Пленник

— Стойте на месте, Ваша Светлость, — предостерегающе произнес Чейз, глядя на Бьякурана, сделавшего шаг по направлению к Мукуро. — У меня нет приказа насчет вас, но, согласно уставу, я должен буду вас обезвредить, если вы будете мешать моей работе. Бьякуран вскинул брови. Значит, не до всех солдат дошло донесение о его нынешнем положении. Это, возможно, понадобится. Если, конечно, он еще сможет уйти отсюда. — Кея, ты меня слышишь? — все еще надрывался Мукуро, шлепая его по щекам трясущейся ладонью. — Ну же, открой глаза, пожалуйста!.. Бьякуран постарался хотя бы на мгновение представить себя на его месте, и его сразу замутило от одной только мысли, что он мог бы находиться в такой же ситуации, только с телом Ирие на руках. — Рокудо Мукуро, встаньте и медленно повернитесь ко мне лицом, — терпеливо повторил Чейз, не сводя глаз с Джессо. — Если вы... — Нужно доставить его к врачу, — сказал Мукуро, проигнорировав его слова, — Бьякуран, помоги. — Я бы, конечно, с удовольствием отозвался, но если ты не заметил, у нас тут одна ма-аленькая проблема. Совсем крохотная. — Не вижу никаких проблем. — Он осторожно поднял Хибари и повернулся к Чейзу. — Свалил с дороги, Донован. — Я вашим приказам больше не подчиняюсь. — А напомнить тебе, как с тобой обошлась корона, и кто протянул тебе руку, когда тебе грозила жизнь простого крестьянина? — Я помню прекрасно, как и то, чем обернулось в прошлый раз мое самовольство. Я благодарен вам, и я служил вам так, как никто другой бы не смог, и я дальше бы служил, но вы сами все испортили. Так не вините меня в собственных ошибках, как я не виню корону за то, как она наказала меня за нарушение устава. — Чейз угрожающе вскинул мушкет. — Пойдете со мной, и я позабочусь о состоянии Хибари... — За идиота меня принимаешь? От него избавятся в ту же минуту, как Бельфегор увидит меня, если не раньше. Повторяю в последний раз: уйди с дороги. — Я бы посоветовал его послушать, — поддержал его Бьякуран и поднял руки, когда в его сторону ткнули оружием. — Ладно-ладно, стою. Мукуро шагнул вперед. Чейз, дернув бровью, снова направил на него дуло и отступил назад. — Просто делайте, как я сказал. Мукуро ничего не ответил и сделал еще шаг, и еще, и еще... Пока мушкет не уперся ему в плечо. Чейз передернул затвор для устрашения и обмер, когда Мукуро, ни слова ему не сказав, просто прошел мимо него. Бьякуран улыбнулся, качнул головой и двинулся следом. — А ты еще не совсем потерян, да? — похлопал он ошарашенного Чейза по спине и побежал вперед, нагоняя друга. — Давай помогу, ты и сам сейчас упадешь без сил... Чейз опустил руку и закрыл глаза. Он ничего не мог поделать. Нарушил устав — снова. Услышав далекое эхо голосов и звон металла, он вздрогнул и усмехнулся. — Это моя расплата, — произнес он, убирая мушкет, — мы квиты, Мукуро. В следующий раз я вас не отпущу. И передай Хибари мои сожаления, если он не умрет. — Он побежал в противоположную сторону, размахивая руками. — Куски дерьма, как вы могли проморгать их? Они побежали в сторону восточной границы! Немедленно туда, все! — Он дал нам фору, — посмотрев ему вслед, сказал Джессо. — Ненадолго, — хмыкнул Мукуро. — Когда выйдем к городу, сразу отправимся к доктору Люнбергу — он живет на окраине у северных ворот. Бьякуран натужно фыркнул, останавливаясь передохнуть. Несмотря на щуплость, Хибари оказался чертовски тяжелым. Хорошо еще, что приходилось раньше таскать пьяного вдрызг Занзаса, так что хоть определенная сноровка осталась. — И как мы его прикажешь волочь его через весь город посреди белого дня? — Дождемся ночи. — Ты с ума сошел. Ночью на улицах совсем нет людей, зато полно солдат. А сейчас, когда в пределах столицы разгуливаем мы — преступники номер один, и где-то неподалеку гуляет орден — и подавно. — Другого варианта у нас нет. — Есть. Ты знаешь, какой. — Бьякуран посмотрел на побелевшее лицо Хибари, заброшенного ему на спину, и перевел взгляд на Мукуро. — Об этом и речи быть не может. — Но послушай!.. Ты ведь понимаешь, что это все. Для Хибари это конец. Мукуро остановился и развернулся к нему, стискивая кулаки. — Я стрелял ему в сердце, Джессо! В сердце! И он после этого остался жив, так что не говори мне, что все кончено. — А в какой он был тогда форме, скажи мне? После боев, где его едва не убили? После изнурительного побега и нескольких дней голодания? Если и есть надежда на врача, помощь нужна немедленно, до темноты он не протянет. — Бьякуран сел на колени и осторожно опустил Хибари на траву. Мукуро обессилено опустился рядом, склоняясь над ним. — Твой взгляд выдает все твои мысли... ты ведь и сам знаешь, что ничего сделать мы не можем. Если направимся в город сейчас, то просто добровольно сдадимся, и он умрет. Если будем ждать вечера — тоже. — Пуля не прошла насквозь. Кровь быстро свертывается, он может... я думаю, может протянуть до вечера. — А как же солдаты, патрулирующие улицы? Как мы будем скрываться от них с ним на руках? — Как-нибудь. — Как-нибудь? Ты сам себя слышишь? У меня такое чувство, что мы вернулись в прошлое, и ты снова неимоверно глупишь. — Джессо взялся за его плечи и с силой встряхнул. — Очнись, Мукуро. Я понимаю, что у тебя из-за него голову снесло напрочь, но послушай меня. — Нет, я... Я не могу. Я ведь сделал все — все, что только мог. Я... я же от всего отказался, я сделал все, так почему... это несправедливо. — Мукуро... — Нет! — Мукуро отдернул свою руку, до боли стискивая зубы, и закрыл ладонями лицо. — Неужели я так много хотел? Мне казалось, что я свою цену заплатил, лишившись всего, но, видимо, этого было мало. Я даже дня... не был по-настоящему счастлив в этой гребаной жизни. — Он поднялся и с трудом поднял Хибари на руки. — Если ты не хочешь помогать, то хотя бы просто заткнись. А я, пока жив, этому засранцу просто так помереть не дам. Бьякуран поднялся следом и молча пошел за ним. Его раздражало упрямство Мукуро, его неадекватная страсть к Хибари и необъяснимое помутнение рассудка. Словно ему снова восемнадцать, и он слепо идет на поводу у эмоций. Когда-то давно Бьякуран с огромным трудом отбил у него эту привычку, и очень не хотелось делать этого снова. Внезапно его отвлек какой-то шум совсем рядом. То ли дикий смех, то ли барабанная дробь. Или же все вместе... Это были лошади! Он взглянул на Мукуро, медленно бредущего среди деревьев и наверняка ничего не слышавшего, и повернул назад, чтобы понять, сколько у них времени, чтобы скрыться от солдат. К его удивлению, ехали вовсе не солдаты. Мужчины без доспехов, с холщовыми мешками, привязанными к седлам, и самодельными колчанами за спиной. Это совершенно точно не были солдаты. И вывод напрашивался сам собой — рядом плутали повстанцы. Которые, к слову, не упустят возможности поглумиться над бывшими лордами. Бьякуран побежал к Мукуро, чтобы предупредить его об угрозе, и тут его осенило. Это же был идеальный выход! — У меня хорошие новости, — выдохнул он, нагнав его. — Я знаю, как мы можем помочь твоему Хибари. Стоило увидеть то, как мгновенно поменялось выражение на его лице и маниакально загорелись глаза. — За нами идут повстанцы, совсем недалеко, я видел их. Хибари же был им нужен, так почему бы не оставить его здесь? Они обязательно на него наткнутся и помогут. — Отдать его повстанцам? Это же фактически вернуть его Каваллоне, я не... — Не ты ли кричишь постоянно о своей любви?! Так где она, пока я вижу один только эгоизм и помешательство? Если у него есть шанс выжить, так им стоит воспользоваться, не так ли? — Но мы бы успели дойти до города. Я бы дотянул, я буду идти без передышек, я... — Мукуро скривился. — Я не хочу его оставлять. Откуда я узнаю, что ему помогли? Я буду мучиться неизвестностью и... — Да не ври хотя бы себе. Ты только из-за Каваллоне так сомневаешься. — Бьякуран глубоко вдохнул, успокаивая самого себя, и почти ласково провел рукой по его лицу. — Сейчас у Каваллоне больше возможностей, чем у тебя. У него больше власти, больше денег, больше связей. Ты же сам знаешь, что ради него он все сделает, а уж лечение обеспечит и подавно. Если ты оставишь Хибари у себя, то погубишь и его, и нас. И если уж ты нас не жалеешь, то поступи правильно хотя бы для него. Если, конечно, твои слова не жалкая пародия на настоящие чувства. Мукуро долго молчал; Бьякуран начал нервничать. С каждой секундой все больше увеличивалась возможность быть застигнутыми повстанцами, и тогда точно Хибари выживет, а вот они сами — вряд ли. — Хорошо... я сделаю это, — наконец, ответил он бесцветным голосом и опустился на землю. — На всякий случай, можешь повесить на ветку свой пиджак? Чтобы они наверняка увидели. — Бьякуран кивнул, а Мукуро, склонившись на Хибари, прижался губами к его холодному лбу. — Я обещал тебе сразиться, когда тебе станет лучше, — прошептал он, — но я боюсь, что тебе лучше никогда уже не станет, по крайней мере, со мной. Прости. Я так не хочу с тобой расставаться, ты бы знал. — Он закусил губу и криво улыбнулся, почувствовав, как жжет глаза. — Я люблю тебя. И если тебе будет лучше с Каваллоне.... То пусть так оно и будет. — Мукуро, заканчивай! — Не умирай. Я прошу только об этом. — Он сжал его ладонь, зажмуриваясь до цветных пятен в глазах. Ему так не хотелось уходить. Почему именно сейчас? Когда Кея улыбался и шутил, когда только появился какой-то проблеск надежды, когда... они могли бы стать «мы». — Я люблю тебя. Бьякуран нетерпеливо огляделся, уже отчетливо слыша звук копыт скачущих лошадей. Время было на исходе. Он дернул Мукуро за плечо, с силой оттянул его от Хибари и толкнул впереди себя. Неуклюже переставляя ногами и бессмысленно уставившись в землю, он все же послушно двинулся в нужную сторону. — Боже, Мукуро, приди ты уже в себя! Помоги мне, я один не справлюсь. — Поняв, что слова бесполезны, Джессо обнял его и уткнулся носом в его плечо. — Давай же, не оставляй меня. Если мы сейчас не уйдем, то нас прикончат повстанцы, а это даже страшнее, чем попасться в лапы к Бельфегору. Если ты решил сдаться, то и мне тогда нечего стараться выживать, потому что кроме тебя у меня ничего больше не осталось. Бьякуран даже и сам не понял, насколько он устал. Все это — разговор с королем, побег, встреча с Мукуро, ранение Хибари — произошло так быстро, что голова шла кругом. Он будто целую вечность проскитался, скрываясь от солдат. Он бы все отдал за то, чтобы вернуть мирные веселые дни, что он проводил в компании друзей. Когда не было сумасшедших чувств, душевных терзаний и тяжелых мыслей о том, как сложится дальше твоя жизнь. — Прости, — вздохнул Мукуро, похлопав его по руке. — Давай поспешим. Нам нужно в город... теперь уже до темноты. — Отлично! Ты не представляешь, какая глыба свалилась сейчас с моих плеч. Мукуро натянуто улыбнулся, беспокойно оглянулся назад и тряхнул головой. Позади слышались негромкие голоса и ржание лошадей — повстанцы, как и ожидалось, остановились. Пальцы все еще слипались от застывшей на них крови, и в груди тяжело и медленно билось сердце, словно вот-вот остановится. Его отчаянно тянуло назад, хотя все уже было решено. Слова Бьякурана напоминали его собственные, и это заставляло проникаться вложенными в них чувствами. Сейчас... они как никогда понимали друг друга. — Кто добежит последним, тот дотрагивается до лошадиного навоза, — весело произнес Джессо, хотя в его глазах не угадывалось ни искры смеха. — Не нужно. Просто бежим. Бьякуран кивнул, мгновенно становясь сосредоточенным и серьезным. Он попытался сгладить атмосферу, но им обоим оказалось это не нужно. Мукуро шумно выдохнул и рванул первым. Не оглядываясь, чтобы не было соблазна вернуться. Теперь у него был только он сам и друг, ради которого стоило продолжать бороться. *** Ему казалось, что он падает в пропасть, дно которой пугало своей чернотой и зияющей пустотой. Было чудовищно жарко, по телу словно ползали скользкие слизни, а вокруг горла все сильнее стягивалась удавка. Сознание медленно покидало, тело становилось легким, и это было такое приятное чувство, что хотелось улыбаться. Ощущение падения прекратилось; казалось, будто он парил. А потом все резко оборвалось. Внутри все жгло, в груди больно давило и вернулось чувство нехватки воздуха. В ушах заложило: словно разом кричала сотня человек, а в венах забурлила кровь, как расплавленное железо. -...е надо! — доносилось до него издалека сквозь скрежещущий шум и грохот. -...дите...оды...быстро! — последнее слово взорвалось в голове, причиняя неимоверную боль. — Боже, держите его! Хибари отбросил от себя человека, давившего ему на плечи. Незнакомые лица, темнота, горький запах лекарств, гул голосов и адская боль — все, что он видел, слышал и чувствовал. Его чувства словно обострились в несколько раз, спутывая все мысли и разрушая самообладание. — Где... я? — Вы в лагере ордена сопротивления, господин Хибари. — Какой я тебе господин, — рассеяно ответил он и потом только до него дошел смысл сказанного. — Мне надо уйти. — Дайте морфий, — потребовал один из голосов, и от одного большого комка отделилось цветное пятно. — Нет, дайте мне уйти, я не могу... Глаза закрывались сами по себе, и в теле снова появилась приятная легкость; ушла боль. Хибари пытался держать веки открытыми, медленно моргал, с хрипом глотая ставший тяжелым воздух. Он поднял руку, но схватил лишь пустоту, а потом в очередной раз провалился в темноту. *** Бьякуран критично оглядел одежду, разложенную на земле, перевел взгляд на Мукуро и снова на одежду. — Полагаю, идти нам смешиваться с толпой голыми тоже не вариант? Хотя мне кажется, что даже так мы быстрее смешаемся, чем в этой одежде. — А если дойти до океана и простирнуть ее? — Мне? Стирать? — Джессо посмотрел на свои руки и показал их Мукуро. — Ты видишь? Видишь мои белые ухоженные руки? Я и одной рубашки нормально не ополосну, не говоря уже о штанах и прочем. Мукуро запустил в волосы пальцы и прислонился спиной к дереву. Бьякуран в одном исподнем грустно осматривал свое тело, всё в синяках и царапинах. — В лесу мы тоже не можем провести много времени, число патрулей все увеличивается. И ночи ждать тоже нельзя: город опустеет, и через ворота нам выход заказан. — А если попробовать пройти через катакомбы? Вряд ли их патрулируют, а если они и охраняются, то скрываться там намного легче. — Нет, мы заблудимся. Там очень много разветвлений. И нам повезет, если мы не наткнемся на больных чумой и сумасшедших, которых там пруд пруди. — Ну тогда остается лишь один вариант: нужно найти двух людей и отобрать у них одежду. — Да, только это нам и остается. — Мукуро принялся натягивать на себя свою чумазую кофту. Бьякуран нехотя последовал его примеру. — Если повезет, то, может, раздобудем доспехи стражи. — Это было бы просто замечательно, но, увы, невозможно. У нас, кроме твоего затупившегося ножа, ничегошеньки нет. — Про взрывчатую смесь у себя в кармане он решил умолчать. — Что мы будем делать? — Мы же только что решили. — Нет, я... в целом. Что будем делать, когда выйдем за ворота? — Отправимся в родовое поместье возле моего графства. — Нет, Мукуро. Что мы будем делать в жизни? Вообще? Мукуро замер. У него было много планов еще сегодня утром, но теперь... У него не было мыслей насчет будущего, да он и не хотел даже об этом задумываться. Все равно он знал, что отныне его жизнь потеряет все свои краски. — Я не знаю. Что-нибудь. — Мы можем воспользоваться информацией о Бельфегоре... или Расиэле. О ком-то из них. Я уверен, что есть лорды, которым не понравится то, что я узнал, а если заручиться поддержкой одного из герцогов... — Меня это не интересует. Я хочу оборвать все связи с высшим светом, я от него устал. — Но речь идет не обо мне или о тебе, тут дело касается всего королевства. — Бьякуран накинул рубашку и поморщился. Пахла она не привычным ему нежным пряным ароматом, а потом, кровью и гарью, что не прибавляло очков его настроению. — Он же развязывает войну с союзниками. Это тоже поможет нам в переговорах с аристократией. А когда мы наберем достаточно сторонников, можно попробовать объединится с орденом Каваллоне, и тогда ты снова встретишься с Хибари. Мукуро наконец-то соизволил обратить на него внимание. — С чего бы повстанцам сотрудничать со знатью, которую ненавидят? — Да потому что то, что творит наш якобы «правитель», не идет ни в какое сравнение с теми мелкими обидами, что они таят против нас... их. Ты понял. А Каваллоне не глупый — я это понял после разговора с ним, так что я почти уверен в том, что он примет предложение. Хибари тоже возьмется — вот в нем я уверен на все сто. Мукуро долго молчал, прежде чем ответить. — Мы поговорим об этом позже. Пока что нам еще предстоит выйти из города. Они осторожно спустились к началу набережной. Здесь стражи было не так много, потому что бежать отсюда было некуда, кроме как в океан, и аристократия, которая не привечает среди себе подобных видеть слишком много солдат. Даже несмотря на то, что они служат для них охраной. — Шум нам не нужен, так что берем простолюдин. — Можно было и не уточнять. — Бьякуран зачарованно смотрел на пышно разодетый народ, с тоской понимая, что ему уже не светит находиться среди них. Казалось, что прием, на котором он был только вчера, прошел сотню лет назад. — Мукуро, давай ты стащишь себе платье. — Катись в ад, Джессо, — скорее, по привычке отбрил его Рокудо. — Я не настроен на шутки, прости. Они выглядели парочку: молодой мужчина в рыбацкой шляпе и девушка в простеньком летнем платьице, они направлялись прямо к ним в пролесок, весело о чем-то болтая и шутя. — Как я и говорил — платье, — не удержался Бьякуран, но на этот раз Мукуро его проигнорировал. — Убиваем? — Просто свяжем и закроем рты. Когда их найдут, мы будем уже далеко. — Мукуро смотрел на них так, словно этот мужчина увел у него невесту. — Ты такой добрый только потому, что это парочка? — удивленно протянул Джессо и вздохнул. — Влюбленные люди такие сентиментальные... — Если кто-то из них закричит, то все пропало, так что позаботься о том, чтобы шума не было. Я разделаюсь с мужчиной, девушка — твоя. — Мне самое сложное? — хмыкнул Бьякуран и расстроено посмотрел на Мукуро, который угрюмо и напряженно следил за намеченными жертвами. — Слушай, я чувствую себя неловко, когда все мои слова вот так игнорируются. — Сосредоточься. — Он кивнул и вышел из-за их укрытия. Ничего не оставалось, кроме как подняться следом. — Извини, друг, не одолжишь монетку? — улыбаясь, спросил Мукуро, и когда мужчина к нему повернулся, ударил его в лицо. Бьякуран, обхватив девушку поперек талии, зажал ладонью рот. — Тише, милая, если не хочешь умереть в столь юном возрасте. — Он огляделся. — А связывать мы чем будем, планировщик? — Своей одеждой. Девчонку свяжи ее чулками. — Какой позор! — ахнул Джессо, запихивая в рот перепуганной девицы свой грязный платок. — Если ты никому не скажешь, то еще сможешь выйти замуж, — голосом умудренного жизнью старца сказал он ей и поднял подол платья. — Мукуро, я займусь твоим парнем, а ты найди мне подходящую кандидатуру. Мукуро переоделся и вышел на залитую солнцем набережную, скрывая лицо надвинутой на лоб шляпой. Хоть стражи и немного, зато каждый аристократ его в лицо должен знать. Найдя в толпе подходящего по фигуре и статусу человека, он подошел к нему и кашлянул. — Не поможете мне, сэр? — Сэр? — покраснел от удовольствия мужчина в чистом, но уже видавшем виды костюме. — Ну... а что надо делать-то? — Я потерял золотое кольцо здесь в пролеске, — махнул он рукой в сторону деревьев. — Оно очень дорогое, досталось мне от бабушки, а я немного подслеповат поэтому... вы выглядите хорошим человеком, и я решил к вам подойти. — Правильно сделали, я с удовольствием помогу вам, — охотно согласился незнакомец и едва ли не побежал в указанное место. Расчет был точным: человек в бедной одежде и с синяком под глазом мигом ринется за заманчивой добычей. Бьякуран его радость быстро охладил мощным ударом по голове. — Не мог сдержаться? Раздевай его скорее, пока он кровью не заляпал рубашку. — Да ладно, он же не умер. — Джессо оттянул его в сторону, торопливо раздел и переоделся сам. — Не бойся, мы никого не убиваем. Мы хорошие, — улыбнулся он заплаканной девушке и потрепал ее по волосам. — Надо мне что-то с лицом сделать, у меня-то шляпки такой нет, как у тебя, — кивнул он Мукуро и, немного подумав, растрепал волосы так, что они скрыли лоб и спадали на глаза. — О... ты такой... стал странный. И не узнаешь, — удивленно протянул Мукуро, пристально разглядывая его лицо. — Ты бы тоже так мог сделать, у тебя волосы и дли... — Джессо провел рукой по его спине, обомлел и развернул. — А где твои волосы? — Я их отрезал. Если есть выбор ходить с короткими грязными волосами или с длинными грязными волосами, то очевидно, что я предпочел первый вариант. — Ты только что разбил мне сердце, — печально нахмурив брови, отвернулся от него Джессо. — Пока я не узнал еще больше грустных вещей, пойдем. Они, напоследок удостоверившись, что все их жертвы хорошенько связаны, вышли на мостовую и вклинились в поток людей. Мукуро скосил глаза на Бьякурана, настороженно наблюдающего за патрулирующими улицы стражниками, и почувствовал укол совести. В конце концов, он же не виноват в том, что случилось с Хибари. Нужно хотя бы создать видимость того, что все нормально. — Извини. — Ничего, я понимаю, — пожал плечами Джессо и неожиданно рассмеялся. — Ты не думаешь, что тебе уже стоит извиняться заранее за свои будущие проступки? Я только за. Мукуро усмехнулся, покачав головой, и пихнул его локтем. Когда они покинули набережную, невольно пришлось напрячься: людей стало поменьше, стражи, напротив, все больше. Мало уже было просто прятать лицо, и они осторожно передвигались, пытаясь все время оказываться спиной к солдатам, проходящим мимо. — А это не... эй, постой, ты! — окликнул один стражник, и Мукуро дернулся. Бьякуран схватил его за ладонь и больно сжал: — Спокойно, это не нам. Солдаты с лязгом промчались мимо за каким-то парнем, бросившимся от них прочь. — Вот так удача, поспешим, пока часть стражи носится за другим преступником. Они взбежали по лестнице, свернули на мелкую улочку и пробрались закоулками к центральным воротам. Через эти ворота стекалась вся знать королевства: аристократы, зажиточные крестьяне, богатые торговцы и мелкие дворяне. Лоснящиеся лошади, расписанные золотом кареты и коляски, жеманный смех и яркие краски пышных платьев среди искристых брызг роскошного фонтана — сюда не было входа простым смертным — кроме тех, которые приходились господам слугами. — Запомни это место навсегда, Мукуро. В эти ворота мы выйдем в последний раз. Пародируй свою прислугу, и мы сможем почти без проблем выйти за... — Бьякуран шагнул вперед, выходя на площадь, пораженно выдохнул и попятился. У ворот стояла практически армия. Мукуро повернул назад, хватаясь за живот и смеясь. Вот теперь они действительно находились в полном дерьме. — Этого не может быть. Никто бы не стал бросать столько сил на защиту центральных ворот, когда совершенно понятно, что бежать через них настоящее самоубийство! — Похоже, кое-кто знает нас так хорошо, что просчитывает наши действия заранее. — Мукуро оглянулся — на ослепительно сверкающие крыши королевского дворца. — Тебя не удивляет, почему в лесу мы столкнулись именно с Чейзом, почему так мало солдат до сих пор попадалось нам на пути? Они знали, что мы придем сюда. Бьякуран мрачно смотрел на солдат, выстроившихся на стенах и возле нее. — Кое-что я могу для тебя сделать, — пожал его плечо Мукуро и улыбнулся. — Они же не знают, что мы вместе. Никто бы даже предположить подобного не мог, даже мы сами. — И как это нам поможет? — Нам — никак. А вот тебе очень даже. — Мукуро отбросил его назад, кидая в тень дома, и ринулся вперед, снимая на ходу шляпу. — Мукуро! — вскочил Джессо и отпрянул, услышав пронзительный вскрик. — Леди Сирена, рад вас видеть, — улыбнулся Мукуро схватившейся за сердце женщине и, швырнув шляпу ее мужу, озирающегося на стражников, помчался через всю площадь на другую улицу. — Не стрелять! — кричал капитан стражи, осаждая воинственно вскинувших луки стрелков. — Приберегите их для Джессо, а Рокудо нужен Его Величеству живым! Мукуро, поскользнувшись, свернул на жилую улицу. Он хотел просто сдаться, ведь искренне считал, что желать ему больше нечего, что жизнь его вконец утомила, но ноги сами понесли его прочь. Он, черт подери, хотел жить! Обернувшись, он увидел за собой множество солдат, позади которых неслись всадники, стремительно нагоняя их. Если от пехотинцев еще можно было оторваться из-за разницы в тяжести доспехов и его легкой одежды, то от лошадей убежать просто так уже не получится. В какой-то момент неожиданно прогремел взрыв со стороны ворот, и Мукуро, в очередной раз оглянувшись, увидел черный дым, поднимающийся над крышами. Засмотревшись, он столкнулся с каким-то человеком, и они кубарем покатились вниз по улице, свалились со ступенек и сбили стражника, который бежал наперерез откуда-то из другой части города. Остановившись, Мукуро сразу же спрыгнул в чей-то подвал, выбив окно. — Боже, кто вы! — взмолилась готовившаяся ужин женщина, отскакивая от печи. Мукуро, хватаясь за, кажется, вывихнутое плечо, пробежал мимо нее к двери, оставляя после себя разводы крови на полу. Его сильно порезало осколками, но, по крайней мере, он все еще мог двигаться. — Господи, помилуйте хотя бы детей! Хозяйка убьет меня, если... — Заткнись, не собираюсь я вас трогать, — бросил через плечо Мукуро и вздрогнул, когда с потолка посыпалась пыль, сотрясаемая тяжелыми шагами. — Черт. Где тут выход для прислуги? Живо! — Д-да, он в кухне, там. Мукуро побежал обратно и увидел, как в разбитое им окно лезет стражник. Он схватил со стола сковороду и метнул в него, словно диск, пробегая мимо к почти незаметной двери. — Ральф, хватай его, быстрее! — Черт, обходите! Выбежав на дорогу, Мукуро наткнулся на всадников, мчащихся ему навстречу. Пришлось сбежать с мостовой и плестись через кустарники, цепляющиеся за одежду и тормозящие бег. В боку судорожно кололо и заходилось в бешеном ритме сердце. Если его догонит даже самый щуплый солдат, сражаться с ним он уже не сможет. Он даже не знал, куда бежит. Сейчас, разумеется, уже должен был быть отдан приказ о защите всех ворот в городе, а значит, он оказался заперт здесь, как в клетке, и бежать ему некуда. И, хоть умом он это понимал, но остановиться все равно не мог. Да, было страшно, но почему-то, против воли, поднимался азарт. Вроде игры «кто кого», если это можно было так назвать. *** — Такой талант зря пропадает, — с сожалением заметил Мукуро, который только-только отвоевал себе титул графа. Он разглядывал боевых псов на заднем дворе королевского замка, когда Чейз, вне себя от приговора, выпал из двери и на негнущихся ногах добрел до скамьи. — Хотя с мозгами у тебя непорядок, раз ты решил так открыто выразить свое отношение к Его Величеству. Тебя могли казнить. — Должны были, — выпалил Чейз, забыв про правила приличия. Кажется, он даже не понял сначала, с кем говорит, настолько был ошарашен от самого себя. — Хотя... это и есть все равно, что смертная казнь. Нет, еще хуже. — Хм, настолько все плохо? Чейз кивнул. Мукуро сел рядом с ним и вытянул ноги. Только тогда Чейз понял, с кем говорит. Он вскочил и поспешно склонился, вызвав у него неподдельное удивление. — Я... прошу прощения за то, что посмел сидеть в вашем присутствии, Ваша Светлость, — с трудом выдал он, и Мукуро рассмеялся — слишком громко для человека из высшего света. Чейз неодобрительно взглянул на него и выпрямился, подумав, что над ним издеваются. Это было неудивительно, учитывая позорный приговор, который объявили во всеуслышание. — Я еще не особо привык к расшаркиваниям в свой адрес. Я и не заметил, насколько серьезное оскорбление ты мне нанес. Может, мне пожаловаться Его Величеству? — продолжая посмеиваться, поинтересовался Мукуро. — Как вам будет угодно, — фыркнул Чейз и собрался невежливо уйти (все равно казнят), но Мукуро его окликнул: — Ты был в войске близнецов? — Да. — Сражался в столице против их предприимчивого дядюшки? — Вел один из отрядов. В авангарде. — Серьезно, — присвистнул Мукуро. — Убивал многих, значит? — Разумеется. На войне людские жизни обесцениваются. — Согласен. Хотя, я бы сказал, что не только на войне. Человеческая жизнь вообще ничего не стоит. Если только она не твоя. Чейз вскинул брови. Такая философия была ему близка. Он находился среди солдат буквально с пеленок, впервые увидел смерть, когда еще внятно говорить не мог, и ему ничего не стоило прикончить любого человека, будь то немощный старик или грудничок — даже рука бы не дрогнула. Ему были чужды понятия о воинской чести, когда из-за пресловутой морали игнорировались приказы и устав, и он лишь однажды — сейчас — нарушил один из самых важных пунктов устава. Встретить подобного ему человека было... несколько приятно. — Это, конечно, не королевское войско, но у тебя выбора особого и нет, не так ли? — спросил Мукуро, и Чейз недоуменно уставился на него. — Знаешь, мой капитан стражи несколько... добродушен, и мне бы пригодился тот, кто уравновешивал его. Кто-то достаточно жесткий и дисциплинированный. Понимаешь, о чем я? — Предлагаете мне стать вашим солдатом? — не веря своим ушам, уточнил Чейз, и, когда Мукуро кивнул, прерывисто вздохнул. — Моя репутация... может вам навредить. — Это мои проблемы. Было бы жаль терять столь ценного воина. Чейз стиснул зубы и с трудом отпустил рукоять мушкета. Они бежали в другом направлении, и внутри все просто восставало против этого. Он выдал слабую отговорку, хотя на самом деле просто не смог выстрелить. Хотел, но не смог. — Вы из какого отряда? — спросил он, чтобы отвлечься. — Из отряда капитана Виллани, сэр. Его ранило взрывом, который устроил Джессо. — Постой, ты о Бьякуране Джессо? — Он объявлен изменником. Напал на советницу. Чейз едва не чертыхнулся. Он же был совсем рядом и, если не смог пойти против Мукуро, то хотя бы Джессо мог бы убить. — Ступайте вперед — за Рокудо, я скоро присоединюсь, — махнул он рукой, отделяясь от них. Съехав с холма, он свистнул, призывая свою лошадь, и увидел несколько солдат, столпившихся внизу. — Капитан Виллани? Что с вами? — подошел он ближе. Небольшой клочок земли был выжжен вместе с травой, и в воздухе все еще витал запах пороха и гари. Виллани сидел, скрестив под собой ноги, и угрюмо наблюдал за тем, как ему наскоро обрабатывают руку. Шея и нижняя часть лица его были обожжены, досталось немного и ладони — остальное спасли доспехи. — Солдаты побежали к границе? — спросил он вместо ответа и поднял глаза на Чейза. — Я... я наткнулся на Рокудо Мукуро в лесу, но ему удалось сбежать. Сейчас они преследуют его. — Чейз вдохнул и выпрямился. — С ним был гос... Бьякуран Джессо. — Под пристальным взглядом Виллани находиться было очень некомфортно. — Я не знал, что его объявили преступником... — Но он находился с изменником. Напомни, Донован, что говорит устав в таких случаях? — Те, кто помогает изменникам, подлежат смертной казни. Немедленной. Виллани медленно сжал и разжал пострадавшую руку. Пока ему оказывали помощь, ему удалось услышать множество безумных теорий о Джессо, вплоть до того, что некоторые искренне считали его колдуном. — Я понимаю, как тебе трудно идти против человека, на которого ты служил столько лет, — произнес он, поднявшись, и пожал его плечо. — Ты молодец, что делаешь то, что должен, несмотря на эмоциональные привязанности. Я рад, что среди моих людей есть такие преданные солдаты. Чейз улыбнулся и, спохватившись, склонил голову: — Служу короне, капитан. Виллани кивнул, все еще пронизывая его ледяным взглядом. — Свободен. Возвращайся к работе, — наконец, приказал он, отворачиваясь, и Чейз подозвал свою лошадь. — Клейтон, — подозвал Ренцо подчиненного, — с этой минуты ты следуешь повсюду за Донованом. — За... лейтенантом? — удивился солдат. — Знаешь еще кого-нибудь с такой фамилией? Выполняй. Солдат отдал честь и, запрыгнув на коня, двинулся за Чейзом. — Все, кто праздно шатается здесь, прикрываясь тем, что мне, «раненному», нужна помощь, возвращайтесь в город. Присоединитесь к отряду капитана Лионели, а я отправлюсь во дворец. — Разве нам не нужно преследовать преступников? Они ведь... — Ты ясно слышал приказ, солдат. Хочешь попасть под часть устава «Неповиновение»? Те, кто нам нужен, направляются в город, а если кто-то из них не идет туда, то сейчас мы его не достанем. Виллани подозвал лошадь и запрыгнул в седло, натягивая поводья. Он знал, что Мукуро не глуп, и это отлично помогало в преследовании. Пытаясь действовать умно, он выдавал все свои перемещения. Наверняка Хибари Кеи с ним уже нет, зато с ним теперь совершенно точно находится Джессо, и это еще одна удача для Виллани. Если бы Джессо действовал в одиночку, выследить его было бы сложно, но раз уж он встретился со своим другом, то и его действия становятся предсказуемыми. Остается только ждать. *** Пробуждение проходило долго и болезненно. Хибари хотелось поскорее прийти в себя, но сознание то взрывалось яркими красками, то вновь ускользало в душную пустоту. Его бил озноб, а в следующую минуту морила нестерпимая жара; страшно хотелось пить. Он не понимал, где находился, порой не помнил даже своего имени; просыпался от собственного несвязного бреда и иногда даже мечтал о том, чтобы умереть поскорее. Когда он смог разлепить глаза и не провалиться в ту же секунду в мучительный сон, сквозь прорехи в шалаше просвечивал мягкий свет луны. Негромкие голоса снаружи заглушались стрекотом кузнечиков и вкупе действовали усыпляюще. Чтобы не потерять сознание, Хибари поднялся и, не найдя свою одежду, завернулся в неожиданно хорошее покрывало и на негнущихся ногах выбрался наружу. Маленькие костры, тусклыми пятачками выделяющие в темноте, освещали темные силуэты немногочисленных людей, сидящих вокруг них. — Ох, Хибари Кея, вы пришли в себя! — уронив самодельный стаканчик, подскочил мужчина, заметив его первым. — Вам разве можно... — Это повстанческий лагерь? — попытался спросить Хибари, но вместо слов из горла вырвался неясный хрип. Вторая попытка прошла более успешно, и растерянное лицо мужчины, заговорившего с ним, прояснилось. — Да, здесь вы в безопасности... господин... сэр... — Просто Хибари. Он огляделся. На него пялились во все глаза так, словно ждали от него грандиозных речей или героических поступков. Это раздражало, и немало. — Кто у вас лидер сейчас? — Ээ... Каваллоне Дино — вы же знаете. Хибари показалось, что он ослышался. Может быть, они и сами еще не поняли или... не узнали. В любом случае, Анита обещала, что увезет его. Или та магическая смесь не помогла? — Мне нужно уйти. — Нет, вы не... Лука! — радостно воскликнул мужчина, глядя за спину Хибари. — Он хочет уйти. — Боюсь, это невозможно, — мгновенно ответил подошедший человек, показавшийся смутно знакомым. Его голос Кея точно слышал, и он, как ни странно, успокаивал. — Меня зовут Лука, и я здешний врач. У меня нет хорошего образования, как у... Шамала, но я стараюсь, как могу, и пока успешно. — Он протянул руку, передумал, засомневавшись, и в итоге уважительно склонил голову. — Для меня честь с вами познакомиться... — Дайте мне одежду и лошадь, я ухожу, — перебил его Хибари, возвращаясь в «свой» шалаш. — Вы еще слишком слабы. Я с трудом вытащил пулю из вашей спины, вам повезло, что она застряла в лопатке и не прошла дальше — вы счастливчик! — Ну конечно. Забыл только станцевать от радости за такую уда... — он вскрикнул и едва не упал, подхваченный Лукой. — Что... это такое... Боль была такой резкой — словно неожиданный выстрел в лицо, и так же быстро незаметно прошла, оставив после себя слабую ноющую пульсацию. — Я же сказал, что вам нельзя сейчас уходить — вы только отошли после ранения. И... да, у вас был поврежден тот же нерв, что и пострадал сейчас, поэтому ваша нога может... временами отниматься. — Это тоже следствие моей необыкновенной удачливости? — хмыкнул Кея, с его помощью присаживаясь на шкуры. — Есть... морфий или что-то еще, чтобы я смог уйти? Лука сел напротив него, осторожно разглядывая его недовольное лицо. — У нас немного запасов, но морфий вам больше давать нельзя. Кажется, последнее время вам слишком часто его кололи, он уже почти не помогает, но вредит неслабо. Вам нужно наблюдение, и я вам обещаю, что вы через недельку-другую уже сможете отправиться на разведку или... куда вы там так рветесь. Ваша преданность делу просто поражает... — Со мной кто-то был? — перебил его Хибари, пропустив половину сказанного мимо ушей. — Нет... патруль доложил, что вас нашли в лесу без сознания, одного. А, и к ветке была привязана какая-то белая тряпка — они сказали, что она привлекла их внимание. — Значит, сбежал... — процедил Хибари и зло ударил кулаком по земле. Лука настороженно смотрел на него. — Не напрягайтесь — вам нельзя сейчас... — он вздохнул и осторожно дотронулся до его руки. — Вы ведь... за Рокудо Мукуро так гонитесь? Я... ну... осматривал же вас и... я никому не скажу, честно. — Да об этом и так уже каждый третий знает. — Хибари устало отмахнулся и вновь поднялся на ноги. Он пытался успокоиться, сохранить хладнокровие, но он не знал, где теперь ему искать Мукуро, и понимал, что встречи с Дино он не выдержит. — Дай мне лошадь, морфий, и я уеду. Я могу отобрать все это и силой. — Не нуж... Он замолк, услышав снаружи торопливые шаги. — Кея! — раздался голос Дино, и Хибари обмер. Он... помнит его? Значит, не подействовало? — Не может быть... — прошептал он и беспомощно огляделся. Лука смотрел на него с немым изумлением, не поднимаясь с колен. Дино ворвался в шалаш и, недолго думая, обнял его здоровой рукой. — Слава богу, я думал о плохом, — выпалил он, улыбаясь. Хибари неуверенно обнял его в ответ, склонив голову на его плечо, и, несмотря на досаду и растерянность, почувствовал долгожданное спокойствие. Открылась теребимая ветерком занавеска, и показалось встревоженное лицо Аниты. Хибари одарил ее гневным взглядом. Когда Дино отстранился, неловко потирая затылок, он понял, что лекарство все-таки помогло, хотя и не так, как ожидалось. Дино смотрел на него с улыбкой, и в его глазах отражалась искренняя радость и... ничего. Хибари был готов к тому, что он его забудет, но не ожидал, что он просто избавится от чувств. Это было... неожиданно больно. — Я хотел бы сказать: «Давно не виделись, эй!», но это ведь не так, да? — посмеялся Каваллоне. — Извини, Анита сказала, что мы... эээ... подружились, и это немного странно, ведь ты постоянно меня бил. — Ты потерял память? — Да... досадно, но да. Никто не знает об этом. Ну, кроме меня, тебя, Аниты, Луки, Ромарио... о, и новенький знает, — жизнерадостно ответил Дино и призадумался. — Как-то... слишком много знает, выходит. Хибари отвернулся. Он уже отвык от него такого, и его поведение сейчас уже казалось странным. В сознании буквально отпечатался этот... взгляд. Теплый, счастливый, но уже... без той ставшей привычной нежности, заботы. Лучше бы просто забыл. — Я... я ухожу. — Об этом и речи быть не может, — отрезал Дино. — Ты уйдешь отсюда только через мой труп. Анита, скажи ему! — Д-да... Хибари, останься, пока не... выздоровеешь, — пряча глаза, поддержала она. — Вообще оставайся. В ордене для тебя есть место. — Он отступил назад, к Аните, и приобнял ее за плечи, ласково улыбаясь ей. — Мы с Анитой тебя приютим. Снова. — Меня сейчас стошнит. — Хибари оттолкнул его и вышел на улицу. Его и впрямь мутило. — Мне нужно найти Мукуро. Хоть за что-то зацепиться... хоть о чем-то думать. — Мы... можем поговорить? — тронул его за плечо Дино, подойдя сзади. — Анита принесла тебе одежду, так что... просто отойдем. — Это не имеет смысла. — А я думаю, что имеет. Переоденься. Нам нужно поговорить. Действительно. Хибари кивнул и вернулся в шалаш. Лука, пробормотав про больных и другие дела, испарился в мгновение ока. Анита тоже было последовала его примеру, но Хибари ее окликнул: — Ты должна была увезти его. Я же говорил. — Я пыталась. Он отказался. Прости. — Она провела рукой по лицу и слабо улыбнулась. — Я бы сказала спасибо, но... мне кажется, что стало еще хуже. Я чувствую себя... грязной лгуньей. Разберись с этим, если ты это начал. Она оставила его, и Хибари, быстро натянув чистую теплую одежду, вышел на улицу. Дино ждал его у коновязи, на самой окраине лагеря, и гладил по спутанной гриве лошадь. — Я почему-то скучаю по ферме, — сказал он, не оборачиваясь. — Хотя мне кажется, что я вот только вчера там был. Я даже чувствую, как болит шишка, которую ты мне набил. Хибари промолчал, подходя ближе. Лошадь мирно ела сваленную в кучу траву и тихо фыркала от удовольствия. Когда-то они вместе кормили так лошадей и смеялись над их кошачьей ласковостью. — Ты не сможешь быть лидером в таком состоянии. Тебя убьют в следующем же бою. — Ага, мне все так говорят. Но раньше же я как-то справился с этим. Был же у меня этот первый раз и в прошлом. — Дино помолчал, наблюдая, как Кея трепет гриву лошади. — Трудно, когда в тебя настолько не верят... Анита уговаривала меня уйти, но я не смог. Я увидел этих детей, которые смотрят на меня такими огромными восторженными глазами, этих несчастных женщин, преданно кочующих за своими мужьями, на раненых, которые даже, изнывая от боли, твердят о правом деле... я просто не смог. Я всегда был мягкотелым, так что... не смог устоять. — Он покачал головой. — Я просто хочу знать, зачем я все это сделал. Почему пошел против Его... против Рокудо Мукуро, почему стал лидером. За что я сражаюсь, если у меня нет претензий к власти? Просто потому, что меня попросили? Я был доволен своей жизнью, так что могло произойти... я не понимаю. — Может быть... может быть, лучше и не вспоминать? Может, это тебя ранит? Иногда забвение намного лучше реальности. — Но это ведь часть меня. Мне говорят о том, каким я был, и я просто не могу поверить в то, что это правда был я. Я говорил то, что никогда бы не смог произнести, делал то, на что никогда бы не смог решиться, и я даже не знаю, нравлюсь ли я себе таким. Я хочу обрести себя. Хочу понять себя. Я, что, не имею на это права? Такое чувство, будто что-то или кто-то решает за меня, и это так бесит. — У тебя не получится. Ты... такой слабый, ты травоядное. Ты хочешь помочь людям, когда сам не можешь помочь себе. Ты умрешь, тебе просто не выжить, и тогда все было зря... — Хибари захлопнул рот, но Дино встревожено поднялся, хватая его за локоть. — Зря? Ты... о чем ты говоришь? Что «зря»? — Забудь об этом, — отдернул руку Кея и принялся отвязывать лошадь. — Я ухожу, и мне плевать, что ты занимаешься гребаным самоубийством. — Ты ведь знаешь что-то, верно? — Дино схватил его за плечи и тряхнул. — Скажи мне, пожалуйста. Всего три дня прошло, а я чувствую себя как в чужом теле. Если ты знаешь... — Убери руки. Ты просто должен был бросить все и уехать, а не корчить из себя героя! — Хибари отпихнул его и, скрипнув зубами, ударил. — Ты получишь такую возможность, о которой я могу только мечтать — ты вернулся к самому себе! Я сделал это, потому что ты страдал и... просто проваливай в другую страну и начинай все сначала, вместе с женой. Она тебя любит не меньше, я уверен. — Что ты сделал? Не меньше, чем кто? О чем ты вообще? Стой, — Каваллоне вскочил, хватая лошадь за уздцы, но Кея с силой дернул за поводья и сорвался с места. Руки дрожали, и из горла вырывались рваные хриплые вздохи. Он должен был уйти, должен был стать прежним, счастливым домоседом, так что пошло не так. Очередная вспышка боли едва не свалила его из седла, и он крепче схватился за поводья, с трудом концентрируя рассеивающийся взгляд на дороге с пролетающими мимо деревьями и кустарниками. Ему нужно найти Мукуро. Дино долго смотрел ему вслед, прежде чем отвернуться. Анита стояла рядом и подошла к нему, когда он ее заметил. — Я расскажу тебе, — произнесла она, нерешительно касаясь его руки. — Я не хочу, чтобы когда-нибудь, когда ты все вспомнишь, возненавидишь меня. Как ты стал лидером, как обернулся против Рокудо — обо всем. Только если ты действительно этого хочешь. — Это причинит тебе боль? — Уже причиняет. И я от нее все равно не избавлюсь. Дино кивнул. Он хотел услышать, хотел знать, хотел помнить. Хотел понимать. Что-то подсказывало ему, что ничего хорошего из этого не выйдет, но... Это было ему необходимо. Чтобы иметь возможность идти дальше без вопросов и сомнений. Даже если он потом будет об этом жалеть.