не привык к труду, и Кэт, прекрасно понимая это, нагружала его легкими поручениями; иногда пыталась его разговорить, но он по-прежнему не мог вымолвить и слова. Научившись справляться с работой, Мукуро занялся книжной библиотекой, пропадал в ней целыми днями, читал, учился. Дочка Кэт — та самая рыженькая девчушка с кудряшками — постоянно вертелась рядом и предлагала играть вместе даже после сотен молчаливых отказов. Так проходили месяцы, затем годы. Однажды, гуляя по рынку вместе с Кэт, которая очень быстро привязалась к нему и считала едва ли не родным сыном, он увидел графа Фарна. Тот важно прохаживался среди торговцев, о чем-то договаривался с ними, делал покупки. Вокруг него толпилась стража, сияющая начищенными латами и причудливо разукрашенными ножнами. Едва Мукуро взглянул на него, как все события того далекого дня нахлынули на него с прежней силой. Он ринулся к нему, расталкивая на своем пути прохожих, но Кэт успела схватить его за руку. Тогда он впервые заговорил: — Отпусти. — Голос прозвучал тихо и сипло, но он все же его услышал. Сначала он не придал этому значения, настолько был поглощен ненавистью и жаждой мести. — Этим ты ничего не решишь. Они просто убьют тебя, — строго одернула его Кэт, сделав вид, что ничего особенно не произошло. — Неужели ты хочешь умереть просто так? Мукуро долго смотрел на нее, обуреваемый эмоциями, но был вынужден согласиться. Так бездарно помереть он был не согласен. Не для того столько выживал, так мучился. *** Мукуро ковырялся в земле, пропалывая цветочные грядки, и, как всегда, предавался мечтам об отмщении, которые холил и лелеял с самого детства. Поблизости вертелась ММ, надоедая ему глупыми разговорами и неумелым кокетством. — Лучше бы помогла, дурочка, — беззлобно поддел он ее после очередных незапланированных объятий. — Я помогаю тебе словами, — с умным видом ответила девочка, — это тоже очень важно. — Конечно, лентяйка. Какие еще будут отговорки? — Когда я на тебе женюсь, то буду помогать, — без тени сомнений произнесла она, обвивая его шею со спины — в сотый раз за последнюю минуту. — Прямо-таки женишься? Будешь моим мужем? — развеселился Мукуро и резко выпрямился. ММ с визгом повисла на нем, дрыгая в воздухе ногами, и он ее немного покружил, прежде чем поставить на землю. — Смотри, не упади, дурочка, — посмеялся он, глядя, как она шатается, дезориентированная в пространстве. Вдоволь навеселившись, он отвернулся, чтобы вернуться к прежнему занятию, и буквально столкнулся глазами с незнакомым мужчиной, стоящим у ворот. Беглого взгляда хватило для того, чтобы понять — человек был явно не из простолюдин. Об этом говорила не только дорогая одежда и щегольская шляпа в его руках: это читалось в превосходительном взгляде и легкой полуулыбке, в том, как он держал осанку и небрежно покачивал зацепленным на согнутом локте зонтом. Он, видимо, уже довольно продолжительное время наблюдал за ними, и это не могло не раздражать. — О, я прошу меня извинить, — увидев, что его заметили, с улыбкой произнес гость. — С моей стороны было очень невежливо так пристально смотреть на вас. — Да смотрите, сколько угодно, — пожал плечами Мукуро, одной фразой наплевав на все нравоучения Кэтрин по общению с важными гостями. Именно по этой причине он всякий раз прятался в своей комнате, когда особняк наполнялся гостями — конфликты не способствовали развитию и без того сомнительного дела Кэтрин. Не то, чтобы он не пытался помогать ей: он старался держать себя в руках, но каждый напыщенный аристократ, пересекающий порог дома и снисходительно оглядывающий девушек, казался ему подобным ублюдку-предателю Рейборну, и он уже не мог сдерживаться от наплывающей на него злости. И, конечно же, этот новоприбывший был не исключением. — Как… необычно, — удивленно протянул аристократ. — Редко кто обращается ко мне таким тоном. — Проходите, вас встретят, — буркнул Мукуро, махнув на дом рукой и уже отвернувшись от него. — А, может, ты меня проводишь? Я был бы признателен. Мукуро вздохнул и повернулся к нему, чтобы сказать пару ласковых, но ситуацию разрядила ММ, внезапно бросившаяся к незнакомцу. — Господин Джессо, добро пожаловать! — помахала она рукой и грациозно присела в реверансе. — Вас давно не было, мама беспокоилась. — Ох, ММ, ты так выросла! Настоящая невеста. — Невеста Лео, — похвалилась она, указывая на Мукуро, яростно борющегося с сорняками. — Как ты могла? Мое сердце разбито, — жалостливо протянул мужчина, схватившись за грудь, и они вместе рассмеялись. Мукуро недовольно покосился в их сторону и с еще большим недовольством заметил, что незнакомец по-прежнему сверлит его изучающим взглядом. — Так значит… тебя зовут Лео? — его голос вдруг стал… довольно жестким. Мукуро не был идиотом, он знал, когда стоит остановиться, поэтому собрался с духом и улыбнулся, кивая. — Да, господин, именно так. Однажды ему едва не отрубили руку, когда он в привычной ему манере надерзил влиятельному человеку, и лишь мольбы Кэтрин заставили его сменить гнев на милость. Жаль, но этот инцидент повлиял на Мукуро не так, как хотелось бы. Но, по крайней мере, он стал чувствовать последние границы. Мужчина удовлетворенно кивнул, улыбнувшись, и удалился под руку с ММ в сторону дома. — ММ, я же разрешил тебе называть меня по имени. — Мама запретила мне. — Какая негодяйка! А сама меня на разные лады именует, — негодующе воскликнул Джессо. — Ты все же зови меня просто Бьякуран, ладно, а мы твоей маме ничего не скажем. — И что это вы от меня хотите скрыть? — строго поинтересовалась Кэтрин, выходя из дверей навстречу. ММ взвизгнула и спряталась за Джессо, опасливо выглядывая из-за его спины. — Я ничего не скрываю, это господин Джессо меня науськивает. — Маленькая предательница, — подразнил ее Бьякуран и склонился к протянутой руке Кэтрин, чтобы прижаться губами к ее ладони. — Рад видеть тебя. Твоя дочь сказала, что ты по мне очень скучала. — Не столько я, сколько Занзас, — усмехнулась она и, взяв в руки один из многочисленных канделябров, повела его в комнату, которую Джессо и Занзас в буквальном смысле выкупили. На самом деле так поступали многие аристократы, чтобы, не дай бог, их не застукал кто-нибудь из знакомых. Остальные же: купцы, дельцы и артисты довольствовались снятыми комнатками и общей залой, где также, абсолютно не стесняясь, сношались на виду друг у друга. — Он уже месяц здесь живет и ноет, что ему некого лупить. — Ах, так я груша для битья. Грустно, — печально покачал головой Джессо. — Постой, дорогая… месяц? А кто в графстве занимается делами? Кэтрин посмотрела на него таким взглядом, будто не понимала смысла вопроса. Действительно, какая разница? Занзас часто кидал свое графство на своего управляющего, а по приезде получал от него кипу документов и кучу жалоб, от которых отмахивался и просто повышал жалование. Странно, что при таком раскладе дела в его графстве еще более-менее держались на плаву. — ММ, иди и помоги Лее приготовить обед. Бьякуран наверняка проголодался с дороги. — Вообще нет, но отказаться от стряпни Леи? Безумие какое-то. ММ, надувшись, убежала. А Кэтрин повела Бьякурана знакомым коридором к их комнатке, освещая коридор с тускло занавешенными потной тканью лампами свечой. Несмотря на то, что на улице стоял светлый полдень, во всем особняке царила полутьма. Как говорила сама Кэт — «для нужной атмосферы», и Джессо с ней был солидарен. — О, снеговик пожаловал, — приветственно поднял рюмку Занзас, когда они вошли в комнату. Внутри кроме него находились еще две полуголые девицы, которые завопили и со смехом попрятались под покрывалами. — Мое новое прозвище? — не обиделся Бьякуран, попадая в медвежьи объятия. — А что, бледная поганка, король мусора и посудоголоволовитель уже наскучили тебе? — Долго не обжимайтесь, а то девочки заревнуют, — усмехнулась Кэтрин, и девушки снова расхохотались, изображая искреннее смущение. — Которая из них моя? — поинтересовался Бьякуран, когда Занзас отпустил его и пихнул ему в руки наполненную виски рюмку. — Никто, — удивленно ответил друг. — Иди и выбирай себе сам, а эти мои. — Да нас бы и на вас обоих хватило, — жеманно сказала одна, и Занзас звонко шлепнул ее по бедру, падая рядом. — Ага, как же. Сама всего полчаса назад кричала, что больше не можешь. — Господин, как вы можете?! — застучала его кулаками по спине девушка. — Смущаешь дам, подлец? — усмехнулся Бьякуран и, залпом осушив рюмку, чуть поморщился. — Ладно, Кэт, пойдем и мне кого-нибудь подберем. Они вышли; за их спиной уже вовсю развертывалось основное действие. — Итак… Кого бы ты хотел на этот раз? Рыжую, светленькую, худенькую или в теле? У тебя же только на темные волосы табу? — Да… как только вижу смоляную голову — сразу почившая жена вспоминается. Жуть какая. — Бьякуран призадумался. — Помнишь, однажды мы брали паренька? — Конечно, еще бы забыть об этом. Занзас потом так разорялся и плевался, что я едва не распустила весь мужской состав. — Да уж… забыть такое и впрямь невозможно, — неловко посмеялся Джессо, вспомнив то знаменательное событие, на которое он очень долго уламывал Занзаса и после которого от него же получал на орехи. — Так вот… я у тебя во дворе встретил молодого человека. Кажется, его зовут Лео. О нем речь и пойдет… — Нет, мой милый, Лео у нас своим телом не торгует, — расхохоталась Кэтрин, останавливаясь и утирая выступившие на глаза слезы. — Боже… если бы он узнал… Извини, Бьякуран, он здесь занимается совсем другими делами. — Чертовка, для себя приберегла? — шутливо посетовал Джессо, и Кэт вдруг сурово нахмурилась. — Он для меня как сын, так что такие шутки неуместны. — Странно, потому что девочек ты тоже дочурками зовешь… Извини, я ведь не знал. — Бьякуран с досадой вздохнул. — Многое теряешь: парень ну очень смазливый, ты бы много на нем заработала. — С его характером, скорее, больше именно потеряла бы. Бьякурану и впрямь весьма приглянулся парнишка со двора, а после короткого разговора пришелся по душе еще больше. Жаль, что возможности пообщаться ближе у него не было. А хотя… — Я вернусь к Занзасу, а ты позови, пожалуйста, Иветт, если она не занята, — сказал он, снимая со стены лампу. — Если же ее уже забрали… тогда любую. Только… — …не темненькую — я помню, — кивнула Кэтрин, проходя дальше. Бьякуран же повернул назад. Когда он вернулся, Занзас был еще в процессе, причем к ним присоединилась и вторая девушка. Джессо немного потоптался у двери, плюнул, когда понял, что его присутствие никого не смущает, сел за низенький столик и плеснул себе еще алкоголя. Он никогда не понимал Занзаса, неизменно выбирающего себе целую вереницу любовниц. Куда интереснее и чувственнее заниматься сексом с одним партнером, не распыляясь на целую прорву других. Может, он так самоутверждался? Вдоволь насмеявшись, Бьякуран откинулся на спинку дивана и лениво уставился на развертывающееся перед ним представление. — Тебе бы похудеть, боров, — с насмешкой бросил он и увернулся от летящей ему в лицо подушки. Занзас перелез через девиц и, не прикрываясь, уселся рядом, потягиваясь к кувшину с водой. — Возвращайся скорее, — промурлыкала жрица любви, и Занзас раздраженно отмахнулся от нее, припадая к стакану с живительной влагой. — А вы, господин Джессо? — Моя нимфа уже спешит ко мне, — покачал головой Бьякуран, с сожалением разводя руками, и, уже тише, вздохнул: — Хотя и не та, которую хотелось бы… — М, приглянулся кто-то? Или Иветт снова занята? — Вода плавно заменилась на горячительное. — Да… парнишка со двора. Оказалось, что он действительно просто работник. Очень жалко. Занзас чуть не выплюнул выпитое. У него остались ужасающие воспоминания о мальчишке, которого они с Джессо купили на двоих, поэтому такое откровение вызвало в нем бурю не самых приятных эмоций. — Фу… фу! —содрогнулся он и в порыве чувств так пихнул Бьякурана в плечо, что тот слетел с дивана. — Тебе, что, женщин не хватает? Если хочешь, бери одну из моих, только парня не тащи сюда. — Ты бы до конца дослушивал. Я же сказал, что он не шлюха. — Хм… парень, который бы тебе понравился, и он при этом не шлюха? Хм… Бля! — вдруг воскликнул он и расхохотался, сползая по спинке дивана. — Ты, что, тупица, пытался Лео снять?! Ахаха, идиот! Он, скорее всего, откусит тебе все пять конечностей, чем даст… Блять, сука, как же мне живот рвет!.. — Да хоть бы разорвало, лишние жирки бы и сплыли… Шутка! Шутка! *** Мукуро вылез из повозки, шмыгнул за стену и осторожно выглянул из-за нее. Муку к замку подвозили каждые три дня ровно в шесть утра. Стража осматривала телегу, переворачивала мешки и пропускала внутрь, и точно так же проверяли ее перед выездом. Извозчиком неизменно был сухонький старичок в широкополой соломенной шляпе. Каждый день приезжал торговец мясом, привозивший свежие туши, и каждую неделю приходил охотник, обменивающий дичь на зерно и серебро. Обманом не пройти. Попытаться лезть через стены — тоже не вариант, ибо высота ограждения просто огромная, да и на стенах каждые полчаса сменяются патрули, а на сторожевых вышках толпится целая прорва солдат. Но был еще один вариант, который не казался таким безнадежным. Отец с матерью упоминали про тайный лаз, который ведется из кухни. Была лишь одна проблема, но она являлась очень существенной — Мукуро не знал, как попасть в него снаружи. Вход мог находиться где угодно: в лесу рядом с замком, в поле, в одном из заброшенных домов, в самом дворе, в конце концов… Да и его вполне могли уже обнаружить люди Рейборна. Все те годы, что Мукуро провел в бегах, он искал это лаз везде, где только можно. Он вдоль и поперек облазил всю округу, обшарил все подполы заброшенных домов, но все безрезультатно. Конечно, он мог бы попытаться убить Рейборна, когда он отправлялся на рынок или на прогулку, в театр, на охоту, куда-то еще, но ему нужно было не просто прикончить и быть засуженным или убитым на месте — ему нужны принадлежащие ему по праву титул и земли. На плечо легла чья-то рука, и Мукуро, вздрогнув, резко развернулся, хватаясь за чужую ладонь. Он рванул ее в сторону, собираясь перебросить в сторону неизвестного нападающего, но в итоге немыслимым кульбитом был отправлен на землю сам и придавлен сверху коленом. — Нападение на аристократа очень сурово наказывается самим королем, — весело оповестил его смутно знакомый человек в ослепительно белом плаще. Приглядевшись, Мукуро узнал в нем недавнего гостя Кэтрин. — И что это ты выглядываешь возле замка графа, Лео? — Любуюсь красотами, господин, — улыбнулся Мукуро и схватился за любезно протянутую руку. — Замок просто великолепен! — Хм… этому замку довольно много лет. Ты каждый раз им так восхищаешься? — Ничего не могу с собой поделать. Просто тянет магнитом. Хотелось бы хоть разок побывать в нем! Бьякуран долго и изучающе смотрел на него, а потом вдруг потянулся к его глазу, прикрытому чистой повязкой. Мукуро отпрянул, накрывая рукой глаз; сердце билось словно бешеное. — Это… нелицеприятное зрелище, господин, — выдавил он из себя почтительную улыбку. — Как потерял? — Напоролся на ветку давно в детстве. Было… больно. — Могу представить. В этот момент появилось еще одно действующее лицо. Занзас медленно поднимался по склону, явно не желая идти в замок неприятного ему графа. — Добрый день, Ваша Светлость, — поклонился ему Мукуро, радуясь, что теперь они с этим вызывающим подозрением мужчиной уже не наедине. Занзас удивленно вскинул брови. — Какой-то ты любезный, парень. Вали отсюда. Мукуро радостно помчался вниз, но вовремя был схвачен за ворот и буквально повис в руках Бьякурана. — Как грубо, Занзас. Мы ведь все равно хотели прогуляться по саду графа, почему бы не пригласить и Лео? Тем более, он наверняка хочет взглянуть на замок изнутри. Мукуро прикусил язык. Нужно было придумать другую отговорку. Теперь не отвертеться. Было бы странно, если бы восторгающийся архитектурой человек отказался от такого заманчивого предложения. — Да мне все равно. Хоть на твою рожу меньше смотреть, — пожал плечами Занзас и прошел мимо. — Самое страшное оскорбление для красивого человека! — Это точно не о тебе. В итоге Бьякуран убежал вперед, оставив Мукуро позади, и всю дорогу до ворот пререкался с Занзасом — до тех пор, пока едва не отправился в ров с водой. Когда они проходили мимо стражи, у Мукуро чуть не отказали ноги. Он опасался, что кто-нибудь из солдат узнает его, и тогда с мечтой о мести можно будет распрощаться. Пусть прошло достаточно много лет — внешность у него была… в общем, на отца он был сильно похож. Пропустили их без проблем, стоило Джессо сказать, что у него гость, и, войдя во двор, Мукуро снова ощутил толчок в груди. Как же все здесь было ему знакомо: расписная конюшня с холеными лошадьми в стойлах, лакеи в наглаженных ливреях, шустрая прислуга, снующая где-то в тени, и немая стража, обхаживающая землю — только теперь в доспехах с гербом Рейборна. — Снова засмотрелся на красоты замка? — выдернул его из ностальгии Бьякуран. — А… да, прямо слезы наворачиваются. Мукуро потер глаз, переводя дыхание, и прошел мимо, направляясь к зимнему саду. — Безошибочно угадал направление, а? А говорил, что никогда не был здесь, — покачал головой Бьякуран и схлопотал подзатыльник. — За что? — Ты просто бесишь, — равнодушно ответил Занзас и запоздало огляделся, опасаясь, как бы его неприглядный поступок не заметили чужие глаза. Мукуро открыл стеклянную дверь, ведущую в сад, и нос к носу столкнулся со слугой. — Извин… — начал было он и обомлел. Мужчина, с которым он столкнулся, ошарашено смотрел на него. — Господин Му!.. — выпалил он, прежде чем Мукуро закрыл ему рот. — Тихо, Джо, молчи! — Господин Мукуро, это правда вы? — заплетающимся языком спросил Анджело, благоговейно схватив его за руки. — Я думал, что вы… что вы погибли! — Это я, но будь тише, пожалуйста, — нервно огляделся Рокудо и стряхнул с себя его руки. — Ты прислуга? — скривился он. На короткое время он вдруг снова почувствовал, что является отпрыском знатного рода. — Я не думал, что ты выжил. — Ваш отец спас меня и моего папу. Нам пришлось сбежать в деревню, в двух милях отсюда. Я очень признателен вашему отцу, графу, и хотел бы отплатить ему за спасение. — Ты видел его? — в смятении спросил Мукуро и закусил губу. — Он действительно?.. А мама? Анджело напряженно кивнул. Да и на что Мукуро надеялся? Что они каким-то неведомым образом окажутся живы? Это даже не смешно. — Ты можешь помочь мне, — произнес он на полном серьезе. — Этим ты смог бы отплатить отцу. — Я сделаю все, что угодно. Только скажите!.. Совсем рядом послышались голоса Джессо и Занзаса, и Мукуро чертыхнулся, отступая от старого друга подальше. — Встретимся вечером у реки на нашем месте. Скажу только одно: Рейборну осталось править здесь совсем недолго. Обескураженный Анджело остался в одиночестве. Он увидел, как граф Джессо панибратски похлопал Мукуро по спине и приобнял за плечи. Этот странный союз немного приободрял: в случае чего, у них мог появиться серьезный союзник. — Слушай, ты наверное с женщинами в борделе бесплатно спишь? — осенило вдруг Занзаса, когда они бродили возле искусственного пруда. — Боюсь, что я не настолько заинтересован в этом, чтобы пользоваться своим положением. Занзас разочарованно поморщился и, присев на корточки, резко дернул рукой, вылавливая рыбу. Рыбалка прошла успешно, и карп, шлепнув его хвостом по лицу, шлепнулся обратно в воду, вызвав дикий смех со стороны Бьякурана. Мукуро смотрел на них и никак не мог понять, как они могли быть аристократами. Он вспоминал своего сдержанного, воспитанного отца, его окружение, в котором все вели себя так же степенно и с чувством собственного достоинства, и сравнивал их с этими двумя — вульгарными, шумными и ребячливыми. Они больше походили на простолюдинов, ряженных в шелка и бархат. Даже те типы, что приходили в бордель, на их фоне выглядели высокоморальными личностями. — Вы… не такие, как другие аристократы, — решился он высказать свои сомнения. Бьякуран усмехнулся. — А ты, верно, думал, что нас выращивают на грядке пучками? — хмыкнул Занзас. — Есть среди знати нормальные люди. — Только ты к ним не относишься, мой дорогой друг… Шутка, шучу! Мукуро рассмеялся, наблюдая, как они носятся вокруг пруда, и подумал, что неплохо было бы заиметь их в свои союзники. Полезно — это раз, весело — два. Нет, друзьями им не стать (после того, как отца предал его лучший друг — тем более), но поближе держать их стоило. — Уф, — после долгой пробежки выдохнул Джессо, добежав до него. Он отдышался и, глядя на Занзаса, взглядом и жестами предсказывающего ему его нерадостное будущее, весело рассмеялся. — О тебе я могу сказать то же самое. — Мукуро сначала не понял, что он обращается именно к нему. — То, как ты говоришь, как держишься, как смотришь… ты не похож на обычного простолюдина, знаешь ли. — Я воспитывался в борделе — конечно, я отличаюсь, — попытался он отшутиться, но Бьякуран покачал головой. — Ты ведь был в этом замке, да? Ты ведь кажешься неглупым, но помчался в этот сад, не подумав о том, что человек, впервые оказавшись внутри, вряд ли знает дорогу. И твои объятия с местной прислугой тоже трудно было не заметить. — Мукуро сдержанно улыбнулся, промолчав. — Загадочный ты парень, Лео. Если это вообще твое настоящее имя. — Да у вас просто потрясающая фантазия, граф. Вам бы романы писать — сколотили бы состояние. — Спасибо, но у меня другие источники дохода, — рассмеялся Джессо, меняясь на глазах. Пытливый цепкий взгляд растворился в никуда, и на губах заиграла веселая улыбка, словно не он только что устраивал допрос. — Сколько тебе лет? — Не так много, — уклонился от ответа Мукуро, наблюдая за Занзасом, который развалился на скамье и пытался отогнать от себя кошку, облюбовавшую его колени. — Это я вижу. Почему бы не ответить прямо? Мне, например, двадцать три… Ты выглядишь младше меня лет на пять. Мукуро было почти шестнадцать, и Бьякуран попал почти в точку. Он был слишком проницателен, а Мукуро никогда не имел дела с такими людьми, предпочитая одиночество или, на крайний случай, общество Кэтрин и ММ. Он даже с работниками борделя толком знаком не был. Признаться честно, общение с Джессо вызывало зудящее чувство нервозности и опасности, но, что было более удивительным, он очень к себе располагал. Поэтому, глядя на Занзаса, который, казалось, был полной противоположностью Бьякурана, становилось понятным то, что они нашли общий язык. Даже то, как они друг на друга смотрели, показывало их… крепкую связь друг с другом. — Я тоже кое-что заметил, — улыбнулся Мукуро и сел на траву, скрещивая под собой ноги, — вы отлично друг с другом ладите. — Да что ты говоришь? Эй, только… тс-с-с, — прижал к губам палец Джессо, — если он узнает, что ты так говорил о наших с ним замечательных отношениях, то очень смутится и прибьет меня. — Ты хотел сказать — меня? — указал на себя Мукуро. Бьякуран покачал головой. — Не-а, именно меня. Ну, тебя, может, тоже, если ты не убежишь достаточно далеко. Не беспокойся, я достаточно сильный, так что фора у тебя будет… Эй, решил присоединиться? — прищурился он, когда Занзас подошел к ним. — Представляешь, этот парень только что сказал, что из нас вышла бы прекрасная пара. Он же только что сказал не говорить ему об этом! Да еще и выставил все не в том свете! — Я не… — Прекрасная пара бы у него вышла только с бабуином, — неожиданно миролюбиво ответил Занзас. Бьякуран немного отступил назад и с улыбкой повернулся к Мукуро: — Вот видишь, он с тобой солидарен. — Молись! — гаркнул Занзас, срываясь с места. — Я прошу прощения! — со всех ног припустил Джессо, слегка замешкавшись перед стартом. — Съешь банан и успокойся! — Я тебе этот банан знаешь, куда запихаю?! Мукуро фыркнул в кулак и рассмеялся. Эй, а среди высшего света не такие уж и скучные люди. По крайней мере, не все. Когда послышались голоса прислуги, пришедшей для того, чтобы сгрести сухие листья и убрать мусор, Занзас снова бухнулся на скамью, тяжело переводя дух, а Бьякуран, быстро поправив шейный платок, встал у цветущей яблони, делая вид, что увлеченно рассматривает крохотные лепестки. — Ох, простите, милорд…ы, мы думали, что здесь никого нет, — испугались слуги, войдя в сад. — Нет-нет, ничего страшного, мы как раз собирались уходить, — помахал рукой Джессо, не обращая внимания на пронизывающий ледяным холодом взгляд Занзаса, который уходить отсюда не собирался. — Хорошенько приберите здесь, и со скамей стряхните пыль: кажется, я видел полудохлую толстую муху на одной из них. — Да, мы, пожалуй, пойдем, — нехорошо улыбаясь, произнес Занзас, подходя ближе. — Не беспокойтесь, толстая полудохлая муха уже улетела. Мукуро поспешил выйти следом, пряча в сторону лицо от любопытных взглядов прислуги. — Я и впрямь имел в виду несчастное насекомое. Кто же виноват, что ты сам про себя так подумал? — невинно развел руками Бьякуран, когда Занзас мрачно прокручивал в голове все известные ему планы убийства. — Черт… Фарн. Мукуро вздрогнул и отступил назад. Это было плохо, просто очень, очень плохо. Рейборн прекрасно знал отца и смог бы наверняка признать его сына хотя бы по одной только внешности. — В чем дело, Лео? Не бойся, я скажу, что ты мне помогал с покупками, — заметил его замешательство Джессо. — Ага, с покупкой бабы он мог только помочь, — хмуро отозвался Занзас. — Осматриваете замок, друзья мои? — с любезной улыбкой поприветствовал их Рейборн, приблизившись к ним. Он был высоким и худощавым, с зализанными на затылок волосами и лихо закрученными усиками над губами. Мукуро хрустнул кулаком, едва поймал его мимолетный взгляд, и быстро поклонился, стараясь как можно ниже опустить лицо. — Для меня честь видеть вас перед собой, Ваша Светлость, — произнес он, скрепя сердце, и медленно выпрямился. Опасаться ему уже не приходилось: Рейборн даже не смотрел на него. — Ваш замок достоин восхищения, и я не устану повторять это снова и снова, — казалось бы, вполне искренне произнес Бьякуран. — Архитектура города тоже впечатляет. После войны вы изрядно потрудились над ним, — кивнул Занзас. — Благодарю. Пришлось приложить усилия, ведь предыдущий хозяин словно вообще не занимался делами. Мукуро скрипнул зубами. Хотелось бы ему сказать пару ласковых слов этому изменнику, который посмел опорочить память о его отце, занимавшимся работой чуть ли не целыми сутками. Этот ублюдок… убивал жителей города направо и налево, а теперь выставлял себя чуть ли не героем-спасителем!.. Опасаясь сорваться и налететь на него, Мукуро развернулся и направился ко входу во внешний двор, чтобы убраться отсюда подальше. — Эй, мальчишка! — окликнул его строгий голос Рейборна. — Как смеешь ты поворачиваться спиной ко мне и моим гостям, не выказав своего почтения? Нужно было повернуться, нацепить улыбку и поклониться, попросив прощения, но Мукуро не мог. Он уже мысленно отсчитывал последние секунды своего стремительно истекающего терпения, и это было опасно. Если он набросится на него сейчас, то лишь умрет, не причинив ему и малой толики вреда. Нужно было просто сматываться. — Ох, простите его, он впервые имеет дело со знатью, — послышался следом голос Бьякурана. — Я его провожу и на понятном ему языке объясню, что он повел себя некрасиво. Что взять с простолюдин, — беспечно вздохнул он, и Мукуро ускорил шаг. Простолюдин. Он. ОН. Еще ни разу никто так не ущемлял его гордость, хотя оскорблений он нахватался за последние несколько лет, что хоть ведрами черпай. «Когда-нибудь ты станешь графом», — твердил в голове голос отца. Он станет. Непременно. — Лео! Подожди, пожалуйста. Да стой же ты! — Бьякуран рванул его за плечо и обомлел, увидев, как болезненно искривилось его лицо. — Что… что случилось? Ты испугался Рейборна? — Отстань от меня, — с чувством процедил Мукуро, стряхивая его руки. — Прости, ты это ко мне сейчас так обращаешься? — Тебе что надо? Решил повеселиться в обществе простолюдинов? Отва… — выпалил Мукуро, и Бьякуран отпустил ему такую пощечину, что он улетел на землю. Проходившие мимо слуги испуганно разбежались. — Хах… да, конечно, нужно терпеть, ведь я всего лишь низшая каста. — Я не понимаю, что за хрень ты порешь, Лео, но с такими манерами ты далеко не уедешь. Ты, вероятно, и впрямь не общался прежде с представителями высшего света, поэтому я не буду к тебе слишком строг. Тебе стоит научиться общаться цивилизованно. — А когда врываются в твой дом, убивают близких людей и отбирают все, что у тебя есть — это цивилизованно? — с вызовом спросил Мукуро, вскинув голову. — Рейборн сделал это с твоей семьей? — после непродолжительного молчания спросил Бьякуран. — Я сожалею, но… если не хочешь последовать за ними, ты должен сдерживать себя. Тот, кто имеет власть, иногда пренебрегает своими обязанностями, иногда — злоупотребляет своим положением, но винить его никто не будет, уж поверь мне. Зато те, кого обидели, всегда будут обвинены в своих бедах. Мир несправедлив, и ты должен с этим мириться, если тебе не повезло родиться в нужной семье. — Я родился в нужной. — Мукуро поднялся и отряхнул свой берет. — Спасибо за увлекательный разговор, но мне пора. Было приятно… познакомиться, «граф». — Никогда еще мой титул не звучал так… мерзко, — усмехнулся Бьякуран и, проводив его взглядом, отвернулся, направляясь к замку. «Я родился в нужной». Ладно, может, этот паренек считал, что его семья была просто замечательной, но Джессо вкладывал совсем другой смысл в свои слова. Ничего удивительного в том, что Рейборн мог разорять и убивать целые семьи, не было: каждый третий лорд грешил подобным под разными предлогами. Устраняли таким образом несогласных, по их мнению опасных, больных… или вообще исходя из того, что просто захотелось. Бьякуран и сам однажды приказал прикончить и сжечь одну молодую семью из-за угрозы распространения болезни, и особого сожаления не испытывал. Увы, но гарантировать себе безопасность не могут даже лорды — дворцовые интриги, ордены сопротивления, наемники, даже собственные дети-наследники. Таковы законы общества, и ничего с этим не поделать. Лео, конечно, немного даже жаль, но складывалось впечатление, что это заслуга смазливого личика. Будь Лео замарашкой с перекошенным лицом, Бьякуран бы даже с ним не заговорил. Жестоко, но именно так. Но даже премилая мордашка не позволяла этому парню разговаривать с ним в таком тоне и такими словами. Эх, очень и очень жаль, что все так вышло. На первом этаже, в проходной, он увидел Занзаса, рассматривающего расписанную различными орнаментами стену. — Ты проявляешь интерес к искусству? — удивился Джессо, вставая рядом и пытаясь увидеть, что такого интересного увидел его друг. — Когда это у тебя появился интеллект? — Я буквально слышу, как твои кости молят о пощаде, поэтому считай, что на этот раз я проникся их ужасом, — словно по привычке ответил он и указал на изображение мужчины, потемневшее и полустертое от времени. — Рейборн таскал меня по залам, показывая свои владения, и я увидел это. Он ткнул в один из повторяющихся узоров, и Бьякуран с трудом разглядел в нем изображение черного лица с разноцветными глазами. — Что это за дьявольщина? — не удержался он. — В замке жили ведьмы? — Ага, словно здесь приносят жертвоприношение Сатане и едят младенцев. — С Рейборна станется. Не удивлюсь, если он варит суп из провинившихся слуг и приправляет его слезами их детей. Занзас фыркнул, и они двинулись в сторону столовой, где их ждал обед и опостылевший уже Рейборн. Если бы заведение Кэтрин находилось не в этом графстве, Бьякуран бы никогда сюда не приехал снова. И ему казалось, что Занзас абсолютно того же мнения. *** Анджело сидел на берегу реки, где они в далеком-далеком детстве играли с Мукуро в кораблики, и бросался в воду камнями. Чувства, которые он испытал, увидев его: восторг, радость, изумление, взволнованность — не покидали до сих пор. Он узнал его, едва взглянув, и сам не верил тому, что увидел. Сразу вспомнилось все до мельчайших подробностей. Игры втихушку от отца, доброжелательное молчаливое одобрение родителей Мукуро, трудное обучение чтению и письму, беготня по замку и внутреннему двору… А потом… крики, противный скрежет металла, кровь и вкус железа на губах. Как в страшном сне: раненый отец, пытающийся отползти от нападающих солдат, и граф Рокудо, прикрывший его и группу других людей. Только благодаря ему отец смог выжить. Это было так давно, но казалось, словно происходило только вчера. — Господин Мукуро! — подскочил он, увидев, как к нему приближается бывший хозяин. — Тихо ты, придурок, сейчас меня не так зовут, — шикнул на него Мукуро, бросая на землю холщовую сумку и присаживаясь на траву. — Хорошо, что рядом со мной не было тех двух болванов, иначе ты серьезно навредил бы мне. — Простите… я… просто удивился. И обрадовался. — Анджело смотрел на него во все глаза и лишь потом спохватился и поклонился ему. — Я еще не граф, так что оставь это. — А… можно… я к вам прикоснусь? — неуверенно попросил Джо, осторожно присев рядом на колени. — Зачем это? — удивился Мукуро. — Ну ладно. Анджело облегченно выдохнул и, пугливо дотронувшись до его руки, вдруг обхватил его руками, прижимая к себе. — Эй, ты чего себе позволяешь? — Извините, я просто не до конца был уверен, что это вы. — А теперь что, таким образом удостоверился? Не делай так больше. Анджело кивнул и счастливо рассмеялся. Это напомнило ему те времена, когда они были детьми. Мукуро всегда был очень капризным, гордым и снисходительным. Приятно было видеть, что это почти не изменилось. — Как живется при правлении Рейборна? — спросил Мукуро, все еще недовольный его вспышкой эмоций. — Эм… хуже, чем при вашем отце. Налоги с народа дерут немыслимые… — Это как раз таки и понятно. В других графствах, я уверен, не лучше обстоят дела. Война закончилась не так давно, поэтому нужны деньги на восстановление порядка. Это не проступок. Еще претензии? Анджело почему-то показалось, будто он какой-то коварный революционер, а Мукуро отстаивал позиции Рейборна. — Он общается с народом, помогает бедствующим семьям, устраивает публичные казни? — Ну… его редко увидишь, он почти все время торчит в замке. Помощи от него никто не видит, он, похоже, только городом занимается. Казни… не было еще ни одной. — За десять лет правления — ни одной? — Да мы как-то привыкли сами разбираться с преступниками. С разбойниками сложнее, но если они совсем наглеют, мы собираемся деревнями и выгоняем их. — Анджело увидел, как удивленно вскинулись брови Мукуро, и удивился сам. — А вы… разве не в этом графстве живете? Неужели сами не знаете? — Я не гуляю в людных местах, если ты этого не понял. Я все это время был почти отрезан от мира, а люди, с которыми я живу, не пользуются в обществе признанием, поэтому и от них сложно узнать что-то полезное. — Мукуро нахмурился. — Рейборн не занимается своими обязанностями и беспокоится лишь о внешнем блеске. Конечно, зачем нужно трястись над какими-то деревушками, когда вся знать стекается только в город? — Он усмехнулся. — Этому убожеству стоило оставаться мелким бароном, раз уж управлять целым графством у него не получается. — Он повернулся к притихшему Анджело, прислушивающемуся к каждому его слову. — Джо, с этого момента ты должен мне помогать. — Я с радостью! Только скажите, и я все сделаю. — Ты теперь мои глаза и уши. Все, что творится в замке, все, что происходит в графстве, ты должен докладывать мне лично. Я могу вернуть графство законному правителю, поверь мне. Нет. Он все же изменился, подумалось Анджело. Мукуро очень повзрослел, несмотря на все свои сохранившиеся детские замашки. Анджело даже не сомневался в нем, и сейчас, глядя на него, даже несколько гордился им. — Я верю. Пожалуйста, позаботьтесь о вашем народе. Мукуро кивнул, невольно улыбнувшись, и приобнял его за плечи. — Когда все закончится, готовься стать капитаном моей стражи. — Ээ?! — Что за удивление, я тебе с шести лет твержу об этом. — Но… мы ведь были детьми… — И? Это позволяет мне нарушать свои обещания? — Мукуро поднялся и отряхнул штаны. — Ты мне будешь нужен, так что отказы не принимаются. А теперь возвращайся домой и готовься к работе. Жду тебя здесь каждые три дня. — Он поднял свою сумку и побрел вдоль берега в сторону города. — Был рад встрече! Анджело кивнул, забыв, что его не видят, и, опасливо оглядевшись, побежал к дороге в деревню. *** Бьякуран стоял на балконе и смотрел на снующих внизу людей. Вот уже два дня как тот странный помощник конюха, с которым он видел Лео в саду, вел себя весьма подозрительно. Он шатался по двору, держась ближе к лакеям, прятался в тени, наблюдая за гостями, и что-то старательно записывал на криво порванный лист бумаги. — Из-за долбанного бала мы так и не сходили к Кэт, — недовольно пробурчал Занзас, появляясь в проеме двери. — У меня скоро все внутренности вывернет, так хочется свалить из этого сраного замка. — Я понимаю твои чувства, мой друг. Надеюсь, что сегодня мы сможем ненадолго улизнуть с приема. — Не «надеюсь», а точно. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вырвать этому Рейборну его ужасные усы. — Занзас мрачно нахмурил брови, облокачиваясь на перила. — А этот Лео — он забавный, м? Все надеешься затащить его в постель? — Нет, уже нет. Он смог сбить всю охоту. Но менее интересным он не стал, определенно. — Интересным… Когда я его впервые встретил, то приказал почистить мою лошадь. Ублюдок послушался и вдобавок навалил мне навоза на седло, а потом состроил невинное лицо и очень убедительно сказал, что понятия не имеет, что произошло. Я даже на мгновение засомневался: подумал, что одна из шлюшек постаралась, но видел бы ты его ехидные глаза! Точнее, глаз. Прямо-таки сочился злорадством. — Удивительно. Смелый он или просто ума не достает? Его за такие выходки могут порешить запросто. — Да плевать ему. Я видел, как ему руку хотели ножом отхватить, так он был так спокоен, словно однорукость была его мечтой по жизни. Не обращай внимания, он просто ненормальный. — И кто мне это говорит? — хмыкнул Бьякуран. В открытые ворота въехала усыпанная цветами карета, из которой вылез грузный мужчина и хрупкая девица в излишне пышном платье. — Это что, Корнелия?! Черт. Черт! — Джессо с ужасом отпрянул от перил, словно благодаря этому он смог бы избежать общества неприятных ему особ. — Я теперь с приема никак не сбегу. Ее папаша все пытается впихнуть мне свою дочурку, а она и рада. Они будут носиться за мной всю ночь, я уверен. — Тогда пропустим бал? — пожал плечами Занзас, довольно усмехаясь. — Я — с удовольствием. — Репутация наша пошатнется, — засомневался Джессо, но в итоге вздохнул: — А, все равно. Я не хочу тратить зря время с потенциальными невестами и их претенциозными родителями. Сбежим сейчас. Они осторожно вышли из комнаты, приветливо поздоровались с проходящей мимо семейной парой из зажиточных дворян и двинулись к скрытному проходу для прислуги. Будь Бьякуран один, он смог бы незаметно прокрасться мимо всей этой прорвы людей, но с тушей Занзаса провернуть это было невозможно, вот и приходилось выкручиваться. Сталкиваясь по пути с удивленной и перепуганной прислугой, они сумели выбраться на улицу и, прячась за каретами, еще не отъехавшими от ворот, улизнули из замка. У Кэтрин было шумно и тоже многолюдно. Заметив парочку знакомых лиц, им пришлось вновь закрыться в их комнате, хотя они надеялись провести время в общей зале. — Черт бы их всех побрал, — разорялся Занзас, вышагивая по комнате. — Какого хера им именно этот бордель понадобился?! — Может, потому что в округе он единственный? — ехидно выгнул брови Джессо, удобно располагаясь на одном из диванчиков. — Да ладно, сейчас к нам подойдет хозяйка, закажем вина и попросим девочек поприличнее. — Мне нравится самому выбирать, — огрызнулся Занзас. — Тогда сегодня я возьму Иветт. — Размечтался. Ты же знаешь, что она моя. — Ага, давай еще женись на ней. Они посмеялись, немного поболтали, подрались, но так и не дождались ни одну из хозяек. Занзас вызвался найти и ушел, оставив Бьякурана предаваться тоскливому ничегонеделанию. В общий зал нечего было и соваться, даже из коридора было видно, что он забит полностью, а голоса и смех заглушали даже музыку. Кэтрин, очевидно, находилась там, так что не было смысла искать ее, поэтому Занзас бросил все свои силы на то, чтобы отыскать какую-нибудь из ее помощниц. — Милорд! Вы пришли к нам, несмотря на бал? — заметила его одна из девочек. — Я бы провела с вами время. — Замечательно, — одобрил ее предложение Занзас, — тогда беги в комнату, а я найду хозяйку. — Они все заняты. Хотя я видела хозяйку Мири на заднем дворе. Занзас поторопился поймать ее, спустился по лестнице и столкнулся с зареванной ММ. — Эй, что такое?! Тебя кто-то тронул? — схватил он ее, когда она, не заметив его, чуть не пробежала мимо. — Ууу… там Лео… аааа! — завыла она, и Занзас, уведя ее в пустую комнату, побежал вниз. С улицы и впрямь доносился шум, изнутри заглушаемый смехом и музыкой. — …с кем говоришь?! — гневно орал кто-то на заднем дворе, ему отвечал негромкий спокойный голос. Занзас узнал кричащего — сэра Шейда, мелкую сошку при дворе, совсем недавно выбившуюся в дворянство. Осторожно выглянув из-за угла дома, он увидел Лео с лейкой в руках и Шейда, схватившего его за локоть другой. — Я еще раз прошу, отпустите меня. — Разве так обращаются к лорду, сопляк?! — А вы лорд? — с насмешкой спросил Мукуро. — Вы же не имеете никакого отношения к пэрам. Шейд вдруг ударил его кулаком в лицо и толкнул на землю. Занзас горестно вздохнул. Заступаться за парня совсем не хотелось, да и чревато это было серьезными проблемами. Пусть этот Шейд к лордам имел такое же отношение, как и Бьякуран — к лику святых, начни он трепаться о том, где они встретились, и проблем не оберешься. — Когда я говорю, ты должен меня слушать, ничтожество, — яростно шипел Шейд. Мукуро сел и тяжело вздохнул. — Это не означает, что я должен с радостью выпрыгивать из штанов по первому требованию, — с отвращением произнес он. — Я же сказал, что работаю здесь обычным садовником. — Какой, к черту, садовник может быть в борделе?! Да не бывает садовников с такой рожей как у тебя! — С какой родился. Мне воспринимать это как оскорбление? — Мукуро поднялся и хотел было уйти, но Шейд снова дернул его за плечо. — Мне нужно вернуться к работе, так что оставьте меня. Уверен, что Кэтрин найдет вам подходящую кандидатуру. — Я уйду только после того, как ты принесешь мне свои извинения. Сейчас же. Мукуро потер лоб и покорно склонил голову. — Я прошу прощения за то, что отказал вам в соитии. Это ужасный проступок с моей стороны. Теперь позволите вернуться к своим обязанностям? — Ты еще и зубоскалишь. — Шейд снова ударил его и, схватив за горло, припер к дереву. — Тебя, что, не учили, как говорить с теми, кто выше тебя по статусу? Я тебя сейчас научу. — Он все сильнее сжимал пальцы, второй рукой торопливо выдергивая рубаху из его брюк. Занзас чертыхнулся, выходя из своего укрытия, но вмешиваться не пришлось: Мукуро врезал ребром ладони по горлу своего обидчика, откашлялся, когда тот его отпустил, и, разогнавшись, пнул его в лицо. Шейд повалился на землю, нелепо взмахнув руками, и попытался прикрыть лицо от ударов. Мукуро уселся на него сверху и принялся остервенело лупить его брошенной рядом лейкой. — Эй-эй, охлади пыл! — Занзас с трудом оторвал Мукуро от дергающегося тела и швырнул его на землю. — Сэр Шейд, вы как? — нагнулся он над избитым мужчиной и прислушался к его дыханию. Лицо его превратилось в кровавую кашу; сквозь рваные лоскуты плоти и кожи проглядывали кости черепа, и невозможно было толком разобрать, где и какая у него часть лица. — Ты понимаешь, что только что сделал, идиот? — повернулся он к Мукуро, ошалело пялившегося на уже мертвое тело. — Я… он же напал на меня… — Да кто разбираться будет, болван? Он, пусть и мелкий, но все-таки представитель знати, а ты обычный простолюдин! — Занзас поднялся и брезгливо встряхнул испачкавшимися в крови руками. — Тебе конец. Могу поздравить. — А что мне еще оставалось делать? — Ты в борделе. Что, так сложно было потрахаться за деньги? — Представьте себе — да, — разозлился Мукуро. — Я защищал себя! Да он же мог убить меня. — Иди и скажи это солдатам, которые будут проводить расследование. Они тебя даже спрашивать не будут — сразу вздернут на виселице. А пока ты будешь ждать приговора, тебя все равно отымеют, если не солдаты, так другие заключенные. Стоило ли отказывать в этом сейчас, если рано или поздно это произойдет?! — Мукуро растерянно молчал. — Ладно… я позову Джессо, а ты постарайся за это время никого не убить. Занзас, отчаянно ругаясь, ринулся в дом. По пути он все-таки встретил хозяйку Мири, но ему уже было не до этого. Когда он ворвался в комнату, Бьякуран уже вовсю развлекался. — Охренел? Это моя шлюха, — возмутился Занзас. — Ты был… слишком долго, — усмехнулся Джессо, даже не взглянув в его сторону. Девица под ним томно стонала, закатывая глаза, и это была действительно возбуждающая картина. Занзас схватил Бьякурана за ногу и стащил его с кровати. — Есть дело, — бросил он, выталкивая его из комнаты. — Надеюсь, у тебя нет мозолей на руках, потому что справляться с моим возбуждением будешь теперь ты, — сердито проворчал Джессо, заправляя в брюки рубашку. — Что за дело, не терпящее отлагательств? — Сам увидишь. Едва выйдя на улицу, они увидели Мукуро, успокаивающего рыдающую ММ. — Я думала, что он тебя уби-и-ил! — Но со мной все в порядке, видишь? Иди к маме. — Не-е-ет, — мертвой хваткой вцепившись в его шею, ныла ММ. — Так, девочка, тебе пора. Скажи маме, чтобы она спела тебе колыбельную, — перехватил ее поперек туловища Занзас и запихал за дверь. — Я тебе разрешал валить из сада? — набросился он на Мукуро. — А если кто-то припрется туда? — Почему ММ плакала? — нахмурился Джессо. — И что в саду такого ужасного, что туда нельзя ходить? Ничего не ответив, Занзас притащил его на задний двор и чуть ли не ткнул лицом в труп, одиноко валяющийся на земле. Бьякуран с минуту пялился на то, что у него было вместо лица, а потом закрыл ладонями свое. — Ты опять кого-то убил, Занзас? Сколько можно говорить, что сначала надо обсудить это, а потом уже вместе… — Он потряс кулаками и тяжко вздохнул. — Ты рехнулся?! Это не я его убил, а Лео. Он тут кретин. — Серьезно? — Джессо удивленно взглянул на бледного Мукуро, стоявшего в стороне. — Ясно… ох, словно гора с плеч. И как же несчастного зовут? — Шейд. Имени не знаю, — кивнул Занзас, и Бьякуран вновь не удержался от горестного стона. — Ну поздравляю тебя, Лео, ты в дерьме. Шейд был неприятным мужиком, постоянно корчил из себя лорда, но… он был знатью. Тебя убьют безо всяких разбирательств. — Он скрестил на груди руки, призадумавшись. — Тебе нужно уезжать из графства. Шейд птица не высокого полета, так что убийцу по всему королевству искать не будут, но вот здешние земли обыщут обязательно, не сомневайся. — Я не могу уехать. — Да брось, — фыркнул Занзас. — Ты так любишь город, что ли? Вали, пока есть возможность. — Тебе повезло, что мы даем тебе возможность сбежать. Если бы кто другой, а не Занзас увидел тебя, то твои проблемы бы уже начались. Возможно, тебя бы убили даже без вмешательства солдат. — Я спрячу тело. Закопаю его возле амбара, а вы никому не скажете об этом, — сказал Мукуро и ринулся было за лопатой, но Бьякуран, рассмеявшись, схватил его за рубаху. — Попридержи коней, сумасшедший маньяк, кто сказал, что мы будем молчать? — Серьезно, парень, мы и так тебе даем фору: ты можешь свалить далеко за пределы города, пока мы не «найдем» тело и не позовем солдат. Но молчать… Извини, но в высшем свете с таким не шутят — это пособничеством называется. — Я не прошу помогать мне его закапывать, просто молчите об этом! — Какой забавный парень, хочет закопать труп и так спокойно это обсуждает с нами, — умилился Джессо. — Лео, не пойдет. Послушай разумных людей и уходи. — Я не могу! Это мое графство! — Скажем так… похвально, что ты чтишь свою родину, но жизнь как-то важнее, не находишь? — протянул Джессо. — Да плевать, — махнул рукой Занзас. — Пойдем и позовем стражу, раз он все равно хочет сдохнуть. Мукуро накрыл ладонью лицо и сел на корточки. Как до этого дошло? К нему и раньше, бывало, приставали некоторые посетители, и агрессивные были, но до такого конфликта никогда не доходило. Из-за этого извращенца теперь все могло пойти прахом. Был только один выход, и тот был очень и очень рискованным. — Это мое графство, серьезно, — сказал он, развязывая повязку. — Рейборн во время войны захватил его, убил моих родителей, а я смог убежать. Занзас и Бьякуран переглянулись и расхохотались. — А я королева Амазонки, — смеясь, выпалил Джессо и вытер воображаемые слезы смеха. — Ты можешь говорить, что угодно, но помогать тебе в преступлении ни я, ни этот громила не будем… — Бьякуран пригляделся, когда Мукуро опустил руки. В сумерках было трудно разглядеть, но он все же увидел его второй глаз, что бы скрыт повязкой все это время. — Ох, так он у тебя есть… Спасибо, что показал, но это не аргумент. — А по-моему, очень даже… — Занзас подошел к Мукуро и, взявшись за его подбородок, приподнял его лицо. — Ты изучал древа знатных семей, Джессо? Помнишь прежнего графа Лэндинга? — Конечно, и что с того? — Во время одного из уроков я долго вспоминал инквизицию, когда рассматривал портреты этих бесконечных лордов и сэров… А ты? Бьякуран, недоумевая, подошел ближе и даже обмер на мгновение. Сразу вспомнились те шуточки, когда они с Занзасом разглядывали расписные стены замка. Не было это изображением дьявола, и даже ничего общего с этим не имело. Зато в памяти всплыл портрет графа Рокудо, так вклинившегося в голову лишь из-за разного цвета глаз, из-за которых в прежние времена сжигали на костре. — Ладно… против этого трудно спорить. Что ж такое-то… — Бьякуран огляделся. — Надеюсь, вторая лопата у тебя найдется, Лео… то есть, не знаю, как там тебя. Вы с Занзасом выроете могилу для этого несчастного идиота, а я буду думать об этой ситуации, как самый мудрый из находящихся здесь людей. — Да ты… просто ничего делать не хочешь, — отвесил ему подзатыльник Занзас и толкнул Мукуро вперед, мимо заойкавшего от боли Джессо. — Эта поганка в жизни ничего тяжелее ружья не поднимала, так что работать будем вдвоем. Мукуро бросил ему лопату и воткнул в землю острие. Он надеялся на совершенно иную реакцию, и его просто обескуражило то, как эти двое отреагировали на такую важную для него информацию. Занзас остервенело работал лопатой, разбрасывая комья земли во все стороны, и даже не смотрел на него. Бьякуран ходил вокруг трупа, разглядывая его, и, казалось, был глубоко погружен в собственные размышления. — Так вы… будете молчать? — Заткнись и работай, — одернул его Занзас. Когда они закончили, начинало уже светать. Мукуро бросил лопату и упал на траву, с трудом переводя дух. Занзас последовал его примеру, взмыленный и грязный с ног до головы. — Что-то вы долго, — недовольно сказал им Бьякуран, подходя ближе. Занзас подсек ему ноги, и он грохнулся на землю рядом с ними. — За что? — А то сам не понял, белоручка? Лучше скажи, что теперь делать будем с этим… наследником престола. — Ну про престол ты переборщил. Если бы это был сын покойного короля, то я бы сразу побежал рассказывать все близнецам. Их стоит опасаться, в отличие от Рейборна. — Так Рейборна ты не боишься, поэтому будешь помогать Лео? — Помогать такому недоумку? Даже не знаю… — Прошу прощения? — нахмурил брови Мукуро. — Ничего, что вы обсуждаете меня при мне же? — А как тебя еще назвать, тупица? — развеселился Бьякуран и, сев на скамью, скрестил в лодыжках ноги. — Ты скрываешься от захватчика своих земель и при этом убиваешь человека, смерть которого вызовет вокруг тебя шум? Да ты гений! — Я повторяю еще раз: у меня не было выхода, он напал на меня. Мне, что, стоило дать себя убить? Или мне, как графу, полагалось ему отдаться? — Да, учитывая твое выяснившееся происхождение, это было бы опрометчиво, — хохотнул Занзас. — Представляю, как бы он потом гордился тем, что поимел самого графа. — Ладно, тут двоякая ситуация, согласен, — вынужден был согласиться Джессо. — Но ты раскрыл свою тайну двум малознакомым аристократам. Ты что, ненормальный? — покрутил он пальцем у виска. — Да одно слово от любого из нас, и твоя голова окажется в петле. — Но вы ведь даже помогли мне… — А откуда ты мог об этом знать? Мы, что, производим впечатление героев-альтруистов? Или ты думал, что мы с тобой провели день-два и уже лучшие друзья? Как можно в твоей ситуации быть настолько опрометчивым? — Бьякурана осенило. — А… господи, ты еще и тому слуге рассказал, не так ли? — Он служил еще моему отцу… — Да какая разница? Прошло десять лет, он работает на нового графа. С чего ты взял, что он не раскрыл бы тебя для того, чтобы выслужиться перед хозяином? — Джо никогда бы так не сделал. — Ты десять лет его не видел! Где твои мозги? — Бьякуран подошел к нему, схватил его за рубашку и, притянув к себе, наклонился к уху. — Аууу, разум и здравый смысл, в каких чертогах вы находитесь и существуете ли вообще? — Ты просто счастливчик, парень. Тебя могли спокойно сдать целых три человека, — произнес Занзас. — И я не вижу причин помогать тебе и умалчивать дальше. — Но вы ведь помогли мне с трупом, верно? Поможете мне, и у вас будет должник. Когда я стану графом, то смог вернуть все сполна. — Даже не знаю, что нам может понадобиться от тебя, — покачал головой Занзас. — Я стремительно теряю интерес к этому делу. — А у меня, напротив, вновь возродился. Признаться честно, я не намеревался с тобой продолжать общение, но вот совсем другое дело — потерянный граф. Интрига! Да и Рейборн мне не нравится. Занзас вздохнул, поднялся на ноги и, оглядев себя, понял, что отряхиваться ему бесполезно. — Значит, ты все-таки решил в это ввязаться? Так похоже на тебя. — Если не хочешь рисковать, то я пойму, — сказал Бьякуран таким тоном, словно был уверен, что тот не станет так делать. — Да пошел ты… сам же знаешь, что мне придется вытаскивать тебя из дерьма потом. — Ха! А не наоборот ли? Ладно, давайте зайдем в дом и поговорим в более спокойной обстановке. — Бьякуран пошел первым, напевая себе под нос какую-то веселую мелодию. Его определенно очень радовал такой поворот событий. Бесконечно повторяющаяся изо дня в день рутина обещала исчезнуть надолго. Наследник знатного дома, жаждущий мести, ищущий справедливости — такой неопытный, юный и совсем по-деревенски пылкий, с полнейшим отсутствием каких-либо манер, — отличная затравка для настоящего веселья. По крайней мере, теперь есть чем разбавить унылые серые будни скучного аристократического мирка.