Пленник

Хибари одержал сокрушительную победу во втором своем бою, хотя расклад был явно не в его пользу по представлениям знати, которые в большинстве своем ставили на Мясника Джо. Как же Мукуро ликовал, когда они запивали свое горе от проигрыша и обменивались недоуменными сожалениями. — Ты прямо весь расцвел, — хмыкнул Бьякуран, наливая себе вина и не без удовольствия разглядывая порхающие в танце пары. Он любил балы едва ли так же сильно, как самого себя. — Я бы потанцевал, но боюсь, что случайно обручусь во время танца с какой-нибудь стервозной девицей. — А Ирие где? — О, боже, неужели ты думаешь, что я стал бы выплясывать с ним? — наигранно ужаснулся Джессо и отпил глоточек вина. — Какой ужас, моя репутация и так подпорчена тем, что я его всюду таскаю за собой. Хорошо хоть, что у него светлые мозги, а то меня уже подозревали в отвратительнейших отношениях с мужчиной. Да еще и с моим бывшим пленником. Как бы я смог пережить такой позор? — в сердцах воскликнул он, ехидно косясь на Занзаса, и тот украдкой пнул его по ноге. — Захлопнись, я не считаю это позором, — фыркнул он и мрачно посторонился, пропуская танцующую пару. — Меньше всего меня волнует мнение жирных тупых ублюдков. — Спасибо, что обозвал и нас тоже — ведь мы одни из них, — поднял бокал Бьякуран. — Хотя если на этом приеме нас будут каждый день так кормить, то жирным я точно стану. Не хочу быть похожим на тебя, Занзас. Без обид. — Я сейчас тебя придушу, поганка сраная. Без обид. — Вы такие милые, ребята, я просто поражаюсь, как мы все можем называться друзьями, — усмехнулся Мукуро, ковыряясь вилкой в развороченном куске индейки на своей тарелке. — А разве друзья — это не люди, которые издеваются над тобой каждую секунду твоей жизни и весело смеются над твоими ошибками и промахами? — пораженно вздохнул Джессо. — Мой мир только что серьезно пошатнулся. Занзас закатил глаза и потянулся было к фляжке с виски, но тут же нахмурился и подобрался. К ним приближался Бел, разодетый в кои-то веки в королевские мантии. — Ваше Величество, — поклонились они и напряженно переглянулись: интерес принца очень часто приводит ко всякому дерьму, так что было о чем поволноваться. — Добрый вечер, — улыбнулся Бельфегор, панибратски похлопывая по плечу Мукуро. — Я поражен твоим бойцом — после вчерашнего боя ставки на него выросли в два раза. А ведь всего пару недель назад он едва не погиб в сражении против Грома. — Он растет. Потенциал у него... безграничный, — сдержанно кивнул Рокудо. Бьякуран не удержался от кривой ухмылки. — Следующий бой будет Скуало, верно? — посмотрел на Занзаса Бел, и тот пожал плечами. — Не беспокоишься? — Не о чем беспокоиться. — Похвально, — оценил принц и поманил за собой Мукуро. — На пару слов. Мукуро прошел за ним к трону, подождал, пока он не усядется на него, и сдержанно улыбнулся, ожидая прояснения ситуации. — Ты знаешь, на кого я поставил? — спросил Бел, скучающе подперев кулаком щеку. — Нет. Вы, насколько я знаю, не любите рассказывать о своих предпочтениях. — Верно, — рассмеялся он. — Но почему-то некоторые люди просто жаждут узнать что-то обо мне, даже настолько незначительное, как например, то, кого я считаю победителем. Мукуро насторожился, но сделал вид, что не понимает, о чем речь. Хоть он и не видел глаз принца, но явственно чувствовал на себе его пристальный, словно бы прощупывающий, взгляд. Не нужно было быть гением, чтобы понять: Бел догадывался, кто пытался разузнать о его симпатиях к бойцам, и теперь просто проверял точность своих размышлений. И издевался. — Как думаешь, что мне делать? — Не понимаю, почему вы обращаетесь именно ко мне. Разве глава вашей разведки или капитан стражи не даст более действенный совет? — Знаешь, если враг что-то хочет про тебя выяснить, вполне логично, что первым делом он обращается к ближайшему окружению. Ты мне не настолько близок, как мои «фрейлины», — он пренебрежительно хмыкнул. — Но ты умен и проницателен, так что я жду именно твой совет, Мукуро. К тому же, ты неплохо умеешь дурить людей, как я понял после твоего перемирия с орденом сопротивления. — Не так действенно, Ваше Величество. Орден все же обернулся против меня. — И как раз в тот момент, когда в твоем замке не было охраны — ну надо же! — щелкнул пальцами Бел и улыбнулся. — Вот видишь, что бывает: твой поверенный — Анджело — тебя так предал. Вот потому я и не хочу делиться своими опасениями с Ренцо, хотя он пока что ни разу не давал усомниться в своей преданности короне... преданности мне. — Он откинулся назад и вздохнул. — Мне надоело болтать. Я дождусь твоего мнения или нет? — Думаю, что некоторые люди думают, что вы не совсем беспристрастны в вопросе о победителе боев. Ну не вздор ли? — усмехнулся Мукуро. — Действительно. Я заинтересован в честных боях больше всех остальных. Что может быть скучнее, когда все запланировано наперед? Говорил он слишком убедительно, но Мукуро неплохо знал Бельфегора, чтобы достаточно знать о его прекрасных актерских данных. Но, с другой стороны... в его словах был резон. Может, Шамал ведет свою игру? Может, это был его план по освобождению Хибари? Ведь если бы Мукуро тогда не дал слабину, Каваллоне бы удалось вывести его из замка. А теперь просто слишком поздно сворачивать спектакль. Но Бел — любитель водить за нос, так что его словам тоже грош цена. Мда, ситуация печальная, с какой стороны ни глянь. — Что скажешь о Трайденте Шамале? Моим людям пришлось потрудиться, чтобы завербовать его. Может, из-за него столько слухов о моей пристрастности? — А что с ним не так? — удивился Мукуро. — Я с ним хорошо знаком и могу вас уверить, что никаких проблем от него не будет. Разве что испорченное настроение из-за отсутствия у него хороших манер. — О, а ты не знаешь? И прозвище «Белая смерть» тебе не известно? Мукуро нахмурился. Разумеется, он слышал об этом человеке. «Белая смерть» — так прозвали доктора, который пренебрег своей клятвой спасать жизни людей и использовал свои навыки для убийства. Он не был наемником в известном понимании этого слова, но он частенько устраивал так, что многие влиятельные аристократы умирали от воздействия какого-нибудь неприметного лекарства, которое выписал им личный врач. В какое-то время это даже породило массовые казни докторов и предпочтение им «целебной магии». Разумеется, вся эта замена, состоящая из древних старцев, нелепых старух и якобы магов, ничего толкового не дала, да и Белая смерть куда-то делся, так что несчастные запуганные врачи быстро вернулись к своим обязанностям. Но... Шамал? Он же... разве он может убить кого-то? Он же придурок, помешанный на женщинах, и ничего больше. — Вижу неподдельное удивление, — хихикнул Бел. — Шамал умело скрывает свое прошлое, да? Хоть он и был убийцей-отравителем, это не отменяет того, что он гениальный врач, а я не хочу, чтобы бойцы умирали в своих камерах от какой-нибудь дурацкой инфекции. Поэтому я постарался, чтобы он согласился работать здесь. — А при отказе сотрудничать вы просто казнили бы его, обнародовав известную о нем информацию? — не удержался Мукуро, и Бельфегор недовольно скривился. — Не нужно голословных утверждений, граф. Я не люблю манипулировать людьми посредством шантажа и запугивания, так что подбирай выражения. Вернемся к начальному вопросу: так ты думаешь, что Шамал ни при чем? — Именно. У него нет причин идти против вас. — Мукуро вежливо улыбнулся и, прищурившись, взглянул на Бельфегора. — Тем более, если вы его не пытались шантажировать. Бел молча смотрел на него с минуту, а потом расхохотался. — Вот за что люблю тебя, Мукуро, так это за то, что ты можешь заткнуть меня за пояс, подловив на каком-нибудь словечке. Но, стоит сказать, я также это и ненавижу в тебе. Ты можешь идти. Мукуро едва сдержал облегченный вздох и только развернулся, чтобы уйти, как Бельфегор снова его окликнул. — Я вот тут думал много... о тебе и о Каваллоне. — Он заинтересованно подался вперед и чуть склонил набок голову так, что его челка чуть съехала набок, и можно было увидеть один его глаз. Выглядело довольно зловеще. — Все, что я слышал о нем — так это крики о том, какой он неуклюжий, добрый и веселый. И вдруг стал лидером сопротивления, хотя ранее был всецело доволен аристократией и даже едва ли не боготворил тебя. — Я слышал об этом. — Он наткнулся на твоего бойца и вступил с ним в близкую связь — довольно мерзкую, на мой взгляд. Но ты его забрал обратно, и это может объяснить ненависть Каваллоне к тебе. Как и понятны изменения в его характере. Вполне очевидно, что он влюблен, — на этих словах Бел прыснул, — но вот твоя ненависть к Каваллоне... ее причин я не понимаю. — Он напал на мой замок и перебил кучу людей. Он житель моего графства и теперь наводит ужас на королевство своими нападениями, а значит пятнает мою репутацию как правителя. Не скажу, что я в восторге от этого. — Мне кажется, у тебя более личные мотивы, Мукуро. Ты так трогательно болел за своего бойца в его сражении против Грома. — Я ставил на него. К тому же, вы правильно заметили — он мой боец. Логично, что я хочу его победы. — Вот как... жаль, ты был далеко для того, чтобы я увидел выражение твоего лица, но вот то, как ты подорвался с места... Знаешь, не каждый так волнуется за своего бойца. Помнится, в прошлом году, когда от тебя выступал какой-то задохлик, ты так не переживал. Впрочем, ставил ты тогда на Грома, но за него ты тоже не так сильно волновался, хотя тот проигрывал где-то в половине всех своих боев. — Что ж... Старею, становлюсь сентиментальным. Эмоции стало труднее сдерживать, к тому же, у меня стресс из-за постоянных проблем с повстанцами, и смятение из-за помолвки, — улыбнулся Мукуро. — Очень стыдно за такой срыв. — Ну конечно. Извини, что подвергаю наши... приятельские отношения проверке. В качестве извинения позволю тебе взглянуть на тренировки бойцов, если хочешь. Предложение с подковыркой? Сейчас Мукуро согласится, а Бел сделает свои не такие уж и бредовые выводы. Черт, но соблазн велик, ведь на встречи дается всего ничего времени, а Мукуро свое уже исчерпал. — А разве можно? Вроде бы правила запрещают. — Эй, я же прин... король — мне все можно. Теперь даже больше, чем раньше, — с бахвальством произнес Бельфегор. Мукуро поймал себя на мысли, что тоже частенько называет его в мыслях по-прежнему принцем. — Я как-то хотел посмотреть на быт в Колизейских казематах, но меня едва не стошнило еще у входа, и я отбросил эту никудышную идею. А вот тебе, думаю, запахи антисанитария не мешают, ведь ты там частый гость. — Да, мне интересно наблюдать за бойцами. Там они не такие, как выглядят на арене. Я воспользуюсь вашим предложением, спасибо. — Да-да, — разочарованно помахал рукой Бельфегор и со скукой растекся по трону, сразу же потеряв весь интерес к нему. Если бы Мукуро отказался или принялся возмущаться, ему наверняка бы понравилось больше: ведь это означало бы, что Мукуро пытается отвести от себя подозрения. Болеть за своего бойца не преступление, так что пусть этот недокороль утрет свой нос. — Ах да, если ты убьешь ненароком кого-нибудь из стражи или бойцов, то ничего страшного, — чуть оживился Бел и широко улыбнулся. — С чего бы мне кого-то убивать? — Я же сказал — «ненароком». Мало ли что. Мукуро нахмурил брови и, еще раз поклонившись, отошел. Что за игру ведет Бельфегор? Такое ощущение, словно он обо всем знал и видел насквозь. Это чертовски бесило. *** Хибари рывком сел на постели и зажмурился, пытаясь согнать наваждение. Перед глазами плясали цветные круги, и жутко болела голова, а от резкого движения заныли едва затянувшиеся ранения. Он медленно лег обратно и свернулся, закутавшись в сырое покрывало. Немного знобило. И в носу заложило. Он выиграл два боя. Но никакого удовлетворения от этого не получил. После того... после того, что произошло после сражения с Громом, он ни разу не вышел в тренировочный зал, и отказывался выходить из камеры вплоть до того, что даже стража сдалась вытащить его наружу. Сначала его просто тащили, но он яростно отбивался, и его приходилось избивать, а потом в полубессознательном состоянии возвращать медикам. В конце концов, им надоело, и они просто перестали его трогать, хотя в отместку урезали порции еды. Впрочем, Хибари и ел мало, даже свои скудные обеды недоедал — как раньше. Зато ему приходили яркие сны. Сны, в которых все хорошо, и он счастлив. Нередко рядом с ним был Дино, и было по-настоящему спокойно и легко. Порой, просыпаясь, он лежал подолгу, прокручивая в голове очередное видение, и было так тошно, что на деле все совсем по-другому. Он будто побывал в параллельной вселенной, где царила свобода, счастье и свет, а потом возвращался в свою мрачную реальность. Иногда снились кошмары. Но к ним Хибари уже привык, они преследовали его с самой гражданской войны, и он научился не обращать на них большого внимания. И очень часто он просыпался от явственного ощущения чьих-то рук на своем теле. Это было настолько отчетливо и реально, что он по несколько раз обходил камеру вдоль и поперек, в надежде забить до смерти невидимого смельчака. В скрипах дверей соседних темниц слышались вздохи и стоны, а смех проходящих мимо стражников неизменно казался похожим на смех Мукуро. Секундное замешательство, мимолетный отвратительный страх, а потом захватывающая с головой злоба, более-менее иссякающая после изнурительных одиноких тренировок. Выходить он не хотел из-за Дино. Конечно. Он и так рядом с ним раскисал, а теперь вообще было страшно увидеть его после всего. Окончательно распустить нюни, искать утешения в его руках, умолять помочь ему... Это было выше его сил. И уже плевать на гордость, от которой остались одни клочья, ниже падать уже некуда. Просто... просто было трудно смириться со всем самому. А Дино... Он по одному только взгляду все поймет, будет винить себя. Ему будет больно, а Хибари довольно и собственной боли, чтобы видеть, как страдает еще и Дино. — Завтрак, засранец, — раздался будничный голос разносчика, и в окошко просунулся поднос с едой. — И только попробуй опять ничего не съесть, урод, вообще на неделю без еды останешься. Я заколебался уже выкидывать собакам твою жратву и объясняться перед смотрителями за твое недоедание. Хибари ничего не ответил. Есть не хотелось. Казалось, что его стошнит только от одной мысли о пище. Он с трудом вдохнул теплый сырой воздух и закашлялся, еще больше заворачиваясь в покрывало. Начинало понемногу теплеть. Ночью всегда было дико холодно, а днем нестерпимо жарко. И из-за отсутствия вентиляции в этом гребанном подземелье воняло по всем камерам и коридорам, хотя он уже немного привык, и запахи перестали доставлять ему сильные неудобства. Загремел замок, и в камеру вошел, сонно потирая глаза, Шамал. Он небрежно отмахнулся от стражника, швырнул на кривой столик свой потрепанный чемоданчик и сел рядом с ним на стульчик, закуривая сигарету. — Снова играем в молчанку? — спросил он, выпуская изо рта колечко дыма. После победы в первом сражении Хибари не сказал ему ни слова, перестал улыбаться и просто мрачно глядел куда-то мимо него. Это вызывало нехилое дежавю: в первые недели их знакомства Хибари вел себя абсолютно так же — молчал, пялился в потолок и лишь изредка вспыхивал гневом. Не было и тени сомнений, что Мукуро снова что-то учудил. — Ты так и не ходишь в тренировочный зал? — терпеливо спросил Шамал, зажимая в зубах сигарету, и заскрипел стулом, подъезжая к нему. — Каваллоне, наверное, места себе не находит. — Он заметил краем глаза, как Хибари напрягся и бросил на него мимолетный взгляд. Что ж, это лучше, чем ничего. — Я бы сказал ему, что ты решил обидеться на весь мир, да оба его боя прошли гладко, и медицинская помощь ему не понадобилась, так что мы не виделись. Хибари вздрогнул. — Он выиграл оба сражения? — прохрипел он, и Шамал нахмурился. — Это что у тебя с голосом? Забыл, как говорить? — он надавил ему на челюсть и глянул в рот. — Ну ты, бесполезный пацан, забот мне добавить решил? Пневмонию подхватить хочешь? — Хибари шмыгнул носом. — Еще бы, в таких условиях... у меня на прошлой неделе три человека от простуды померли, давай, ты еще сдохни. — Я задал вопрос. — Я тебе их за последние две недели задал целый миллион, но ты не счел нужным на них ответить, так что я бы попросил тебя помолчать... Черт, Хибари, как ты умудрился порвать швы?.. Ах, о чем это я? Это ж ты, а от тебя следует всего ожидать. Я боюсь, что как-нибудь зайду сюда, а ты висишь в петле. — Я не собираюсь убивать себя. Я не настолько слаб. — Хибари ударил его по руке, как только он сменил бинты, и кашлянул. — Конь не сильно ранен? — Ранен? Да на нем ни царапины. Честно говоря, я был поражен. — Шамал посмеялся. — Как и все зрители. На него поставили всего несколько человек, зато теперь ставки возросли, чуть ли не в сотню раз. Он теперь один из любимчиков. Будет забавно взглянуть на их лица, когда они узнают, что он предводитель восстания. — Они не узнают. — Хибари с болезненным выражением лица приподнялся и склонился, чтобы надеть ботинки, но Шамал заставил его выпрямиться. — У тебя разошлись швы, так что советую не наклоняться — хотя бы пару часов. — И что, мне босым... — Хибари замолчал, когда Трайдент присел на корточки и принялся надевать на него обувь. — Ты что делаешь? — Раню свое достоинство, — недовольно пробурчал тот. — Я не допущу, чтобы плоды моих трудов снова пошли прахом, и ты помрешь от простуды. Надеюсь, что сегодня-завтра я тебя не увижу. И сходи в купальню, наконец. От тебя несет за версту. — Я пойду в тренировочный зал. — Ничего себе! Два сюрприза в один день: ты обрел голос и перестал прятаться. Надо отметить. — Шамал салютовал и поднял свою сумку. — О, ты думаешь, Оливьеро нравится ликер? — Ей не нравишься ты. — Поганец, — фыркнул Шамал и щелкнул его по лбу. — Слушайся стражников хотя бы немного и не заставляй Мукуро беспокоиться. Ты же знаешь его, он... — Я знаю. Не стоит говорить мне о том, о чем я знаю лучше, чем ты. Шамал кивнул. Ему было жаль его, хотя он и признавал, что по большей части Хибари сам был виноват в своих бедах. Но в его-то годы испытать столько дерьма, да еще и знать, что осталось жить максимум лет шесть... Это он еще неплохо держится. Хибари припал на больную ногу и хмуро уставился на нее. Она так и не заработала нормально. Шамал громко постучал по двери. Издалека донесся приближающийся лязг доспехов. — Ты победишь, — уверенно сказал Трайдент, глядя на запертую дверь. Хибари вскинул брови и удивленно посмотрел на него. — Если уж кто и способен выиграть, то только ты. Об остальном я позабочусь. — Об остальном?.. — Хотя это не мое дело, — лениво прикрыл один глаз Шамал и усмехнулся, протягивая руку и взъерошивая волосы Хибари. — И, честно говоря, мне не хочется ввязываться в твое дерьмо, но уже поздно, да? — Ты что несешь вообще? — откинул его руку Кея. — Ты просто доктор и ни во что не ввязывался. Давай, проваливай уже. Тебя ждут твои воображаемые женщины. — Воображаемые?! — возмутился Шамал и тут же подобрался, когда распахнулась дверь. Стражник окинул их настороженным взглядом и посторонился, пропуская Шамала. Хибари шагнул следом, но стражник перегородил ему проход. — Думаешь, что сможешь сбежать под шумок? — Если бы я хотел сбежать, — Хибари поднял на него взгляд, — то я бы уже убил тебя. — Он не в себе, — вмешался Шамал, выталкивая его в коридор, подальше от багровеющего от гнева стражника. — Сотрясение мозга, и все такое... хотя в его наличии я порой сомневаюсь. Простите убогого. К тому же он согласился на тренировку. — Ну наконец-то! — тут же переключился на другую тему стражник, закрывая дверь в камеру. Другой стражник тем временем заковывал в кандалы необычайно покорного Хибари. — Смотрители уже всю плешь мне проели, что мы не справляемся. — А вы справляетесь? — хмыкнул Кея. — Сотрясение мозга, — напомнил Шамал, и стражник с трудом унял вспыхнувшую снова злость. — Знаешь, лучше бы ты по-прежнему молчал, — вздохнул он, склонившись к Хибари. — Ладно, у меня еще много людей на очереди, — небрежно махнул он рукой и прошел вперед, листая свои бумаги. — Первая — Оливьеро, ммм~ Стражник подтолкнул Хибари, а когда тот обернулся, похлопал по своему мечу, давая понять, что будет, если он решит начать драку. Войдя в тренировочный зал, Хибари сразу понял, что за те две недели, пока его не было, успело пройти немало боев: количество бойцов заметно уменьшилось. Когда останется ровно половина от первоначального числа участников, будет проведено общее сражение, в котором примут участие все блоки — можно будет мочить даже собственных товарищей по блоку. Кажется, именно на этот день Дино запланировал их побег. Хибари поджал губы. Жаль... Но он бежать не будет. — Кея! — окликнул его Каваллоне, едва он переступил порог, и, оттолкнув в сторону стражника, подбежал, едва удержав себя от соблазна обнять его. — Эй, веди себя уважительно, болван, — неожиданно беззлобно прошипел стражник, косясь по сторонам. — Смотрители увидят, и конец нашим посиделкам. — Да брось, Льюис, все будет в порядке, — хмыкнул Скуало и криво усмехнулся, взглянув на Хибари. — А ты чего явился, затворник? Надеялся от нас избавиться? — Если бы это было возможно... — фыркнул Кея и посмотрел на стражника, который, оказывается, умудрился сдружиться с этими двумя придурками. Ладно, Дино — он найдет себе друзей даже в аду, но панибратство Скуало — это что-то из ряда вон выходящее. — Конь, на пару слов, — кивнул он в сторону, и Дино, тяжело вздохнув, последовал за ним, даже не гадая о теме разговора. Она всегда была неизменной. — Хочешь снова расстаться? — осторожно спросил он, подбирая очередные аргументы для того, чтобы его отговорить. — А это вообще возможно? — неожиданно резко отреагировал Хибари и раздраженно нахмурил лоб, глядя на растерянного Дино снизу вверх. — У меня не было времени думать о наших идиотских отношениях. — Идиотских? — Я хочу лишь сказать, чтобы ты мне не мешал. Ты всегда встреваешь в мои дела и все портишь. И это лишь малая из всех причин, по которым я хочу забить тебя до смерти. — Ты... необычно красноречив сегодня, — удивленно протянул Дино. — Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, раз речь не идет о расставании. Хибари зло уставился на него и принялся странно жевать губы, словно хотел что-то сказать, но никак не решался. Это было либо что-то невероятно милое, либо что-то плохое. Раз уж это не расставание (а что может быть хуже этой темы, Дино не знал), то значит... что-то милое. На ласковые слова Кея был однозначно скуп, и, насколько Дино помнил, такие случаи происходили лишь дважды, и уж их-то он будет лелеять в своей памяти до конца своих дней. — Ты думаешь о чем-то отвратительном сейчас, верно? — подозрительно взглянул на него Хибари, и Дино натянул ниже капюшон, чтобы скрыть улыбку. — Какая мерзость, — скривился Хибари и, глубоко вдохнув, выпалил: — Я согласен уехать с тобой куда угодно. — Э? — Дино сначала подумал, что ослышался, но увидев на лице Хибари знакомое упрямое выражение и недовольство своей собственной откровенностью, обомлел от свалившегося на него счастья. — Ты серьезно? А... ух ты. — Но у меня есть условие. Даже не смей мешаться мне под ногами. Я убью Мукуро и только тогда попробую жить обычной жизнью. Только попробую. И только после смерти Мукуро. Смерти от моей руки, а не твоей или чьей-либо еще. Если попробуешь мне помешать... — Хибари серьезно и уверенно посмотрел на него. — Я и тебя убью тоже. — Что-то... что-то случилось? Он снова тебя... — Я сказал, чтобы ты не встревал, — оборвал его Хибари, яростно полыхнув глазами, и стиснул кулаки. — На этом наш разговор окончен. Хочешь отношений — жди, а если нравится путаться под носом — просто дай мне забить тебя до смерти и не порть мне жизнь еще больше. Скуало усмехнулся, глядя на них в отдалении. — Похожи на старую супружескую пару, — не открывая глаз, отозвался Закуро, развалившись, как всегда, на лавке. — Бесят. — Ничего, я скоро избавлю мир от Хибари, — усмехнулся Скуало, сбрасывая его ноги с лавки и присаживаясь на освободившееся место. — Когда своими руками разломлю его черепушку. — Я думал, что вы друзья, — удивленно произнес стражник Льюис. — Вы всегда ходите толпой как кретины. — Я просто слежу за тем, чтобы он не помер из-за чего-то другого, — отмахнулся Скуало. — И я на днях нашел еще одну причину желать ему смерти. Он до жути похож на одного вонючего ублюдка. Лишь подумав об этом, мне хочется сломать ему шею, — хрустнул он кулаками, кровожадно улыбаясь. — А этого ублюдка не Занзас ли зовут? — хмыкнул Льюис, и Скуало отвесил ему пинка. — Эй, заключенный, захотел в красную зону? — опасливо оглядевшись, преувеличенно громко воскликнул он. — Ты что творишь, идиот, хочешь, чтобы меня выперли со службы? — прошипел он чуть тише. Скуало всю его длинную тираду просмеялся как припадочный. Закуро тоже фыркал со своего места. — Вот тупицы. — Над чем смеетесь? — весело спросил Дино, когда они с Хибари подошли к ним. Рука Дино, как обычно, покоилась на его плече, а сам Хибари выглядел так, будто хотел разнести всех присутствующих на куски. Тоже как обычно. — А, уже уладили свои разногласия, голубки? — ехидно хмыкнул Скуало. Закуро, тем временем, беспардонно разместил на его коленях свои ноги. — Не понял. Убери свои обрубки подальше, дубина! Хибари уже даже жалел, что вышел из своей камеры. Снова шум, снова дурацкие несмешные шутки и прилипалы. Только вот... — А где Оливьеро? — спросил он, мельком оглядевшись. — Эта глупая женщина едва не померла на своем втором сражении, — с ленцой ответил Закуро, приоткрыв один глаз. — Уже третий день не появляется, врачи ее латают. — Первый бой у нее прошел отменно. А во втором она подкачала. Если бы не внезапно отключившийся противник, она бы, может быть, померла. Дино насторожился. «Внезапно отключившийся»? Не из-за действия ли яда? — Надеюсь, она в сознании, а то к ней пошел Шамал, — вздохнул Хибари, чувствуя легкое беспокойство. Вообще-то, ему было безразлично, но... без этой раздражающей женщины все равно стало как-то неуютно. Скуало и Закуро тоже заметно напряглись, хотя и пытались выглядеть равнодушно. — Когда она придет, я отвешу ей подзатыльник, — первым бросил бесполезные попытки Скуало. — Чтобы знала, как раниться. — Как будто она сама себя побила, — возмутился Дино. — Нужно, напротив, ее поддержать! — Да-да, еще больше твоих занудных речей, — помахал рукой Закуро, — для лучшего сна. Дино пнул его в бок. — Льюис, возьми его под стражу, — потребовал он. — Он и так под стражей, как я еще могу его арестовать?! Они рассмеялись, и Хибари закатил глаза, отворачиваясь. Всеобщего веселья он разделять не хотел. *** Мукуро прошел знакомый грязный коридор мимо пустующих камер и вошел в одно из разветвлений, где он ни разу еще не был. Стража, вышагивающая впереди и сзади, действовала на нервы, но без нее никуда не пускали, чтобы не допустить передачи «постороннего оружия, магических предметов и талисманов», как ему сказал капитан стражи. И это в их-то век до сих пор верят в подобные глупости! Еще далеко до тренировочного зала он услышал громкие голоса, смех и ругань. Стража расступилась, и взгляду открылась огромная клетка. Никто внутри не оправдывал название тренировочного зала — там никто не занимался усердными тренировками. Все что-то обсуждали, играли в карты, принесенные некоторыми участливыми стражниками, шутливо возились, будто бы борясь, или просто дремали на скамьях. Никто из них и не заметил, что между стражей, бродящей вокруг клетки, затесался и Мукуро. И как среди всего этого сброда выглядеть Хибари? Он же там самый мелкий и незаметный, да еще скопление народа не любит. Спрятался в каком-нибудь углу, наверное, и смотрит оттуда волчьими глазами на всех. Он уже пошел на третий круг, как вдруг услышал знакомый голос. — Быть не может, — усмехнулся он и, покачав головой, снова было двинулся вперед. — Брось, Скуало, иди к черту! — снова услышал он и замер на месте. Это... это ведь голос Каваллоне. Как он может быть здесь, если орден сейчас ошивается в захваченном баронетте? И если бы его поймали, то новость об этом разлетелась бы по всему королевству. — Кея! Черт, это и впрямь его голос! Мукуро повернулся на его звуки и подошел ближе к решетке, чтобы удостовериться в том, что слух его не обманывает. Понадобилась пара минут, чтобы заметить высоченную лохматую башку Скуало, потом нашелся Хибари — он, как всегда, стоял, скрестив на груди руки, и мрачно пялился прямо в стену перед собой. Каваллоне поблизости видно не было. — Ладно, Кея болеет, так что свали со скамьи и освободи место, — потребовал вдруг заключенный в темном балахоне голосом Каваллоне. Мукуро скрипнул зубами и вцепился в решетку пальцами, вне себя от злости. Увидев какого-то новичка, скрывающего свою личность и дерущегося на арене словно ураган, Мукуро и подумать не мог, что это был Каваллоне. А он еще им так восхищался и болел за него все эти два боя. Как же это... — Каваллоне... — процедил Мукуро. Снова он маячит перед глазами, ублюдок. — Ваша Светлость, позвольте обратиться, — подошел к нему стражник. — Не стоит стоять так близко, прошу, отойдите. — Лучше ты отойди, а то я сейчас за себя не ручаюсь, — едва сдерживая злость, ответил он, даже не отрывая взгляда от хохочущего Каваллоне. Хибари, который стоял рядом и терпел его руку на своих плечах, мельком взглянул в сторону Мукуро, отвел взгляд и тут же снова уставился. — Ты... — удивленно выдохнул он и, стряхнув руку Дино, кинулся к Мукуро, перепрыгивая через столы и скамьи. — Восемнадцатый — попытка побега! — крикнул один из стражников, бросаясь ему наперерез. — Стой, если не хочешь серьезных последствий! Хибари даже его не слышал — его полностью поглотила ненависть и гнев. Он ничего в этот момент не слышал и не видел, кроме Мукуро, что стоял так близко, всего лишь руку протяни. Всего лишь пара хрустнувших позвонков, и он будет наконец свободен и сможет делать все, что захочет. Всего лишь... — Хибари, ты что творишь?! — кричал Скуало, присоединяясь к страже. С дороги. С дороги. С ДОРОГИ. Когда навстречу Хибари вылетел один из бойцов, решивших подмазаться тем самым к стражникам, и сбил его с ног, Кея проломил ему голову поднятым с пола молотом. — А ведь всего час до конца смены оставался, — с досадой чертыхнулся капитан стражи и подтолкнул своего лейтенанта к клетке. — В красную зону его — живо. Дино в шоке смотрел на подползающую к его ногам кровавую лужу и медленно отходил назад. Он ни разу не видел, как Хибари убивает, и... это было слишком неожиданно. Воспринимал его как парня-соседа, ведь они просто косили вместе сено и ухаживали за лошадьми, а слухи о том, что он наемник, никак не воспринимались вообще. И увидеть это вживую... — Что вы позволяете? — обратился к капитану стражи Мукуро, когда Хибари поймали и принялись избивать. — Немедленно прекратите. — Боюсь, это невозможно, Ваша Светлость, — сухо ответил капитан, чуть склонив голову. — У нас тут свои законы, а у вас нет никаких полномочий, чтобы отдавать приказы. Прошу простить меня. Мукуро хотел свернуть ему шею. Хотелось свернуть шею Каваллоне, а потом и самому Хибари. Как там Бельфегор говорил? «Можете свернуть головы паре стражников»? — Эй, куда вы его ведете? — крикнул Скуало и заметил Мукуро. — Опять ты! Чего твоей заднице не сидится на своем троне?! — Заткнись! — ударил по решетке капитан и кивнул своей страже, которая вытащила из зала упирающегося всеми силами Хибари. — В красную. — Мукуро! — рвался Кея, глядя на него безумными глазами. Он словно и впрямь сошел с ума: сколько бы он ни пытался убить его, он никогда так не вел себя, словно в какой-то дикой истерике. — Уберите от меня свои лапы, я должен убить его! Мукуро! Хибари задыхался. Он не чувствовал боли от побоев, и хотелось выть от досады. Он ведь был так близко, так близко! — Думаешь, что я спущу тебе убийство моих подчиненных и других заключенных? — зло произнес капитан, помогая тащить его. — Мало тебе не покажется, выродок. Они впихнули его в какую-то камеру и заперли дверь. Хибари заколотил в нее руками и ногами, до боли стиснув зубы и даже не пытаясь унять свое бешенство. У него до сих пор в ушах звучало сиплое дыхание того грязного мужика, которого подсунул ему Мукуро, и издевательская усмешка на прощание. — Ну-ну, не стоит так трепыхаться, тебя тут никто не обидит, — со смешком произнес кто-то за спиной, но Хибари проигнорировал его, увлеченный бесплодными попытками выбить тяжеленную металлическую дверь. — Рейл, только не убивай его, — крикнул из-за двери капитан. — Он у нас любимец публики. — Не волнуйся, он у нас тоже будет любимцем... публики, — фыркнул тот. — Ну-ка, глянем, кто тут у нас такой популярный. Хибари в последний раз ударил по двери и тяжело вздохнул. Он снова упустил возможность. А ведь он был так близко!.. Кто-то дернул его за плечо, разворачивая, и он увидел перед собой какого-то высокого взъерошенного одноглазого мужчину. Он жевал во рту табак и выглядел очень вальяжно. — Такой щуплый, кожа да кости, — досадливо фыркнул он и ущипнул его за плечо. Хибари отшвырнул его руку и отошел в сторону. — Опа, ладно, недотрога, проходи, располагайся. Хибари едва подавил в себе тошноту, разглядев в полумраке обстановку. Он отошел обратно к двери и отвернулся, ощущая новый прилив злости и внезапной паники. Он успел разглядеть несколько человек: кто-то сидел на кривых скамьях и убогих, как у всех, постелях, а кто-то... — В чем дело? Тебе что-то не нравится? — прищурился Рейл, подойдя сзади и положив руки на его плечи. — По-моему, хороший вид открывается. Двое заключенных сидели прямо на полу у самых стен, полностью обнаженные, а на их телах явственно проступали синяки и кровоподтеки. На лица Хибари старался внимания не обращать. — Добро пожаловать в красную зону. Мне даже страшно представить, что ты такое натворил, раз тебя отправили к нам. — Рейл прошел к одному из несчастных и потянул за цепь, подтягивая его к себе. — Вот он, например, пытался шантажировать капитана стражи. — Ага, говорил, что расскажет о том, что он шпилит шлюшку из бойцов, а теперь его самого шпилят, — хохотнул кто-то из сокамерников. — А этот пытался устроить восстание, прикинь, — продолжил Рейл, пиная другого. — Хотел сорвать бои, придурок. А ты что... — он вдруг осекся и, подняв одну из немногочисленных ламп, подошел к Хибари, освещая его лицо. — Ооо, вот как. Я думал, что нам подростка подсунули, а это у нас диковинка какая-то, — бросил он через плечо донельзя довольным голосом. — Попробуешь — умрешь, — сказал Хибари, вернув свое обычное хладнокровное состояние. Он даже не волновался, потому что прекрасно знал, что никогда больше не допустит повторения того, что произошло после боя с Громом. Если Мукуро он еще мог с трудом стерпеть, то... даже думать не хотелось о другом. — Неплохие слова, — похлопал Рейл под аккомпанемент своих товарищей. — Вон те тоже грозились нам всеми карами, так даже забавней. — Он резко ударил Хибари в плечо и замахнулся локтем, но Хибари увернулся, и удар пришелся по каменистой стене. — Тварь, я ж тебя раздавлю. Кея воспринимал это как подарок, своеобразную компенсацию судьбы за то, что из-под носа ушла возможность убить Мукуро. Сейчас можно было отыграться. Он пнул его под ребра, ударил кулаком по шее и без особого труда избежал удара сзади — к драке присоединились остальные. — Ублюдок, — процедил Рейл, вытирая с губ кровь. — Да хоть убейте его, к черту приказы того урода. В любом случае, у нас есть еще эти двое. Да и труп тоже неплох, если свеженький, — усмехнулся он и, вырвав из скамьи ножку, ударил Хибари ею по затылку, пока тот был отвлечен его товарищами. В глазах немного поплыло, но сознание он не потерял, хотя внезапная вспышка боли его дезориентировала. Один из троих нападающих лежал без движения — видимо, Хибари его убил, но Рейл и еще один не старались предоставить ему передышку. С огромным трудом удалось вывести из строя второго, а потом Рейл вцепился в него клещами: с размаху ударил его о стену и повалил на пол, давя на свежий шов на плече. — Какой прыткий попался-то, — дыхнул он ему в лицо, впиваясь пальцами в рану, и Хибари хотел было уже вцепиться ему в горло, как уже бывало, но зубы поймали лишь пустоту, и стало необычайно легко. В ушах еще стоял его голос, но словно бы в отдалении, прерываемый монотонными стуками сердца. А потом на его шею легла ладонь. — Пульс есть. Мозгов, видимо, нет, — заключил Мукуро, поднимаясь и оглядываясь. — Мукуро... — прохрипел Хибари и попытался встать, опираясь на дрожащие руки. — Да-да, это я, но убить меня в таком состоянии ты не сможешь, — сказал Мукуро и прошел мимо — к тем двум несчастным, что даже сейчас, когда их мучители были мертвы, жались к стене и тряслись. — Проваливайте. Охраны пока нет, сможете уйти. Вас все равно поймают, но если попадетесь на глаза Виллани, он не допустит повторения того, что с вами произошло. Говорить дважды не пришлось. Они в буквальном смысле уползли из камеры, а Мукуро, заметив в самом углу камеры, возле ведра с испражнениями, кучку трупов: видимо, и мучители, и жертвы здесь периодически менялись — смотря кто кого убьет. В этот раз удача была не на стороне мучителей. — Ты не можешь не влипать в неприятности, да? — присел на корточки перед Кеей Рокудо. — Хотя они все из-за меня, но твоя реакция просто смешна и убога. Посмотри-ка на себя. В первые дни заключения ты пачками убивал моих вооруженных стражников, даже скованный и раненный мог убить целую толпу, а сейчас не смог справиться с тремя почти безоружными слабаками, которые даже на бои не прошли. — Закрой пасть. — Хибари сделал неимоверное усилие и накинулся на него, смыкая на его шее пальцы. Мукуро даже сопротивляться не стал, настолько слабой была это тщетная попытка убийства. — Сам себя унижаешь, а потом винишь меня в этом, — оторвал от себя его руки Мукуро и облизал его пальцы, испачканные в крови. — Я убил троих стражников, пока шел сюда. Бел обязательно узнает и ему не составит труда догадаться о наших тесных отношениях. Это так утомительно — выслушивать его вопросы с подвохом и отвечать на них. — Он перевернулся набок, подминая под себя трясущегося от злобы Хибари. Прямо под ними лежал еще не остывший труп, напротив — еще два, запах фекалий и сырости назойливо перекрывал аромат свежей крови, и все это действовало не так, как обычно действует на вменяемых людей. — Каваллоне опять с тобой, верно? — прошептал Мукуро, склоняясь к его уху и проводя ладонью по его плечу вниз. — Ты просто не представляешь, как я зол. А ведь я совсем недавно говорил тебе, что он — твоя самая огромная ошибка в жизни. — Я в твои слова не вслушиваюсь, — сказал Кея. Было темно, и перед глазами пульсировали кровавые пятна, словно бы сливаясь в какую-то диковинную картинку. — Мне достаточно просто видеть твою рожу, чтобы желать тебе мучительной смерти. — А я уже и соскучился по твоим причудливым угрозам. Не знаю, чего мне сейчас хочется больше: еще больше избить тебя из-за досады на Каваллоне или как обычно? — Что это? — усмехнулся Хибари болезненно и поднял взгляд на Мукуро. — Довольствуешься тем, что было использовано другими людьми? — О, ты пытаешься себя обезопасить? — рассмеялся Мукуро. — Если бы я был так брезглив, то еще после Каваллоне избавился бы от тебя. — Он опустил руку, хватаясь за пояс его штанов, и дернул вниз. Хибари дернулся, но он надавил локтем на его горло, заставляя его замереть, и, склонившись, поцеловал его, прихватывая зубами разбитую губу. — Даже если бы я не успел вовремя... — Он медленно убрал руку с его горла и скользнул пальцами по его лицу. — Даже если бы застал тебя в самом разгаре с этими ничтожествами... я бы все равно хотел тебя. Из коридора донесся лязг доспехов, и Мукуро уронил голову на плечо Хибари, досадливо застонав. Хибари же было смешно. Было мерзко от его слов, и было смешно, что он обломался. — Я выиграю эти бои и убью тебя в финале, — сказал он, пока Мукуро лихорадочно приводил себя в порядок. — До этого времени я буду спокоен. И больше не буду кидаться на тебя, словно душевнобольной. Я дал слабину сегодня, но сколько бы у меня ни было противников, я убью их всех, чтобы добраться до тебя. — Польщен, что стал целью твоей жизни, Кея. Надеюсь, к моменту нашего боя ты истратишь запас своих громких слов. Я дал слабину сегодня тоже, но знаешь, такая слабина мне по душе. Жаль, что нам помешали. — Он двинулся к двери, сняв свой пиджак, испачканный кровью. — Передай Каваллоне, что он совершил ошибку. А ты, Кея, даже и не надейся, что, если ты проиграешь мне, я действительно тебя убью. Твой проигрыш будет означать лишь то, что ты проведешь в стенах моего замка весь остаток своей жалкой никчемной жизни. Знаешь, почему я сейчас так весел, несмотря на то, что я зол появлению Каваллоне? Потому что это продлится ровно до конца боев. Тебе меня не победить, а значит после нашего сражения наша с тобой совместная жизнь продолжится. — Он улыбнулся, весело прищурив глаза, и вышел навстречу подоспевшим стражникам. Мукуро даже повернуться не успел, как сильный удар сбил его с ног. Мукуро подорвался, готовый к нападению, но замер, безгранично удивившись. — Это уже слишком, граф, — сказал Шамал. — Держитесь подальше от Хибари Кеи — приказ от капитана Виллани. А теперь убегайте, а то я за себя не ручаюсь. Стража на подходе, не хочу, чтобы меня арестовали за убийство. Мукуро смерил его раздраженным взглядом и удалился, скрывшись в одном из бесчисленных коридоров. — Ты снова попал в неприятности, — сказал Шамал, входя в камеру. Стоило больших трудов унять злость и нацепить на лицо привычную скучающую улыбку. Хибари посмотрел на него и вздохнул, пожав плечами. Увидев его... стало намного легче. Рядом с Шамалом очень спокойно. Как... как было с семьей. — Забирайся на мои дряхлые старческие кости, — присел Шамал на колени и взвалил его на спину. — Я забираю его, он ранен, — оповестил он ворвавшуюся стражу. — Допросы все потом. Всё потом. Стражники кинулись разбирать груду тел, и Шамал побрел к выходу, кряхтя и кляня свой выбор профессии. Хибари обхватил его за шею и ткнулся лицом ему в плечо. — Несчастный ты дурак, Хибари, — сказал Шамал. — Бесишь меня. Если бы не ты, я бы мог сейчас быть далеко отсюда... И зачем я во все это влез? Он медленно шел по коридору и чувствовал, как промокает от крови халат на его спине. Снова все швы разорвались, да сколько можно уже? На теле места живого нет уже, все шито-перевязано уже по сто раз. Вдруг руки Хибари сомкнулись еще крепче, и он как-то странно выдохнул. — Хибари?.. — окликнул его Шамал и осекся. Халат на его плече тоже намок, но вряд ли из-за крови. Наверное, это был первый раз, когда Шамал видел, как ломаются сильные люди.