Пленник

Едва Дино вошел в двери, его тут же сковали и, отправив на пол несколькими ударами дубинкой, поволокли в тренировочный зал. — Эй, какого черта?! — рванул было за ним Фай, но его мигом успокоили очередной порцией тумаков. — Наказание за нарушение правил — смерть, так что считайте, что легко отделались, ублюдки, — плюнул на него один из стражи. — Так вот почему ты рожу скрывал, революционер недоделанный, — процедил другой, таща Дино за собой буквально на буксире. — Сейчас получишь сполна, выродок. Дино через силу улыбнулся. Его не казнили за непослушание. Сколько бы он ни отказывался от боев, его не убьют, потому что он играет какую-то важную роль в спектакле Бельфегора. В конце концов, против Хибари теперь его ставить бессмысленно. Он выиграл этот раунд. В зале оказалось полно народа. Бойцы недоуменно перешептывались и переглядывались, не понимая, для чего их загнали сюда вне графика. Хибари соскочил со скамьи и вцепился в решетку, увидев, как кого-то тащат по земле, словно мешок с картошкой. — Это Дино? — обеспокоенно спросил Скуало, подрываясь следом. — Эй, что происходит?! - затряс он решетку. — Заткнитесь нахрен, утырки! — стукнул дубиной по прутьям стражник и, открыв дверцу, швырнул внутрь Каваллоне. — Это кто? — Меня тоже должны наказать, я же тоже был там! — голосил Фай, которого втиснули следом и оттолкнули к прочим бойцам. Лицо Дино было открыто, хотя его и трудно было узнать из-за стекающей со лба крови. Хибари поймал его успокаивающий взгляд: мол, все в порядке, не вмешивайся. — Это двести третий? — шепнул кто-то позади. — Это Каваллоне, — бросил Фай, удерживаемый на месте парой крепких конвоиров. — Он отказался меня убивать. — Тот самый Каваллоне?! — Лидер сопротивления? — Зачем он это сделал? — изумленно спросил Скуало, тряхнув головой. — Это же безумие. — Это я виноват, — едва слышно выдохнул Хибари, стискивая кулаки. — Я сказал ему сделать что-нибудь, чтобы нас не стравили друг с другом. Я виноват... во всем, что с ним происходит. Стража привязала Дино к решетке и рванула на нем рубашку, оголяя спину. — Сможешь пережить тридцать ударов, герой? — хмыкнул один из стражников, принимая из рук своего человека свернутую плеть. — Стоило ли щадить жизнь какого-то преступника, чтобы потом страдать? Дино промолчал, напрягаясь. Это малая цена. Зато ему теперь не придется драться с Хибари. Он оглянулся, чтобы найти его взглядом, но просвистел кнут, и спину обожгло ослепляющей болью. Он даже не успел сдержать вскрик, и лишь потом стиснул зубы. Повисло гробовое молчание, прерываемое лишь свистом плети и рваными выдохами Дино, цепляющегося за решетку побелевшими от напряжения пальцами. Скуало даже не заметил, как Хибари схватился за его локоть, сдавливая его едва ли не до боли. Каждый удар отражался и в его сознании, будто это его сейчас били, а не Каваллоне. Хибари, по-видимому, чувствовал то же самое. — Думай о хорошем, — угрюмо сказал Скуало, кладя ладонь на его руку, впившуюся в его локоть, — его не убили, как должны были. Стоящий рядом заключенный пренебрежительно фыркнул и отошел в сторону. — Придурок. Это не то место, где нужно щадить своих противников, — бросил он, садясь на скамью. — А может он прав? — шепнул кто-то еще. — Его не убили, может, и нам стоит отказаться драться? — Его не убили, потому что он лидер сопротивления. — Но разве зрители не взбунтуются, если всех, кроме него, не пощадят? — Ты хочешь так рискнуть? — Я не хочу убивать тебя. — Кто это сказал?! — рявкнул стражник, обводя взглядом напряженных бойцов. — Кто-то хочет на место Каваллоне? — А, может, ты на его место ляжешь? — крикнул кто-то, и некоторые захихикали. — Кто это сказал?! Кто?! Ты?! Или, может, ты?! Кто тут такой смелый?! Дино обмяк, сдавленно вздохнув, после двадцать первого удара. Хибари с трудом расцепил онемевшие пальцы, отпуская Скуало, и, подняв с пола проржавевший клинок, вонзил его в бок разъяренного стражника, шерстившего толпу. — Ах ты, сука! — мигом оголили оружие его напарники, и Скуало быстро вооружился, утягивая Хибари за собой. — Я не люблю быть кому-то должным, — процедил Фай. — Ну же, эти ублюдки слабее нас! Разве вам хочется выходить на арену и выступать в роли цирковых зверюшек для оравы жирных аристократов? Дино вяло шевельнулся, поняв, что его перестали бить. На мгновение его оглушила звенящая тишина, а потом она взорвалась в голове лязгом оружия и пронзительными криками. С трудом оглянувшись, он с ужасом увидел, что небольшая кучка стражи сбилась в углу, отбиваясь от нападающих на них заключенных, и лишь пара-тройка бойцов оставалась в стороне, лениво наблюдая за резней. За решеткой уже слышался топот подоспевшей подмоги и свист, призывающий на помощь. — Нет... нет, какого черта? — выдавил он из себя и дернул руками, пытаясь вырваться из цепей. Не этого он хотел. Не бунта. За это не только его ждет суровое наказание. — Перестаньте, вы с ума сошли?! Я лидер сопротивления, они только меня не убьют! — Его голос тонул во всеобщем хаосе звуков. — Кея! Кея!.. Скуало! — надрываясь, кричал он, бесполезно дергаясь на месте. От шока и ужаса он даже забыл о жуткой боли на исполосованной спине, и его прогрызенная рука теперь его тоже мало волновала. К нему подлетел измазанный в крови Фай, смеющийся и выглядящий безумно счастливым. Он быстро перебирал связку ключей, что они сняли с трупа убитого стражника, и освободил его. — Все, мы квиты, двести тре... Каваллоне, — похлопал он его по плечу и убежал к двери, чтобы распахнуть ее. Дино кое-как поднялся, все еще пытаясь прийти в себя. Глаза разбегались, не в состоянии вычленить из кучи-малы одного-единственного человека. — У вас пять секунд, чтобы упасть на пол и сдаться! — орали снаружи. — А ты подойди и скажи нам на ушко, чертов цепной пес! — со смехом отвечали ему заключенные. Одного из стражников раздели и хлестали плетью, улюлюкая и свистя. — Дино, ты как? — вылетел к нему Скуало, размахивая подобранным мечом. — Что произошло? Какого хрена ты сделал? — Я и сам теперь не понимаю. Этого не было в моем плане, — растерянно ответил он. — Где Кея? — Я потерял его из виду, но он вообще с катушек слетел — едва меня не прирезал, когда я попытался увести его. Раздался оглушительный выстрел, скачущего перед ними заключенного дернуло в сторону, и он упал на пол, заливая своей кровью столы и скамьи. — Пороховое оружие! — выкрикнул кто-то. — На пол, на пол! Кто-то сдернул Дино на пол, и Скуало тоже шлепнулся рядом. — Ненавижу пороховое оружие, — процедил он, отбрасывая клинок. Дино поднял голову, с замершим сердцем оглядывая повалившихся на пол заключенных, и облегченно выдохнул, встретившись взглядом с Хибари. — Живой. Стрелки, выстроившиеся снаружи в ряд, расступились, пропуская вперед Виллани. — Следующий бой — одиннадцатый и сорок восьмой. Проводите их, пожалуйста, — бесстрастно приказал он. Его подчиненные молча вывели указанных. — Я предполагал такой исход событий, когда к вам присоединился двести третий... Каваллоне. — Он вошел в клеть и оглядел тела погибших. — Полагаю, вы понимаете, что безнаказанными за смерть моих товарищей вы не останетесь? — Капитан, а нам-то ничего не грозит? — со смешком спросил один из тех, кто отсиживался в сторонке. — Мы вообще не при делах. — Бездействие — тоже преступление, — отрезал Виллани, проходя мимо. — Каваллоне, встать. Дино с трудом поднялся и, вздохнув, посмотрел прямо в его лицо — уверенно и твердо, как его учила Анита, когда заставила быть лидером. — Тебе оказалось мало той революции, что ты устроил снаружи, и ты решил продолжить ее здесь? — спросил Виллани, без труда сдерживая его тяжелый взгляд. — Этого не было в моих планах. Ренцо, едва заметно улыбнувшись, подошел ближе — настолько, что почти касался его лица. — Будто я не вижу, что вы затеваете здесь с доктором Шамалом и Его Светлостью Рокудо Мукуро. Вам бы перестать трепыхаться, Каваллоне, ради вашего же блага. И ради блага Хибари Кеи, разумеется — это ведь из-за него весь ажиотаж? — Угрожаете мне? — Да. Еще одна подобная выходка с вашей стороны, и будь уверен, что отвечать за это будет твой любовник — не ты. — Он ни при чем. — Знаю. Но отвечать за тебя и твои действия будет он. Поверь мне, на больное я давить могу. И постарайся, чтобы мои слова дошли также и до Его Светлости — его действия тоже скоро могут попасть под измену. — Он отошел. — Вызовите докторов. Уберите все тела. Всех бойцов — под стражу, урезать всем обеды и оставить на два дня без воды. Надеюсь, это отобьет у них охоту бунтовать. Дино разъяренно сжал кулак здоровой руки. Все катится к чертям. И какого хрена все принялись драться со стражей? И тут он заметил. Эти люди — большинство из них — смотрели на него с надеждой. Точно также на него смотрели и снаружи, когда он прибывал в те или иные владения аристократов. Они хотели, чтобы он освободил их. Как будто он этого хотел. Как будто он вообще это мог. *** Виллани вызвался проводить Каваллоне до камеры, где к нему должен будет зайти потом Шамал. Раненных было мало — больше убитых, и среди всех них именно Дино был ранен сильнее всех. — Ручаюсь, через час или даже раньше, сюда примчится на всех парах Его Светлость, — произнес он без тени насмешки. — Не понимаю ваших беспочвенных стараний. Ради мальчишки-дикаря отбросить все, что только можно. — А я не понимаю твою слепую верность короне. — Не короне, — тихо произнес Виллани, но Дино услышал его. Что это значит? Уже у самой камеры их нагнали два запыхавшихся стражника. — Капитан, бойцы отказались сражаться! — доложил один из них. Дино обомлел. Как? Почему? Они же должны понимать, что за это пощадили только его! — А вот и очередная проблема, вызванная тобой, Каваллоне, — сказал Виллани, заталкивая его в темницу и запирая дверь. — Я предупреждал. — Что?.. Ты только что это сказал! Это не было моим планом! — Нужно отвечать за свои поступки, даже непреднамеренные. Против тебя лично я не имею ничего, я даже не считаю тебя преступником, но твои действия требуют наказания. Я знаю, что тебе не так уж важно, что произойдет с тобой, и даже не буду скрывать своего восхищения. Но тебя волнует, что будет с тем парнем. Дино ударил по двери. — Не трогай его! — Я не трону — могу обещать. — Это же я виноват! Он даже не знал... Виллани! — бился в дверь Каваллоне, слыша, как удаляется звук лязгающих доспехов. *** Мукуро смотрел на арену, где вместо того, чтобы сражаться друг с другом, два бойца расселись на земле и беспечно что-то обсуждали. В какой-то мере это было даже смешно, если бы не было так опасно. Бельфегор, наверное, аж позеленел от злости у себя в ложе. — Революция в крови у Каваллоне, а? — усмехнулся Занзас, не без удовольствия глядя на бойцов. Вокруг все возмущались и кричали, требовали зрелища, а Занзас искренне веселился. Мукуро было не до смеха. Ясно, что Бел будет вынужден оставить в живых и этих бойцов, потому как ему пришлось простить такую выходку Каваллоне. Зрители будут недовольны тем, как у одного и того же нарушения будут разные исходы. Принца... короля даже могут обвинить в том, что он выбрал себе любимчика, и они даже будут недалеки от правды, хотя любимчик уж точно не Каваллоне. И еще Мукуро ясно понимал, что безнаказанным Дино не оставят, а самое действенное наказание для него — Хибари. Чертов придурок Каваллоне. На кой черт он раскрыл себя, да еще и отказался сражаться? Какой-то план, в который Мукуро забыли посвятить, что ли? Следующая пара бойцов тоже отказалась сражаться, и растерянный распорядитель объявил сегодняшний день боев оконченным. — И за это мы платили деньги? — негодовали зрители. Занзас же буквально заходился хохотом. Настроение у него мистическим образом всегда поднималось, когда оно падало у знати. — Надо рассказать об этом Бьякурану поскорее, чтобы мы вдвоем поржали, — довольно произнес он, когда они вышли. В честь этого он даже расщедрился и накупил сувениров. — Я подойду позже, — похлопал его по плечу Мукуро и направился к Казематам. — Ваша Светлость, — окликнул его Ренцо и поклонился, — я знал, что вы придете. — У вас потрясающая интуиция, — оценил Мукуро. — Не в ней дело. Беспокоитесь о боях? — Не хочется, чтобы мои деньги пропали даром. — Уверяю вас, завтра бои будут иметь прежний формат. Я со всем разберусь. — Не сомневаюсь. Удачи вам в этом. Ренцо снова поклонился и ушел. Мукуро проводил его подозрительным взглядом и двинулся дальше по коридору. В первую очередь нужно найти Шамала, а потом припереть к стенке Каваллоне и надавать ему по шее за самодеятельность. — Ваша Светлость, можно отнять ваше время? — позвал его капитан местной стражи. — Коу Эбернатти — капитан стражи. — Докладывай. — У меня поступил приказ по отношению к вашему... бойцу. Восемнадцатому. Хибари Кее. — Я сразу понял о ком речь, спасибо за полное объяснение. Ближе к делу, если это возможно. — Ни для кого не секрет, что вы... трепетно относитесь к своему бойцу. — «Ни для кого»? — усмехнулся Мукуро. — Допустим. И в чем заключается приказ? Капитан замялся, а потом прямо посмотрел на него. — Думаю, вы можете понять и сами. — ...догадался. Ладно, терпеть Каваллоне, черт с ним — даже после психованного поклонника, но после оравы стражников как-то... вообще не вариант. — Я полагаю, участвовать в этом будет явно не один человек. — Трое. Разрешили даже больше. Но мне бы хотелось этого избежать. Я семейный человек, да и это противоречит моим жизненным принципам. — Значит, у тебя есть ко мне предложение? — Именно. — Он огляделся и отвел Мукуро чуть подальше. — Если вы мне заплатите, то я могу избавить вашего бойца от наказания со стороны моих людей. — А это не противоречит вашим жизненным принципам? — хмыкнул Мукуро, прикидывая, сколько он еще может потратить на выкрутасы Хибари и его любимого фермера. — Нет. К тому же, суть наказания я так и не понял. — А ваших людей не будут допрашивать? — Будут, но это уже мои проблемы. — И сколько вы требуете? — Пятьдесят. — Золотом? — едва не поперхнулся Мукуро и даже посмеялся, получив утвердительный ответ. — А это не слишком много? Это едва ли не все налоги за месяц, которые я получаю в своем графстве. — Уверяю, мне бы хватило и пятнадцати. Но платить придется не только мне. — Хорошо. Я заплачу. Только с собой у меня такой суммы нет, так что отложим на завтра. — Не получится, — покачал головой капитан. — Сегодня. Вечером. — Часы посещения, явно, вы не выучили. — Для вас сделаю исключение, ведь вечером вам в любом случае нужно быть здесь. — Это еще зач... о, понял. Хах, бедный Кея, судьба у него такая, видимо, — не сдержал усмешки Мукуро. — Моих слов и слов подчиненных будет недостаточно. Такой... сложный человек, как восемнадцатый без боя не дастся уж точно. На нем должны быть следы. — Трех человек. — Именно. Я думаю, у вас с этим проблем не будет. — Тогда у меня есть еще одна просьба, коль я плачу довольно крупную сумму денег. Если... если об этом узнают заключенные, то вы должны его защитить. — Безусловно. Мукуро степенно кивнул и отошел. Да уж, хуже и быть не могло. Хорошо, что новоиспеченный капитан сразу смекнул, как можно поиметь немалые деньжата. — Как хорошо, что я застал вас обоих здесь, — сказал он, когда стражник закрыл за ним дверь камеры. — Что ты здесь забыл? — неприязненно поморщился Дино, лежа на своей койке лицом вниз. Шамал сидел рядом с постелью и осторожно протирал окровавленным полотенцем бурые вспухшие полосы на его спине. — Вытаскиваю вас из задницы, — ответил Мукуро, подходя ближе и разглядывая его раны. Едва ли не прожеванная львом рука уже была замотана в бинты. — Ух, выглядит отвратно. Кстати, я должен поблагодарить тебя за то, что ты обеспечил мне на сегодня бурную ночь. — Что? — попытался подняться Дино, но Шамал молча шлепнул его по плечу, приказывая лежать. — А ты думал, что заработал Кее спокойную жизнь своими дурными выходками? — Он сам просил меня... я просто не хотел, чтобы нас поставили друг против друга. — Прекрасно, зато ты гарантировал ему горячую ночь со стражей. Браво, ты просто гений, — съязвил Мукуро, начиная злиться. — Я даже представить не могу, насколько это могло быть... мерзко и отвратительно. — Я не думал, что все будет так. Они не должны были накинуться на стражу! — Ты лидер сопротивления, Каваллоне, — мрачно сказал Шамал. — Ты бунтуешь, и другие бунтуют. Дино замолчал, уткнувшись в подушку лицом. Он и сам понял, насколько сильно просчитался. — Все могло бы получиться. — Могло бы, будь ты не революционером, — согласился Шамал, звеня своими склянками. — Бойцы отказываются сражаться, вдохновленные твоим примером. Их за это нещадно стегут, так что вместо того, чтобы обследовать бойца, который будет драться с нашим избранным Овиллом, я буду обрабатывать раны всех этих идиотов. — Когда все закончится... — Дино вздохнул, садясь на постели. Он выглядел жутко бледным, весь в поту. Мукуро почему-то не чувствовал злорадства. — Я постараюсь, чтобы Кея забыл обо всем этом. Я увезу его куда-нибудь подальше. Это будет твой последний раз, когда ты принуждаешь Кею к чему-то подобному. — Ага, размечтался, — хмыкнул Мукуро. — Когда все закончится, заберу его я, — отрезал Шамал, поднимаясь и снимая с рук медицинские перчатки. — И я уж точно постараюсь увезти его подальше, чтобы вы — два утырка, никогда его больше не увидели. Ему девчонка нужна, а не два озабоченных придурка. И спокойствие, которое никто из вас ему гарантировать не может. Ты, Мукуро, уж точно. — Боюсь, твое мнение меня не волнует, — скривился Мукуро — Кея сказал, что хочет уехать со мной, — насупился Каваллоне. — Его мнение меня тоже не особо волнует. — Он передумает, — ответил Шамал и, собрав свой чемоданчик, поманил за собой Рокудо. — Восстанавливайся, Каваллоне. У нас еще много забот, — напоследок бросил он и кивнул стражнику, чтобы тот закрыл дверь. — Его рука вряд ли восстановится. Там месиво: что кости, что нервы... Как бы заражение не пошло, а нужных лекарств у меня нет. Мукуро вдруг расхохотался. Шамал неодобрительно скосил на него глаза. — Я знаю, что вы друг друга не переносите, но это уже слишком. — У Кеи нога вряд ли восстановится, у Дино — рука... — Мукуро улыбнулся. — Все больше и больше уверяюсь в том, что они, черт возьми, созданы друг для друга. Бесит. Шамал посмотрел на него как на придурка. — Я много думал о твоей проблеме, Мукуро, — наконец произнес он. — И у меня есть решение для тебя. — Он вынул из кармана пузырек с какой-то жидкостью и протянул ему. Мукуро принял его и хмыкнул. — Яд? Хочешь, чтобы я покончил с собой? Действительно, решение всех моих проблем. — Это не яд. Это то, что избавит тебя от того, что ты чувствуешь к Хибари. Надежно. И ты сможешь вернуться к своей обычной жизни. Мукуро помолчал. — Это сделает меня импотентом? Как-то не хочется. — Брось, ты ведь так носишься не из-за одной лишь животной похоти. — Хех, Шамал... — Мукуро вздохнул. — Ну ладно, что тогда? Избавит меня от чувств? Сделает безэмоциональной куклой? — Она заберет твои воспоминания. — Шамал сжал его ладонь с пузырьком. — Ты забудешь все, что с тобой происходило, примерно за весь этот год. Включая Хибари. Разумеется, что ты должен будешь выпить это после всего... когда мы закончим со всем. — Это что, магическое снадобье? — Всего лишь смесь целебных растений и природных ядов, — пожал плечами Шамал. — Я делаю это не для тебя — для Хибари. Ты ведь его так просто в покое не оставишь, несмотря на то, что твоей жизни он будет очень вредить. Он никогда не ответит тебе ничем, кроме ненависти, и винить его за это никто не смеет. Ты будешь мучить и себя, на что мне, собственно, плевать, и его — а вот это уже меня волнует. — Каваллоне тоже дашь такую штуку? — Ты думаешь, я занимаюсь массовым производством? — фыркнул Шамал, закуривая. — Он отпустит его и так. Я знаю. Достаточно того, чтобы Хибари этого захотел. — А он захочет? У него же неземная любовь. — Завидуй молча, Мукуро. Это не твоя забота. Если хочешь быть спокоен, то могу лишь сказать, что в моих планах нет пункта оставить Хибари с Каваллоне, так что уймись. — Следите за языком, доктор, — недовольно ответил Мукуро, пряча лекарство в карман пиджака. — Оставлю на всякий случай, хотя принимать его не собираюсь. Они попрощались у выхода. Перед тем, как разойтись, Шамал на мгновение остановился. — Постарайся... не слишком сильно его мучить сегодня. — Не могу обещать. Шамал скрипнул зубами и ушел. Мукуро последовал его примеру. Значит, и Шамал понимал, что лучше он, чем стража. Приятно осознавать. *** — Каваллоне, что, идиот?! — удивленно воскликнул Бьякуран, выслушав длинный рассказ Занзаса о представлении, что устроил Дино. Рассказ сопровождался хохотом и злорадными оскорблениями аристократии, которая ушла с трибун разочарованная и злая. — А Мукуро? Что он? — Убежал сразу после боя, как обычно, — пожал плечами Занзас. — А у Каваллоне определенно есть харизма, раз бойцы мгновенно последовали его примеру. — Или они просто поняли, что их не прикончат за нарушение, ведь его помиловали. — Да какая разница? Дело лишь в том, что даже в Казематах Каваллоне умудрился поднять восстание. Мне он даже начинает нравиться. — Смотри, Скуало заревнует и порубит в капусту, — хмыкнул Джессо и, поймав проходящего мимо Ирие, обнял его за плечи. — Меня? Слабак он для этого. Резко открылась дверь, и Бьякуран быстренько отпихнул от себя Ирие, да и тот сам живо отбежал на добрых пару метров. Но это был Мукуро. — Какого черта вы все в моей спальне? — недовольно спросил он, открывая свой гардероб. — Бьякуран, ты опять здесь лазил? — Я думал, что ты со мной не разговариваешь. Мукуро промолчал и принялся копаться в вещах. — Камердинера позвать? — услужливо спросил Занзас, и Мукуро удивленно взглянул на него. — Просто настроение хорошее, что сразу в шок впадать, придурок. — Нет, к черту камердинера, не на бал собираюсь. Мне нужно то, что легко снимается и одевается, а он постоянно напяливает на меня кучу ремешков. — Оо, свидание, — ухмыльнулся Занзас. — Иди в ночной рубашке сразу. — Ага, чтобы доступ ко двору я потерял на веки вечные? — посмеялся Мукуро. Бьякуран соскочил со стола, на котором сидел, и направился к выходу. Ирие беспокойно проводил его взглядом и засеменил следом. У дверей его поймал Мукуро. — Поможешь выбрать? У меня плохой вкус в выборе шейных платков. Бьякуран внимательно взглянул на него и улыбнулся. В конце концов, они ругались слишком часто, а мириться умели одними глазами. — Ну, у тебя не такой отвратительный вкус как у Занзаса. — Охренел?! Они рассмеялись, а Бьякуран получил очередной тычок в спину. — Ты подозрительно весел, — заметил Джессо, прикладывая к его шее один из платков. — Каваллоне дал мне возможность оторваться сегодня. Еще бы мне грустить. — Ммм, его все-таки наказали. — Это самое страшное наказание для него. И было бы для меня, если бы не один сговорчивый капитан стражи. — Эээ... Виллани? — недоуменно спросил Бьякуран, даже замерев от неожиданности. — Ты что? Виллани? Я говорю о капитане стражи Каземат. Боже. Виллани, — расхохотался Мукуро. — Тоже, что ли, Скуало навестить? — потер затылок Занзас. — Пропуск на одного. — Счастливчик. Мукуро взял мешочек с золотом, чувствуя себя самым скупым в мире человеком, и направился к двери, стараясь не думать, как будет расставаться с такой крупной суммой денег. В конце концов, за лечение и содержание Хибари, а также за возмещение ущерба всем тем, кого он прикончил в его замке, он заплатил раза в три-четыре больше. — Не забудь, что тебе нужно его и побить, — сказал Джессо. — Никто не поверит в то, что Хибари просто так сдался. — Знаю, не дурак. Да и драка в любом случае была. Мне, знаешь ли, Кея тоже не преподносит себя на шелковых простынках, — хмыкнул Мукуро и, кивнув на прощание Занзасу, вышел, краем глаза заметив, как в Бьякурана полетела рюмка. В Казематах его встретил сам Эбернатти. Они отошли в укромное месте в одном из коридоров, где Мукуро расплатился. — Вы уверены, что сможете? — спросил капитан, прежде чем проводить его к камере Хибари. — Разумеется. Вы же сами сказали; «Ни для кого не секрет». Вы лучше побеспокойтесь о своей части сделки. Чтобы заключенные его не тронули. В противном случае я смогу заставить вас серьезно пожалеть. — Да, Ваша Светлость. Извините, Ваша Светлость. Мукуро вошел в камеру, подождал, пока не закроется дверь, и шаги стражника не удалятся, а потом улыбнулся, подходя к насторожившемуся Хибари. — Можно? — А тебе нужно разрешение? — огрызнулся Хибари, садясь. — Сейчас... сейчас должна прийти стража и... ну, в общем, для того, чтобы тебя поиметь. Все тебя так хотят, прямо отбоя нет. — Что? Я не проиграл ни одного боя. — О, нет-нет, это не я тебя наказываю, Кея. Это наказывают Каваллоне. За бунт, за революцию. За то, что он выполнял твою просьбу. Поздравляю, тебя против него не поставят, скорее всего. Зато тебя ждет горячая ночь с зажигательными мужчинами. — Я смогу справиться. — Ты со мной одним справиться не можешь, к чему ты себя утешаешь? — Они — не ты. — Очень польщен. Но, извини, в данном случае они — это действительно я. Хибари нахмурился, не понимая, о чем речь. — Дело в том, что я просто... тупо выкупил тебя у стражи, — протянул Мукуро, снимая пиджак. Хибари медленно проследил за его действиями и обреченно отвернул голову. — Как шлюху. Забавно, правда? И ты можешь не заставлять себя притворяться покорным — Джессо не тронет Каваллоне. Мне сегодня твоя смиренность ни к чему. — Вот как... — хмыкнул Хибари. — Может, и цепь снимешь? Мукуро сделал вид, что задумался, развязывая платок. — Вряд ли бы стража дала тебе такую свободу действий, так что нет, уж прости. И еще — сегодня я буду несколько груб. — А то до этого ты нежничал, — процедил Хибари, дергая рукой. Стена крошилась, и звенела цепь, но вырвать ее не представлялось возможным. — О, ты язвишь, это даже мило. И не гипнотизируй меня взглядом, я все равно не боюсь. — Мукуро расстегнул манжеты, подходя к постели. — Что бы они сделали в первую очередь? Хм, ты бы наверняка угрожал забить их всех до смерти, всячески нарывался, и они бы тебя ударили... — Он вздохнул и совершенно неожиданно ударил Хибари в лицо. — Ох, немного слабовато для крепкого стражника. В голове ослепительно вспыхнула боль, и во рту явственно почувствовался вкус крови. Хибари вскинулся, зная, что каждая секунда промедления стоит ему возможной свободы, и, подобравшись, слепо пнул в пустоту. — Эй-эй, не разочаровывай меня, — присвистнул Мукуро, легко избежав столь открытого удара. — Давай, как раньше? Ты так рьяно сопротивлялся, что я синяки с трудом прятал. Мукуро снял с себя рубашку и поежился. — Что-то вечером тут холодновато. Ну ладно, я все равно сейчас быстро согреюсь. Итак, на чем мы остановились? Ах, да. Еще пара ударов не повредит. Хибари увернулся и свободной рукой перехватил его кулак, обхватил его ногами за пояс и подмял под себя, едва ли не свернув себе скованное запястье. — Хах, вот так уже лучше, — рассмеялся Мукуро, слегка удивившись такой прыти. Все произошло так быстро, что он даже среагировать не успел. Никак подучился немного парень. Хибари в очередной раз дернулся, и цепь с грохотом вырвалась из стены, взметнув облако пыли. — Я убью тебя, — прошипел Кея, сдавливая пальцы на его шее. Его глаза застила пелена безумной ненависти. Когда Мукуро был в такой досягаемой близости, он не мог думать ни о чем, кроме его смерти. В мыслях пролетали болезненные унизительные воспоминания, а в ушах стоял насмешливый смех и вкрадчивый голос, доводя его до полного исступления. Мукуро, казалось, искренне забавлялся, удерживая его руки так, чтобы не задохнуться. Хотелось буквально разодрать его в клочья, избить до кровавого месива, слышать, как он кричит от боли, видеть, как он загибается и дергается в конвульсиях. Мукуро отпустил его и вцепился пальцами в рану на плече — он всегда в таких ситуациях целился на больные места. Когда хватка ослабла, Мукуро ударил его ладонью в подбородок, заставляя откинуться назад, а потом схватил цепь, которая все еще была закреплена на запястье Хибари, и обвил ее вокруг его шеи. — Как мы поменялись местами, а? — прошептал ему на ухо Мукуро. — Знаешь, Шамал мне дал одно лекарство, которое я надумал принять, так что считай это нашим последним совместным времяпровождением. — Хибари бился, безуспешно пытаясь сдернуть с себя свою же цепь. — Позволь мне его провести так, как я люблю: ты же знаешь, что я садист? Обойдемся без любезностей. Сейчас я буду тебя не любить, а просто хотеть — как было в начале. — Он отпустил его, без особого сожаления наблюдая, как он откашливается, пытаясь вдохнуть воздух. — Как печально, наверное, быть слабее того, кого ненавидишь. Мукуро рванул на нем рубаху, с удовольствием обводя ладонями напряженное тело, и ударил еще раз — под ребра. — Ну, мне ведь нужно оставить побольше следов насилия. А ты говорил, что не сможешь вырвать цепи из стены, нехорошо врать. — Он поднялся и расстегнул ремень. — Я бы сказал, что запомню навсегда наш с тобой... ммм... прекрасный секс, но, увы, скорее всего, нет. — Что за бред... — Хибари поднялся следом, держась за спинку своей постели. — Отойди. — А не то?.. — предположил Мукуро с усмешкой. — Ну же, где твои угрозы, которые меня всегда смешили? Хибари убрал руку с кровоточащей раны и перевел дыхание. Мукуро стоял перед ним, усмехаясь и разве что не хохоча над ним. Бесит. Он поддел ногой стул, подхватил его и замахнулся. Мукуро пригнулся, уходя от удара, и тут же отскочил в сторону, уворачиваясь от еще одного. Стул разлетелся вдребезги, встретившись со стеной, и Хибари, вооружившись ножкой, как дубинкой, снова развернулся для удара. — Парировать в такой тесноте не так уж легко, — раздосадовано протянул Рокудо. — Ты разбудил своих соседей шумом и им теперь придется слушать твои стоны, ай-яй-яй. — Если у тебя еще получиться подобраться. — Странно, что ты еще в этом сомневаешься. Ты такой оптимистичный всегда. — Мукуро бросился к нему, перехватил занесенную руку с импровизированной дубинкой, быстро перехватил другую и ударил его головой в лицо. — Я не любитель подолгу танцевать, Кея, пора заканчивать с прелюдией. Он развернул его и прижал к стене. Хибари уперся руками в нее, пытаясь оттолкнуться, но Мукуро быстро сломил сопротивление, заломив их за спину. — Шамал говорит, что тебе нужно найти девчонку, — шепнул Мукуро ему на ухо, усмехаясь. — А я думаю, что из тебя самого неплохая девица получается. — Он скользнул свободной рукой по его бедру вниз. — Тс-тсс, не дергайся, знаешь же, что больнее будет. Хибари прижался пылающим лбом к плесневелой стене и скрипнул зубами. Все снова. Мукуро надежно обернул его руки цепью и швырнул на постель, которая жалобно затрещала после такого падения. — Ну что за мебель, — вздохнул Мукуро. — Я скучаю по нашей большой кровати, ты — нет? Хибари подобрал под себя ноги. — Всегда умиляла эта твоя привычка. Будто она тебя спасет. Мукуро сел рядом и с улыбкой посмотрел на него. Хибари смутно видел его сквозь туманную пелену перед глазами. В висках пульсировало от очередной потери крови. Когда Мукуро протянул к нему руку, он отпрянул и пнул его прямо по лицу. — Ах ты... выродок, если они увидят, что... — Мукуро вытер выступившую кровь. — Ладно, я уже наигрался. — Он схватил его за ногу и, снова сев на постель, подтянул его к себе, усаживая к себе на колени. — А ты сильно похудел. Поэтому такой слабенький? Хибари передергивало от близости. Все, что он говорил, отдавалось в голове гулким эхом, не давая отчетливо распознать слова. Мукуро обвел пальцами его губы и втиснул пальцы в его рот. — Я надеюсь, ты будешь благоразумен и не укусишь меня. У меня под рукой нет баночки с мазью, так что придется воспользоваться подручными средствами. Хибари все-таки цапнул его и не отпускал до тех пор, пока Мукуро не врезал ему. — Даже твоей глупости должен быть предел, — процедил Мукуро, встряхивая рукой. — Как пожелаешь, Кея, похоже, ты еще тот мазохист. Он развел его ноги и с большим трудом втиснул в него два пальца. — Ты серьезно? Лучше расслабься. — Иди к чертям. Хибари закусил губу, но слушать не стал. Пусть будет больно, зато и Мукуро изрядно помучается. — Ты верно шутишь. Эту проблему решить просто, — фыркнул Мукуро и надавил на его горло. — Если немного придушить, то мышцы все расслабляются, знаешь? Он прождал несколько секунд и уже без всякого сопротивления вошел в него, слегка задохнувшись от великолепных ощущений. — Мне немного жаль тебя... — выдохнул он, склонившись к нему. — Тебе никогда не понять, каково это — быть внутри. — Он совершил несколько плавных движений, а потом дал себе волю и перешел на более привычный резкий темп. — Ох, Кея... Хибари жмурился, представляя, что это очередной кошмарный сон, что он вот-вот проснется и все закончится. Больше всему ему сейчас хотелось, чтобы его разбудил Шамал. *** Шамал едва вырвался. Весь день он носился по камерам как угорелый и лечил грязных окровавленных мужиков, и теперь с трудом выделил время на осмотр бойца, который должен будет драться с Овиллом — предполагаемым счастливчиком, на которого поставил Бельфегор. Если этот боец будет отравлен, то станет точно ясно — Овилл ли тот, кто нужен, или нет. — Вечер, доктор, — кивнул ему Перри. — Не очень добрый. Тяжелый выдался денек. — Зато мы надрали зад страже. — А потом она вам — ха-ха, — равнодушно отозвался Шамал и сел на стул. — Ты съедаешь всю еду, которую тебе подают? — Эээ... да... — недоуменно ответил тот. — Нам ее и так немного дают, так что недоедать — грех. — И мне о грехе говорит преступник. Судьба смеется надо мной. Ладно. Чувствовал за последнюю неделю недомогание, боли, что-то еще?.. — Ммм... немного голова кружится, но я думаю, что в последнем бою мне нехило прилетело. — Тошнота, слабость? — Нет... не, вроде нет. Шамал вытащил шприц и пару пустых склянок. Перри взволнованно наблюдал за ним. — Я возьму твою кровь и слюну. — Нахрен? — Гуляет инфекция. Вот, проверяю. Еще вопросы? Шамал набрал крови, взял мазок и торопливо вышел, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать. Избранный или нет этот Овилл, но они все равно продвинутся на шаг вперед. — Доктор, — схватили его за руку, едва он вышел. — Добрый вечер. Все трудитесь? — Капитан, какая неожиданность, — хмыкнул Шамал, вздрогнув от неожиданности. — Навещаешь семьдесят третьего? — Менял повязки. Виллани улыбнулся, все еще стискивая его запястье. — Кого вы обманываете, доктор? Позвольте, я взгляну на ваши вещи. — Что? Вы не можете просто так взять и... — Еще как могу. — Виллани забрал у него сумку, раскрыл ее и сразу же наткнулся на склянки с анализами. — И даже напрягаться не пришлось. — Я проверяю людей на инфекции. — Или проверяете, есть ли яд в крови? Шамал вскинул брови, изображая искреннее удивление. Кажется, Виллани это совсем не впечатлило. — Могу вас успокоить, доктор. Овилл — не тот, кого вы так усердно ищете вместе с Его Светлостью. Он всего лишь наживка для вас, на которую вы с радостью клюнули. Семьдесят третий не отравлен. — Виллани внимательно посмотрел на него. — Мне жаль, доктор, но вы обвиняетесь в измене. Утром выйдет приказ о смертной казни и мой вам совет: бегите. Бегите, куда глаза глядят, потому что едва приказ попадет мне в руки, я объявлю на вас охоту. — Отпускаете меня сейчас? — не поверил своим ушам Шамал. — Оказываю ответную услугу. Когда-то давно вы отравили одного мерзкого типа, который очень мешал моему... нашему королю. Не думаю, что вы сделали это, зная об этом, но все равно очень помогли. Поэтому я вас отпускаю. Приказ выйдет утром. У вас будет вся ночь и целый день, чтобы попрощаться с близкими, если они у вас есть. Но я найду вас уже вечером, где бы вы ни были, и исполню приказ. — За это время я смогу уйти далеко. — Уверяю, я найду вас уже к вечеру. А теперь прошу вас бежать, пока я не передумал. Шамал повернул к своему кабинету. У него в голове не укладывалось то, что произошло. Их раскрыли? Его раскрыли? Смертная казнь... — Яд, к слову, называется «триниана». Его вы создали, и противоядие к нему пока еще не придумали, насколько нам известно. Но вам ведь уже некогда беспокоиться об этом, верно? Всего доброго. Наслаждайтесь отпущенными вам деньками. Шамал молча ушел и, завернув за угол, прижался лбом к стене. Если он бежит и сядет на первый попавшийся корабль, то Виллани не сможет его достать. Но он так не сделает, и тот прекрасно об этом знает. У него сутки для создания противоядия к собственному яду, состав которого он уже почти забыл, и тогда Хибари еще можно будет спасти. А для него... для него все уже кончено.