Пленник

Реальность встретила его тошнотой и головокружением. Во рту было вязко, жутко не хватало воздуха, а каждое движение отдавалось во всем теле пульсирующей болью. — Дино! Лука, он очнулся! — ударил по ушам чей-то голос — то ли женщины, то ли мужчины — будто сквозь вату доносился. — Шамал... — выдохнул Дино, непроизвольно клацая зубами. — Где Шамал?.. — Шамал? Он... он же... Точно. Нужно быстро встать на ноги прежде, чем его поведут на арену. У него же бой — самый важный за все время. Он открыл глаза, медленно моргнул и уставился в дырявый тряпочный потолок, через который проглядывался кусочек звездного неба. Что такое? Где ставший привычным осыпающийся потолок? — Слава богу! — подбежал какой-то человек и упал перед ним на колени. — Я боялся, что ты уже не очнешься. Дино попытался разглядеть его, одновременно нащупывая рукой хоть какое-нибудь подобие оружия. Его бил озноб, мучила тошнота и головная боль, и он никак не мог понять, где находится. Он заснул в камере, а проснулся неизвестно где, с непонятными людьми, вместо того, чтобы готовиться к последнему сражению. Последнему... Он же должен был вытащить Кею! — Тихо-тихо, — мягко надавили ему на плечи, пытаясь удержать на месте, и он ударил неизвестного по лицу, хотел схватить другой рукой, но не смог ею даже шевельнуть. — Дино! — обхватили его со спины, и он замер, узнав голос Аниты. — Успокойся, ты очень болен. — Где я? Почему ты здесь? — упрямо спросил он, перестав, однако, дергаться. В голове все перемешалось — трудно было собрать мысли в одну кучу. — Дино, это я — Лука, — опасливо произнес мужчина, которому он врезал. — Помнишь меня? Я деревенский лекарь — узнаешь? Дино кивнул и тут же сел, скрючившись от боли. Воспоминания вернулись единым вихрем, обескуражив, и он снова потерял сознание. Когда он снова очнулся, было уже светло. Он мгновенно откинул с себя покрывало и хотел подняться, но упал обратно. — Извини, но тебе нельзя сейчас двигаться, — извиняющимся тоном сказал Лука, выглядывая из-за широкой спины Лестера — того, кто сейчас уложил Дино на постель. — Где Дерри? — процедил Дино, лихорадочно бегая взглядом по сторонам. — Он выполнил поручение? Где Кея? — Его нет, — ответила Анита и присела рядом, подогнув под себя ноги. — Их нет. Дерри не пришел на назначенное место, и нам пришлось уйти. — Нужно было... — Дино закашлялся и повернулся набок, мучительно закрывая глаза. — Нужно было дождаться. У них могли быть сложности... — У них точно были сложности. Мы прождали почти час, но за нами отправили солдат. Нам пришлось уйти. Если Дерри не появился вовремя, значит, он мертв. И Хибари... — Не говори, — попросил Дино, и она замолчала, опустив голову. — Мукуро ему поможет — он ему нужен. Он любит... — Лука, можешь идти, я сама справлюсь, — перебила его Анита, — и Лестера забери с собой. У нас немало раненных. Они послушно удалились. Дино закрыл ладонью лицо и тихо ругнулся сквозь зубы. — Лука сказал, что у тебя заражение. Он хотел отрезать тебе руку, — с содроганием выпалила Анита и положила ладонь на его здоровую руку. — Мне было... о боже. Ну о чем ты думал, когда доверился Мукуро? У нас были шансы, мы смогли бы, если бы он не раскрыл нас. — У него должен быть другой план. Он любит Кею, он даже был готов отдать его мне, он не мог оставить его умирать. Я уверен, что Кея жив: его могли наказать, но его не убили бы. Да даже из-за меня — он ведь отличная наживка для меня! — Вот именно, Дино. Поэтому ты должен сейчас залечь на дно. Они будут провоцировать, обязательно, но ты... — Анита сжала его руку и быстро вытерла рукавом глаза. — У тебя большая ответственность, за твоей спиной сотни людей — не бросай их на произвол судьбы, когда они так тебе верят. Дино аккуратно высвободил свою руку и погладил ее кончиками пальцев по щеке. Когда-то, он бы послушал ее. Когда-то, он бы все сделал ради нее. — Я не могу. Прости, — без всяких сожалений ответил он, пытаясь улыбнуться. Пот с лица катил градом, он едва не сходил с ума от боли, но не мог думать ни о чем, ни о ком, кроме него. Кроме Кеи. — Я люблю Кею — так сильно, что ни на что другое не хватает. — Он глубоко вдохнул и сел, оглядываясь. Он был под навесом из покрывал и каких-то шкур, лежал на потертой подстилке, набитой соломой, и, судя по всему, его накрыли самым лучшим одеялом — оно даже не было рваным. Лагерь разбили прямо в лесу — чтобы найти было труднее. Вокруг сновали толпы людей, визжали детишки, бегая между деревьев; мужчины рассматривали оружие и доспехи, обсуждали планы на будущие набеги, а женщины помогали немногочисленным медикам и жарили на углях (чтобы не было дыма) какую-то дичь. — Ты можешь лишиться руки, — отчаянно пыталась воззвать к разуму бывшего мужа Анита, но тот лишь улыбнулся, тяжело поднимаясь. — Или умрешь... Дино... — Если честно, то мне все равно. Лучше попытаться и умереть, сражаясь за мечту, чем трястись от страха за свою жизнь и прожить оставшиеся годы, сожалея. Я обещал... Маленький домик, огромное поле, куча домашней живности и прозрачная речка рядом. Уютные вечера возле камина и гонки на лошадях, совместная охота — они так много раз обсуждали это с Хибари, смеялись, представляя, как Дино будет падать с лошади каждый раз, когда они вздумают прокатиться, как будут счастливы... Пусть Кея не всегда соглашался с его идеями и постоянно твердил, что все это будет только после смерти Мукуро — это должно случиться, рано или поздно. — Ты и мне обещал. Много чего обещал. С чего ты взял, что точно так же не забудешь о своих обещаниях Хибари, когда тебе наскучит? — Анита встала перед ним, воинственно уперевшись ладонями в его грудь. — Я не прошу остаться со мной — я тебя уже отпустила, но эти люди... Это все твои люди! Что я скажу им, когда ты убежишь в страну своих грез? Кто будет вести их? — Ромарио все сделает. — За ним не пойдут только потому, что он был твоим помощником! Дино... ты у меня и так все забрал. Эти люди — моя семья, я была с ними все время... пожалуйста... я не хочу наблюдать за тем, как они умирают... — Она отпустила его и закрыла руками лицо, разрыдавшись. Никто не решался к ним подходить, но от беспокойных и недоуменных взглядов им никак не удалось бы скрыться. — Эти люди стоят жизни одного человека. Мне жаль Хибари, но... у меня просто никого не осталось. Даже... Дино настороженно взглянул на нее. Она отвела взгляд и закусила губу. — Даже что? — Мама... она... доктор сказал, что все было быстро... — Она умерла?! — воскликнул Дино, заставив ее вздрогнуть. Детишки, пробегавшие мимо, испуганно застыли, глядя на него. — Ох... — Он поморщился, прикрывая рукой рот, и тряхнул головой. — Надеюсь, она встретила покой в лучшем мире, — глухо произнес он и обошел ее. — Так холодно... Так же, как и в тот момент, когда узнал о своем ребенке. Ты просто монстр. — Да... ты права, — горько усмехнулся Дино и погладил ее по волосам. Она ожесточенно отбросила его руку. — Хорошего парня нет уже давно. Просто считай, что он умер — в тот день, когда нашел в траве незнакомца. — Ты нас обрекаешь. — Вы справитесь и без меня. Ты можешь остановить меня, только взяв в плен. Но ты этого не сделаешь. Анита поникла, признавая поражение, и хотела было пожелать ему катиться на все четыре стороны, как раздался пронзительный крик. Дино встрепенулся, оборачиваясь на звук, и схватился за первое попавшееся копье. — Это лазутчики! — Быстро уводи детей и женщин, — отрывисто бросил Аните Каваллоне и побежал в сторону переполоха. — Ромарио, Феликс — собирайте бойцов! — Тебе лучше остаться, — накидывая панцирь, произнес Ромарио, но Дино покрепче сжал оружие. Биться он сможет даже несмотря на болезнь. Это будет его последняя битва в качестве предводителя восстания — умрет он или нет. Анита, поспешно подхватив полы юбки, побежала к детям, сбившимся в одну громко орущую кучу. Напоследок она бросила взгляд на Дино, и он кивнул ей, ободряюще улыбаясь. Внутри все словно оборвалось. Как бы то ни было, она все еще... Да, наверное, любила. *** Хибари, несмотря на напряженность последнего месяца и тяжелое состояние здоровья, чувствовал себя вполне бодро, проснувшись наутро не в затхлой темной камере, а в пропахшем солью и рыбой домике. На свободе. Он лежал, вслушиваясь в шум прибоя и крики чаек, и млел от ощущения покоя, которое не испытывал очень давно. Поднявшись с постели, Хибари поежился от влажного холодка, скользнувшего по обнаженным рукам и шее, и, закутавшись в покрывало, вышел на улицу, оглядываясь в поисках Мукуро. С этим все еще нужно было покончить. Утро выдалось прохладным; восходящее солнце алыми всполохами окрашивало серо-голубое небо в нежно-розовый цвет, отражалось бликами в пенистых волнах бескрайнего моря. Хибари встал на берегу и, щуря глаза, принялся наблюдать за Мукуро, который, несмотря на холод, плескался в воде, нарезая круги и ныряя. Не только Хибари чувствовал себя свободным. — Эй! — позвал его Кея. Волны подбирались к его ногам, и он отошел чуть назад, содрогаясь от холода. Мукуро заметил его и поплыл к берегу. — С добрым утром! — весело поприветствовал он, выходя из воды, и Хибари на мгновение замер на месте. Таким он его еще не видел. Чтобы Мукуро так улыбался, чтобы так горели его глаза. Он казался ребенком, заполучившим все игрушки мира. — Давай сразимся, — сказал Кея, и улыбка с лица Мукуро мгновенно слетела, уступая место более привычной легкой усмешке — чуть превосходительной, чуть горькой. — Не хочу, — ответил он, присел на корточки и принялся разглядывать свою одежду, что он небрежно бросил на песке. — Кея, дай мне насладиться немного свободой. — Я тоже хочу наслаждаться. Без твоей смерти это невозможно. Мукуро вздохнул и поднялся. Хибари напряженно застыл, готовый в любой момент атаковать или защищаться, но вместо нападения Мукуро вдруг обнял его обеими руками и зарылся носом в его волосы. — Я тебя убивать не хочу. А выиграю именно я, ты же понимаешь, — прошептал он, ожидая сопротивления, которого, к его удивлению, он не получил. — Ты ранен и устал после боев. — Тогда потом, когда я выздоровею, — недовольно пробурчал Хибари неожиданно для самого себя. Самоуверенность у него давно сошла на нет, и он трезво оценивал свои силы. А еще немного не хотелось портить вкус свободы. Он оттолкнул от себя Мукуро, неприязненно передернув плечами, и, шагнув в сторону дома, оступился. Ногу пронзила резкая боль — настолько сильная, что он едва не потерял сознание, и Мукуро подхватил его за талию. — Убери руки, я могу ходить, — процедил Хибари, выбравшись из его рук. — Просто... — Он осторожно сделал шаг и облегченно выдохнул. — Забудь. Мукуро собрал свою одежду и направился следом за ним. Его чувства были немного в смятении: с одной стороны Хибари совершенно не оправдал его опасений — он искренне думал, что тот прямо с самого утра зарядит ему по лицу, а с другой — надеяться на что-то большее ему не приходилось. В любом случае, он и так немало получил. Отсрочку от нежеланной драки — как минимум. А сейчас ему хотелось есть и спать. Он всю ночь не сомкнул глаз, ожидая нападения в лице Виллани и его подчиненных, и очень жалел, что за весь предыдущий день так волновался перед боями, что даже толком не поел. — Надеюсь, горе-рыбак делал припасы. — Мукуро принялся копаться в шкафчиках и мешках, тогда как Хибари сел за стол и принялся безотрывно пялиться на него, зябко кутаясь в прохудившееся покрывало. — Холодно? Думаю, что нужно разжечь... — Мукуро скептично взглянул на некое подобие камина, над которым был протянут металлический прут. — Разжечь... эту штуку. Эмм... нужны дрова, да? — Он огляделся и беспомощно нахмурил брови, не зная с чего начать. Он так привык к тому, что ему прислуживают, что уже позабыл элементарные вещи. — Я сделаю, — презрительно фыркнул Хибари, стряхивая с себя накидку и поднимаясь. Мукуро кивнул. — Не уходи слишком далеко. Здесь могут быть разведчики. — Не идиот, сам знаю. — Хибари подошел к двери и обернулся. — Не вздумай сбежать. — Хотел сказать то же самое, — усмехнулся Мукуро. — И что бы ты сделал, если я попытался сбежать? — пытливо взглянул на него Хибари, подловив его на крючок. Мукуро на мгновение растерялся. Он-то ответ знал. Догнал бы, вернул бы, разозлился бы... А дальше все зависело бы от его сиюминутного желания. Он так много раз выходил из себя, когда Кея действовал ему на нервы, что предсказывать свои действия ему было просто страшно. Но он понимал, что ничего хорошего не будет. И Хибари — тоже. — Понятно, — хмыкнул он и вышел. Мукуро хлопнул себя по лицу — это явно был шаг назад в их непростых отношениях. Хотя, куда еще дальше назад. Ладно, с огнем Хибари разберется, а вот что делать с завтраком? Мукуро нашел какую-то непонятную крупу, несколько крупных полусгнивших картофелин и кучу рыбы — тоже наполовину протухшей. Чистить ее он не умел, с овощами кое-как разобрался, схватился за почерневший от копоти котелок и запихнул туда все, кроме нетронутой рыбы. Чистая вода нашлась под кроватью, где ползали какие-то ужасные отвратительные насекомые, и ее было довольно мало — как раз хватило только на... суп. Если это можно было назвать хоть каким-то кулинарным словом. — Я видел солдата недалеко отсюда, — сказал Хибари, входя в дом и кидая охапку дров на пол у очага. — Что случилось? — нахмурился он настороженно, увидев несчастное выражение на лице Мукуро. — Я понял, что не приспособлен к жизни без прислуги, — упавшим голосом ответил тот, печально глядя в котелок. — Я бы... не хотел есть ЭТО. Хибари заглянул через его плечо и вздохнул. — Ни на что не способный... Отойди и не мешайся. — Следи за я... — взвился Мукуро, но тут же замолк. Он теперь уже не лорд, глупо требовать к себе уважения. — Я немного отдохну. Раз солдаты рыскают по округе, нам придется скоро уйти. — Будешь спать? При мне? — Я чутко сплю, если ты забыл о наших совместных ночах, — не преминул уколоть его Мукуро. Кея зло скрипнул зубами. — К тому же, я уверен, что ты хочешь именно победить меня. А победа над беззащитным человеком... как-то смешна, не находишь? Хибари смерил его долгим уничтожающим взглядом. — Я бы убил тебя в любом состоянии. Мне уже все равно на честный бой. — Но?.. — Я хочу знать. — Знать что? Хибари задумчиво посмотрел на него, беря в руки рыбу. Мукуро с волнением ждал его ответа. — Какой ты, когда не монстр, — ответил Кея и отвернулся, перемещая все внимание на готовку. Мукуро потерял дар речи. Он был готов к любому ответу, кроме этого. — Ты не думал, что я монстр только по отношению к тебе? — спросил он. Весь сон и усталость как рукой сняло. — Ты был... моим развлечением, игрушкой, которая только мне принадлежала, поэтому я и делал все, что хотел. Если бы ты получил власть над человеком, что бы сделал ты? — Точно не то, что ты, — отрезал Хибари, стискивая в руке нож. Чешуя с рыбы летела вместе с кусочками мяса. — Ты говорил, что твою мать... — он напряженно замолчал. — Изнасиловали? Ну да, — пожал плечами Мукуро. — Это обыденное дело в смутные времена, ничего удивительного. — И после этого ты сам делаешь то же самое?! Ты больной? — Забавно то, что ты сравниваешь совершенно разные вещи. Моя мама была слабой женщиной, примерной матерью и женой, а ты преступник, который пытался меня убить. Я казнить тебя на месте должен был, и никто меня в этом не обвинил бы. — Но ты решил выбрать другой путь, — язвительно заметил Кея. — Я хотел казнить тебя после того, как вдоволь потешу свою похоть, но, как ты видишь, слишком заигрался. Я даже не заметил, как мое... влечение перешло в симпатию. В любовь. — Хах, — не сдержал Хибари насмешки, — любовь. — А ты думаешь, что я кинул свое положение в обществе, друзей, невесту, свой титул просто потому, что мне не с кем трахаться? — разозлился Мукуро. — Я свою жизнь перечеркнул к чертям собачьим — ради чего, ты думаешь? — Я тебя не просил. Мукуро чуть не захлебнулся возмущением. — Ты... не просил? Я был готов уже отдать тебя этому сраному королю, но тебе нужно было позвать меня на помощь. — Значит, готов был? Интересная у тебя любовь, — усмехнулся Хибари. — Если ты хотя бы чуть-чуть... хотя бы немного позволил закрасться в свои мысли то, что у нас могло бы что-то получиться, ты бы понял и оценил, что я бы для тебя мог сделать. — И что же? — Наверное, все. Хибари кивнул и повернулся к нему, глядя на него с горечью и насмешкой. — Все, да? Ладно... давай. Я дам тебе возможность, если ты сделаешь для меня одну вещь. — Хибари отложил в сторону нож и болезненно скривился, вдыхая воздух сквозь стиснутые зубы. — Верни мне меня. Мукуро отвел взгляд, промолчав. Этого он сделать, разумеется, не мог. Хибари издал легкий смешок. — Мне все равно на мое здоровье, я могу смириться со своим унижением, но... то, кем я стал... — Хибари посмотрел на свои руки; его била дрожь. — Я вспоминаю себя прошлого и не вижу никакого сходства с собой настоящим. Ты не представляешь, каково испытывать отвращение к самому себе. Ты сказал, что сделаешь все... Так верни мне меня. — Я не могу. — Тогда нам не о чем больше говорить. Я дождусь своего выздоровления и убью тебя. К этому времени свое любопытство я удовлетворю в полной мере. Закроем тему. Любовь — точно не о тебе. — Зато ты в ней прекрасно разбираешься. Любить человека из-за безысходности — просто мечта, да? — Ты что несешь? — Говорю о твоих отношениях с Каваллоне. — Тебя они не касаются. Мукуро поднялся и, схватив его за руку, развернул к себе. Хибари схватился за нож, но Мукуро поймал его запястье и пригвоздил его к столу. — Осторожнее с огнем, Кея, я ведь могу подобные речи принять за провокацию, — произнес он, прижимаясь к нему и едва не опрокидывая его на столешницу. — Ты же должен неплохо знать меня, так чего же играешь на моих эмоциях? — Отвали от меня, — прошипел Хибари и чуть слышно вздохнул, когда Мукуро потерся коленом о его пах. — Перестань! — Что, так соскучился по Каваллоне, что встает от одного упоминания о нем? — Иди к черту. — Хибари пнул его по колену и замахнулся для удара, но Мукуро смог уклониться. — Никак не угомонишься? — Он схватил котелок с готовым для варки супом и швырнул в него. — Эй, наш завтрак! — увернувшись, возмутился Мукуро и пропустил мощный удар ногой в живот. Отлетев к стене, он сгруппировался и, поймав летящий в него кулак, швырнул Хибари в стену. Сгнившие доски не выдержали такого обращения, и он, проломив собой стену, упал прямо в воду. — Ахаха, — развеселился Мукуро, глядя, как тот, весь взмокший и злой, поднимается. — Охладил свой пыл? — Он пригнулся, протягивая ладонь. — Ладно, заканчивай с бесполезными поползновениями на мою жизнь. Нужно торопиться. Хибари, насупившись, взялся за его руку и с силой дернул на себя. Хоть Мукуро был готов к подобной подлянке, он все же не удержался и шлепнулся рядом, подняв фонтан брызг. — Теперь охладил, — хмыкнул Хибари, залезая в дом. — Маленький засранец... — пробурчал Мукуро, поднимаясь. Кея поднял котелок и, бросив в него очищенную рыбу, повесил его на прут над «жаровней». Мукуро поморщился, глянув в посуду. — А кости, хвосты и головы? — Очистишь и съешь. — Если добавить больше соли, то, может, будет даже сносно. Хибари снисходительно фыркнул, растирая дощечки для розжига. — Далеко не у всех есть деньги на соль, Ваша Светлость. Ее свободно употребляют лишь богачи вроде тебя... ах да, ты же ведь больше не богач. Мукуро недоуменно вскинул брови. Сколько должна стоить эта соль, если ее могут купить лишь привилегированные особы? Хибари разжег огонь и сел на колени рядом с ним, глядя на пляшущие языки пламени. Со стороны казалось, будто он был загипнотизирован, настолько далекая пустота отражалась в его глазах. Мукуро смотрел на него, не отрываясь, он мог бы смотреть вечно — так он думал. Смотрел на короткие густые ресницы, тень от которых дрожала на щеках, на чуть вздернутый нос, придававший его лицу некую... детскость, на четко очерченные скулы и бледную, словно просвечивающую, кожу. — У тебя синяки на лице. — Как удивительно, — слегка заторможено ответил Хибари, не глядя на него и даже не шелохнувшись. — Странно вообще, что у меня все еще есть лицо. — Он помолчал. — Ты слишком пялишься. Бесишь. — Лучше уж я буду смотреть и фантазировать, чем воплощать все в реальности. Лучше для тебя, к слову. — Мы в бегах и нас преследуют, а ты находишь время для... этого? — Кея, тебя забрали у меня два месяца назад. Даже если бы я уже был в клетке, я ночами бы рукоблудствовал, вспоминая тебя. — Так говоришь, будто эти два месяца не ошивался рядом и не... — Хибари клацнул зубами, захлопывая рот, и с силой принялся мешать рыбу в котелке. — Всего два дня назад ты... у тебя... у нас был секс. — «У нас»? У меня, если быть точнее. С твоей стороны больше подошло бы слово «экзекуция» — ты же весь в крови был. — Примечательно, что ты заметил это. — Я делал это не ради удовольствия, а для того, чтобы тебя не отдали толпе мужиков. — Как великодушно с твоей стороны. Да лучше бы... — Лучше бы что? — Мукуро зло сощурил глаза, склоняясь к нему. Хибари мрачно смотрел на рыбу. — Лучше бы тебя трахнула орава стражников, лишь бы не я, так что ли? Знаешь, я много оскорблений вынес в своей жизни, но такое... — Он помолчал, погрузившись в невеселые мысли. — Как же достало. Я не настолько ужасен, как ты думаешь. Хибари пожал плечами и потянулся к котелку, чтобы снять его с огня, но Мукуро вдруг перехватил его руку, дернул на себя и повалился на пол, прижимая его к себе за талию. — Я же просил не провоцировать меня, — с каким-то неожиданным детским задором произнес он, переворачиваясь и подминая его под себя. — Только посмей и я тебе никогда не прощу, — процедил Хибари, даже не пытаясь вырываться. Напускная холодность в его взгляде вновь сменилась на отчуждение и отвращение. — Да ты и так не простишь, почему я тогда должен беспокоиться лишний раз? — удивленно протянул Мукуро. Кея дернулся, но он снова прижал его к доскам. — Тихо-тихо, мы же не хотим сделать друг другу больно? — Я еще как хочу сделать тебе больно. — Ты и делаешь это каждый чертов день, — выдохнул Мукуро ему в лицо, улыбаясь, и поцеловал его. Хибари сжал губы, отворачиваясь, и задрожал от злости и омерзения. Мукуро поцеловал его в шею, скользя ладонью по груди — под намокшей от воды и пота рубашкой, а потом из леса, прямо неподалеку, раздался выстрел. Стайка птиц взмыла в небо, и Мукуро вскочил, беспокойно оборачиваясь на звук. Хибари подорвался следом, неловко поправляя одежду и даже забыв о тумаках, которых хотел надавать извращенцу. — Все, надо бежать, — сказал Рокудо, схватил покрывало, вытряхнул туда почти обуглившуюся рыбу и раскидал сапогом тлеющие угли. Хибари дождался его снаружи и, забрав из его рук их завтрак, быстро захромал вдоль берега. Мукуро, вытащив револьвер, что достался ему от убитого рыбака, двинулся следом, опасливо оглядываясь и готовясь в любой момент кинуться в бой. Теперь только и оставалось — вечно бежать. *** Бьякуран старательно улыбался, глядя на короля уверенно и слегка насмешливо — как привык. У него была целая ночь, чтобы смириться с тем, что теперь он один, поэтому издевки, которые непременно сейчас обрушит на него Бельфегор, его не пугали. — Каково лишиться сразу двух близких тебе людей? — начал свою излюбленную игру Бел, подзывая к себе лакея, подающего напитки. — Досадно, что еще сказать, — вздохнул Джессо, поднимая с серебряного разноса бокал. — Боюсь, такой удар серьезно скажется на моем здоровье. После Сезона я надеюсь немного отдохнуть. — Боюсь, что не получится. Рокудо Мукуро, к моему и твоему сожалению, предал наше королевство и сбежал, — тут он с отвращением скривился, — со своим любовником, поэтому я решил отдать обещанный ему титул тебе. — Какая... честь, — изобразил восторг и изумление Бьякуран, совершенно не радуясь предложению. Его полностью устраивало его нынешнее положение, а с титулом маркиза ему придется болтаться возле королевского трона едва ли не целыми месяцами, сопровождать его в поездках, участвовать во всех важных вопросах, касающихся дел королевства, и бывать на каждом приеме без исключения. К такому он не был готов, да и готовиться не хотел. — Я очень польщен, но... — Я не говорю, что ты должен дать ответ именно сейчас, Бьякуран, — сделал вид, что не услышал его последнюю фразу Бельфегор. Очень быстро он с церемонного обращения по титулу перешел на имя. — Ты можешь подумать, пока находишься в столице. Но, думаю, что ты не откажешь. Разве что только в случае того, что ты чувствуешь ко мне неприязнь или... помог Мукуро сбежать, например. — Он пытливо посмотрел на него, по-прежнему растягивая губы в улыбке. — Я верен короне, глубоко симпатизирую вам, а предательство совсем не поощряю. Если Мукуро — Рокудо Мукуро — решил, что, простите меня, потрахушки с грязным дикарем для него важнее, то это только его выбор, абсолютно не касающийся меня. Бел кивал, слушая его, но было видно, что он не верил ни единому его слову. Что ж, если он так хочет сделать его маркизом, таскать за собой повсюду — ладно, не так уж страшно помозолить ему глаза некоторое время, пока тому не надоест, а надоедают ему люди очень быстро. — Ты очень умный, верно? Показывал мне такие занимательные штуки... те бутылки с жидким порохом, о которых ты мне говорил... могу я взглянуть на них? — К сожалению, эксперимент прошел неудачно, и мне пришлось избавиться от образцов, — не моргнув и глазом, соврал Бьякуран, и Бельфегор восхищенно щелкнул языком. — Да ты тоже неплох, — с искренним удивлением воскликнул он. — Избавиться пришлось, значит... Очень печально... — Бел поманил пальцем Вайпер, которая стояла у дверей залы с бокалом вина и наблюдала за танцующими парочками. Она закатила глаза и направилась к ним. — Ты такой неудачливый, Бьякуран, — вернул свое внимание собеседнику он и похлопал его по плечу. — Лишился друзей, жены и ребенка. — Бьякуран едва сдержался, чтобы не ударить его. Улыбка на его лице против воли померкла. — Прости, я забыл, что ты не любишь вспоминать свою милую дочурку, — совсем не раскаивающимся тоном извинился Бельфегор. — Я... ничего страшного, — выдавил из себя Джессо, чувствуя себя просто отвратно. Мало ему «друзей»-предателей, так теперь еще и... — Это было давно. — Сейчас бы ей было шесть, — вздохнул Бел, и Бьякуран подумал, что еще немного, и он сбежит отсюда, наплевав на все правила приличия. Больше всего он хотел напиться и проваляться в постели несколько дней, предаваясь унынию. — Ничего, за маркиза захочет выйти каждая девушка в королевстве. Будет у тебя еще ребенок, и даже не один. А теперь прошу меня извинить. — Он кивнул ему и подал руку своей помощнице, которая наконец-то дошла до них. — Выглядишь просто замечательно. — Вы мне льстите. Это мой вчерашний наряд, а волосы вы сами закалывали мне утром, — фыркнула Вайпер, нехотя принимая его ладонь и позволяя втянуть себя в танец. Бьякуран для вида прогулялся по залу еще немного, с трудом отбился от потенциальных невест и покинул бал. Чувствовал он себя разбитым и усталым. — Бьякуран-сан! — взволнованно вскочил с софы Ирие, едва он вошел в свои покои, и вздохнул, увидев отрешенное выражение его лица. — Вам не стоило идти, я же говорил. Я налью воды... — Уходи, — кивнул Джессо на дверь. — О... хорошо, я зайду позже. — Ты не понял. Я говорю, чтобы ты ушел насовсем. Ирие замер, недоуменно глядя на него. До него был непонятен смысл его слов. Ушел? Вообще? Навсегда? Джессо налил себе воду из графина и отпил. Сколько бы людей его не окружало, в итоге он все равно остается в одиночестве. Он с таким трудом пришел в себя после смерти Юни — не без помощи Занзаса, а потом и Мукуро, и теперь лишился еще и их. И, если в случае с дочерью, исправить ничего было нельзя, выбора ни у нее, ни у него не было, то Мукуро с Занзасом здорово протоптались по его чувствам. По их дружбе, которой, как оказалось, был верен лишь он один. Они так сильно изменились после встречи со своими ублюдками, что даже не верилось. И идти по их стопам было бы необычайно глупо. Пока не зашло слишком далеко, нужно все обрубить. Он был почти согласен на титул маркиза. Был почти согласен жить, закрывшись ото всех, и просто механически выполнять свою работу, но слова Бельфегора все перечеркнули. Он хотел избавиться от Шоичи не только из соображений собственного здравомыслия и осторожности. Ему не хотелось, чтобы Шоичи пострадал из-за его, быть может, опрометчивых действий. Интересно, какая это стадия привязанности? По крайней мере, ему пока не снесло голову, как Мукуро и Занзасу. — Ты хотел вернуться в орден сопротивления, не так ли? — спросил он, скосив на него глаза. Ирие топтался на месте, ошарашено и неуверенно глядя на него, и все никак не уходил. Какого черта, он же так мечтал об этом. — Не думаю, что должен оставлять вас сейчас... — наконец, ответил он, и Бьякуран едва не ударился лбом о столешницу. Против его воли, такое заявление его обрадовало. Это плохой знак. — Спасибо за предложение, но... — «Предложение»?.. — усмехнулся Джессо, откидываясь на спинку кресла и болтая водой в стакане. — Не льсти себе, Шо-тян, я отпускаю тебя просто потому, что ты мне наскучил. Ирие нахмурил брови и недоверчиво взглянул на него. — Обычно я избавляюсь от надоевших вещей по-другому, но ты принес мне немало пользы и... удовольствия, так что я решил проявить благородство. Ты можешь уйти — это ведь лучше, чем умереть, не правда ли? — Значит, я могу спокойно уйти? И меня преследовать не будете? Бьякуран рассмеялся. Он бы непременно так и сделал бы пару-тройку дней назад, но сейчас — сейчас нет. У него были другие планы на свою жизнь, в которую Ирие не вписывался. Его участь — быть мозгом и генератором идей в каком-нибудь отряде лазутчиков в ордене сопротивления, а никак не умереть в чужом графстве, в статусе пленника и жертвы насилия. Это был, можно сказать, акт великодушия и признательности со стороны Джессо. Проявление... симпатии? Не любви, но где-то очень близко. — Ты можешь делать все, что угодно — меня это теперь не касается. Ирие двинулся к дверям, опасливо оглядываясь на него, а потом вдохнул поглубже, как перед нырком, и быстро юркнул за дверь, словно боялся погони. Это было неудивительно? Однажды, еще в самом начале, Бьякуран уже его так «отпустил». И очень долго потом наказывал за попытку воспользоваться возможностью. Свобода. Ирие спустился по лестнице, опьяненный услышанным, и вышел на улицу. Солнце сразу ударило по глазами, и в лицо дыхнул жар, исходящий от нагретого камня. Он прошел по тропинке в саду, вышел к воротам и шагнул за них, все еще не веря в то, что его ничто больше не держит. Он может вернуться в орден. Он может делать все, что угодно, не опасаясь наказания или не менее устрашающих подколов, под которыми явно вуалировалась угроза. Едва он ступил на землю вне пределов замка, то тут же сорвался на бег. Он ненавидел аристократию, и Джессо был не исключение. *** — Убери тела подальше, чтобы с дороги невозможно было увидеть, — сказал Хибари, снимая грязную рубаху. Мукуро недовольно выгнул бровь, отметив приказной тон в свой адрес, но все же схватился за ноги свежеиспеченного мертвеца, чтобы оттянуть его в кювет. — Хм, я нашел нож. — Хибари пригнулся, поднимая большой охотничий нож, и коснулся лезвия. — Тц, тупой. На кой черт им тупой нож? — Может, для устрашения? В качестве защиты от разбойников, — предположил Мукуро, вернувшись за следующим трупом. Кея иронично хмыкнул, затягивая потуже пояс. Штаны одного из несчастных горожан были ему великоваты, как и рубашка, так что пришлось немного повозиться. Мукуро переоделся нехотя, меняя свои дорогие, пусть и изрядно потрепанные, вещи на неброскую мешковатую одежду простолюдин. Стоит привыкнуть к мысли, что теперь он один из них. Даже хуже — преступник в бегах. Хибари поднял тощий мешок и, заглянув в него, вытащил пару яблок. — Фух, лучше, чем рыбные угли, — поймал брошенный фрукт Мукуро и тщательно протер его своей «новой» рубашкой. — Это стало углями по твоей вине. Не распускай свои лапы, если не хочешь быть прирезанным, — ткнул в его сторону острием ножа Хибари и спрятал его за пояс. — Как думаешь, быстрее ты меня прирежешь или я тебя застрелю? — Я. Потому что у тебя рука не поднимется убить меня. Мукуро едва не задохнулся возмущением. Насколько же самоуверен этот парень стал? — Заметь, что я решаю проблемы не только убийствами, — процедил он. — Если не хочешь, чтобы я снова приложился к твоей заднице, то следи за языком. Я не лорд, но я по-прежнему сильнее, а твои оскорбления у меня уже поперек горла стоят. Если ты еще хоть раз выведешь меня, то пеняй на себя, а то мне ведь не терпится тебе засадить. Мукуро раздраженно отобрал у него нож и, перекинув свой хвост через плечо, без особого сожаления отрезал его, чем ввел разъяренного Хибари в полнейший ступор. Кея проследил за опавшими на землю волосами и поднял растерянный взгляд на Мукуро — тот недовольно ощупывал неровные пряди на своем затылке. — Возьми-ка и подрежь мне, — вернул ему нож Мукуро и, отвернувшись от него, чуть согнул колени, чтобы тот смог дотянуться до него. — Даешь мне оружие и поворачиваешься ко мне спиной — как самонадеянно. — Я сильнее, — напомнил Мукуро. — А ты пожалеешь, если попробуешь избавиться от меня. Хибари пренебрежительно хмыкнул и, схватив его за волосы, грубо потянул вниз. — Зачем? — спросил он, орудуя ножом, и добавил, услышав вопросительное мычание. — Ты состриг единственное, что мне в тебе нравилось. Зачем? — Потому что у меня нет масел и мыла, чтобы мыть волосы, а с грязными паклями я ходить не желаю. Постой... нравилось? — Уже нет. — Хибари состриг очередную прядь и напряженно застыл, когда показалась открытая шея. Мукуро устало вздохнул, прекрасно поняв причину ступора, и стремительно отреагировал, хватая его за запястье и швыряя на землю, перебрасывая через свое плечо. — Черт, да ты просто мазохист, — криво усмехнулся он, вытирая выступившую на коже кровь. Все же успел задеть, мерзавец. Хибари морщился от боли, раскинувшись в траве, и пытался дышать. — Я же сказал, что ты пожалеешь. — Мукуро схватил его за рубашку и потащил в лес. Хибари слабо упирался. — С тобой просто невозможно, стоит преподать пару уроков, чтобы ты научился себя вести. Раньше это помогало, хоть и на время. Он толкнул его к дереву и прижал к стволу, схватившись за его горло. — Ну-ка, скажи, что будешь вести себя примерно, — потребовал он. От ситуации и собственного превосходства над ним внизу живота медленно скручивало и сбивалось дыхание. Хотелось трахнуть его прямо здесь, и решение было за ответом Хибари. Видимо, тот что-то разглядел в его глазах — бешенство ли, нездоровое возбуждение, но он отвел взгляд в сторону и отбросил от себя его руку. — Я не сдержался. В следующий раз нападу лишь в бою, — с явной неохотой произнес он. — Ты меня спровоцировал. — Привыкай. Провоцировать буду постоянно. — Мукуро одернул воротник, взглянул на него глазами, в которых медленно гасло вожделение, и усмехнулся. — Не забывай: я люблю тебя — да, но я еще и хочу. И даже не знаю, что чувствую больше. Так что будь хорошим мальчиком. — Он ущипнул его за подбородок и прошел мимо. Хибари вытер лицо, словно это могло стереть его прикосновения, и, подхватив с земли мешок, пошел за ним. Он думал, что будет намного тяжелее сдерживать свою ненависть к Мукуро. Он все еще помнил, как ему отключило мозг, и он бросился на него прямо в тренировочном зале, словно какой-то сумасшедший. Но сейчас, хоть и желание убить его все еще нестерпимо жгло изнутри, его присутствие рядом как-то терпелось. Он был лордом — сейчас нет. В этом ли причина? Странно было ощущать себя и его почти на равных. И... когда Мукуро припер его к дереву, внутри все обмерло, словно бы... в предвкушении? Словно он и впрямь его провоцировал. Это было просто нелепо. — Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, и я не хочу заниматься с тобой сексом. — Ух, открытие века! А я-то думал, — театрально поразился Мукуро и усмехнулся. — Как я и говорил ранее сотни раз: твои желания меня не особо волнуют, и если я захочу, то тебе придется расслабиться и получать удовольствие. Моли господа, чтобы я не захотел, и прекрати меня провоцировать. Посчитал уже, сколько раз за сегодня я употребил слово «провокация»? Как дойду до двузначного числа — получишь по заслугам. — Он резко остановился и облегченно выдохнул. — Нам определенно везет — смотри-ка. — Он посторонился, и Хибари увидел крохотный домик, едва ли не полностью скрытый листвой, наподобие того рыбацкого дома, в котором они останавливались ранее. — Если там еще и егерь окажется, то я даже принесу жертву богу. Увы, дом оказался заброшенным. Клоками летала пыль, в углах висела паутина, стены и немногочисленная мебель кое-где покрылись плесенью. Это было немного странно, потому что, если не принимать во внимание эти детали, убранство указывало на то, что хозяин явно не собирался надолго покидать свое жилище. — Похоже, егеря задрали дикие животные, — хмыкнул Мукуро, сдувая пыль с начищенного помятого чайника. — Ладно, нам же лучше. Переночуем здесь, а с утра отправимся в город — там легче затеряться. — Не в столицу же, надеюсь? — Боже упаси, конечно же, нет. Лучше двинуться в графство Элейн, у моих родителей там было поместье. Оно почти заброшено, и о нем никто из света не знает. Там ты сможешь набраться сил и убить меня, — хохотнул Мукуро. Хибари хлопнул по постели, поднимая столб пыли, и закашлялся. — Ты такой ребенок, — вздохнул Мукуро, отталкивая его, и, морщась, свалил с постели все белье. — Я вытряхну. Остальное пусть остается как есть, мы тут не жить собрались. Он вытащил на улицу покрывала и руками смел с них жучков, содрогаясь от омерзения. Никогда бы не подумал, что ему когда-нибудь придется делать самому грязную работу. Он надеялся, что это останется в далеком прошлом, едва он стал графом. Теперь приходилось привыкать заново. Хибари встал рядом и принялся наблюдать за ним с таким интересом, словно Мукуро валялся в луже собственной крови и дергался в предсмертных конвульсиях — а Мукуро был уверен, что Кея наслаждался бы таким зрелищем. Мужественно вытерпев пристальный немигающий взгляд, он все же закончил с работой. Уже смеркалось, когда они надежно заперлись в домике, опасаясь незваных гостей или приблудившегося медведя. Мукуро критично оглядел Хибари, тело которого все еще покрывал плотный слой посеревших бинтов, и со вздохом швырнул часть покрывал на пол — для себя. На полу валялась еще и шкура, так что, быть может, не замерзнет. Идти за дровами казалось безумством — они оба смертельно устали, блуждая весь день по песку, а потом по лесу, в дикой жаре. — Если будет холодно, то придется мне погреться в тебе, — пошутил Мукуро, укладываясь на жесткий пол. Хибари шутка не пришлась по вкусу — он отвернулся к стене и укрылся с головой, ничего не ответив. Кея уснул почти мгновенно. Он все еще чувствовал себя плохо, он сгорел на солнце и безумно устал, и к тому же умел засыпать в любых ситуациях и любых местах — без этого не смог бы работать наемником в свое время и не смог бы прожить в Казематах, где от недосыпа даже умирали. Как всегда, ему снились кошмары. Непонятные липкие сны, в которых он чувствует, но не видит себя. Словно тонет, словно его утягивает в воронку, а он не может даже пошевелиться, чтобы спасти себя. — Эй, Кея, тебе снова снятся ужасы? — услышал он и резко открыл глаза, едва не подпрыгнув. — Ох, осторожней, — улыбнулся Дино, отшатнувшись. — Шамал сказал, что ты потерял сознание после боя, вот меня и пустили к тебе. — А где Мукуро? — растерянно огляделся Хибари. Дино помрачнел. — Наверняка отплясывает на балу. К чему ты его вспомнил? Хибари неверяще коснулся его плеча, скользнул вниз по руке — все это время Дино с улыбкой наблюдал за ним — и обнял его, облегченно прикрывая глаза. — Я думал, что ты умер, конина. — С чего бы это вдруг? — Дино, ничего не понимая, но искренне радуясь, обнял его в ответ и поцеловал в макушку. — Я без тебя — никуда. Умрем в один день, старенькими пердунами. — До старости мне не дожить. — Это еще вилами по воде написано. Шамал, пусть и гений медицины, но не оракул. Хибари с наслаждением вдыхал его запах — особенный, знакомый и понятный только ему, и отстранился, глядя ему в глаза. На лице Дино отразилось смятение. — Сейчас? Здесь? — уточнил он и замялся. — А ты хорошо себя чувствуешь? — Ты самоубийца? — нахмурил брови Кея, подцепляя пальцами пояс его штанов. — Я буду чувствовать себя хорошо. Второй раз говорить не пришлось. Дино стянул через голову рубашку и поцеловал его, обхватив рукой за талию. Хибари чувствовал его нетерпение, и жар, который исходил от его тела, и сам изнывал от желания. Он осознания того, что этот тупой конь жив-живехонек, кружило голову. — Я... — выдохнул Хибари, шумно выдыхая. Дино ласкал губами его шею, запустив руку в его брюки. «Тебя люблю» — хотел добавить он, но в голове вдруг что-то загудело, обрушивая его в темноту. Сначала он не понял, что происходит. Но вскоре с горечью понял, что находится в лесу, в доме егеря, рядом с человеком, которого ненавидел больше всего на свете. На губах все еще оставался вкус чужих губ, и горело тело от оказавшихся нереальными прикосновений. Неудовлетворение сказывалось остро. Он тяжело дышал, пытаясь унять возбуждение, и жмурился, кусая губы. Ему вспоминались теплые глаза и шершавые ладони, щекочущие живот кончики светлых волос и чувство приятной заполненности — одуряюще медленное скольжение, ласковый шепот в висок, собственное имя, сипло выдыхаемое сквозь стиснутые зубы. От нестерпимой духоты Хибари вынырнул из-под покрывала и сразу почувствовал, как стало холодно. Но он весь буквально плавился. Не в силах унять болезненное возбуждение, он опустил руку и сжал свой сочащийся смазкой член, хрипло простонав в свою ладонь. Он чувствовал себя грязно, омерзительно, в своих глаза он упал ниже некуда, но ничего поделать с собой не мог. — Да ты, черт подери, издеваешься надо мной, — послышался голос Мукуро снизу, и половицы заскрипели под его весом, когда он поднялся. — То стонешь во сне, как... то теперь... — Он выдохнул и зарылся рукой в волосы. Хибари стиснул челюсть, перестав себя ласкать, и сразу ощутил дискомфорт — внизу все буквально перекручивало в тугой жгут. Он никогда еще так не хотел. Мукуро сдернул с него покрывало и с силой потянул за руку, усаживая. — Не трогай меня! — вскинулся Хибари, но тот, усевшись рядом, притянул его к себе и накрыл ладонью на его пах. — Ох... — Говоришь одно, а я вижу совсем другое, — ответил Мукуро, удерживая его одной рукой поперек туловища. Он погладил его напряженный живот и скользнул вниз, сжимая в кулаке головку, в которой ощутимо пульсировала кровь. Хибари почти повис на его руке, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в его ладонь, и глухо стонал, дрожа от удовольствия. Мукуро терпеливо скользил ладонью по его члену, уткнувшись носом в его затылок, и сбивчиво дышал, невесомо целуя его за ухом. Он морочился на полу, не в силах заснуть из-за дикого холода, а потом он про сон и вовсе забыл, когда услышал тихий, едва слышимый стон, а потом еще и еще. Он столько раз слышал эти звуки, когда он находился под ним, и память услужливо подкинула ему несколько горячих воспоминаний, без которых ему и так было несладко. Когда Хибари откинулся на его плечо, Мукуро осторожно перестал его поддерживать и коснулся пальцами его губ, проникая во влажный рот, скользя по зубам. Дошло до Хибари поздно — когда Мукуро вынул пальцы и протолкнул их в него — сразу два. Он запоздало запаниковал, подался вверх, уходя от неприятных-приятных прикосновений, и опрокинулся вперед, поддерживаемый спохватившимся Мукуро за талию. — Стой, — почти попросил Хибари, опираясь на вытянутые руки. Внутри все смешалось: с одной стороны тело просто само выгибалось под прикосновениями и жаркими торопливыми поцелуями, а с другой — все еще яркими всполохами в голове всплывали отвратительные и болезненные воспоминания, связанные с Рокудо. — Мукуро... мм... Когда он вошел в него, с трудом втолкнувшись до самого конца, Хибари вскрикнул. Боль ударила прямо по всему телу, отдаваясь эхом где-то в голове, и Мукуро тут же остановился. Было до невозможности обидно, что это был Мукуро, а не тот, кого он желал больше всего. Следующий толчок выбил из него все сторонние мысли, боль понемногу угасала и волнами накатывало наслаждение. Мукуро держал его за бедра, раскачивая, вбиваясь нетерпеливо и резко, заставляя вскрикивать и выгибаться навстречу. Он выцеловывал его позвонки, кусал шею, и кончики его неровно подстриженных волос щекотали кожу. Это не было похоже на секс с Дино, чтобы можно было абстрагироваться от реальности и представить именно его, это было как раз в стиле Мукуро — грубо, больно, дико. Скрипели половицы, шкура под Хибари сбилась в непонятный комок, и он елозил локтями и коленями по плохо стесанным доскам, срывая голос в стонах и вскриках. Мукуро пытался войти все глубже, тянул на себя неожиданно податливое тело, и его сознание медленно плыло, вспыхивая фейерверками удовольствия. Когда он поднялся и подошел к кровати, уже тогда решил, что если ему придется взять силой, то так оно и будет, с последствиями он разобрался бы позже. Но этого делать ему не пришлось — Кея почти добровольно ему отдавался, двигался навстречу, отвечал на поцелуи, и от этого сносило крышу еще больше. О, как он жалел, что не был более ласков раньше — он и не думал, что делать приятно другому — приятно и самому. Почувствовав приближение кульминации, он замедлился и потянул Хибари за плечи, опрокидывая его на спину. Тот жмурился, жадно вдыхая ртом воздух, и обхватил ногами его пояс, даже не думая упираться или бить его. Хватило одного легкого прикосновения, чтобы он кончил, и Кея обессиленно обмяк, устало глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Мукуро сделал еще несколько глубоких медленных толчков и замер, подрагивая от удовольствия. — Тебе не больно? — хрипло спросил он мгновениями позже, сдувая с лица взмокшую прядь волос. Собственный голос он сначала не признал. — А тебя это когда-нибудь волновало? — выдохнул Хибари и выбрался из-под него, неприятно морщась от сомнительных ощущений внутри себя. Мукуро всегда кончал в него, и это было одной из самых отвратительных вещей в сексе вообще. Дино никогда так не делал. Мукуро поймал его за руку и уронил обратно, сграбастав в охапку и прижимая к себе. — Холодно. Давай проведем ночь вместе, — сказал он, стаскивая с кровати остывшее одеяло. Хибари был слишком разбит, чтобы лезть в драку, и он не стал отталкиваться. — Это ничего не значит, — сказал он, прислушиваясь к учащенному биению его сердца. — Мне приснился Дино, вот и все. — Да я понял. Один раз побыть кем-то другим не страшно, — легко ответил Мукуро, поглаживая его пальцами за ухом. Это действовало усыпляюще. Хибари сонно моргнул, разглядывая пуговицу перед собой на рубашке Мукуро, и поежился от мазнувшего по ногам холода. Мукуро обнял его сильнее и надежно прикрыл покрывалом, отдавая и свою часть. Ему хотелось проявить немного... нежности. Пусть ее никогда и не оценят. Это было приятно в первую очередь именно для него.