Пленник

Столько лет потрачено впустую. Столько сил было отдано зря. — Даже не смей, — сказал он, и его голос даже не дрогнул. Словно все шло, как и должно было идти. Словно он уже давно все для себя решил. Это, наверное, был самый глупый его поступок в жизни. Вокруг полно стражи, конкретно Виллани стоял в паре шагов от него, а Хибари даже двигаться нормально не мог, чтобы можно было рассчитывать на хоть какую-нибудь помощь. Мукуро схватил со стола тяжелый медный поднос и ударил им по лицу палача, а когда тот отшатнулся, вырвал из его рук щипцы с печатью, ткнул ею ему в глаз. Палач истошно закричал, хватаясь за ожог, и упал на пол, а Мукуро развернулся, тыча печатью в сторону Виллани, подошедшего к нему. — Друг мой, ты понимаешь, что творишь? — с улыбкой, не скрывая своего торжества, спросил Бел. — Титул маркиза так близко от тебя. — Переживу. — Так он все-таки твой любовник? — Хотелось бы. Но он все равно мой. — Как отвратительно, — скривился Бельфегор. Ренцо чуть нахмурил брови. — Я даже немного разочарован. Мукуро буквально чувствовал, как внутри от напряжения все переворачивается и скручивается. Если бы Виллани его просто прикончил за дерзость — это одно, но Бел так просто не даст ему уйти. Зная его характер и извращенность его увлечений, пленным в его замке приходится очень туго. — Оно того стоит, действительно? Твоей невесты, твоего друга, положения в обществе? — Стоит. — Ты сделал свой выбор, и я рад, что он именно такой. Ренцо, — махнул рукой Бел, и Виллани покорно кивнул, шагая вперед. Он был серьезным противником, и Мукуро понимал, что шансов победить его у него явно меньше, а даже если каким-то чудом и удастся одолеть, то сбежать из этого напичканного солдатами и стражей уж точно не удастся. Он сделал крупную ошибку. Мало того, что Кею не вытащит, так еще и себя в ту же яму сбросил. Только вот сожаления он почему-то не испытывал. Хибари поднялся, слегка покачиваясь, и встал в боевую стойку, решительно и серьезно глядя на Виллани. Мукуро бы рассмеялся от такой картины: ну что этот ходячий полутруп сможет сделать капитану королевской стражи, но плачевная ситуация, в которой они оба находились, не подходила для демонстрации подобного веселья. — Нельзя все решить дипломатическим путем? — спросил Мукуро, решив выиграть немного времени для размышлений. Плана побега у него не было, он даже не собирался выкидывать нечто настолько рискованное, и теперь нужно за считанные минуты принять хоть какое-нибудь решение, которое могло бы спасти их. — Я мог бы заплатить. — О, слышишь, Хибари Кея? — развеселился Бел пуще прежнего. — Тебя уже как шлюху купить хотят. Нет, Мукуро, никакое золото не сделает меня счастливее, чем твой вид — такого лощенного, гордого — в тюремной робе и цепях. Думаю, я даже больше смог бы заработать на показе тебя высшему свету — они оценят, можешь даже не беспокоиться. — Если нужен именно я... — Мукуро взглянул на Хибари, тот не сводил глаз с Виллани, терпеливо ожидающего окончания разговора. Перебивать своего короля он явно не желал. — Если нужен я, то отпустить его вы можете? Бельфегор смотрел на него примерно с минуту — долго, изучающе. — Да что с этим парнем? — спросил он с нескрываемым удивлением в голосе и перевел взгляд на Хибари. — Почему он умудряется находить себе союзников везде, где только появляется? Да из-за него даже восстание развернули. Мукуро не сдержал усмешки. Да уж, самому знать хочется. Даже здесь, в этом месте, где обитали кровожадные убийцы и преступники всех мастей, Хибари нашел себе друзей, которые готовы были жизнь за него отдать. Странная и жуткая способность у него, стоит признать. — Ренцо, ты занимался сексом с мужчиной? -...нет. Извините, но почему вы спрашиваете? — Потому что тебе предстоит выяснить, в чем привлекательность этого дикаря. И думаю, что стоит попробовать все варианты. — Если вы прикажете, Ваше Величество. Мукуро разозлился. Да он одного-единственного Каваллоне вытерпеть не мог, до сих пор внутри все переворачивалось при мысли о нем, а тут... Этот... Даже будучи в плену, со своими проблемами, выставленным на посмешище отвратительной аристократии, к которой, уже можно сказать, он принадлежал раньше, он не сможет не думать о том, что будут с Кеей вытворять эти двое... эти... — Да я скорее умру, чем это случится, — процедил он, сжимая кулаки и готовясь к сражению. Хибари взглянул на него, но промолчал, лишь встал рядом. — Не выдумывай ничего лишнего, — бросил он, — мы поможем друг другу сейчас, а когда уберемся отсюда, я займусь тобой. — Да уж, теперь-то ты хочешь меня убить, — фыркнул Мукуро. Сказал бы Кея это раньше, то он не оказался бы сейчас в такой ситуации. «Я хочу сражения с Рокудо Мукуро» — единственное, что он должен был, просто обязан был сказать, когда речь зашла о желании. Мукуро бы убил его и все — просто и понятно, даже почти легко. Но нет, нужна была ему свобода, а теперь, когда они в дерьме оба, он вдруг захотел снова его убить. Прелестно. — Ренцо, приступай, — скомандовал Бел, и Виллани кинулся вперед, словно спущенный с цепи пес. Мукуро приготовился выхватить из его ножен меч, к которому тот предусмотрительно не притрагивался, но не успел и шагнуть в его сторону. Палач, про которого он уже успел позабыть, обхватил его сзади руками и со всей силы швырнул о пол. Мукуро показалось, что у него разом треснули все кости, настолько мощным был бросок. — Ты, червь несчастный, проваливай! — заорал Бельфегор, тыча пальцем в обезумевшего от ярости и боли палача. Тот его даже не услышал. — Ренцо, прикончи его! Живым, мне нужен Мукуро живым! Виллани, на мгновение растерявшийся от неожиданной преграды, схватился за меч. Мукуро перекатился в сторону, увернувшись от летящего в него канделябра, и вскочил на ноги. Палач, взбешенно раздувая ноздри, ринулся к нему; на его лицо было страшно смотреть: кожа вокруг глаза обвисла ошметками расплавившейся кожи, а вытекший белок так и застыл белесой массой на оплывших веках. Нетрудно было представить степень его злости. Виллани напал без всякого предупреждения. Это был не бой — это была казнь. Клинок вошел в бок, прямо под ребра, и так же гладко вышел, окровавленный до самого эфеса. Палач захрипел, падая на пол, а Виллани, смахнув резким быстрым движением кровь с меча, вложил его обратно в ножны. — Меня огорчают моменты, когда мои приказы игнорируются, — недовольно произнес Бельфегор, презрительно глядя на дергающееся в конвульсиях тело. — Прошу прощения, что вам пришлось это пережить, — поспешил извиниться Ренцо, вновь поворачиваясь к Мукуро. — С вашего позволения, я вернусь к своей первоначальной задаче. — Поскорее, мне не терпится поиграть, — кивнул Бел, растягивая губы в довольной ухмылке. — Держись позади меня, — сказал Мукуро, осторожно выдыхая. Боль все еще ощущалась. — Не указывай мне, — пренебрежительно отозвался Кея, уязвленный тем, что какой-то посторонний мужик смог так быстро и без особого труда ранить Мукуро. Ему давалось такое с трудом даже в то время, когда его состояние позволяло сражаться практически на равных. — Никогда не слушаешь... — с досадой проворчал Мукуро и, чтобы не дать ему возможности влезть, бросился на Виллани первым. — Ох, веселье! — восторженно воскликнул Бельфегор, отходя в сторону и хлопая в ладони. Хибари перевел взгляд на него и, вместо того, чтобы мчаться на подмогу Мукуро, ринулся на короля. Виллани не зря звался одним из самых устрашающих воинов королевства. Он легко избегал ударов, двигался так спокойно и так легко, что невольно проникался восхищением, и нападал сам с такой скоростью и силой, что уворачиваться было сложно неимоверно. Мукуро выдержал один выпад — удар в грудь, после которого на мгновение потерял возможность дышать, а после этого мог лишь избегать последующих. — Рен!.. — оборвал напряжение вскрик Бельфегора, и Виллани мгновенно среагировал, оборачиваясь к нему. Хибари держал его за горло, прижимая к стене, и тот хрипел, вцепившись в его запястье. — И? — холодно поинтересовался Виллани, даже не дрогнув. — Ваше Величество, вы уже достаточно навеселились, разве нет? Бел сразу переменился в лице, резко и быстро ударил Хибари по локтю, сбивая его руку со своей шеи, рубанул ребром ладони уже по его шее и, пригнувшись, ловкой подсечкой сбил его с ног. — Думаешь, как мы с Расом отвоевали свой трон у бесконечных дядюшек? — высокомерно ухмыльнулся он, выпрямляясь. Мукуро, пораженный увиденным, даже не успел среагировать, и в мгновение ока оказался на полу, прижатый к нему коленом Виллани. — Как быстро! — воскликнул Бел. Хибари, зло прищурив глаза, смотрел на него и с горечью понимал, что теперь не может победить даже его. Конечно, отчасти сказался эффект неожиданности: кто ж думал, что король окажется не слабеньким тщедушным травоядным, которым всегда казался, но это никак не оправдывало то, с какой легкостью его обезвредили. — Вот и ладненько. Хорошо, что обошлось без кровопролития. — Его взгляд наткнулся на тело палача. — Ну почти. А теперь, Ренцо, отведем их в темницы замка, мне до смерти надоело здесь находиться. Виллани приподнялся, чтобы сковать руки Мукуро. Все так окончиться не могло. Бельфегор смотрел на Хибари, безмятежно улыбаясь, и что-то негромко ему говорил. Вероятно, в красках описывал все, что с ним сделают — это в его духе. -...а вот Мукуро другое дело — он же у нас лорд, — услышал Мукуро и понял, что его догадка была верна. — С ним совсем другие развлечения. Бельфегор ненавидел мужеложство. Он открыто заявлял это Занзасу, с презрением относился к Скуало, когда случайно встречался с ним в свете, и даже сначала очень недолюбливал Мукуро и Бьякурана, считая их любовниками. Поэтому, конечно же, Мукуро не ждет участь Хибари — Бельфегору хочется видеть его унижение и наслаждаться этим, а это будет весьма затруднительно, если в деле будут участвовать двое мужчин. Но облегчения осознание этого не приносило. Фантазия у Бела была неиссякаемой и изощренной, поэтому надеяться на благоприятный исход не стоило в любом случае. Но вот Кея... он интереса у Бельфегора не вызывает, наблюдать за ним он не будет, а учитывая то, что буквально минуту назад сказал Бел, жизнь Хибари в новом плену будет адовой — куда хуже, чем было прежде, с Мукуро. Стоило лишь представить, как Виллани сжимает его плечи и резко отрывисто двигается, шумно и сипло дыша, как в венах снова забурлила кровь. Мукуро помнил, как ему сносило крышу, когда его воображение в красках подкидывало картинки с Каваллоне и Кеей в главных ролях, как он сходил с ума, а потом вымещал злость и ревность на Хибари. Внутри все кричало о смерти. Он хотел убить, и хотел этого страстно. Прикончить ублюдка Бела, придушить Виллани, методично и со вкусом уничтожить каждого солдата, каждого стражника, который встретится на пути. Он хотел убить, уничтожить, стереть с лица земли. Это был его пленник. Его добыча. Его жертва. Его Кея. Прикасаться к нему, трогать его — это было сродни плевку в лицо, оскорблением, которого он выносить не хотел и не мог. Он был первым. Он будет последним. Он смирился с Каваллоне, но мириться с другими не намерен. Мукуро вытянул руку и голой ладонью загреб из камина пылающие угли. Реакция Виллани была предсказуемо стремительной, но не настолько: Мукуро успел швырнуть пышущие огнем и жаром угли в Бельфегора, а Хибари, воспользовавшись тем, что он отвлекся, избегая летящей в лицо золы, пнул его по ногам, роняя его на пол. Мукуро схватил металлический совок для угля и ударил им Виллани по голове. Секунды хватило для того, чтобы он успел вытащить из его ножен меч. Виллани перехватил его руку и ударил ее об угол камина, заставляя отпустить эфес. Мукуро замахнулся свободной рукой, но и ее Виллани перехватил, и резко подался вперед, нанося мощный удар головой в лицо. Затылок больно встретился с каминной решеткой, из носа хлынула кровь; Виллани схватил его за шиворот и ткнул головой в огонь. Мукуро уперся руками в камин, явственно чувствуя на лице дикий жар. Пламя едва ли касалось его кожи, обжигало шею; руки дрожали, не выдерживая давления. Виллани определенно хотел его убить. Внезапно тяжесть исчезла, и Мукуро отпрянул от камина, хватаясь за мокрое от пота лицо. Хибари бросил Бельфегора и напал на Ренцо. — Избавься от него! — вопил Бел, держась за ушибленную руку, и Мукуро повернулся к нему, поднимая с пола выпавший меч. Увидев его, Бел нахмурил брови и подобрался. — Хочешь убить меня? Давай, и это королевство утонет в крови, как четырнадцать лет назад. Мукуро замешкался, вспомнив весь ад, что пережил тогда. Этой заминки хватило, чтобы Виллани быстро избавился от Хибари и подскочил к нему. Взмах клинка рассек кожу на его подбородке, и острие, жалобно звякнув, скользнуло по кольчуге. Если бы Виллани не был в доспехах, то уже валялся бы, истекая кровью. — Думаешь, что сможешь уйти из Каземат? Здесь сотня солдат, и они без раздумий убьют тебя. — Нет, если король прикажет им отпустить нас. Бельфегор усмехнулся. — Я никогда этого не сделаю, Мукуро. Сдавайся. Ты мне нравишься, так что я обещаю, что буду обращаться с тобой уж точно не так, как с безродными преступниками. — Спасибо, откажусь. Кея, иди сюда. Хибари шагнул к нему и замер, когда Виллани вытянул перед ним руку, не пуская вперед. Мукуро вздохнул и в ответ протянул меч в сторону Бельфегора. — Ты действительно хочешь поторговаться? — спросил он, касаясь кончиком лезвия шеи короля. — Ах... Ты действительно занятный, Мукуро, — улыбнулся Бел, поднимая руки и задрав повыше голову. Острие почти впивалось в его кожу. — Ренцо... убей Хибари Кею. Мукуро рубанул мечом, но Бел ловко отскочил назад, не без труда избежав серьезного пореза. Виллани, занеся кулак, развернулся к Хибари, и в этот момент со звоном разбилось окно, и грянул оглушительный взрыв. Комнату заволокло едким серым дымом. Спустя несколько мгновений бесчисленное количество стражи, привлеченное шумом, ворвалось в комнату и, сквозь темную завесу, увидело хохочущего короля и пытающегося откашляться Виллани. Мукуро и Хибари внутри не было. *** Ирие осторожно выглянул из-за угла и приложил к губам палец. Мимо промчалась очередная стайка солдат, спешащих в Казематы. — Тебя послал Бьякуран? — спросил Мукуро, вытирая окровавленное лицо шейным платком. Ирие кивнул, вынул из кармана крохотную бутылочку и подкинул ее на ладони. — Эта маленькая штука произвела столько шума и дыма? — Мы с Бьякуран-саном хотели сделать искусственный туман, но немного не получилось, — неловко посмеялся он. — Бьякуран-сан очень беспокоился за вас. Когда вас долго не было, он послал меня и сказал, чтобы я взял с собой их, — он кивнул на пузырек в руках. — Ему будет грустно, что вы уходите. Мукуро промолчал. Он и сам все понимал. Он обещал, но в тот же день свое слово нарушил. Оставил его одного. По сути, предал. — Хибари-сан, — нерешительно обратился к Кее Ирие, — как вы себя чувствуете? — Тебя это не касается. Ирие сконфуженно замолк и снова выглянул за стену. — Отсюда не выйти, — в сердцах произнес он, прячась. Мимо снова пронеслись стражники, гремя оружием и латами. — Тогда будем прорываться с боем, — выпрямился Хибари, и Мукуро закатил глаза. — Торопишься подохнуть? Тогда следовало вместо свободы просить сражение со мной. — Он взял из рук Ирие пузырек с таинственной жидкостью внутри. — Нужно действовать умнее. — Король знает об этих штуках. Бьякуран-сан показывал ему, — нервно заметил Ирие. — Черт, о чем он тогда думал, посылая тебя с этим сюда?! Хибари выхватил из его рук пузырек и бросил ее далеко в сторону. — Ты с ума сошел?! — накинулся на него Мукуро, и Хибари по привычке шарахнулся от него в сторону, мгновенно ощетинившись. — Сказал по-умному, значит по-умному, — угрюмо бросил он. На очередной взрыв сбежалась прорва солдат, и Хибари преспокойно прошел к воротам. Мукуро не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. — Тебе лучше вернуться к Джессо, чтобы тебя не обвинили, а вместе с тобой и его, — сказал он напоследок Ирие, и тот согласно кивнул, с облегчением опуская напряженные плечи. Стены Колизея остались позади. Впереди лишь густой лес и бесконечные леса. Мукуро обернулся, глядя на высокие башни и тяжелые решетчатые ворота. Всего месяц назад он входил в них уважаемым лордом, будущим маркизом, а сейчас покидает их преступником. Хибари остановился, увидев его замешательство. — В чем дело? — Я потерял все, к чему так долго шел, — произнес Мукуро. — У меня было практически все, а сейчас я этого лишился. Знаешь... почему-то я не чувствую горечи. И я не сожалею. У меня такое чувство, словно я... освободился. Словно я долго-долго был пленником, и теперь впервые вышел из своей клетки. Ты этого не чувствуешь? Хибари оглянулся на ворота Колизея. Месяц он пробыл здесь, обрел друзей и потерял их едва ли не в одночасье. Конечно, он покидал это место без всяких сожалений. Но свобода... — Пока ты жив, я навсегда останусь пленником, — произнес он, отворачиваясь. — Поэтому это чувство мне незнакомо. Пока что. Мукуро поймал его за руку и притянул к себе. Хибари рванулся, едва не разорвав свой рукав, и замахнулся. — Даже сейчас ты... — Ты должен понимать, что я только что сделал ради тебя, — перебил его Мукуро, перехватив его запястье и прижимая к дереву. — Мы с тобой теперь на равных. Нет больше никакого лорда, как и нет его заключенного. Есть ты, и есть я — преступники и враги короля. — Он поддел пальцами его подбородок и тут же отпустил. — Поторопимся. Нужно убраться подальше отсюда. Хибари проводил его взглядом. От близости с ним его всего трясло, но его слова... подействовали успокаивающе. Нет больше лорда, и нет заключенного. Это была, пусть и условная, но свобода. Они прошли какое-то время в полнейшем молчании. Стояла нестерпимая жара, деревья хоть как-то спасали своей тенью, но все равно дышать было неимоверно трудно. Неудивительно, что Кея свалился спустя пару миль. Когда он очнулся и понял, что Мукуро тащит его буквально на себе, то жутко запаниковал и принялся так вырываться, что на землю они упали вместе. — Кея, успокойся, я ничего тебе не сделаю, — терпеливо объяснялся Мукуро, держа его за руки. — Я сейчас точно не настроен на то, чтобы тебя насиловать, честно. Хибари медленно успокоился, с недовольством принял его помощь, стараясь все же идти самостоятельно. — Надрываешься, а в ответ все равно одно ворчание... — пробормотал Мукуро, пыхтя и с трудом передвигая ногами. Хибари скосил на него глаза. — Тебя никто не просил. — Вообще-то... — Мукуро замолк и не стал говорить о том, что на помощь Кея его все же позвал. Если тогда, будучи на грани обморока, только что после боя, отравления, он бессознательно позвал его — его, а не Дино, это что-то, да и значило. Значит, не все потеряно. Или он снова себя обманывает. — Ты будешь искать Каваллоне? — спросил Мукуро после продолжительной тишины. — Ты потерял свое состояние и положение в обществе, а тебя волнуют мои отношения с Дино? — Пора бы привыкнуть к тому, что ты меня заботишь больше, чем мое благосостояние. — Почему? — нахмурился Хибари. Мукуро на миг растерялся. — Наверное, потому что я люблю тебя. — За что? Я же тебя ненавижу. — Безумно приятно это слышать, — скривился Мукуро и остановился. Устал он смертельно. Он посадил Хибари на траву и сел рядом сам, секунду замешкавшись перед этим. Привыкший к роскоши, он не особо радовался прелестям дикой природы. Хибари продолжал вопросительно на него пялится, и Мукуро понял, что проигнорировать его не получилось. — За что ты любишь Каваллоне, ответь. — Он помогает мне. Он... добрый. — Ты наверное не видел, как он убивает людей. А помогал тебе и Ша... Анджело, ты же его не полюбил. Хибари насупился и уставился на траву. — Не знаю. — Вот и я... не знаю ни черта. — Он потянулся и опрокинулся назад, ложась на землю. Мышцы болели, и одежда липла к телу. Мерзкое ощущение, если быть честным. — Насколько сильно ты ненавидишь меня? — Это не описать словами. Когда ты рядом... меня просто трясет. Когда ты ко мне прикасаешься, мне хочется отмыться. Когда ты меня... — Хибари передернуло. — Ненавижу просто. Каждую ночь я просыпаюсь от ощущения твоих рук на своем теле, и ты даже не представляешь, насколько это омерзительно. — Не было ни одного раза, когда тебе было со мной хорошо? Хибари долго молчал. — Это было давно. Незачем к этому возвращаться. — Я с тобой откровенен. Почему бы тебе тоже не ответить мне честно? Мукуро не знал, зачем он это спрашивает. Мазохист он, что ли? Почти все ответы он мог предугадать едва ли не в слово. Больно ли ему было? Почти нет, ведь он заранее знал, что ему скажет Хибари. — Перед Рождеством, — произнес, наконец, Кея. — Я ждал тебя. Я думал, даже... предвкушал. Ни одной мысли о Дино. Первый раз и последний, когда я думал о тебе без ненависти. А потом... — Он напряженно замолчал и закрыл глаза, вспоминая тот день. Металлический привкус во рту, боль в заломленной руке, холод деревянной столешницы и теплая рука Дино, судорожно сжимающая его ладонь. Один из самых страшных дней, одно из самых страшных унижений. — Ты позвал его по имени. Дино. Я был вне себя от злости. Мне было... больно. Я хотел сделать тебе больно тоже. — Ты и так делал это с завидной регулярностью, — резко ответил Хибари. — Хватит разговоров, пойдем. Мукуро поднялся и хотел помочь Кее встать, но тот мрачно отказался от протянутой руки и кое-как привстал, держась за дерево. — Я пойду сам, — бросил он и прошел вперед. Мукуро пожал плечами. Чуть погодя он почувствовал влажный соленый воздух. Они были близки к морю. Здесь можно будет переждать ночь. — Здесь должен быть рыбачий домик, — сказал Мукуро, выйдя на узкий песчаный берег. Хибари встал у воды и уставился на горизонт; солнце окрасило небо в нежно-розовый цвет. — Они расставлены на одинаковом расстоянии, нужно пройти несколько... Кея? — За этим морем мой остров, — сказал Хибари. — Я часто смотрел на море, когда был... свободен. Хотел вернуться, но не мог. Скажи, как ты нашел в себе силы вернуться в место, где убили твою семью? — Чувство мести заставило. — Мукуро снял обувь и закатил брюки, после чего вошел в воду. Теплые волны ласково омывали его ноги, и он прикрыл глаза, наслаждаясь вечерней прохладой. — И обещание, которое я не выполнил. Мой отец был графом — очень добрым, справедливым, всеми любимым. Он очень хотел, чтобы я занял его место, чтобы был достойным своей фамилии, чтобы он мог мной гордиться. Я хотел стать им, но не смог. Графство процветало, да и мой народ ко мне был доброжелателен, но так было только на первый взгляд. Как-то же орден сопротивления возник у меня под носом. Я стал плохим графом, и думал, что выполню желание отца, если стану маркизом. Плохой маркиз, я думал, будет замечательной заменой хорошему графу. А я стал преступником. Забавно, — рассмеялся он. — Чувствуешь вину? — Каждый день. Хибари сел на корточки, обнимая колени. В прозрачной воде отражалось его лицо. Может быть, он немного его понимал. Странно это осознавать. — Кея, давай начнем все сначала, — вдруг произнес Мукуро. Хибари поднял на него взгляд, и даже дыхание затаил, настолько удивился выражению его лица. Несколько часов назад этот человек лишился всего, но сейчас выглядел так умиротворенно, словно все блага мира принадлежали ему. — Как обычные люди, незнакомые друг другу. — Он присел рядом и протянул руку, улыбнувшись. — Рокудо Мукуро. Человек, неугодный короне. -...Хибари Кея. — Хибари пожал руку, но тут же вырвал ее из его ладони, неуютно поежившись. — Человек, который не может забыть, — сказал он с нескрываемой горечью и поднялся. — Мукуро, я устал. Это бессмысленно. Изменить ничего нельзя. Давай отдохнем, а потом сразимся. Я просто хочу поскорее закончить с этим и освободиться. — Ты умрешь. — Возможно. Смерть — тоже свобода. — А меня ты спросил? — Мукуро поднялся и скрипнул зубами. — Я не хочу тебя убивать! Разве ты не понимаешь, что победить меня не сможешь?! Почему ты заставляешь меня убить себя? — Твое желание не имеет значение. Рано или поздно тебе придется со мной сразиться, и лучше сделать это раньше. Пойдем. — Ты мог бы стереть свою память, — предложил Мукуро, когда они шли вдоль берега в надежде поскорее набрести на рыбацкий домик. — Лекарство все еще у тебя? — Это бегство. Я его не принимаю. У меня есть еще остатки гордости. — Да у тебя, кроме нее, ничего и не осталось. Ни мозгов, ни силы, ни здоровья. — Благодаря тебе. — Нет, благодаря тебе. Не забывай, ты пришел в мой дом, чтобы убить меня. Это следствие твоих решений и твоих действий. Если ты хотя бы навел про меня справки до того, как принимать на меня заказ, то понял бы, что шансов у тебя нет. И мог бы заранее представлять, что тебя ждет. Ты... не первый, кто побывал у меня в плену. — Мукуро печально улыбнулся и указал рукой на маленький домик, показавшийся невдалеке. — Зато ты первый, кого я полюбил. Поспешим! — Он побежал к домику, у самого пирса запутался в разложенных на песке снастях и грохнулся в воду, подняв кучу брызг. Хибари не удержался от усмешки. — Приятного купания, — пожелал он, проходя мимо. Мукуро скорчил рожу. Дверь оказалась открыта. На столе стоял еще горячий чайник, и Хибари поспешил выйти, но прямо в дверях столкнулся с хозяином дома. — Вы кто? — испуганно спросил пожилой рыбак в засаленной рубашке и закатанных до колен штанах. Хибари молчал. Придется убить его. — У меня ничего нет, клянусь! Я рыбачу, чтобы прокормить себя, но мне самому едва хватает. Берите все, что посчитаете ценным, только не убивайте... Вынырнувший из ниоткуда Мукуро обхватил его локтем за шею и одного резкого движения хватило, чтобы сломать позвонки. — Ты о чем думал? Нужно было сразу убить его, как только он появился! — Это же всего лишь старик, я бы справился. Мукуро с иронией взглянул на него, нагнулся и вытащил у старика из-за пояса крохотный револьвер. — Дорогое удовольствие для простого рыбака, — произнес он. — Он узнал тебя — это очевидно. Хотел получить за тебя награду. — Он пригляделся к оружию. — Это изготовлено мастерами из северного предела. Здесь таким не пользуются, слишком дорого везти. Зато в северном пределе власть захватили повстанцы, а значит... -...это их оружие, — нахмурился Хибари. — Он нашел его на арене. — Был зрителем, явно, — кивнул Мукуро, пряча оружие в своем кармане. — Значит, точно узнал тебя. Я выкину его в воду, а ты пока располагайся. — Утром сразись со мной. — Поговорим об этом позже. Мукуро с трудом вытащил на улицу тело и перевел дыхание. Значит, все-таки обманывал себя. Кея позвал его бессознательно, но точно не потому что внезапно проникся к нему симпатией или, тем более, благодарностью. Боя не избежать, да? Но. Его можно оттянуть. Нужно только заговорить зубы. Мукуро, воодушевленный своим нехитрым планом, быстро справился со своей задачей и вернулся в дом. Хибари за эти несчастные несколько минут успел заснуть прямо за столиком, положив руки под щеку. Мукуро сел напротив и, тоже растекшись по столешнице, уставился на него. Красивый. Короткие, очень пушистые ресницы бросали тень на молочно-белую кожу — Мукуро нравилась его бледность, нравилось то, что она была тонкой-тонкой, почти просвечивающей — чуть надавишь и можно увидеть след на ней, остающийся отчетливым даже спустя несколько секунд. Мукуро протянул руку и погладил его по щеке тыльной стороной ладони. Так сильно... даже не верилось, что можно настолько сильно кого-то любить. Он понял — совершенно неожиданно, и это удивило его самого — что все равно чувствует себя счастливым. Любовь, даже безответная, не может причинять неудобства. Если бы Кея хоть на мгновение допустил мысль, что они могут начать все сначала. Если бы он смог простить... Ведь они подходили друг другу, читали движения, договаривали слова, им бы всегда было вместе весело, интересно, остро. Такие как они могли быть только с себе подобными. Мукуро вплел пальцы в его волосы и чуть приподнялся, подтягиваясь к нему. Несмотря на все, что произошло, несмотря на усталость, он все так же желал его. Он коснулся губами его виска и с большим трудом сдержался, чтобы не опуститься ниже. В голове всплывали многочисленные ночи, проведенные вместе: напряженно выгнувшаяся спина, узкие бедра, горячая теснота и хриплые стоны. Он помнил все так отчетливо; внизу живота тугим узлом связывалось возбуждение. Все-таки он неисправим. Мукуро рассмеялся и, поднявшись, вышел наружу. Насильно получать желаемое он больше не хотел. Хибари открыл глаза и перевел дыхание. Он его не тронул.