Пленник

Хибари поднялся с постели, держась за щербатую стену, и подошел к окошку. Снаружи раздавались отдаленные звуки боя: звон мечей и лязг доспехов, редкий грохот пороховых ружей и свист пущенных стрел, крики — воинственные и испуганные вперемешку. Хибари вцепился в решетку и попытался подтянуться, чтобы выглянуть, но в ребрах что-то оглушительно щелкнуло, и он осел на пол, схватившись за бок. Резкая боль на мгновение его ослепила, однако способность мыслить он не потерял. Что-то случилось. Опять бунт? Или... орден пожаловал раньше времени? В коридоре раздался громкий топот — к выходу на подмогу бежала стража, на ходу вытаскивая из ножен мечи. Когда шум утих, распахнулась дверь, и на пороге возник один из стражников. Это был человек Дино — Дерри. — Хибари Кея, пожалуйста, за мной. У нас там все к чертям рухнуло, так что план немного изменился, — запыхавшись, отрывисто сказал он и сунул ему в руку кинжал. — Если я не смогу вас защитить, то вам придется пробиваться самому. Хибари уставился на оружие и, с трудом преодолев себя, взял его в руки. Дерри нетерпеливо стоял снаружи, опасливо оглядываясь и притоптывая. Сразу было видно, что он необученный солдат. Как его только до сих пор не раскрыли? — Сейчас набегут, — громким шепотом произнес он, когда Кея вышел к нему, на ходу закрепляя на поясе ножны. Они двинулись по коридору вглубь. — Нужно торопиться. Выйдем через выход к купальне — там есть дверь для прислуги... — Сначала за конем. — За каким конем? Лошади будут ждать за воротами, — не понял Дерри, хмуря брови. — За Дино. И женщину заберем с собой. Дерри резко остановился и вздохнул. Нужно было догадаться, что у Дино не хватит духу сказать о своем бое. — Дино сейчас на арене, но не вол... — На арене?! Разве у него сегодня бой? — Хибари рванул назад, хватаясь за эфес, но Дерри успел схватить его за руку. — Дино справится! Он сказал, что главное — вас вытащить, а с остальным он разберется. К тому же, у него бой с Суперби, так что... Хибари, замерев уставился на него. Со Скуало? Дино дерется со Скуало? Это... значит, один из них все равно умрет? — Там идет бой... Кто победил? — Я-я не знаю, я готовился к побегу. Идемте же. — Оливьеро. Без нее — никуда, — стиснул зубы Хибари, выдернув свою руку из железной хватки. Пока еще сказывалось изумление, поэтому он в полной мере не понял, что происходит, но зато он точно знал, что без той женщины он никуда не двинется. Дерри поднял лицо к потолку, мучительно вздыхая, и повернул в коридор блока А. Он давно осознал, что с Хибари Кеей лучше не стоит спорить — в итоге тот все равно своего добьется, лишь зря время потеряют. В какой-то момент он услышал позади, как Хибари сдавленно охнул и оступился. Дерри мигом оказался рядом, подставляя плечо, но Хибари лишь взглянул на него с раздражением и выпрямился сам, держась за стену. — Я понимаю, что вам не нравится ситуация, но мы должны торопится, поэтому... — Поэтому перестань болтать и веди, — перебил его Кея, уходя вперед. Они прошли еще немного, как вдруг их окликнул чей-то голос: — Эй, стражник, че там происходит-то? — спросил кто-то из-за двери. — Ничего, сиди тихо, — дрогнувшим голос ответил Дерри, вздрогнув от неожиданности. Впереди послышался лязг доспехов и торопливые шаги. — Черт, стража! Он схватил Хибари и, быстро открыв одну из камер, втолкнул его внутрь. — Э... ты что тут делаешь? — удивленно вылупился на него Филипп, и Кея улыбнулся, не веря, что ему так повезло. — Ты что тут делаешь? Нужна помощь на арене, — отрывисто приказал лейтенант, и Дерри послушно двинулся за ними. На повороте он отстал от них и тихо прошел назад. — Ты долго, — холодно бросил ему Хибари, когда он освободил его, и прошел мимо, оттерев с щеки пятнышко крови. Дерри заглянул в камеру, и его едва не вывернуло: заключенный лежал у стены на полу, вместо лица у него было крошево, а горло было разодрано, словно какой-то дикий зверь перегрыз ему глотку. — Хотел сдать, — коротко ответил Хибари на молчаливый вопрос. Его кинжал все еще покоился в ножнах — чистенький и нетронутый, значит расправился с бойцом он голыми руками. Дерри проглотил свой ужас и, невольно передернув плечами, обогнал его, показывая дорогу. — Хибари? — удивилась Оливьеро, когда распахнулась дверь. Она стояла на крохотном столике у окошка, видимо, тоже привлеченная звуками боя. — Ты бежишь? — Мы, — поправил ее Хибари и протянул руку. Он потерял Шамала, возможного друга Ямамото, Закуро, быть может, Дино или Скуало, и не собирался терять кого-то еще. Оливьеро быстро соскочила со столика и взялась за его ладонь, благодарно и чуть нервно улыбаясь. — А теперь поспешим, — нетерпеливо кивнул в сторону выхода Дерри и побежал вперед, немного смущенный сценой, которую он застал. Он уже давно видел их вместе, поэтому понимал чувства Хибари, который хотел спасти свою возлюбленную. Ради своей невесты Дерри бы сделал то же самое. — А где Каваллоне? — не сбавляя шага, спросила Оливьеро и замолкла, почувствовав, как Хибари сильнее стиснул ее ладонь. Скуало она тоже не видела, значит... — Черт... — едва слышно ругнулась она, скрипнув зубами. Они прошли половину пути, когда раздался оглушительный звон — тревожный гонг объявил о побеге. — Не успели, — с досадой выдохнул Дерри, вытаскивая из ножен меч. Хибари свой даже не тронул. — Позволишь? — спросила Оливьеро и, не дожидаясь ответа, схватила с его пояса кинжал. — Я все же с этим оружием лучше справляюсь, — улыбнулась она почти так же задорно, как всегда. Ее голос немного дрожал, но она пыталась выглядеть бодро. То ли для Хибари, который разом возможно потерял многих, то ради самой себя, ведь те люди были и ей дороги, то ли все это влияло в совокупности. Хибари задыхался. Столь длительная нагрузка его вымотала, и это раздражало неимоверно. Раньше он мог сутками носиться по горам и лесам, практически не чувствуя усталости, теперь же короткий забег по коридорам и короткая драка сказывалась на нем так, будто он, как минимум, несколько часов подряд сражался в одиночку с целой ордой. Он видел, как удаляются спины Оливьеро и Дерри, и не мог догнать их, хотя бежал со всех ног. Перед глазами поплыло, и его заштормило в стороны. Едва не ударившись о стену, он упал, на мгновение выпав из реальности. Очнулся он уже на плече Дерри. Тот тащил его на себе, натужно пыхтя и шумно дыша. Нарастающий гул в ушах, казавшийся побочным эффектом обморока, оказался звуком погони. Стража была уже близко — во всех коридорах. Слышно было, как распахиваются двери обыскиваемых камер, как ругаются стражники, торопя друг друга, и как дрожит земля от тяжелых шагов. Хибари чувствовал себя глупо — он был помехой, обузой. Он попробовал самостоятельно идти, но ноги заплетались, и Дерри молча снова подхватил его под руку, упорно таща его к выходу. Вынырнув из темного узкого жаркого коридора, они оказались на пятачке, посреди которого высилась их купальня. По глазам ударил яркий свет, ослепив их на какое-то время, но они все равно бежали, спотыкаясь и чертыхаясь на каждом шагу. Преодолев большую часть пути, им пришлось скрыться за зданием купальни. Стрелы свистели, пролетая мимо и втыкаясь в стены и землю, а лязг доспехов все приближался. — Вам лучше уйти, — сказал Хибари, недолго думая. — Вас убьют — меня нет. — Тогда я провалю задание, — возразил Дерри. Он на секунду вспомнил о невесте, но мигом отмел все мысли. Сейчас у него была важная задача, от которой зависела судьба всего ордена, а не только его самого. — Вы бегите вперед, а я буду прикрывать. — Дино пытается вытащить меня, потому что он мой любовник, — отрезал Хибари. — Я не стану помогать вам в вашей глупой революции, и он это прекрасно знает. — Что?.. — Так что беги, и Оливьеро захвати с собой. Живо! — Я не уйду без тебя, — запротивилась она, впившись пальцами в его руку. — Я не хочу, чтобы ты... — Я не умру. А ты — да, если не убежишь. Беги к Коню, вступи в его орден, а потом мы увидимся с тобой там, на свободе. Дерри мотнул головой. Парень просто хочет их спровадить, Дино не мог так подставить всех под удар, да и вообще, он же такой примерный муж, так любит Аниту, что за черт с этой ахинеей про мальчишку-любовника. Пацан явно спятил, пока находился здесь. — Бегите! — крикнул он, выскакивая из убежища с мечом наперевес. Сердце билось как бешенное. Он когда-то поклялся Дино, что пойдет за ним даже в ад. Он слышал его речи с замиранием дыхания, восхищался его преданностью делу и семье, его силой. Дино столько всего сделал для ордена, что подвести его казалось немыслимым. Ради ордена. Ради близких. Ради их предводителя. Умереть ради всего этого — не такая уж и большая плата. Хибари не успел его поймать. Тот с боевым кличем ринулся в толпу стражи, бешено размахивая клинком, и исчез. Оливьеро потянула Хибари за собой и побежала к неприметной двери для прислуги. Их поймают. Наверняка и Оливьеро это понимала, но все равно пыталась вытащить их. Хибари не мог передвигаться. Он бежал сейчас лишь по инерции, но чувствовал, что надолго его не хватит. Мало выбежать за ворота, нужно будет уйти от дальнейшей погони, но на это у него точно уже не хватит сил. Едва Оливьеро перешагнула порог, он захлопнул дверь и опустил громоздкий засов. — Хибари! Что ты делаешь?! Открой, беги! — стучалась она изнутри, и его голос надрывался так, что было тяжело ее слышать. — Хибари... пожалуйста... — Иди в орден, дура, — ответил Хибари и хотел сказать ей местоположение их лагеря, но его оглушили ударом в затылок. *** Темное красное вино красиво перекатывалось в прозрачном бокале, оседая на его стенках тонким розоватым слоем. В их общей комнате было очень тихо, слышно было, как тикают часы и шуршат занавески на окнах, трепыхаемые легким горячим ветерком. Бьякуран задумчиво смотрел в свой бокал и медленно покачивал рукой, болтая плещущееся в нем вино. — Забавно осознавать то, что нас променяли на дырку, — весело сказал он наконец, и Мукуро вздрогнул от неожиданности. — Эх, я прямо чувствую себя ненужной тряпкой, откинутой в угол. Ты — нет? — Не понимаю, о чем ты, — ответил тот, отворачиваясь к окну, в которое до этого отрешенно смотрел. — Конечно, не понимаешь, — кивнул Джессо, выпивая залпом весь бокал. — Ты же тоже того, — он покрутил пальцем у виска и коротко рассмеялся. — Хотя ты не настолько потерян, раз пожертвовал ради спасения так называемого друга целым орденом. Мукуро поморщился. Он до сих пор не мог принять того, что сделал. Он помог другу, но Хибари так и остался в Казематах. Правильно ли он сделал? Конечно, правильно. Это же его друг. Если бы не Занзас с Бьякураном когда-то давно, он бы никогда не выбрался из пропасти, в которой находился, не отомстил бы предателям, убившем его семью, не стал бы графом, в конце концов. А Хибари... в конце концов, стараться ради того, кто не будет принадлежать ему, как-то глупо. Вот умом он все это понимал, но на душе все равно было скверно. Даже неожиданный, абсурдный поступок Занзаса отошел на задний план, оставив после себя лишь чувство горечи. Бьякуран гораздо больше переживал по этому поводу. Он злился, что тот и кинул, но в то же время переживал, не поймали ли его. Мукуро стоило бы его поддержать, но сил для этого у него не было. — Вы просто заигрались, — сказал Джессо, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза. — Со своими пленниками. Нужно было с ними заканчивать поскорее, как с остальными. Неужели история с Арлин тебя и его ничему не научила? — Перестань. Я все и сам понимаю. — Не понимаешь. Я только понимаю. Ну неужели я стану похожим на вас, если не спроважу Шо? — горько усмехнулся он. — Я думаю о том, что пора бы заканчивать мне, и уже чувствую, что не могу. — Мм, — протянул Мукуро. Ему это чувство знакомо не понаслышке. Бьякуран помолчал, а потом поднялся и, подойдя к нему, обнял его за плечи. — Не делай глупостей, Мукуро, — тихо сказал он. — Я не хочу потерять и тебя. Ты не представляешь, как тяжело мне наблюдать за тем, как вы... теперь уже только ты себя изводишь. Заканчивай поскорее, давай постараемся вернуться к тому, что было раньше. Пусть... Занзаса рядом уже не будет, но мы можем, все еще можем быть такими же, как раньше. Веселиться, гостить у ММ, ездить на охоту и смеяться над жирными аристократами. Я уверен, что мы можем придумать еще много всего забавного, мы же оба не жалуемся на отсутствие фантазии. Просто закончи свои больные отношения, ради меня. — Он сильнее стиснул руки, стискивая челюсть. — Без Занзаса... будет немного не то, но если ты останешься, то я смогу это пережить. Пожалуйста. Я же нечасто что-то у тебя прошу, верно? Я не хочу остаться один. Не хочу потерять и тебя. Я не знаю, что буду делать, если... — Он замолк, услышав, как его голос дрогнул. — Я закончу. Я уже закончил. Когда крикнул об ордене — закончил. — Мукуро похлопал его по руке. — Обещаю. Я тебя не оставлю. Для Кеи я больше ничего сделать не могу. Бьякуран шумно выдохнул и отпустил его. Когда Мукуро повернулся к нему, тот уже выглядел по-обычному. — Если начали уже готовить листовки с рожами придурка-Занзаса и его любовничка, значит, они не померли, — сказал он вполне жизнерадостно. — Давай договоримся, что если когда-нибудь встретим его, то отпинаем как следует. Или хотя бы плюнем в лицо. Мукуро невесело улыбнулся и кивнул. Ему бы такую выдержку как у него. *** — Перестань. Нужно разговорить его, а не убить, — приказал Виллани, и его подчиненный отошел в сторону, стряхивая с перчатки кровь. Хибари моргнул, хрипло выдыхая, и подтянулся на цепи, которой был прикован к решетке. Его били уже с полчаса, наверное. Требовали выдать членов ордена, работавших здесь, где находится их лагерь, их планы относительно него, причастен ли к произошедшему кто-то еще... Хибари было все равно; он бы готов кричать от радости, когда узнал, что Дино и Скуало выжили оба. Плевать на остальное, главное — он никого не потерял. Кажется, его довольная улыбка, которую не стер ни один из ударов, действовал на нервы и Виллани, и его шавкам, но унять свою радость он не мог. Ему было больно физически, но морально... он буквально ощущал себя счастливейшим человеком на земле. Никто из близких ему людей больше не погиб. Виллани взглянул на вещи, которые нашли при нем. Там был только мешочек Шамала и его письмо. — Оставьте нас, — сказал он, и камера мгновенно освободилась. — Доктор Шамал постарался для тебя, верно? — спросил он, разворачивая письмо и пробегаясь глазами по строчкам. — Очень... сентиментально для такого человека как он. — Ты его не знал, — отрезал Хибари, помрачнев. После смерти Шамала столько случилось, что потеря ощущалась уже не так остро, но напоминание о нем отдалось в груди болезненным эхом. — Согласен. А ты не знаешь меня. И на что я способен ради защиты королевства и нашего короля. — Виллани вдруг резко разорвал листок и принялся рвать его дальше — по крохотному клочку. — Ты... ублюдок, — процедил Хибари, дергаясь в кандалах. С каждым оторванным кусочком внутри что-то обрывалось. Было так больно, словно он заново услышал о смерти Шамала. — Знаешь, даже гений не смог бы за одну ночь создать противоядие, — произнес Виллани, не обращая внимания на его мучения. — Пусть сам яд и создал он сам. Ради тебя... смешно, но он перешагнул через грань невозможности, за грань человеческих сил. А знаешь, что самое смешное? — Виллани без тени насмешки взглянул на него, подбрасывая на ладони пузырек с противоядием. — Тебя травить и не собирались. Ни тебя, ни Каваллоне. Вы должны были просто встретиться в одном бою, в самом конце. Хотя ты немного разочаровал Его Величество. — А если бы один из нас до конца не дошел? — Забавно, что ты вообще допустил такую мысль при всей своей самоуверенности. Для этого мы травили других — сильных, которые могли бы стать серьезными противниками. — Виллани вытащил кулон, который оставил Кее Шамал и, скользнув по нему быстрым взглядом, сунул его обратно. — Знаешь, сначала мы хотели столкнуть тебя и Скуало, чтобы понаблюдать за тем, как поведут себя Вонгола и Рокудо. Они ведь переживали бы за своих... любовников? — Не знаю, переживал бы Мукуро, если бы я был его любовником, — отрезал Хибари. Виллани насмешливо фыркнул. — Я ведь стараюсь по-хорошему. Пытаюсь разговорить тебя, даже не бью. — Ох, правда? — усмехнулся Кея, облизнув разбитую губу. — Я даже не буду представлять, как проходят беседы по-плохому. Виллани сдвинул брови и вынул из кармана другой пузырек. — Его Величество ранили из-за того, что вы затеяли здесь свою маленькую бессмысленную игру. Я предлагал убить тебя, но Его Величество отказался. У тебя шанс уйти живым, если ты выиграешь последний бой. — Последний? — Из-за проблем с вами, ублюдками, мы решили сделать последний бой групповым. У тебя будет одна проблема. — Виллани откупорил бутылочку и подошел к Хибари. — Ты все-таки будешь отравлен, как вы и опасались. — Он без особого труда надавил на его челюсть, открывая рот, и влил содержимое. Хибари попытался откашляться, но Виллани держал его за челюсть до тех пор, пока он не сглотнул. — Если выиграешь, получишь противоядие и свою награду. Его Величество держит свое слово. Но в твоей победе я очень сомневаюсь — против десятка человек ты не выстоишь и минуты в таком состоянии. — Он хмыкнул и направился к двери. — Извини, но руки я твои не освобожу, чтобы ты не смог вызвать рвоту. И особо не волнуйся, скоро ты встретишься со своими друзьями и Каваллоне на том свете. Я найду орден даже и без тебя. *** Бьякуран пристально смотрел на себя в зеркало. Глаза немного припухли после выпитого спиртного, и пахло от него соответствующе, но не выйти в свет он не мог. Не сейчас, когда из-за Занзаса их репутация упала еще ниже. Мукуро сидел на софе, пил кофе, разглядывая узоры на потолке, и, похоже, не собирался никуда идти. — Поднимай свой зад, Мукуро, — сказал Джессо, повязывая платок на шею. — Если мы не появимся на публике, то вызовем еще большую бурю слухов. — Мне все равно. — Мне не все равно. Ты же станешь маркизом. По крайней мере, должен. И если все продолжится в том же духе, то точно не станешь. — Бьякуран потянул его за руку, сдергивая с сиденья, и стряхнул с его плеч невидимые пылинки. — Соберись. — Я не пойду. Если Бельфегор увидит, как я реагирую на смерть Хибари, то маркизом мне не стать уж точно. — А он не увидит. Потому что ты будешь сохранять хладнокровие, как всегда и делал, — ободряюще улыбнулся Бьякуран и вдруг ударил его ладонью по щеке. — Ты тронулся?! — Это для того, чтобы ты, наконец, пришел в себя. Скажи спасибо, что не кулаком дал. Еще немного попрепиравшись, они все же вышли из комнаты. Камердинер отстал от них у лестницы, и вместо него к ним присоединился Ирие. Увидев его, Джессо как-то странно побледнел и замедлил шаг. — Бьякуран-сан, как вы? — спросил Шоичи, следуя за ними. Бьякуран состроил раздраженное лицо. — Просто прекрасно. Мой лучший друг сбежал со своим любовником, за его голову выставлена награда — как мне еще себя чувствовать? Ирие удивленно вскинул брови, но промолчал. Бьякуран редко на него злился, и в эти моменты он прекрасно понимал, из-за чего именно тот на него взъелся. Сейчас было не особо понятно. Колизей, хоть и был полон, но людей все-таки заметно поубавилось после того, что произошло недавно. Бельфегор вместе с герцогами и маркизами уже сидел в своей ложе. Несмотря на нападение, он по-прежнему сидел на самом видном месте и вальяжно оглядывал трибуны. — Прошу прощения, милорды, — поклонился один из прислужников, подходя к вошедшим в ворота Мукуро и Бьякурану. Ирие тактично отошел в сторону. — Ваша Светлость, — обратился к Мукуро лакей, — Его Величество ждет вас в ложе. Прошу. — Как будет угодно Его Величеству, — покорно ответил Мукуро и переглянулся с Джессо. Тот кивнул ему и незаметно подтолкнул его к лестнице. Бельфегор встретил его дружелюбной улыбкой, что не могло не настораживать. Виллани поблизости не было, но стражи все же стало больше: они заняли все стены, все подходы к лестницам, а у дверей их стояло уже не по двое человек, а по четверо. — Я рад, что несмотря на поступок твоего друга, ты нашел в себе силы появиться в свете, — одобрительно произнес Бел, и герцоги согласно закивали. — Так как я отношусь к тебе благосклонно и планирую дать тебе титул маркиза, то решил, что ты заслужил свое место возле меня. — О, я очень польщен. Благодарю, Ваше Величество. — Я хотел поговорить с тобой о твоем капитане — Чейзе Доноване. Он служил в королевской армии, пока его не лишили звания, верно? — Да, все именно так. Я решил дать ему шанс и принял его на службу, — не понимая причины столь неожиданного разговора, ответил Мукуро. — Молодец, мудрый поступок. Ты будешь не против, если я восстановлю его в звании, и он займет свое место в моей армии? — Как я могу возражать? Если этого желает Ваше Величество... Бельфегор долго смотрел на него, а потом рассмеялся. — Ты умеешь льстить с совершенно невозмутимым лицом — мне нравится. Что же, давай теперь насладимся последним боем. — Последним? — Ах да, это же сюрприз. — Бельфегор восторженно хлопнул в ладони и склонился к его уху. — Бои мне смертельно наскучили, поэтому я решил просто столкнуть лбами всех оставшихся. Не волнуйся, это займет не более часа — их осталось всего с десяток. Мукуро выдавил из себя улыбку, взволнованно посмотрев на пока еще закрытые двери в Казематы. Значит, Хибари будет драться сегодня вместе со всеми? Что ж, это его шанс. Надо лишь подождать, пока все остальные не разберутся друг с другом, и просто добить последнего. Кея щуплый, мелкий, ему легко будет затеряться. Хотя, конечно же, он не будет прятаться в стороне. Он же идиот. — Беспокоишься? — спросил Бел. — Уже нет, — честно ответил Мукуро. Он постоянно обвинял Каваллоне в том, что он выбирал безопасность кого-то другого выше спасения Хибари, а сам поступил так же. После того, как Занзас исчез, они с Джессо остались вдвоем, и он не мог бросить Бьякурана в одиночестве. Все и правда было закончено — еще после того, как Мукуро спас друга, сдав орден. Открылись двери, и на арену, едва волоча ноги, вышли заключенные. Многие из них были ранены, ведь теперь им на отдых и поправку не давали времени, многие были больны — из-за ужасных условий проживания, а многие просто-напросто устали. Лишь пара человек выглядела вполне уверенно. И Кея к этой категории явно не относился. Мукуро видел его в разных состояниях, но в таком — ни разу. Хибари встал у стены, привалившись к ней плечом, и тяжело дышал, закрыв глаза. Перед глазами расплывалось и кружилось, внутри все жгло, словно вместо крови по венам текло раскаленное железо, и все тело пробивал озноб. Ему становилось то холодно, то нестерпимо жарко; в голове мыслей никаких не было, казалось, что если он о чем-то подумает, то мозги просто выплеснутся наружу. — Эй, дикаренок, совсем плох? — обратился к нему кто-то. Хибари поднял голову и с трудом узнал в нем Фая — он заступался за Дино, когда того пороли розгами. — Я думал, ты уже сбежал и на пути к свободной земле. — Он помолчал и вздохнул. — Я бы помог тебе, если бы это был промежуточный бой, но это последний, так что... Могу лишь пообещать, что я тебя не трону, а ты держись от Каина подальше — он мой. — Фай хрустнул кулаком и отошел в сторону. Упомянутый им Каин проводил его пристальным взглядом. Они были единственными серьезными противниками на этой арене — практически не раненные, сильные, умудрившиеся не подхватить в сырых камерах воспаление легких. — Худо ему придется, — протянул Ирие, взволнованно стиснув кулаки. — Надеюсь, что все обойдется и Хибари-сан останется жив. — Очень надеюсь, что нет, — процедил Джессо, глядя на королевскую ложу. Даже отсюда было видно, как расслабленно сидел в своем кресле Мукуро. Смирился, наконец? Успокоился? Прогремел горн, распорядитель произнес короткую речь, которую почти никто не слушал, и горн прозвучал снова, объявляя о начале боя. — Я ждал все бои этого момента! — радостно воскликнул Фай, первым кидаясь на противника. Это бой проходил без оружия, ставя всех бойцов в одинаковое положения. Клич Фая стал своеобразным сигналом — после него в бой ринулись все остальные, и Хибари не был исключением. Мукуро покачал головой. Как он и думал. Бельфегор с интересом наблюдал за сражениями, свесившись через перила, и изредка оборачивался, оживленно комментируя происходящее. Мукуро пришлось серьезно потрудиться, чтобы выглядеть спокойно. Несмотря на то, что он смирился, он все еще волновался. Поскорее бы все уже закончилось. Хибари запрыгнул на спину одного из дерущихся и, зажав его шею локтем, одним резким движением свернул ее. Если бы он остался стоять на месте, то точно свалился бы уже на землю без памяти. Пока он дрался, им руководили инстинкты и отточенные за годы рефлексы. Он почти ничего не видел перед собой, кроме мутных цветных пятен, но сейчас его врагами были все, и он бил всех, кто попадался ему под руку. Конечно, ему самому прилетало нехило, он врезался в других, но, действительно, рост и телосложение играло ему на пользу. Адреналин в крови зашкаливал, поэтому боль почти не чувствовалась, хоть в мышцах и ощущалась страшная усталость. Он знал, что не умрет сегодня. Просто не мог. И дело даже не в том, что он жаждал убить Мукуро — нет. Он хотел увидеть Дино, встретиться со Скуало, услышать веселый голос Оливьеро... После смерти Шамала в его желаниях что-то существенно поменялось. Он столько раз мог насладиться общением с Шамалом, вместо того, чтобы доставать его своей ненавистью к Мукуро. Шамал писал: «попытайся провести остаток жизни счастливым», и Хибари действительно хотел последовать его совету. Но для этого нужно было выжить. Хибари повалился на землю, утягиваемый чьей-то тяжелой рукой. Мукуро едва не вскочил. Бельфегор, украдкой оглянувшись на него, улыбнулся. Он ожидал такой реакции, и она была незамедлительной. На горле сжались пальцы, перед глазами возникло чужое лицо, будя уснувшую было панику. Хибари казалось, что под рубашкой скользит ладонь, и от этого изнутри невольно поднялась злость. Он пнул напавшего по колену, вцепился одной рукой в чужое запястье, другой — хотел ударить в лицо, но, случайно попав пальцами в рот, рванул за челюсть вниз. Хватка на шее тут же ослабла, и Кея ударил его в нос, вбивая переносицу в череп. Следующий удар ногой сбил его обратно на землю, и он покатился по ней, стирая в кровь кожу рук и ног в попытке остановиться. Кто-то споткнулся об него и грохнулся сверху. Неподалеку барахтались в пыли Фай и Каин. Они попеременно швыряли друг друга о землю, беспорядочно нанося удары по всему телу, яростно что-то кричали друг другу в лица и, казалось, были очень довольны своим сражением. Какой-то смельчак попытался вмешаться, но они тут же убили его, первоначально переломав ему ноги. Хибари обхватил ногами упавшего на него бойца и перевернулся, подминая его под себя. Тот схватил его кулак, когда он попытался ударить его, попытался схватиться за горло, но Кея со всей силы опустил на его шею согнутую в локте руку. В следующий миг его стянули в сторону и приложили всем телом о землю. На напавшего кинулся другой боец, сбивая его с ног и падая вместе с ним. — Да сдохни ты уже, — пыхтел Фай, пытаясь добраться до глотки Каина. Тот с трудом сдерживал его на расстоянии. — Сука, умри, наконец! Хибари подобрался ближе, чувствуя, как отказывает больная нога, и, сделав из последних сил один рывок, бросился на Каина. — Какого черта?! Эй, я же сказал: он мой! — крикнул Фай, кидаясь к ним, но его отвлекли налетевшие на него оставшиеся бойцы, решившие, что сперва стоит избавиться от сильнейших. Каин вырвался, чуть замешкался, увидев своего противника, и замахнулся. Хибари уклонился, едва не упал, подвернув нерабочую ногу, а потом Каин припечатал его к стене тяжелым ударом в плечо. Удар был настолько сильным, что рука отказалась слушаться, и следующий удар он тоже пропустил. — Стоит выбирать себе противников под стать, — бросил Каин, готовясь для последнего удара. — У меня их здесь нет. — Хибари, пригнувшись, ушел в сторону, ударил его обеими руками в грудь, сделал подсечку и, когда тот упал, подняв облако пыли, замахнулся ногой. Каин перевернулся, и Хибари наступил на землю, где только что была его голова. Подоспел Фай. Его правая рука висела безжизненной плетью, лицо все залила кровь, и держался он уже не так браво. Их осталось всего трое. — Быть не может... — нервно дернулся Бьякуран, надеявшийся на то, что Кея умрет еще в самом начале. Ирие взглянул на него и с усилием подавил в себе радостный возглас. Ему не хотелось огорчать его еще больше. Фай обхватил Хибари поперек туловища, и тот не нашел ничего лучше, чем ударить его головой в подбородок: Фай, схватившись за челюсть, отшатнулся назад. — Стой в стороне, Фай! — прорычал Каин, вскакивая с земли. — Я займусь тобой позже. — Размечтался! Каин бросился на Хибари, но ему наперерез выбежал Фай. — Сученыш, я же сказал, что займусь тобой позже. — Нахрен, я не буду делить тебя с другим, — оскалившись, процедил тот, удерживая его на месте. — С самого начала тебя хотел прибить. Хибари шагнул в их сторону, но не смог пройти дальше. В горле словно что-то застряло: большое, колючее обжигающее. Он упал на колени, хватаясь за шею, и попытался вдохнуть. Мукуро уже видел подобное. Его отравили. — Что-то не так? — спросил Виллани, незаметно появившийся рядом. Мукуро покачал головой, не в силах ответить. Его просто распирало от злости и несправедливости. Кея же и так был ранен до невозможности, зачем его еще и травить? Каин намеренно пропустил удар, схватился за единственную здоровую руку, не давая возможности защититься, и врезал под дых ребром ладони. Когда Фай согнулся, глотая ртом воздух, ударил его коленом в лицо, швырнул на песок и пнул по ребрам. Хибари смог вздохнуть и с трудом поднялся — медленно и тяжело. Каин избивал ногами лежащего на земле Фая, и, в конце концов, раздавил ему голову, со всей силы опустив на нее ногу. — Ну... — хрипло выдохнул он, поднимая глаза на Хибари. — Остался один. Кея вдруг вспомнил Мукуро. И впрямь неожиданно, потому что до этого в голове была лишь пульсирующая пустота. — Не думаю, что ты сможешь меня победить, — выдохнул Кея, сконцентрировав рассеивающееся внимание на его руках. Каин замахнулся, но Хибари успел увернуться. — Жалкое зрелище. — Закрой пасть, сосунок, — помрачнел Каин, сжимая кулаки. — Если бы Фая не ранили те, — он кивнул на мертвые тела, — он бы тебя в секунду уделал. Каин скрипнул зубами и бросился на него. Хибари отпрыгнул в сторону, схватился за его руку и, перевернувшись за его спину, оттолкнулся от земли, всем своим весом падая на него. Он хотел отдышаться, но нельзя было давать отдых противнику, и он ударил его в висок. Каин успел подставить ладонь, избежав критического удара, и перевернулся, отбрасывая его в сторону. Не теряя времени, Хибари снова набросился на него. Не ожидавший такой стремительности, Каин оступился, пропустил один удар, второй, споткнулся о труп и снова упал. На этот раз Кея не дал ему уйти: пнул в грудь, вдавливая ребра внутрь. Раздался треск ломающихся костей; Каин захлебнулся кровью, попытался схватиться за его ногу, но Хибари ударил снова — туда же. Бил, пока не кончились силы; тот уже затих и безжизненно смотрел в небо. Повисло гробовое молчание. Хибари огляделся: никого больше не было. На него тут же навалилась смертельная усталость, и он потерял сознание. Спустя секунду после этого трибуны взорвались аплодисментами и визгами восторга. Мукуро медленно похлопал в ладони, не веря своим глазам. Победил. Кея победил. Выиграл бои. Один из солдат, стоящих на стене, спрыгнул на арену, подбегая к бесчувственному Хибари. Мукуро узнал в нем Чейза. Тот радостно что-то кричал, тормоша его, а потом подоспели медики. — Ну наконец-то, — откинулся на спинку кресла Бельфегор. — Неожиданно, конечно, но это было потрясающе, не правда ли? Герцоги дружно поддержали его, наверняка уже перебирая в уме цифры — сколько они потеряли на своих ставках. — Дело стоит за наградой, нет? — поднялся Бел и поманил за собой Мукуро. — Твой боец победил. Давай же выполним его желание вместе. Мукуро двинулся следом. Похоже, боя между ними не избежать: дураку ясно, что Хибари выберет в качестве награды сражение с ним. Виллани повел их по Казематам куда-то наверх; Мукуро там никогда не был. Толкнув тяжелую расписную дубовую дверь, он посторонился, пропуская их вперед. Помещение представляло собой небольшую залу: трон посередине, высокие мраморные статуи в углах, здоровенные напольные канделябры с потекшими воском свечами, развешанные на стенах гербы и расшитые полотна с изображением короны. Непонятно зачем, но в такой зной был растоплен камин, и дрова тихо потрескивали, полыхая огнем и жаром. Хибари был уже там; когда они вошли, ему в рот как раз что-то вливали — Мукуро понял, что это было противоядие, и от сердца против воли отлегло. Он стоял на коленях, а позади него застыли истуканами два стражника в тяжелых металлических латах (стража Каземат наряжалась в кожаные доспехи, значит, это были не они). Судя по всему, Кея еще не пришел в себя, что было неудивительно. Он, даже стоя на коленях, покачивался и медленно заторможено моргал, глядя прямо перед собой в одну точку. — Поздравляю! — громогласно объявил Бельфегор, подходя к нему. Хибари никак не отреагировал на его поздравление. Сомнительно было даже то, что он мог его слышать. — Ох, извини, ты еще не оправился. — Он взглянул на Виллани, и тот кивнул, поняв его незамедлительно. Ренцо взял со стола графин с водой и выплеснув немного себе на руку, брызнул ею на лицо Хибари. Тот вздрогнул и вскинулся, но был удержан на месте спохватившейся стражей. — Ты победил. Молодец, — похвалил его Бел, и Кея перевел на него рассеянный взгляд. — Я готов выполнить твое желание. Чего ты хочешь? Хибари молчал долго. Виллани хмурился, злясь, что его короля заставляют ждать, да и Мукуро нервничал, не зная, как тот подаст свое желание убить его. — Свободу, — наконец, выдохнул Хибари, и Мукуро показалось, что он ослышался. — Что? — склонился к нему Бельфегор, сам изрядно удивившись. — Свободу, — повторил Кея после очередного долгого молчания. До него все еще с трудом доходил смысл чужих слов. Бел потер лоб и тяжко вздохнул. — Ты мне сейчас такую речь испортил, — расстроено произнес он и, подумав, встрепенулся. — Ладно. Ты хочешь свободы от него, я правильно понимаю? — Он указал на Мукуро, и Хибари кивнул, старательно стараясь не смотреть в его сторону. — Хорошо, твоя просьба будет выполнена. С этой минуты ты больше не являешься заключенным графа Рокудо Мукуро. — Он улыбнулся и хлопнул в ладони. — Теперь ты будешь моим. Виллани вздохнул. Король в свои планы его не посвящал. — Простите... — Мукуро тряхнул головой. — Разве это то, чего он просил. — Он хотел освободиться от тебя, и я ему позволил это. Разве нет? — удивленно протянул он. — Ренцо? — Да, Ваше Величество. — Я надеялся, что мне достанется Суперби Скуало, но так тоже неплохо. Ты возражаешь? — с любопытством спросил он. Мукуро в душе чертыхнулся, понимая, что его снова испытывают. — Что вы, Ваше Величество. Он ведь больше не мой заключенный. — Вот и прекрасно! — Бел, склонив голову набок, долго разглядывал Хибари. Тот впал в какую-то прострацию и все еще молчал. — Аа, так досадно, что на нем все твои инициалы, он же теперь мой. — Прошу прощения, что испортил, — склонил голову Мукуро. — О, я придумал! Я поставлю на нем свою печать. — Разве клеймо не ставят только на животных? — сдержанно улыбнулся Мукуро, содрогнувшись. — На рабах еще. — Рабство было давно отменено еще вашим отцом. — Может, пора вернуть? — развеселился Бел и дал отмашку Виллани. Тот открыл дверь, и в комнату вошел королевский палач. В руках он держал длинные щипцы с чугунной печатью на конце — им клеймили животных, и когда-то очень давно — людей-рабов. — С вами все в порядке, Ваша Светлость? — спросил Виллани, и в его голосе Мукуро уловил явную издевку. — Все прекрасно. Если это то, чего желает Его Величество, то кто я такой, чтобы перечить, — заученно произнес Мукуро. — Ты станешь замечательным маркизом, друг мой, — улыбнулся Бельфегор, похлопав его по плечу. Да, точно. Маркизом. Он должен делать все для себя. У него невеста, положение в обществе, лучший друг, который без него точно сойдет с ума... Он так близко к своей мечте. Палач подошел к камину и подставил печать под огонь. Мукуро усмехнулся. Все, что сейчас произошло, было всего лишь забавным представлением, приготовленным Бельфегором. Он с самого начала знал, что обернет всю ситуацию в это русло. Поэтому камин горел, поэтому палач заранее ждал за дверьми. Это было точно не спонтанное решение. Так даже лучше. Мукуро был редким гостем столицы, значит, видеться с Кеей он будет очень редко. Если Бел, конечно, не решит поиздеваться над ним, таская Хибари с собой всякий раз, как будет ехать с визитом в его графство. С этим даже смириться легче, чем с Дино. Наверное. Хибари очнулся от палящего жара — палач подошел к нему и оголил ему плечо. — Эй, только чтобы красиво было, — недовольно одернул его Бел. — Держите его. Мукуро невольно вздрогнул. Надо успокоиться. Это теперь его больше не касалось. Хибари дернулся в сторону, но стража держала его в крепких тисках. Мукуро настроился, бесстрастно наблюдая за происходящим. Пора заканчивать со всем этим фарсом. — Мукуро... — вдруг позвал его Хибари, перестав бесполезно трепыхаться, и одно только слово заставило разбиться вдребезги все самообладание. Все его мечты, лелеемые с самого детства, все его стремления, доводы разума и мольбы рассудка оказались бессильны против одного-единственного чувства. Мукуро бы оставил. Без сожалений отвернулся бы и ушел в свое светлое будущее. Всего одно слово — его имя, произнесенное без отвращения, без дрожи ненависти в голосе, и он не смог сдержаться. Он даже не успел собраться с мыслями. Прежде чем хоть что-то сообразить, он в мгновение преодолел расстояние между ними. — Даже не смей, — процедил он, схватив палача за запястье. За спиной удовлетворенно усмехнулся Бельфегор.