Пленник

Шамал выполз из камеры Хибари спустя пару часов, разбитый и усталый. Ему пришлось просто продезинфицировать его раны и перевязать, потому что зашивать было уже нечего — вся кожа и так была стянута рваными стежками, брать ее уже неоткуда. Хибари отрубился еще в пути, и Шамалу пришлось сбросить свою ношу на подоспевшую стражу, иначе просто свалился бы без сил вместе с ним. — Значит, вы решили, что здесь ваше маленькое королевство? — услышал он спокойный, но пробирающий до дрожи голос, когда проходил мимо тренировочного зала. Шамал осторожно приблизился к двери и украдкой выглянул из-за нее. Голос принадлежал Ренцо Виллани — капитану королевской стражи и бывшему генералу армии Гредзо. Он стоял перед напряженно вытянувшимися в струну подчиненными и отчитывал их невозможно безмятежным тоном, отчего становилось страшнее вдвойне. — Решили устроить тиранию? Что за «красная зона»? Почему заключенные, которые должны были отправиться на виселицу, вдруг становятся у вас верными подопечными? Кто позволил вам устраивать свой суд? Ответите, капитан Варнелл? Капитан тюремщиков лишь на мгновение замешкался и тут же выступил вперед. — Королевство больше не нуждается в таком страже порядка. С этого дня вы лишены звания и должности, и вы отправитесь под арест. Вас ждет суд, и уверяю, что легко вы не отделаетесь. — Виллани смерил его ледяным взглядом и приказал своим подчиненным взять его под стражу. — Что до остальных... Мне прискорбно, что никто из вас даже не обмолвился о нарушениях, что происходили у вас под носом. С этого дня я жду подробного отчета от каждого из лейтенантов и буду самолично совершать обход по казематам каждую неделю без предупреждения. Капитаном назначается... — он кивнул одному из свои стражников. — Коу Эбернатти. С этого дня ты назначаешься на должность командующего в Колизее. — Сочту за честь, — прижал к сердцу руку солдат, вытянувшись по стойке «смирно». — Служу короне! — Ответственность ложится на ваши плечи. — Виллани чуть склонил голову и твердым шагом направился к выходу. — Возвращайтесь к своим обязанностям. — Ооо, впечатляет, капитан, — похлопал в ладони Шамал, встречая его на выходе. — Разве ваш рабочий день не закончился? — будто не удивляясь его нахождению здесь, спросил Виллани и прошел мимо. Шамал последовал за ним — все равно в одном направлении идти. — Я хотел осмотреть тех несчастных жертв, подвергшихся насилию со стороны заключенных и ваших стражников. — Это не ваша забота, я направил их в лечебницу. Их раны намного глубже физических. — Не могу не согласиться. — Шамал чуть улыбнулся. Конечно, вряд ли его затея возымеет успех, но чем черт не шутит. — К слову, Хибари Кея тоже серьезно пострадал головой. У него паранойя, навязчивые идеи и, вероятно, жуткая истерия. Может, стоило бы и его направить на лечение? Виллани резко остановился и уставился на Шамала тяжелым, пронзительным взглядом. Тот и не подумал тушеваться, ответил ему тем же. — Не стоит привязываться к своим пациентам, доктор. Они должны быть равны для вас. Что до вашего предложения: оно отклонено. Прошу прощения, но у меня неотложные дела. Он ускорил шаг, быстро отвернувшись, но на какое-то мгновение... меньше секунды... кажется, его лицо стало печальным. Шамал остановился и размял плечи. Его маленькая безнадежная попытка вытащить отсюда Хибари закончилась провалом. Пора бы уже смириться, что от боев ему не сбежать. Как хорошо, что Шамал не видел его лица. Просто чувствовать, как мокнет на плече халат и то, как он содрогается — молча, стиснув зубы — куда более, чем достаточно. *** Мукуро прятался в зарослях, ожидая сумерек, чтобы войти в замок. Его одежда была грязной, в крови, и на скуле расплывался синяк от удара Шамала. Если бесчисленные гости короля заметят его, то плакала его репутация. К тому же, это создаст множество проблем и ненужных вопросов. Впрочем, если его увидит стража, ничего хорошего тоже не будет. — Маньяк! — раздался вдруг наигранно-испуганный голос. Слишком знакомый для того, чтобы беспокоиться о раскрытии. — Стража! У нас тут маньяк-преследователь! Уверен, что он хочет стащить мое нижнее белье. — Кому нужны твои вонючие тряпки? — следом же прозвучал зычный голос Занзаса, и за ним последовала затрещина. — Грубиян, — без тени возмущения бросил Бьякуран, потирая ушибленный затылок. — Грязнуля Мукуро, сколько своих нарядов ты попортил за последнее время? Я таким чумазым не видел тебя, даже когда ты жил в борделе. — А еще громче проорать ты это не мог? — сердито шикнул Рокудо, озираясь. Гости гуляли неподалеку, но они даже и не смотрели в их сторону. Занзас вздохнул, потер переносицу и снял с себя пиджак. Бьякуран закрыл глаза ладонями и отвернулся. — Не при мне же, бесстыдники! — Держи, — мрачно произнес Занзас, протягивая одежду. — А теперь... — он выпрямился и хрустнул кулаком. — Я убью тебя, кусок мусора! — заорал он, бросаясь за Бьякураном. — Держи себя в руках! Что о нас подумают достопочтенные господа? — задыхаясь от смеха, бегал от него Джессо, особо не заботясь, что на них сейчас вылупились десятки изумленно-неодобрительных глаз. Мукуро сначала обомлел, ведь он никогда не думал, что эти двое, несмотря на свою придурковатость, все же будут выставлять свои детские выходки напоказ. На их репутации это оставит несмываемое пятно. Уже через пару часов их проказы будут в красках расползаться по всему королевству, и вряд ли кто-то будет отзываться о них одобрительно. А потом он вдруг понял. Они же отвлекают внимание на себя, чтобы он мог улизнуть, пока все глазеют на них. — Эй... Занзас попытался пнуть Джессо, но тот улизнул и, встретившись взглядом с опешившим Мукуро, кивнул в сторону замка. Мысленно поблагодарив их всеми возможными благодарственными словами и принеся им столько же мысленных поклонов, он шмыгнул в помещение для чернорабочих, пробрался по задней лестнице наверх и, распугав прислугу, скрылся в своих покоях. Как же болела голова... Наскоро сбросив с себя грязную одежду, он лег в уже приготовленную для него ванну и попытался расслабиться. Все мышцы в теле были донельзя напряжены до сих пор, и, казалось, в воздухе все еще витал запах крови. Да уж, голову ему снесло конкретно. Стоило увидеть Каваллоне... нет, стоило увидеть Хибари. Как же это выматывало. Непонятные чувства, метания, сомнения... он уже устал от этого всего и хотелось бы вернуться к прошлому, когда его ничего не связывало и ничего не вызывало столь оглушительных эмоций, с которыми бороться просто невозможно. Вот бы Хибари просто умер... Или лучше, если бы он просто ушел? Все же видеть его смерть невыносимо... Но если отпустить, то он наверняка снова спутается с Каваллоне, а это куда хуже. Или... или, как он и говорил, оставить его себе? Да, это был бы самый приятный вариант. Но... — Значит, пока Занзас избивал меня при этих упырях, ты нежился в горячей водице? — протянул Джессо. И сколько они тут стоят?! Внезапно Мукуро разозлился. Каваллоне же выступал под попечительством Джессо! Под его номером, под его именем! — Предатель, — процедил он, стягивая с бортика свой халат. — Ну вот, Занзас, что ты опять натворил? — с упреком обратился к другу Бьякуран, и это окончательно вывело Мукуро из себя. Он толкнул его к стене и прижал локтем его горло, удерживая на месте. Ребяческое выражение мгновенно схлынуло с лица Джессо. — Ты не в себе. Может, отпустишь меня, и мы поговорим спокойно? Я искренне отвечу на все твои вопросы... И про Каваллоне в том числе. — Придурок прав, — неохотно согласился Занзас. — Ты на взводе с самого начала Сезона. Я прикажу принести зеленый чай. — Высокоградусный, да? — усмехнулся Бьякуран и снова получил по шее. — И почему все так любят меня бить почем зря? Мукуро медленно отпустил его и, сжав ладонями виски, прошел в спальню и упал на постель. Не нужно никаких разговоров, больше всего на свете он желал свернуться в позу эмбриона и уснуть. Желательно с Кеей под боком. — Смотри на его перекошенную рожу: наверняка о Хибари думает, — пихнул Занзаса в бок Бьякуран, тыча пальцем в сторону Мукуро. — Оставьте меня в покое, — накрыл себя покрывалом Мукуро, не в силах даже разозлиться. Он просто устал. — Освободите помещение, пожалуйста, господа. — Он назвал нас господами? — ужаснулся Джессо. — Это катастрофа, — закивал Занзас. — Дело серьезное, мы его теряем. — Позвать Шамала или просто ударить его в грудь несколько раз? — Лучше ударим. Еще бы искусственное дыхание. Будешь делать ты. — Ха? С какой стати? Он же валялся в грязи! — У меня есть партнер, которому я буду верен. — С каких это пор ты не изменяешь Скуало?! В любом случае, у меня тоже есть Шо-тян. — У вас с ним неофициальные отношения, а о моих знает все королевство. К тому же, ты давно хотел засосать Мукуро, еще когда в борделе принял его за обслугу. — Чего? — сел Рокудо, уставившись на них. Они посмотрели на него так, будто забыли о его присутствии. Хотя, возможно, так оно и было. — Надо же, кто подал голос, — насмешливо фыркнул Джессо. — Стоило только упомянуть мою симпатию к тебе. В прошлом. Сейчас ты не такой милый, когда пытаешься сломать мне шею в купальне. — Он потер наливающуюся синевой кожу на шее и посерьезнел, присаживаясь на постель. — У тебя неважное самочувствие, верно? — Нормальное. Просто головой ударился. — О чей-то кулак? — не удержался Джессо, и снова получил затрещину от Занзаса. Когда-нибудь Бьякуран выйдет из себя, и тогда всем в радиусе пяти километров очень не поздоровится. Но сейчас его, похоже, все устраивало. В конце концов, он просто позволял себя бить, и все это прекрасно понимали. Даже Занзас... Наверное. — Тебе врезал Хибари? — Нет, хотя ему очень хотелось. Может, нужно было дать ему возможность?.. Бьякуран со стоном упал на кровать. — Еще не хватало, чтобы ты стал мазохистом. — Как Бьякуран, — сказал Занзас. — Да, как я... Эй! Мукуро прыснул. Какое бы дерьмовое настроение у него ни было, эти двое всегда находят слова, чтобы его успокоить. Не утешить — успокоить. Принялись бы они его жалеть или утешать, он бы их всех выпотрошил, не раздумывая. — Какого черта ты водишь дружбу с Каваллоне? — спросил он, и Бьякуран со вздохом уселся на постели, скрестив под собой ноги. — Тебе нравится, когда мне плохо? — Ну, во-первых, у меня особого выбора не было. Во-вторых, тебе это нужно. В-третьих, твоя кислая рожа меня достала. В-четвертых, ты не заметил, что Занзас нацепил перья? Мукуро тупо уставился на Занзаса, и тот быстро сорвал со своей шеи какую-то пушистую хрень и швырнул в сторону. — Это... просто идея моего камердинера, — мрачно попытался оправдаться он, но, поняв, что выкрутиться не получилось, повалил Бьякурана на постель и принялся душить. Они так бесились, что буквально столкнули Мукуро на пол. — Слушайте, я безумно рад, что вы выбрали мои покои для ваших брачных игрищ, но, может быть, вы ответите на очень важные для меня вопросы и свалите, чтобы дать мне поспать? — Поспать? А на бал не пойдешь? — удивился Занзас, не отрываясь от смертоубийства. — У меня нет настроения выслушивать насмешки Бельфегора. И у меня ломит все тело после того, как я схватился с целой армией стражников, чтобы спасти Хибари от изнасилования. — Ты хотел спасти Хибари от себя? — Чт?.. Нет! Я не хотел его... То есть, я хотел, но после того, как... — Мукуро обескуражено замолк и застонал, закрывая лицо и падая навзничь. — Ты меня запутал. — Это ты меня запутал, — нахмурился Занзас и грохнулся на пол от удара в подбородок. — Господи, ты хотел меня убить? — прокашлявшись, спросил Бьякуран, ожесточенно потирая шею. — Сегодня вы оба сговорились меня придушить. — Ладно, из-за предсмертных мук я пропустил половину разговора, но ты что-то там говорил про то, как пытался спасти Хибари? Мукуро вздохнул и рассказал, как все было. — Да там в казематах прямо какая-то зона развлечений! — воскликнул Бьякуран, гордо восседающий на коленях недовольного, но смирившегося Занзаса. — Голые рабы, драки, унижения — все, как я люблю. — Но я ведь, получается, спас Хибари, нет? — задумчиво спросил Мукуро, пропустив его слова мимо ушей. — Плюс один в копилку хороших дел? Ну, если Кея спокойно подумает, то, быть может, поймет, что я его спас. Бьякуран жалостливо на него посмотрел, и захотелось даже снова его придушить. — А еще он поймет, мой дорогой Мукуро, что попал он в такую ситуацию из-за тебя. — Это я постоянно попадаю в ситуации из-за него. Если бы он не приперся тогда... ох... моя жизнь была бы сказкой. Бьякуран соскочил с колен Занзаса и, обняв Мукуро за плечи, уронил его на постель, устраиваясь рядом. Занзас примостился по другой бок, как бы невзначай, закидывая на них свою огромную лапу. — Прямо мои сексуальные фантазии воплощаются, — хихикнул Джессо и добавил уже более серьезно: — Извини, Мукуро. Я просто хочу показать тебе, насколько безнадежна твоя ситуация. Ты слишком далеко зашел, а результат такого риска не оправдывает. Ты должен его отпустить. Или убить. Или хотя бы просто позволить умереть. Подумать только: ты мог бы избавиться от него еще тогда, когда вокруг него не вился самый гениальный врач в королевстве. Когда Шамала интересовали только твои деньги, он мог бы бросить его в любой момент. Теперь же, вряд ли Хибари помрет, пока сам Шамал жив. — Я знаю. — Мукуро хмыкнул. — И мне легко рассуждать, что делать дальше. Сейчас я хочу, чтобы Кея умер. Но когда я его увижу, то мое желание сразу изменится. Но одно я знаю точно: я ни за что и никогда его не отпущу. Я знаю, что в этом случае он останется с Каваллоне, и от одной только мысли об этом меня выворачивает наизнанку. Я хочу оставить его себе. — Какой идиотизм, — угрюмо отозвался Занзас. — Зачем тебе нужен тот, кто не принадлежит только тебе. Если бы Скуало попробовал свалить на сторону, я бы свернул его шею и протоптался по его костям, пока они не стерлись бы в порошок. — Вот именно. Я придерживаюсь того же мнения. — Бьякуран одобрительно похлопал Занзаса по макушке, протягивая руку через лицо Мукуро. — И просто признай, что если бы не Каваллоне, то Хибари тебе уже давно надоел. В смысле... представь, что не было Каваллоне. Хибари сбежал от тебя, ты его нашел... и все. Никаких преград. Нет Каваллоне. Тебе было бы по-прежнему интересно? Мукуро закрыл глаза и попытался представить такую немыслимую ситуацию. Он находит Хибари. Но разве Кея не говорил, что без Каваллоне давно сломался бы? То есть, та стадия, когда Хибари строил пугливые глаза и прятался по углам, осталась бы навсегда. Да, это было бы неимоверно скучно. Тогда — только тогда Мукуро бы без особых сожалений прервал их односторонние скучные отношения. Но сейчас... неважно, какой, неважно, в каком состоянии... он бы принял Хибари любого. Даже вот такого, каким он был сегодня: разбитого, истерящего... слабого. — Я выгляжу жалким со стороны, — усмехнулся Мукуро. — Не настолько, как Занзас... Прости! Прости, я больше не буду! Занзас улегся назад и посмотрел на Мукуро. — Ты не выглядишь жалко. — Он задумался. — Хотя нет, иногда кажешься. — Пошел ты, — швырнул в него подушку Рокудо, рассмеявшись. Пусть все идет, как идет, в конце концов. Раздался едва слышный стук в дверь. — Твою мать, — тихо ругнулся Джессо, вскакивая. — После того, как мы с Занзасом скакали по саду, как идиоты, не хватало нам попасться еще в одной кровати. — Все знают, что я на тебя никогда бы не позарился, — отозвался Занзас. — Какого черта у меня расстегнуты брюки?.. — Ооо, это лучше спросить у тебя, мой извращенный мальчик. — Фу, омерзительно. — Я тебя тоже люблю. Занзас и Бьякуран привели себя в порядок, и тогда Мукуро кликнул незваного гостя. Когда дверь открылась, Бьякуран чинно сидел в кресле, читая книгу, а Занзас стоял у балконной двери, задумчиво и пафосно глядя на заходящее солнце. — Хром? — удивился Мукуро и неосознанно потер лоб. Ну да, она же видела, как он подорвался тогда, боясь за жизнь Хибари. После этого остаться наедине с ней шанса как-то не выпадало. Да он, собственно, и не стремился. — Добрый вечер... Входи. — Меня Шо... эм, то есть, Ирие искал. Я пойду, — Бьякуран склонил голову, приветствуя Хром, немного задержался взглядом на ее плоском животике и выскользнул из комнаты. — А я... — Занзас напряженно нахмурился, не зная, какую причину выдумать, чтобы свалить. Просто молча — невежливо, оставаться — тоже невежливо. — Он наступил мне на ногу. Пойду, прибью его, — он мельком кивнул Хром и тоже вышел. Хром скромно стояла у порога, глядя куда-то в пол. — Вы... ты в порядке? Ты не идешь на бал? Мукуро вдруг проникся пониманием к Дино. Очень тяжело признать очевидные вещи, и еще более трудно рассказать о них дорогому человеку. Дорогому, но не любимому. — Милая, подойди-ка на секунду, — подозвал он ее, и Хром, будто ждала этого, быстро засеменила к постели, даже не залившись краской, как обычно. Видимо, понимала, что сегодня будет только разговор. — Я тоже переживаю из-за твоего бойца. Было страшно, когда он... когда его подняли за горло. Мукуро передернуло от одного воспоминания, и от глаз Хром это не укрылось. — Это он был... в твоем замке? Когда она увидела, как Мукуро целует его. Конечно. Она ведь не тупая, чтобы не сложить один и один. — Да, — просто ответил он. — Ты за него очень переживаешь. Наверное, сильно любишь. — Да. — Вот как... — Хром слабо улыбнулась, все же покраснев, и отвела взгляд. Ее рука потянулась было к ладони Мукуро, но все равно отдернулась на полпути. — Я нужна, чтобы получить титул? — Да. — Хорошо. Значит, свадьба будет, — она облегченно засмеялась. — Прости, я выгляжу очень жалко сейчас, да? Просто у меня нет другого выбора. Я не могу быть одна всегда — это будет ударом по нашей семье, а если выйду за другого... меня ждет позор куда больший. Верно. Они ведь были вместе. Хром больше не чистая невинная девушка, и первая брачная ночь с другим мужчиной приведет ее только к позору. — Так что для нас обоих это будет выгодно. Я... правда хочу, чтобы ты был счастлив. Я всегда знала, что со мной тебе не будет хорошо. Комфортно — может быть, но счастливым я сделать тебя не смогла бы. — Он меня ненавидит, вообще-то. Так что счастья в любом случае мне не видать. Он хочет убить меня. — За то, что ты взял его в плен? — За то, что он взял меня в плен. Хром смешно шмыгнула носом и вдруг обняла Мукуро, забравшись на кровать с ногами. — Бедный... мне так жаль, Мукуро! — воскликнула она, судорожно вцепляясь в него. — Хром... В этот момент она действительно жалела его. И совсем немного — себя. *** Хибари пришел в себя довольно быстро — вечером этого же дня. Пару часов он просто пялился в потолок, ничего не понимая, а потом внезапно понял, что ему безумно больно. Он даже не сразу смог сдержать крик. Все тело горело словно в огне, в голове монотонно били кувалды, и каждое движение отдавалось адской пульсирующей болью. Какой уже день у него начинается с анализа физических повреждений? Его стошнило прямо на пол, а потом он опять потерял сознание. — Кея... Э-эй, Кея, — будто сквозь толстый слой ваты услышал он и с трудом разлепил веки. — Ах, он пришел в себя! Что?.. Разве, кроме Шамала и стражи кто-то еще может сюда входить? — Конь... — У меня особые привилегии, — словно прочитав его мысли, ответил Дино. Его лицо по-прежнему оставалось размазней и хотелось даже рассмеяться. — Эй, не смейся, а то рот порвется. И это даже не шутка. — И какого черта ты разбудил его? — раздался недовольный голос Шамала. — Скажи спасибо, что я тебя вообще допустил сюда. — А разве не вы сказали, что я должен... — договорить он не успел: Шамал сердито шикнул на него, и Дино замолк, неловко посмеявшись. Но потом его тон стал серьезнее: — Кея, ты больше не должен совершать таких опрометчивых действий. Ты просто не представляешь, как у меня сердце разрывалось, когда тебя уводили. Чтобы защитить тебя, мне нужно, чтобы ты был рядом со мной. — Мукуро взбесился, увидев тебя. Он сказал, что не хочет меня отпускать, — прохрипел Хибари и замолчал, переводя дух. Рот, казалось, и вправду порвется. — Можно подумать, что когда-то было по-другому, — заметил Трайдент, впрыскивая ему что-то в вену. Почти сразу же полегчало. — Так, сегодня с тебя морфия достаточно. Я выйду на секунду, чтобы принести еще бинтов. — Ага, — не обращая на него особого внимания, ответил Каваллоне. — На секунду, — вдруг повторил Шамал, уже стоя на пороге. — Всего на мгновение. Секунда. Дино непонимающе посмотрел на него, а потом поник, отводя взгляд. — Да... ничего не будет, честно. Хибари хотел метнуть на Шамала злобный взгляд, сразу поняв, о чем речь, но получилось, видимо, неубедительно, раз он криво усмехнулся и вышел из камеры с диким хохотом. — Мне очень жаль, что я не сдержался и воспользовался твоим положением! — воскликнул Дино. — Если бы можно было отмотать время назад... — Нельзя. Хотя я бы не стал ничего менять. Может, свернул бы Мукуро шею, когда он спал. Дино чуть было не рассмеялся, но нелепо застыл и странно посмотрел на него. — У тебя была возможность убить Мукуро? — спросил он неверяще. — Я не хотел такой победы. Дино открыл рот, потом закрыл, а потом поднялся и отвернулся, прижимая стиснутый кулак к подбородку. В голове не укладывалось, что многого можно было избежать, если бы Хибари просто убил его, когда тот был беззащитен перед ним. — Ты хоть понимаешь, сколько людей погибло?.. — Дино судорожно вздохнул. — Хотя я не могу тебя винить, ведь из-за своего эгоизма я угробил немало жизней. — Он попытался улыбнуться и сел на прежнее место, сжимая ладонь Хибари. — Мне неважно, сколько еще будет жертв, неважно, насколько мне будет больно, я всем, абсолютно всем ради тебя пожертвую. Я не буду спасать никого, кроме тебя. Я лидер повстанцев только для тебя. Думаешь, меня волнует восстание? Думаешь, я хочу справедливости и свободы для людей? Я хочу этого только для тебя. Я все еще пытаюсь заботиться об окружающих, но кого я обманываю? Я все делаю для того, чтобы освободить тебя. Ты говорил, что уйдешь со мной, когда со всем будет покончено, и я сделаю все для того, чтобы это осуществить. Клянусь тебе. — Ты просто тупица, раз думаешь, что меня тронут такие слова, — фыркнул Хибари. Помимо признательности и тоскливой нежности, вызванной этой длинной бессмысленной тирадой, он почувствовал что-то вроде... разочарования? Он не хотел признаваться, не хотел замечать, но светлого доброго Дино он больше не видел. — Какая чушь, — сам себе произнес он, но Дино понял его слова по-своему. — Ха-ха, и впрямь, сморозил такую глупость. — Он наклонился и поцеловал его: осторожно и легко, одним прикосновением смывая все сомнения. — Эй, я же сказал «секунда», а ты уже копыта распускаешь?! — негодующе прикрикнул Шамал, входя и отвешивая Дино подзатыльник. Что-то в его лице и голосе заставило насторожиться. — На арене умер человек. — Ну, это неудивительно. — Победитель. От яда. Дино напрягся, неосознанно сжимая руку Хибари до боли. Кея нахмурился, но не из-за этого неловкого жеста. От какого еще яда?