Пленник

Хибари очнулся от легкого прикосновения к носу, и, когда открыл глаза, увидел улыбающегося Дино. — Очнулся? — приветливо спросил он, и в его глазах заиграли веселые огоньки. Хибари любил его глаза — они волшебным образом успокаивали боль и будто бы даже ненадолго приглушали бушующую в душе ненависть и отчаяние. Да, если бы не он... если бы не Дино, он бы уже давно умер. Или сошел бы с ума. А, может, он и так уже сошел. — Приятное пробуждение, — попытался улыбнуться он, но лицо свело судорогой, и он бросил бесполезные попытки. — Какие милости я слышу от тебя, даже ушам не верится, — восхищенно щелкнул языком Каваллоне и ласково провел ладонью по его спутанным волосам. — Шамал вколол тебе морфия и велел больше ничего тебе не давать. Кроме еды, покормить тебя следует хорошенько, все же три дня в отрубе был. — Сколько? — Три, — повторил Дино, и на мгновение с его лица исчезла улыбка. Сразу стало заметно, как сильно он переживал и устал за это время. — Я боялся, что ты... — Он замялся и мотнул головой. — А, неважно. Как себя чувствуешь? «Просто отвратительно», — хотел сказать Хибари. — Нормально, — вместо этого ответил он и попытался сесть. — Нет, ни за что! — испугался Каваллоне, подлетая к нему и укладывая его обратно. — Шамал сказал, чтобы ты не поднимался с постели. — Ненавижу, когда со мной нянчатся. — Значит, будешь терпеть. Дино поднял поднос с едой и принялся придирчиво разглядывать обед. Хибари сонно моргнул и вздохнул, чувствуя накатывающую боль. Действие обезболивающего наркотика проходило, и раны дали о себе знать. — Почему ты здесь? — спросил Хибари, наблюдая за Каваллоне. Тот как раз осторожно отпивал из деревянной кружки. — Разве не запрещено ходить друг к другу в гости? Дино откусил от булки и медленно прожевал ее с невыносимо сосредоточенным выражением лица. Проглотив пищу, он немного помолчал, словно прислушиваясь к своим ощущениям, и наконец улыбнулся, подсаживаясь к нему. — Я же говорил: у меня есть привилегии. — Он помог Хибари отпить из кружки. — Я лидер восстания, как-никак... Для принца я полезен, он хочет с моей помощью устроить зрелище, вот и позволяет мне некоторые вольности. К тому же, он явно осведомлен о наших с тобой отношениях. По-моему, его это даже забавляло. — Он внимательно понаблюдал за Хибари и словно нехотя поднес к его рту ложку с кашей. — Я даже и не думал, что когда-то стану настолько важной персоной. — Тебе нравится? — Нравится что? — Быть важной персоной. Тебе нравится быть главой сопротивления? — Нет. Мне нравится вдохновлять. Мне нравится помогать. Мне... мне нравится сражаться — это правда. — Дино смущенно улыбнулся и потер переносицу. — Но я не желаю общаться с принцем и его прихвостнями, не хочу убивать и не хочу видеть, как это делают другие. Тем более... тем более, когда это делаешь ты. — Я всю жизнь это делал. Ты просто не знал. Не видел. — Я и хочу исправить это. Хочу, чтобы ты был счастлив. — Дино отложил поднос и склонился над Хибари, осторожно прикасаясь к его волосам. — Я ведь знаю, что ты был счастлив тогда, на ферме. Мы были счастливы. Я хочу, чтобы это все поскорее закончилось. — Еще немного осталось, — сказал Хибари настолько уверенно, что Дино очень захотелось в это поверить. — Немного больно, — вдруг пожаловался он. — Замени мне морфий, конь. — Его разве можно заме... а, ты в этом смысле, — посмеялся он, когда Кея слабо дернул его за ворот на себя. — Разве тебе не будет еще больнее? — Конечно, ему будет больно, тупой конь, — распахнул дверь Шамал, гневно хмуря брови. — Я полчаса ждал за дверью, пока вы не намилуетесь, но это вообще все границы переходит. — Эй, конем называет меня только Кея, — беззлобно проворчал Дино, быстро отстраняясь. — Значит, мне можно называть тебя просто тупым? — хмыкнул Шамал, приложил ладонь ко лбу Хибари и удовлетворенно кивнул. — А как же твое новомодное прозвище? Как там... Дробящий Мустанг, что ли. — Что? — удивился Каваллоне. — Мне дали прозвище? — Я думал, что ты сам его себе придумал. — Я бы не придумал себе такое прозвище! — А по-моему... — Шамал смеялся, но вдруг осекся и уставился на поднос с недоеденным обедом. — Только не говори мне... ты что кормил Хибари этой едой?! — Я ее первым попробовал, так что все нормально. Шамал мгновение смотрел на него, а потом вознес руки к потолку и мучительно застонал. — Ты тупой, тупой конь, Каваллоне, — тяжко вздохнул он и уставился тяжелым взглядом на отломанную краюшку булки. — Ладно, от одной порции большого вреда не будет... С этого дня будете есть то, что я принесу, ясно? Дино кивнул, виновато глядя на него, а Хибари, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого. — Еда отравлена? — спросил он и кашлянул. — Ее поэтому нельзя есть? Раз уж ты и коню сказал не есть, значит, дело не во мне? — Да уж, скрывать и впрямь уже бесполезно. — Шамал бросил поднос на пол и закурил сигарету. — Буду краток: принц — ублюдок, победитель выбран, все сдохнут. Надеюсь, все понятно. — Более чем, — кивнул Кея и закрыл глаза, устав. — Значит, придется побороться еще и с ядом. Шамал отвесил ему щелбан. — Не пори чушь. Ни один человек не сможет сопротивляться яду, ду-рак. Но это если меня нет — гениального доктора и просто отличного человека с прекрасной внешностью и бешеной харизмой. — Твоя уродливая рожа и придурковатый характер — не противоядие, — фыркнул Хибари и снова получил щелчок по носу. — Поосторожней со словами, юноша, пока ты мой пациент. А то я могу и твое личико уродливым сделать. Дино рассмеялся. Его забавляли отношения Шамала и Хибари — словно они были друзьями тысячу лет или... или, может, даже были почти семьей. Честно говоря, он даже немного завидовал их легкому общению. Им с Кеей о таком только мечтать приходится. В дверь громко постучали. — Двести третий, вали отсюда, приемные часы окончены, — приказал стражник, и Дино со вздохом поднялся, накидывая на себя свою накидку с капюшоном. — Увидимся в тренировочном зале, Кея. Хибари проводил его взглядом и зло посмотрел на Шамала. — Что? — невозмутимо отреагировал он, тихо посмеиваясь. — Помацать друг друга вы можете и потом. А мне тебя еще лечить нужно, и ваши щенячьи глазки действуют мне на нервы. — Заткнись, — фыркнул Хибари и дернулся, когда Шамал полез к нему за пазуху. — Опять? — вскинул он брови. — Ау, я просто гениальный доктор, и я не мечтаю о горячем сексе с парнем, так что дай мне глянуть на твои раны, ладно? Хибари медленно кивнул и закрыл глаза. На самом деле стоило больших трудов терпеть чужие прикосновения. Более-менее он привык к Шамалу, только если тот обходится без резких и неожиданных действий, как сейчас, например. И, конечно же, Дино: когда его касался он, то неприятных ощущений не было. Даже наоборот. — Фу, не делай такое лицо, пока я щупаю твои царапины. — Не льсти себе. Шамал посмеялся, и они ненадолго замолкли. После осмотра, который прошел вполне удовлетворительно, они наконец поговорили о яде, о том, что произошло во время налета ордена на замок Мукуро и о планах на ближайшее будущее. — Хибари, — вздохнул Трайдент, садясь на постель, — я не знаю, ты, кажется, подружился с кем-то здесь... Просто хочу сказать, что я не смогу проносить мимо охраны слишком много еды, и потому... в общем, я буду пробовать спасти лишь тебя и Каваллоне. — Понимаю, согласен. И у меня нет друзей. — Вот и отлично. В любом случае, я даже Каваллоне буду стараться вытащить лишь из-за его ордена, который должен будет нас вывести. Ладно, я пошел дальше всех рвать и сшивать, а ты отдыхай — завтра тебя поволокут в тренировочный зал. *** — Граф! — радостно воскликнул Бельфегор на утреннем приеме. Молитва и заклятие невидимости вкупе с жертвоприношением дьяволу, которое Мукуро принес, как только проснулся, видимо, не подействовали, и он обреченно обернулся на зов, натягивая на лицо доброжелательную улыбку. — Ваше Величество, доброе утро, — поклонился он, но Бел вдруг поманил его за угол и накинулся там на него с объятиями. — Я знал! Я знааал, что ты меня не подведешь! — с блистательной улыбкой произнес он и похлопал его по плечу. — Ты такого натворил в казематах — я сто раз пожалел, что не присутствовал при таком кровопролитии. Теперь-то ты не сможешь отмазаться своими бредовыми оправданиями вроде «ой-ей, я поставил много денег на своего бойца и потому волнуюсь за него; ох, он у нас такой важный заключенный, поэтому живет в отдельной комнате с огромной кроватью» и прочее в том же духе. Мукуро вскинул брови. Что ж, если ему предстоит опозориться и, возможно, быть обвиненным в преступлении, то нужно хотя бы попытаться оттянуть этот момент. — Не понимаю, о чем речь. Вы разрешили мне проведать моего бойца, а на месте я застал стражу, которая, упиваясь своей властью, создала в казематах свое собственное маленькое королевство. Как я должен был реагировать? Развернуться и идти? Во мне сильно чувство справедливости, потому я и не смог стоять в стороне. — Замечательная история, Мукуро, но... — Прошу прощения, могу я поприветствовать свою невесту? — с улыбкой спросил Мукуро, склоняя голову и пряча торжествующий взгляд. Хром как нельзя вовремя вошла в залу. — Да... конечно, иди, — процедил Бельфегор и проводил его разгневанным взглядом. — Когда придет его время умирать, сделай это побольнее, — бросил он подошедшему к нему Виллани. Тот кивнул и поклонился, мимолетно улыбнувшись: ему всегда нравилось, когда Бел злился. Или радовался. В общем, любое его проявление чувств всегда ему нравилось. — Все так очевидно, его вранье бесполезно. — Но если он признает, что соврал, то серьезно подставит себя. Нет никаких доказательств, что он организовал нападение на собственный замок, кроме ничем не подтвержденных слов Донована. Хотя я склонен верить Чейзу — он поразительно преданный королевству солдат. — А еще Мукуро трясется за свою репутацию, он ведь мечтает о титуле маркиза, — фыркнул Бел и благосклонно кивнул проходящей мимо него пожилой паре аристократов. — Кстати, ты поговорил с этим твоим... Чейзом? Полезно иметь информатора. — Разумеется. Он будет обо всем докладывать мне лично. Я хочу восстановить его в должности, Ваше Величество, если вы не против. — Восстановить? А кем он был до того, как стал стражником? — Он был офицером королевской гвардии. Отказался присягнуть вашему брату после смерти вашего отца, и был разжалован. — Не казнен? — Он одумался, в конце концов. Когда понял, что служить должен не конкретному королю, а королевству. Он и до сих пор придерживается этой позиции. Но было поздно: хотя это и спасло ему жизнь, его лишили офицерского звания. — Как печально, — протянул Бел совсем не раскаивающимся тоном и поднял свой кубок, глядя на льющееся в него вино. — Будет полезен, восстанови. А что насчет Мукуро... если он продолжит привносить в мою жизнь веселье, то, пожалуй, он и может стать маркизом. — Он пригубил из кубка и рассмеялся. — Хотя это вряд ли. *** — Какие отвратительные условия, — услышал сквозь дрему Хибари. Ему вкололи морфин, но, кажется, он стал действовать слабее. — Неудивительно, что бойцы потом такие агрессивные. Если бы я жил в таком помещении, я бы здесь все стены разнес. Хибари открыл глаза и, осторожно вдохнув, повернул гудящую голову. По его крохотной камере вышагивал Бьякуран Джессо и придирчиво оглядывался по сторонам. Что он здесь забыл? — О, ты очнулся, — заметил его пробуждение Бьякуран и быстро сел на стул рядом с постелью. — Замечательно, чем скорее я с тобой поговорю, тем скорее смогу сбежать из этого места. Хибари открыл рот, чтобы спросить, какого черта он приперся, но не смог ни звука выдавить — горло пересохло, и даже просто дышать было больно. Бьякуран, вскинув брови, смотрел на его потуги и, вздохнув, поднял с обеденного подноса ковшик с водой. — Я пришел не монологи читать, так что выпей. Хибари стиснул зубы и мотнул головой. Ему нельзя было пить и есть то, что приносила стража. — А ты и впрямь упрямец, — нахмурился Джессо. — Я не Мукуро, с тобой нянчиться не собираюсь, так что пей живо, или я эту воду просто волью в твою глотку. Хибари угрюмо отвернулся. Бьякуран смотрел на него пару мгновений, а потом снова вздохнул и приподнялся, протягивая свободную руку к его лицу. Пальцы больно впились в кожу, стиснули челюсть и потянули вниз с такой силой, будто Бьякуран хотел оторвать ему голову. А потом в горло полилась противно-теплая вода, которая немного облегчила дискомфорт. Правда, теперь появилось опасение, что он отравился. Джессо брезгливо отряхнул руку и сел обратно, глядя на Хибари с примесью любопытства и отвращения. — Наконец-то я увидел тебя в относительном здравии и вблизи. Обычно ты валяешься в отключке или находишься за десяток километров от меня, а это довольно затрудняет общение, правда? — Что тебе нужно? — Во-первых, не «тебе», а «вам» — я граф, а ты пустое место, так что не переходи границы дозволенного, а во-вторых... знаешь, я просто хотел посмотреть на тебя и увидеть, что в тебе такого, чтобы другие люди из-за тебя так страдали. Каваллоне развязывает гражданскую войну, Мукуро скоро потеряет все, к чему всегда стремился, даже отчужденный дикарь Скуало ввязывается в сомнительные переделки, чтобы вытащить тебя из задницы. Я еще молчу про Шамала, который столько лет скрывался от королевских ищеек, а теперь ему приходится на них работать. Хибари молчал. Себя он не считал в чем-либо виноватым — это они его доставали все время, а он даже ни разу не проявлял к ним дружелюбие. Разве что только Дино... вот с ним все сложно. — Чем ты интересен? Ты даже не милый, как Шо. Ты просто... не очень симпатичный мрачный парень с восточных островов, у тебя и характер дерьмовый. — Значит, проблема не во мне. Бьякуран одарил его снисходительным взглядом и насмешливо фыркнул. — Мукуро в последнее время выглядит так жалко, что я его даже не узнаю. На его роже тупое мечтательное выражение, а когда оно меняется, то меняется на еще более идиотскую мину, а меня это не устраивает. — Просто срежь ему с лица кожу, тогда будет сложно разглядеть его выражение. Бьякуран вдруг схватил его за волосы и дернул вверх, ближе к себе. — Не стоит мне дерзить, Хибари Кея. Я могу стерпеть это от своих друзей, но тебя-то я ненавижу. — И? Что ты мне сделаешь? — спросил Кея, прищурив глаза. От близости к другому человеку сердце билось как бешенное, и отнюдь не от радости и возбуждения. — Убьешь меня? — Он усмехнулся. — Я так не думаю. Ты, похоже, трясешься над Мукуро, а он тебя по голове не погладит за мое убийство. — Таак. — Бьякуран его отпустил. — Первый вопрос отпадает. Может, ты и не такой уж скучный тип. Но мне на это плевать в любом случае. Я шел, чтобы просто взглянуть на тебя, но по пути передумал. Я хочу, чтобы Мукуро был счастлив. Хочу, чтобы он снова улыбался не через силу, и хочу, чтобы он стал прежним засранцем, с которым мы играли в пиратов и летучих мышей. Хибари удивленно вскинул брови, но Джессо этого не заметил. — Поэтому слушай меня внимательно, парень, — сказал он с омерзительно-слащавой улыбочкой. — С этого момента ты будешь делать все, что может понравиться Мукуро. Будешь ублажать его и быть милым маленьким мальчиком: когда надо, будешь играть в недотрогу — он это любит, когда надо — будешь ласковым до тошноты. И если на лице Мукуро не появится прежняя снисходительная улыбочка, я... — Так что? Что ты можешь сделать мне? Что ты сможешь придумать еще худшего из того, что со мной не происходило? — О, я не буду расстраивать Мукуро и оставлять на твоем теле синяки — на него и так без содрогания не посмотреть. Но у меня есть один куда более действенный рычаг давления. Думаю, ты догадался, о чем... о ком идет речь. Хибари вцепился в воротник его пиджака и зло скривился. — Если ты посмеешь... — То что? — с издевкой передразнил его Джессо. — Что ты мне сделаешь? Кажется, мы поменялись местами, не так ли? Тебя я тронуть не могу из-за того, что не хочу ранить нежные чувства своего лучшего друга, но вот Каваллоне, который, на минуточку, мой боец, я могу тронуть, и еще как. Поверить не могу, как он тебя вечно подставляет, а ведь так хочет помочь. Бедная парочка, которой не суждено быть вместе!.. Отличная идея для пьесы, а? — Бьякуран поднялся и поправил свой шейный платок. — Приятного отдыха, Кея, поправляйся. Только помни про своего любименького Каваллоне. Он ведь может умереть из-за тебя. — Он направился к двери, ожесточенно жестикулируя руками и смеясь. — Какая драма! Зрители в восторге! Хибари откинулся на подушку и обессилено застонал. Какого черта?! *** Занзас устало потер глаза и, лениво поплескав коньяком в бокале, отложил его в сторону. Мукуро, готовящийся к визиту к Хибари (который ему великодушно позволил Виллани с парой оговорок), удивленно взглянул на него и усмехнулся. — Ты не хочешь пить? Апокалипсис близко. — Да не выспался я ни хрена. Чертов Джессо болтал всю ночь во сне и закидывал на меня все свои конечности. — Тише-тише, Занзас, — ворвался в комнату довольный Бьякуран и упал на постель. — Не рассказывай о таких интимных моментах Мукуро, а то он тоже захочет со мной переночевать. — После того, как я узнал, что ты перепутал меня со шлюхой в борделе, я даже не знаю, как такие шутки воспринимать, — вздохнул Рокудо. Бьякуран склонил к плечу голову и улыбнулся. — А разве это была шутка? — Джессо! — Мукуро поднял подушку и швырнул ее в друга. — И почему это вы спали вместе? — А, просто Занзас пришел ко мне посреди ночи и сказал, что не может уснуть. Вот я ему и позволил лечь со мной. — Ты ничего не попутал? — очнулся Занзас и напрягся, чтобы успеть быстренько вскочить и надавать ему люлей. — Это ты приперся ко мне в два часа ночи, без спроса залез в мою постель и ныл о том, как тебе плохо без Ирие. — Шо-тян был занят работой, — грустно кивнул Бьякуран, пока Мукуро сидел в кресле и хохотал. — Ладно, ребята, с вами весело, но мне нужно идти. — Идешь к Кее? — спросил Джессо, и Занзас ткнул себе пальцем в рот, изображая рвотные позывы. — Думаю, тебе сегодня перепадет. — Что? — усмехнулся Мукуро. — Я не собираюсь его насиловать... не сегодня. У него швы и все такое. Бьякуран многозначительно покивал и повернулся к Занзасу. — Итак... Сегодня давай в моей комнате. — Давай. Твой труп там спрятать легче. Мукуро вышел из комнаты и перевел дух. Хоть он и старался веселиться, но его весьма напрягала ситуация с Белом. Было бы лучше не видеться с Хибари некоторое время, но... Он ведь просто идет проведать своего бойца, никто не может обвинять его в этом. И с Шамалом нужно будет поболтать. *** — Мукуро, мне некогда, но я могу сказать, что к трупу меня не подпустили, я не знаю, что за яд, я разорился на еду и я чертовски зол, — на ходу бросил Шамал, перебирая бесчисленные бумаги в руках. — Мы в заднице. Есть, правда, один плюс — если его еще можно назвать плюсом — к телу меня не пустили, а значит, мы знаем, что его и впрямь траванули. Мы найдем, кого принц выбрал победителем, и просто будем заранее проверять бойцов, поставленных против него. Я найду противоядие — это теперь уже дело чести. Он помахал рукой, будто отмахивался от надоедливой мухи, и убежал, роняя листы бумаги. Мукуро потер лоб и направился туда, куда и шел с самого начала. Стражник распахнул дверь, и Мукуро вошел в камеру, заготовив парочку язвительных приветствий. Но они не понадобились, потому что он услышал то, чего никак не ожидал. — Привет, — поздоровался Хибари, мрачно глядя на него, и уголки его губ дернулись, будто он силился улыбнуться, но не получалось. Мукуро замер, потом обернулся, чтобы удостовериться, что позади него никого нет, и снова перевел взгляд на Хибари. — Э... добрый вечер. Как... самочувствие? — Иду на поправку, — ОЧЕНЬ дружелюбно ответил он. — Скоро меня пустят на тренировку. Мукуро подтянул стул к постели и чуть было не сел мимо него. Что могло произойти за несколько дней, если Кея вдруг сказал ему хоть что-то, кроме «Я убью тебя, ублюдок!» Может, ему сильнее, чем казалось, прилетело по голове? — Хочешь... заняться сексом? — Так, а вот теперь скажи-ка мне, что произошло. Кто в твою дремучую голову вбил все эти светлые мысли? Ответь мне, и я даже сам решу, каким способом убить провинившегося. Не то, чтобы ему не хотелось взаимности Хибари, просто очевидно же, что он не сам так резко поменял свое отношение. А вот такой хрени Мукуро не хотел, пусть лучше будет насилие и отчаянные попытки убийства, чем... чем то, что происходило сейчас. Хибари перевел дух. Первым желанием, когда он увидел Мукуро, было вцепиться к нему в горло и сдавливать его, пока голова не отделиться от тела, но мысль о Джессо и Каваллоне... его нервировала. Чертов Дино, если бы он не приперся! — Никто мне ничего не говорил, — глухо сказал Кея, глядя на морщинистый потолок. — Я просто... у меня нет выбора. И пока что я могу сыграть роль твоего пленника. Но потом... потом я уничтожу тебя и забуду о своем поражении. И о своем позоре. Мукуро, кажется, поверил. Подозрительный взгляд смягчился, лицо разгладилось и даже появилась легкая привычная улыбка. — Ты мог бы все исправить, — выпалил Хибари прежде, чем понял, что несет. Но плотину сорвало, и слова сами посыпались изо рта. — Перед Рождеством. Я тебя ждал. И я думал. Когда я вспоминал, что за эти девять месяцев со мной происходило действительно хорошего, то, помимо мыслей о Дино, я вдруг вспомнил время, когда мы читали книги и играли в шахматы. — Я всегда тебе проигрывал, — усмехнулся Рокудо, вспомнив, как рвал и метал из-за этого. — Да, ты был полным неудачником, — посмеялся Хибари. Странно, он старался держать себя в руках, и впервые за долгое время он не чувствовал, что при виде Мукуро его мозг не отключается, а сознание не покрывается мутной пеленой. Его пальцы все еще подрагивали в диком желании набить морду Мукуро, но он хотя бы мог себя сдерживать. И даже внятно говорил. — Помнишь, я всегда говорил тебе, что ты пожалеешь? — Он скосил глаза на свою руку, где было вырезано имя Мукуро, и хмыкнул. — Ты определенно жалеешь, хотя изначально я вкладывал другой смысл в свои слова. — Кея, не думай, что сможешь надавить мне на жалость или воззвать к моим чувствам к тебе. Да, я с ума схожу по тебе, но не позволю тебе мной помыкать или как-то унижать. Это моя прерогатива. — Мукуро провел пальцами по шрамам на его ладони и фыркнул. — И ты ошибся. Я не жалею об этих шрамах. Они показывают, что ты принадлежишь мне. Мукуро скользнул под его рубашку, щупая бинты, и Хибари весь съежился, дрожа от отвращения. — Ага, вот такой взгляд мне нравится больше, — хмыкнул Мукуро. — Вижу, швы сняли? — безмятежно спросил он, поднимаясь. — А ты так великодушно предложил мне заняться с тобой сексом, что я даже отказать не могу. Хибари стиснул челюсть, вцепляясь пальцами в свою цепь. «Когда надо — отбивайся», да? Можно было и не просить об этом. — Жаль, что мало времени, — довольно щуря глаза, сказал Мукуро притворно горестным тоном. — У меня выдались тяжелые деньки, так что... извини, но придется отдуваться тебе. Хибари закрыл глаза. Морфий немного притупит боль, но для него была невыносимой не она. Если бы не Дино... Ну почему именно он всегда являлся причиной его бед?