В поисках солнца

— Как себя чувствуешь? — Голос мой чуть хриплый от долгого молчания, но в нём нет жалости. Только толика заботы. Та, кого я спрашиваю, лежит подключенная к аппарату диализа в одной из крупнейших клиник по лечению наркозависимости. За крупную сумму, они закрыли глаза на странный состав в анализах и не сохранят наши данные как пациентов. Белла, молча сжимает мою руку и морщась улыбается. Да, ощущения неприятные, но эффект налицо. Одна процедура и она уже полностью адекватно воспринимает реальность. Одна процедура и пять полных суток наедине с новообращенным перевертышем.       Десять прошедших бесед с психотерапевтом помогли вскрыть тот нарыв, что зрел на душе девушки. И сейчас предстояла только чистка той дряни, которую умело внедрили в её разум и помогли развиться. Комплекс неполноценности, зависимость от мнения определенной семьи, задавленное собственное мнение. Последнее впрочем — инициатива самой Беллз, заметившей, что Эдвард не любит, что она с ним спорит. Из страха, что такой неординарный он, обративший внимание на серую мышку, которой она себя считала, бросит её. Дурочка.       Почти месяц прошёл в тяжелой борьбе — практически ломка, усиленная осознанием, что она упустила свой шанс стать кем-то, счастливым и неординарным, были страшными. Мы, что тут спорить, были дополнительным раздражителем. Но она смогла. Понемногу, начала выздоравливать. А бороться организму помог Джейкоб Блэк, получивший сильный толчок и подспорье в обращении. Этот мальчишка в своей волчьей форме был выше своих собратьев, а ведь он был ещё молод. И именно его присутствие и близость Бри, помогли больше всего. Девушка начала оживать. Появился интерес к урокам, тренировкам Брианны, на которые она тоже теперь ходила, пока не выходя за рамки хорошей растяжки. Но ходила. Пару раз я поймала их с Бри и Габриэлем играющих в карты. Но не стала прерывать, видя азарт в горящих от испуга глазах, а потому напомнила о времени и принесла легкие напитки. Она попробовала играть в теннис, баскетбол, волейбол — ничего не понравилось. Но вот йога… Она ей чем-то приглянулась и она уговорила заняться ей Бри, чтобы одной не было неловко. Перестаралась с уговорами. Нас по утрам и вечерам стоящих в асанах теперь было пятеро — присоединились Габриэль и Алекс. И теперь мне приходилось вести всех вслух, под закольцованный музыкальный плейлист. Жениху это сильно помогло в освоении собственных эмоций и способностей, которые отличались от прежних в десятки раз. А Белле — со сном, кошмары начали постепенно отступать.       Появились вопросы, на которые я обстоятельно отвечала. И для начала, параллельно разговорам с психотерапевтом, подвела девушку к мысли о том, что в поступке Калленов, всё было согласно законам классических вампирских кланов-ковенов. Защита клана любой ценой. И объяснила, что своими действиями Элис не хотела навредить, просто привязывала её к Эдварду, до момента обращения, чтобы после перерождения она признала его как свою единственную пару. Четко, с расстановкой, я совершенно без купюр рассказывала, как следует манипулировать человеком, чтобы он стал верным союзником. Ведь если человеку, на изменение своего мышления и осознания неправильности требуются годы, то для вампира могут пройти столетия. А потому подобные действия весьма удобны и правильны со стратегической точки зрения.       Девушка плакала. Много. По ушедшему детству, по своей погибшей вере в мир и наивности. Но Каллен ей искренне нравился и я могла её понять. Воспитанный до обращения в семье адвоката, с весьма неплохим достатком, он получил полное классическое воспитание. Рыцарство, уважение и защита своей женщины, ответственность за семью — он был той породы мужчин, которых добившиеся эмансипации женщины не видели давно. Вымирающий, так сказать вид. А бледность, симпатичная мордашка, замкнутость из-за постоянного прессинга чужими мыслями и желаниями, легкая мизантропия и вампирский шарм, превратили его в образ мрачного принца. Обходительного мрачного принца. Поэтому Белла и вцепилась в него, найдя то, чего ей не хватало в детстве. Заботу и сильное плечо рядом.       Да и что греха таить, парень из прошлого века умел ухаживать так, как не умели делать современные парни. Он был бы неплохим, будь он человеком. Но, пережив годы мясником, оставляющим за собой трупы, он разочаровался в людях. А потому, стал жесток. Даже в попытке защитить от себя, выбрал самую жестокую тактику. Действенную, но оттого не менее жестокую. Правда, до конца не ясно, осознавал ли он на тот момент, что жестко подсаживает на себя человека. Или понял позже. В любом случае, получилось то, что получилось.       Закончилась финальная процедура и нас перевели в другую палату. Через несколько часов можно будет уже отсюда уехать. Я ожидала противный писк будильника и приход врача, который осмотрел бы Беллу и отдал необходимые документы. И снова ушла в свои мысли. Крутила на пальце старинное помолвочное кольцо с верхушкой в виде цветка из сапфира окруженного бриллиантами, всё-таки надетого мне на палец Александром, обдумывая предстоящее.       Свадьбу было решено отложить до нашего возвращения из Индианаполиса, из центра лечения наркозависимости. Всё было готово — одежда пошита, приглашения разосланы, время и дата назначены. И почему-то, именно сейчас я начинаю нервничать.       За все эти годы, я ни разу не встретила свою уникальную жертву, своего певца крови, от тяги к которому потеряла бы голову. Но вот с обращением Александра, я почувствовала, пусть небольшую, но ощутимую тягу к своему будущему мужу. Сильнее, чем ощущала когда он был человеком. Безопасность, нежность, потребность быть рядом и беречь его. Как он признал, я ему и раньше нравилась, а после перерождения, он стал чувствовать это сильнее в разы. Возможно, на нас тоже действует та же самая фишка с вампирскими привязанностями. Это непривычно и весьма освежает.       Но сомнений не меньше. Все же привязанности — это всегда палка о двух концах. А мы оба — взрослые люди, со своими устоявшимися привычками, тараканами в голове и прочими особенностями психики и физического тела. И нам нужно время. Просто, чтобы привыкнуть друг к другу. Но свадьба состоится как и было планировано, а я сменю фамилию. Крейцы, в отличие от Бальмонтов нигде не засветились, кроме как инвесторы и весьма успешные. Ветвь Марко, которую я должна была обратить последней. Но тот, для кого я должна была это сделать, погиб ещё в 2003-ем. Маленькая накладка, из-за которой всё пошло не по плану и будущий лидер семьи был убит Вольтури. И косвенно, именно я стала тому причиной, точнее мой опоздавший буквально на трое суток отчёт об убийстве совсем другого Бальмонта. Иронично.       Врач заходит на пару минут раньше будильника. Проверяет состояние Беллы и после, протягивает мне бумаги на пожертвование, суммой в семьдесят тысяч долларов — столько стоили процедуры, сделанные неофициально. И второй лист с неуказанной суммой, уже для пожертвования за молчание. Я, мило улыбаясь, прописываю в строке за молчание сумму в пятьдесят тысяч и расписываюсь. И врач, вынимает из папки наши документы, передавая нам.       Мы выходим через черный ход, надевая медицинские маски. На нас легкие куртки, которые мы пронесли в сумке в больницу. Приходится следить за безопасностью — подробности первых дней после Катрины стали мусолиться вездесущими журналистами, как и имена тех, кто принял активное участие в данном действе. Интервью брали у многих — пока только я, Алекс и его друг успешно ускользаем от всех назойливых гостей. И стараемся оберегать нашу частную жизнь. И фотография меня с кем-то, по возрасту немного похожим на мою дочь, выходящих из центра лечения наркозависимости — слишком лакомый кусок. В преддверии свадьбы мне такое не нужно.       Нас ждёт машина друга Алекса, достаточно просторная, чтобы в ней можно было переодеться. И мы переодеваемся, оставив только куртки и маски. В аэропорту нас ожидает частный самолёт, с двумя пилотами, двумя бортпроводниками — мужчиной и женщиной. И вооруженным до зубов мужчиной, в слегка мешковатой одежде — безопасный привет от друга будущего мужа. Он кивком с нами здоровается и замирает в кресле чуть в отдалении от нас.       Несколько часов полёта, во время которого моя подопечная спит, наконец-то без кошмаров и за полчаса до выхода, мы с Беллой переодеваемся в платья, убирая старую одежду в небольшой чемодан. И с ним покидаем аэропорт, в сопровождении словно невзначай идущего по пути с нами охранника. Возле аэропорта нас ждёт Габриэль, за рулём Ауди. Охранник прощается, уходя как только мы садимся в машину. И Габриэль уводит серебристый автомобиль на шоссе до дома. — Вы как? — Спрятавшаяся на переднем сидении Брианна, садится ровно, поглядывая на нас через плечо. Ей отзывается усталым голосом Беллз, поправляя топорщащиеся в разные стороны волосы: — Было неприятно. Но, мне стало легче. Осталось пропить курс необходимых витаминов и поддерживать себя щадящими упражнениями. И я смогу удержаться на краю. — Последние слова у неё получаются ироничными, но девушка улыбается. И Бри смеется, констатируя: — Я рада. Значит ты теперь сможешь учиться вместе со мной. Мам? Я, снова находясь в раздумьях, отзываюсь: — Да? — Перестань нервничать. Или просто поговори с ним. Он ждёт у нас дома. И тоже нервничает. — Перевожу взгляд на дочь, а та хитро подмигивает и улыбается. Вздыхаю и киваю, откидываясь на спинку сиденья, снова крутя на пальце винтажное кольцо — это успокаивает. И признаю: — Первый брак — это всегда слишком страшно. Я поговорю с ним. Спасибо, дорогая.       Бри переключается на Изабеллу и уговаривает её и Габриэля поиграть в слова. Маленькая вымогательница — спустя всего несколько минут все соглашаются. А я, обдумываю, чего именно боюсь в этом браке. И к концу поездки мне действительно есть о чём поговорить с Александром. Молодёжь вовсю азартно спорит, можно ли считать слова из смежных отраслей подходящими под критерии раунда. А мне смешно. И немного легче.       Алекс ждет меня не в доме — я вижу его сидящим на скамейке на спортивной площадке. С бокалом виски, он сидит вытянув ноги и глядя на открывающийся вид со склона. Второй бокал стоит рядом, наполненный. Присаживаюсь рядом, беря согревшийся напиток и отпиваю, ощущая, как обжигает горло. И выдыхаю: — Жалеешь? — Лишь о том, что у нас не может быть совместного ребёнка. Как наследница Марко, ты несла в себе кровь главной ветви, как и я. Но теперь это нам недоступно. А от нашей ветви в живых осталось только двое. А ведь я обещал. — Он наливает себе новую партию виски и я накрываю его бокал ладонью: — Детей не может быть у меня. Ты — можешь оплодотворить смертную женщину. Полукровка, дампир — будет немного слабее и быстро повзрослеет из младенца, до половозрелой особи. Если юноша, то сможет передать гены дальше. Если девушка — не знаю, никто это не исследовал. А так… По просьбе Марко я сдавала яйцеклетки в заморозку. Если что-то там выжило, то можно посмотреть, что получится.       Он тихо смеется и отставляет бокал, подхватывая мою ладонь и гладит кольцо на безымянном пальце. Молчим. Я кладу свою голову ему на плечо и он прислоняется своей головой к моей макушке. Солнце медленно скрывается за горизонтом, когда вдруг со стороны дома начинает тянуть запахом горелого сыра. Прислушиваюсь и со смешком констатирую: — Нужно накормить девочек, пока они не спалили дом. — Нужно. — Он выпускает меня из объятий и когда я встаю, ловит руку с помолвочным кольцом и целует пальцы, глядя на меня снизу вверх: — Я не жалею и не буду. Выбор я сделал сам. И в нём ты, и эта семья. Я пристально смотрю в его глаза, понимая, что меня отпускает. И улыбнувшись, наклоняюсь, мягко его целуя и после, шепчу: — Поможешь с готовкой, глава семьи? — Хах. Только после вас, моя леди. Хм, какое странное чувство. — Он выплескивает остатки виски куда-то в кусты и взяв посуду и бутылку, идёт со мной. А на кухне, маленький армагеддон…       Брианна. Подгорелая яичница с сыром уже едва-едва дымит сизым дымом, на деревянной подставке. Вытяжка вовсю шумит, вытягивая синеватый горький туман из помещения. Габриэль, не ставший нам помогать и сейчас сидящий в гостиной, с улыбкой машет нам журналом. Мама, поставив на плиту вторую сковородку, нарезает овощи. Александр, размешивает в небольшой чаше несколько свежевыжатых соков, со специями и маслом. И закидывает туда куски индейки. И бросает очищенный парой секунд ранее апельсин в нашу с Беллз сторону. Я ловлю его прямо перед грудью Беллы — ещё немного замедленная реакция девушки не позволяет ей вовремя отреагировать. Алекс, довольно странно осознавать, что его действительно скоро можно будет назвать отцом, видя её запоздалый ответ, только кивает. И бутылку с прохладной водой из холодильника кидает уже мне. И возвращается помогать маме. Ещё немного не знающий, что можно, а что нельзя, особенно зная, что он может одной рукой поднять автомобиль весом в тонну — выглядит весьма забавно. Но мама личность практичная. Есть поблизости свободные руки — найдёт работу.       И правда. Осознав, что у неё два неприкаянных мужчины, она гонит их с кухни, приводить в порядок пострадавший за неделю их отсутствия дом. Габриэль смеется, но уходит из кухни вместе с Алексом. Убираться. А нас отправляют в душ, чтобы смыть горелый запах.       Белла морщится, когда я уже после, помогаю ей собрать волосы в бигуди и включаю фен. Но зная мамины тараканы, лучше перебдеть. К счастью, одежду на первое время мы купили почти сразу после её приезда. А часть привычных маме и подогнанных под размеры девушки комплектов платьев и костюмов приехали уже неделю как. И раз сегодня у нас столь официальный ужин, то стоит добавить немного больше легкой, но изящной формальности.       Температура на улице достигает двадцати одного градусов по Цельсию, так что в доме можно спокойно надеть легкие платья. Такие в нашем гардеробе есть.       Депиляцию нам пока делать не нужно — делали до поездки Беллы в Индианаполис. Так что после укладки волос в аккуратные крупные кудри, закрепленные на макушке, чтобы они не рассыпались, я помогаю ей надеть светло-розовое платье привычного нам фасона на запах, в мелкий цветочек. Самая я убираю волосы в объемную косу и надеваю похожее фасоном платье, только без узоров и с разноуровневой длиной юбки. Краситься дома нет нужды, поэтому я просто прохожусь парой взмахов туши по ресницам, ватной палочкой снимая излишки. И несколько секунд оглядываю себя в зеркале. И с улыбкой признаю — увиденное мне очень нравится.       Чувствуя себя маленькой принцессой, я кручусь на месте и смеюсь на ворчание Беллы. Но та тоже робко улыбается, стоит ей увидеть себя в зеркале. Кожа после курса лечения прыщей стала чище и заметно ровнее цветом. Круги под глазами практически прошли, а волосы, после небольшой корректирующей стрижки и мытья подходящим шампунем, больше не топорщились унылой паклей. Ногти ей помогала обрабатывать я, покрыв их бежевым лаком и сделав френч. Простенькое колечко подаренное мамой заняло место на среднем пальце правой руки, дополняя её образ. Она была достаточно ухожена и красива сама по себе, чтобы привлекать чужие взгляды уже сейчас, но до сих пор была неуверена в себе. И сомневалась в том числе и в собственной внешности. А ведь эта неуверенность отражалась во всём, подаче себя при разговоре, осанке, неуклюжести из-за страха делать что-то не так, делая её и правда менее заметной и интересной. Как же она напоминала мне меня, до переезда к маме… — Девочки! Обед готов! — Голос Габриэля постучавшегося в дверь закончил наши сборы. И я, собрав косметичку, убрала её на туалетный столик. А Белла, убрала полотенца сушиться на стул, возле своей кровати. Она жила в одной комнате со мной и Габриэль лично приволок кровать и жесткий матрас более подходящий для здорового сна. И ей соседство явно понравилось. Хотя бы потому, что мы ещё ни разу не легли спать раньше двенадцати, обсуждая всё на свете. Хотя, не буду врать, соседство с почти ровесницей, с которой можно поговорить обо всём даже о вампирах, нравилось и мне. Но, зная, что она точно не будет принадлежать нашему ковену, я всё же многое не открывала. Но даже той малости, что говорила, хватило для зарождающейся дружбы. Поняла это, когда зашли разговоры о мальчиках и Свон стала делиться своим опытом неудачных отношений. Эдвард не был первым на кого пал её взгляд.       Но, тот, кто был до него, дальше поцелуев не зашел — умная девочка не позволила. И вот он, в отместку и прошёлся по всем её по его мнению недостаткам, отбив вообще всё желание влезать в дерьмо с отношениями. Эдвард был тем, чего не хватало первой почти влюбленности Беллз и в то же время, он стал для неё очередным потрясением. Именно тогда, когда она наконец по-настоящему влюбилась. Я тогда иронично усмехнувшись, констатировала: — После третьей неудачной попытки, как мне кажется, ты полностью на всё забьешь и станешь как мама. Она одна с шестидесятых. И только сейчас нарвалась на своё счастье. Но будем честны, после всего дерьма, что она пережила — ей будет очень больно, но мужа она убьёт, если тот поставит её в такую ситуацию, когда придется выбирать — все мы или он один. Ведь всё дело в выборе того, к чему ты стремишься и что защищаешь. И только.       Белла тогда долго молчала, вскоре отправившись спать. А утром, спросила у мамы как защитить себя в сумасшедшем мире за пределами её привычного. И мама, покачав головой, снова впряглась в воспитание подрастающего поколения. Хотя по себе, я знала, что она не очень любит воспитывать. Не считает себя родителем года, хотя на самом деле такую заботливую, строгую, но одновременно настолько поддерживающую своих детей, женщину, стоит ещё поискать. Но, у всех свои тараканы. Поэтому, давно забив на них и искренне наслаждаясь жизнью, я просто плыла по течению. Зная, что моему мнению всегда прислушаются и учтут.       На кухне было уже идеально чисто. Две тарелки со спагетти и итальянскими фрикадельками в томатном соусе, вовсю исходили паром. Салат из овощей и индейки в масляно-ореховом соусе призывно блестел на большом блюде. Стаканы с теплой водой стояли рядом. И судя по запаху, где-то спрятались шоколадные маффины. Скажу честно, на своём месте за столом я оказалась почти моментально. Зацепила за воротник платья салфетки и под смешки мамы и Габриэля, наклонилась к тарелке, вдыхая запах. — Брианна! Это же некрасиво! — Хихикаю, глядя на возмущенную маму, но прекрасно вижу как дрожат уголки её губ в попытке сдержать смех. И важно выпрямляюсь, констатируя: — Но как же удержаться?! Мама, ты снова превзошла себя! — Хихикаю, не выдержав градус пафоса и показываю язык, возмущенно нахохлившейся маме. Габриэль, зараза такая, ржёт в стакан с темной широкой трубочкой, наверняка опять потягивая кровь, изображая паиньку. Алекс качает головой, по-доброму улыбаясь и глядя на маму сквозь полуопущенные ресницы, потягивая кровь из такого же стакана. А мама качает головой и достает из холодильника несколько замороженных апельсинов и идёт делать лимонад. А я, с трудом прекратив смеяться, из риска подавиться, наконец приступаю к спагетти. Мама и правда снова превзошла себя, хотя казалось бы, куда ещё лучше? Но вот — смогла. И я довольно щурюсь, смакуя смешение вкусов. Потрясающе. Блюдо приготовления Александра прикольно хрустит на зубах свежими овощами, но обжаренная индейка в нём слегка пересолена, её слабо спасает даже орехово-масляный соус. Но попытка — более чем достойная. И закончив со своей частью салата, протягиваяю руку вернувшейся матери. Она, привычно прикрывает глаза, просматривая мои воспоминания и кивает: — В следующий раз добавлю чуть больше свежего базилика. И немного душистого перца. Алекс, ты пересолил маринад для индейки. В следующий раз нужно либо класть чуть меньше соли в соус, либо чуть меньше в маринад. Примерно вот на столько. — Она показывает мужчине на ложке и ноже сколько это будет в посуде и они вместе замеряют это в граммах. Уже привычная к тому, что в нашей семье вампиры готовят, Белла, только допивает свою чашку теплой воды, чтобы избавиться от привкуса во рту. И тянется к поставленным на стол маффинам. Чернично-шоколадные, они тают во рту и я почти танцую, от сочетаний любимых вкусов. Габриэль идёт к раковине, промывать посуду от остатков крови, прихватив и наши тарелки. Рядом с ним пристраивается Алекс, с таким же стаканом, с нарисованной звездой. А мама, облизывается, успевшая потянуть пару глотков через трубочку из порции жениха. И ставит на стол кувшин с лимонадом, став слишком серьёзной: — Девочки, у нас к вам серьёзный разговор. Мы наливаем себе лимонад и отпив, поворачиваемся к ней. И я киваю, показывая, что готова слушать.А мама, вздохнув, стучит кончиками пальцев по столешнице, сообщая: — Какое-то время, примерно до апреля следующего года, нам необходимо будет прожить в Орегоне. Вы можете обе учиться на домашнем обучении переехав с нами. Либо, остаться здесь под контролем Габриэля и ходить в школу вместе. Мы будем возвращаться редко, но будем. Я догадываюсь, почему они могут уехать, но лучше уточнить. И потому я спрашиваю: — Почему? И мама, прищуриваясь, пожимает руку Алекса, опущенную на своё плечо и констатирует: — Я буду собирать Ковен. И на первых порах в него войдут те, кого я смогу склонить на свою сторону. И от вашего решения будет зависеть то, кто будет завербован. У меня уже есть планы на одну рыжую беглянку, оставшуюся без группы. — Виктория?! — Белла вскинулась, сжимая в руке салфетку. И когда мама кивнула, покачала головой, признавая: — Она ненавидит меня из-за убийства её пары. Она не станет вас слушать если я окажусь рядом. — Она ненавидит тебя из-за того, что потеряла безопасную гавань. Джеймс был ублюдком даже со своими. — Мама совершенно не колеблясь подвинула ей свободный мобильник и сказала: — Через некоторое время ты сможешь увидеть её. И сможешь щёлкнуть по носу Каллена тем, что и без него ты станешь частью мира, от которого он так страстно хотел тебя уберечь. Хочешь? Я молчала, давно приняв решение. И только от ответа Беллы зависело сейчас, поедем ли мы куда-то, или останемся здесь. Девушка беспомощно обернулась на меня, потягивающую лимонад из стакана и я покачала головой: — Учись принимать решения и нести за них ответственность. Пока ещё один Каллен не вытер об тебя ноги. Она задержала дыхание, сжав в руках телефон почти до скрипа и, спустя почти минуту выдохнула: — Я поеду с вами!       Мама хмыкнув, театральным жестом указала на Александра и тот ненадолго исчез, вернувшись с ноутбуком, где были открыты несколько фотографий. И повернув к нам, сказал: — Выбирайте, где будем жить. В Портленде мне приналежит два десятка домов, ещё с конца восьмидесятых — подарок от отца. Их перестраивали в течение нескольких лет, а что-то было достроено и меблировано только в начале этого года, так что выбирайте, что по вкусу. В этой папке то, что находится в отдалении от основной массы городского жилья. Так как я чувствую, что названную беглянку найдём совсем скоро. Я тянусь к мышке, открывая первый файл и мы с Беллой начинаем смотреть. Габриэлю без разницы — было бы только место под его любимые компы, поэтому он в выборе не участвует. Мама неприхотлива и может жить хоть в палатке — дом ей больше нужен как большая кладовая-гардеробная. И потому выбор зависит только от нас. И мы честно просматриваем предложенные варианты, долго выбирая между. Вариантов шесть, но только три подходят из-за близости выхода в неосвоенный лес. Один из домов просто идеален, но в нём слишком много белого и это кажется не очень уютным. Поэтому, мы сдаемся детской мечте о сказках про принцесс и бросаем монетку. И пищим от восторга — совпало. И поворачиваем ноутбук с выбранным вариантом остальным. Мама от души хохочет, протягивая Габриэлю сотню долларов и столько же получая от Александра. А я, осознав, что на наш выбор спорили, возмущенно ворчу, вызывая смех. И мне самой весело. Будущий папа кивает и открывая раскладушку, начинает набивать сообщение, констатируя: — На следующий день после свадьбы, мы начнем переезд туда. А пока, девочки, вам необходимо продумать, что вы туда возьмёте. Я улыбаюсь, предвкушая изменения и немного грущу, когда понимаю, что расстанусь с теми немногими, с кем успела хорошо познакомиться и почти подружиться в школе. И решаю выполнить старые обещания, напоследок. Кого-то я обещала покатать на своём монстре ещё до каникул. Вот и покатаю.