Тень

Шерлок вычеркнул из памяти все, произошедшее с Мориарти, но выбросить из головы его слова о Джоне не мог. Сомнения разрывали на части. Он бесился от собственного бессилия и неизвестности. После ухода Джима из комнаты, Шерлок не сомкнул глаз ни на секунду. Он знал, видел, что Мориарти не в себе, и это было более чем опасно. Джим был подобен гигантской океанской волне, которая сметает всё живое и неживое, дробит и закручивает в своих ледяных тисках, уничтожает и мчит дальше. Мориарти был готов на всё, и Холмс это видел. Патологическая привязанность к нему, Шерлоку, делала его безумным. Но не до такой степени, чтобы лишиться холодного рассудка и прекратить планомерно добиваться поставленной задачи. И если одна из целей уже была достигнута, то главной, коей оставалась формула «Милитари», еще предстояло добиться. И Джим пойдет ради этого на всё! Шерлок лежал неподвижно и не поднял головы в тот момент, когда в комнату кто-то вошел. Холмс втянул ноздрями воздух — это был Моран. Он швырнул одежду Шерлока на пол и громко хлопнул дверью. Шерлок даже не шелохнулся. Ему требовалось подавить в себе негативные эмоции, очистить разум от всей этой мерзости, которую влил в него Мориарти, и начать, наконец, думать. Он одевался на автомате. В голове мелькали различные варианты дальнейших событий. Когда последняя пуговица оказалась застегнутой, открылась дверь и вошли охранники. Те самые, которые вместе с Мораном избивали Шерлока. Не говоря ни слова один из громил распахнул дверь, а второй подтолкнул Шерлока к выходу. Они миновали коридор и остановились у металлической двери. Замок щелкнул, и Шерлок оказался по ту сторону. Холмс огляделся. Лаборатория была точной копией той, которую они вдвоем сконструировали в имении Шерлока в Девоншире. Он отлично знал, чего от него будет ждать Джим. Не ждать, требовать! Бить, если потребуется, насиловать — если захочется, блефовать и шантажировать. Джиму нужна формула. Шерлоку нужна лаборатория. Самым важным сейчас было выяснить — как справиться с внезапными приступами мигрени, которые повторялись теперь с периодичностью в два-три часа. Шерлок должен был выяснить, каким образом он может избавить себя от этой побочной реакции на препарат. Мигрень пронзала голову, словно острый шип, и перед глазами начинали мелькать красные вспышки. В такие моменты Шерлок переставал видеть. Будто кто-то накидывал на него красную ткань, чрезвычайно плотную, и он начинал задыхаться. Что это было, Шерлок пока не мог объяснить — паническая атака от потери зрения и острой боли или же первые признаки подступающего сумасшествия. Он отлично знал, что приступы с каждым разом будут повторяться все чаще, и замкнутое пространство лаборатории отнюдь не способствовало избавлению от боли. Холмс стоял около двери с закрытыми глазами. В его мозгу прокручивались миллионы формул, использовавшиеся им за годы работы с препаратом. Он должен решить эту задачу, он просто обязан это сделать! Когда прозвучал голос, Шерлок медленно открыл глаза и скользнул взглядом по стенам лаборатории. — Не стану утруждать себя просьбами. Голос звенел сталью. Шерлок обернулся и заметил небольшие динамики и глазки камер в каждом углу лаборатории. — Мне нужна формула. Я даю тебе 24 часа. Все необходимое есть, работай. По истечении суток я отдам приказ пристрелить, ну, скажем, пятерых жителей близлежащей деревушки. Шерлок с силой стиснул зубы. Прикрыл глаза. Шантаж! Первый ход и сразу конём! Холмс молчал. — О! Ты так прекрасен в своем желании показать, что тебе есть дело до других людей, что мне даже захотелось… На миг… Поверить в это. Но ведь тебе все равно. Тебе всегда было наплевать на кого бы то ни было. Так с чего такая чувствительность сейчас? — Они не при чем. — О, да брось! Все всегда при чем! — А если я откажусь? — Откажись, и жизни людей повиснут на твоей чистейшей совести, и их количество даже я не смогу тебе пока озвучить. Шерлок склонил голову набок, демонстрируя шею и делая вид, что размышляет. На самом деле он отлично знал, что Мориарти рассматривает его с особым вниманием, а потому постарался максимально придать своей позе сексуальность, чтобы сбить Джима с мысли. Сам же Шерлок просчитывал в мозгу все возможные варианты развития событий. Ему нужно было увести Джима от его планов, и единственный возможный вариант был — давить на его мозг собственной внешностью. Холмс медленно повел плечами, понимая, что Мориарти у монитора явно замер, расстегнул две верхние пуговицы рубашки и потянулся. По тому, что в лаборатории не раздалось ни единого звука, Шерлок понял, что добился необходимого ему эффекта, и произнес: — Я согласен, при условии, что увижу доктора. Что-то щелкнуло, но Холмс и глазом не моргнул. — Доктор какой направленности тебя интересует? Хирург, офтальмолог, или, может, проктолог? Конкретизируй, милый, пожалуйста. Голос Джима был чуть ниже обычного, и Шерлок вновь повел плечами и обвел губы языком по контуру — требовалось держать Джима в возбужденном состоянии. — Моего доктора. — Хм… О, ты об этом твоём ДЖОНЕ? Напомни, какое конкретно место он тебе лечит? — Это сделка, Джим, тебе — «Милитари», мне — Джон, все честно. — Нет же, нет! Не будь таким предсказуемым, милый! Не хочу, чтобы ты разрушал мои иллюзии, не хочу! Я столько лет бредил холодным, неприступным, самовлюбленным Шерлоком, что теперь ты, вот такой охуевший от любви, меня просто бесишь! Шерлок похвалил себя за то, что сумел вывести Джима из себя. Это значит, что он перестал рационально рассуждать, он именно сейчас способен совершить опрометчивый поступок. — Джон… Джон… — Джим хихикал, словно маленький мальчик, — не могу себя не поздравить с правильным подбором персонала. — Избавь меня от своих восторгов. Ты согласен на сделку? — А если нет? — Ты не получишь формулу. Можешь убить меня, но формулу не получишь. — Я не стану тебя убивать, поверь мне, есть более действенные способы добиться желаемого. Разве я уже не доказал тебе, что я это отлично умею делать? — Ты всегда был примитивен в своих желаниях. То, что предел твоих мечтаний — засунуть свой член в меня, было ясно много лет назад. — Не будь так в этом уверен, милый. Ты не оправдал моих ожиданий, ты мне больше в этом плане не интересен. — Ты же не думаешь, что я стану убиваться по этому поводу? — голос Шерлока был преисполнен злого сарказма. — Хватит! — взвизгнул Джим. — Мне нужна формула моего препарата. — Джон! — Джон? А ты готов услышать правду об этом твоем докторе? Готов увидеть собственными глазами его довольное лицо? Неужели ты так ничего и не понял? Глупый, глупый Шерлок… — Сделка, Джим, решайся… Джон в обмен на «Милитари». — А если ты сотворишь яд? — Не будь идиотом. Ты всегда сможешь это проверить опытным путем. В лаборатории стихли все звуки — Джим отключил микрофон. Шерлока немного потряхивало — он не был уверен в победе, но очень на неё надеялся. Ему нужно было убедиться в том, что Джон жив, и, возможно, вдвоем у них получилось бы выбраться из лап Джима. Конечно, Шерлок понимал, что это было весьма и весьма самонадеянно, но он чувствовал в себе такую силу, что мог бы перевернуть полмира. — Ты все увидишь и узнаешь, Шерлок. Но сперва, ты приготовишь мне «Милитари», и тогда мы будем честны. Идет? Голос Джима звучал слишком уж довольным, и Шерлок на секунду засомневался, но желание узнать хоть что-то о Ватсоне было сильнее, и он сказал: — Через 8 часов буду готов предоставить тебе «Милитари». — Ох, как я обожаю сделки. По рукам! Восемь часов пролетели, как один, и в руках у Холмса была пробирка с препаратом. За все время Джим ни разу не вмешался в процесс приготовления, но Холмс точно знал, что за ним наблюдают, и очень пристально. Шерлок за это время дважды едва не терял сознание от боли — с каждым приступом терпеть становилось все труднее. Он лишь усилием воли сдерживал стоны, чтобы не показать собственную слабость. Анальгетики ожидаемо не помогали. Он вколол себе сразу пять кубиков, и сам же разочарованно зашипел — «Милитари» блокировал действие анальгетика на организм. Когда спустя восемь часов открылась дверь, Шерлок даже дышать перестал — сейчас он увидит Джона. Он не смог скрыть разочарования, когда вошел лишь Джим с планшетом в руках. На его лице не было и тени улыбки. Глаза пустые, безжизненные. Тело слишком напряжено. Шерлок едва сдержался, чтобы не наброситься на Джима. На него накатила такая злость, такая ярость, что он лишь огромным усилием воли удержал себя в руках. Препарат давал побочный эффект — началась третья и последняя стадия воздействия препарата на нервную систему. У Шерлока было совсем мало времени. — Формулу. То ли голос Джима прозвучал слишком громко в тишине лаборатории, что ли органы чувств Шерлока были настолько обострены, что звук был сродни грому среди ясного неба. — Джон. Джим сильно вдохнул через нос и закрыл глаза. — Джон… Джон! Я даю тебе последний шанс передумать, Шерлок. Просто передумай и всё. — Мы заключили сделку! Холмс едва справлялся с накатившей волной неконтролируемой ярости. И тут вновь голову прошил приступ боли. Его согнуло пополам. Шерлок резко вдыхал, пытаясь справиться с мигренью, чувствуя, что мозг практически взрывается яростными всполохами. Алые вспышки сменились огненными. Жгло изнутри. Хотелось разбить свою черепную коробку и вытащить этот огонь из себя, избавиться от боли, вырвать шип, чтобы прекратить адскую муку. — Не стонать, не стонать, не стонаааааать… Холмс схватился за голову и застонал. Из его горла вырывались хриплые звуки, голос вибрировал. Джим смотрел на Шерлока в полном недоумении. Он почти дернулся по направлению к нему, почти подхватил под руки, почти застонал вместе с ним, но как оказалось, так и стоял на месте, дрожа всем телом и наблюдая за страданиями единственного любимого человека. Мориарти разрывало на куски, дробило, превращая в крошку всё его самообладание. Здесь и сейчас он понял, что проиграл самому себе, так и не сумев побороть своё чувство к Шерлоку. Холмс медленно выпрямился. Он был белым, как мел, губы потрескались и кровоточили, дрожали руки. — Это «Милитари»? Джим вдруг совершенно четко угадал все симптомы побочного эффекта и судорожно сглотнул. — Ты под препаратом? Холмс все еще не отошел от сильнейшего приступа и лишь кивнул. — Какая стадия? — Третья. — Твою мать! Что же ты наделал? Отчаянный крик Джима не произвел на Шерлока никакого впечатления. — Джон где? Он говорил глухо, облизывая потрескавшиеся губы и не ощущая даже привкуса крови — вкусовые ощущения притупились, во рту чувствовался только вкус желчи. Мориарти еще смотрел на Холмса в некотором оцепенении, но вопрос о Джоне вывел его из ступора. Он потряс планшетом перед лицом Холмса и сказал: — Здесь Джон. Пробирку! Шерлок отдернул руку и приподнял бровь. — Ты нарушаешь условия. Живой Джон в обмен на «Милитари». Иначе — ничего не будет. — Как знаешь. У тебя был шанс отказаться, но ты же упрямый, да, мой глупый Шерлок? Будет честно, если ты положишь пробирку на стол, а я пока настрою видео. У Шерлока не было времени. Он чувствовал приближение нового приступа и должен был во что бы то ни стало выяснить все о Джоне до того, как его прошьёт очередная волна острой боли. Каждый приступ мог стать для его мозга последним. О том, что будет происходить дальше, Холмс был прекрасно осведомлен — его ждет мучительная смерть. Ему захочется разбить голову, чтобы избавить себя от этого. Он помнил корчи своих подопытных животных, разбивающихся в кровь о стальные прутья клеток. И сейчас понимал — он совершенно к этому не готов. Джим развернул планшет экраном к Шерлоку и стукнул по тачскрину пальцем. Видео было без звука. Шерлок всмотрелся в две фигуры, которые были скрыты тенью большого дерева. Камера медленно начала приближение и вот уже Шерлок смог различить в одной из фигур Джона Ватсона. Он что-то забирал из рук второго человека. Стоял Джон спиной и лица Шерлок не видел. То, что это Ватсон — Холмс не сомневался ни единой секунды — он узнал бы эту фигуру из миллиона. Он быстро окинул взглядом другую фигуру и едва справился с крупной дрожью, которая готова была охватить его тело с ног до головы. Это был Мориарти. Он улыбался и что-то говорил, передавая Джону объемный сверток. Тот лишь кивнул и пошел прочь. Запись обрывалась. — И? Шерлок едва мог дышать. Он с первой секунды понял всё и сейчас боролся лишь с тем, чтобы не показать, насколько сильно закололо слева. — Твой доктор, как я тебе уже говорил, мой наёмник, а это процедура передачи премии за те дополнительные услуги, что он тебе предоставил. — Это ничего не доказывает. Ты мог его заставить. — Мог, конечно. Но наше взаимовыгодное сотрудничество должно быть продолжено. Он отличный наемник — сильный, смелый, и главное, креативный! Не ищет легкий путей в достижении поставленной цели. Ну, да что я тебе говорю — ты это и так знаешь. — Я хочу его видеть! Шерлок схватил пробирку в руку и поднял её над головой. — Увы, милый, это не осуществимо. Джон на пути к твоему брату. Он получил новое задание — стереть Майкрофта Холмса с лица земли. Холмс побледнел и закрыл глаза. Медленно распахнул их вновь и произнес: — Покажи еще раз. Шерлок слышал свой голос так, как будто он звучал издалека. Джим усмехнулся и снова стукнул по экрану. Взгляд Шерлока подмечал мельчайшие детали — спина напряжена, ноги широко расставлены, будто готовые к прыжку, левая рука сжимается и разжимается… Волнение? Нет! Страх? Нет! Руки Джона не дрожали, Шерлок это видел. Уходил Джон быстро, все также сжимая и разжимая пальцы левой руки. — Препарат, Шерлок. Холмс посмотрел на Джима невидящим взглядом и отдал ему пробирку. На планшете застыла спина уходящего Джона со свертком в правой руке. Шерлок не видел больше ничего. Вся лаборатория, весь мир сейчас сузился для него в одном маленьком планшете и спине предавшего его Джона Ватсона. Холмс зафиксировал каждое мгновение этой короткой записи, совершенно точно понимая, что видит Джона в последний раз. Он не обращал внимания на Джима и, когда тот тронул Шерлока за плечо, резко дернулся. — Не тронь! — Его больше нет, а я всегда буду с тобой, Шерлок. Джим стоял около Холмса с закатанным рукавом рубашки, согнув руку в локте. — Что ты… — Я всегда буду с тобой! — Это концентрированный раствор! Ты ввел все десять кубиков? — Все десять, Шерлок. И чувствую себя сейчас так, как никогда за все эти годы. За все эти гребаные годы моей ненависти, моей боли, моей любви к тебе. Этой пожирающей меня страсти! К тебе! И сейчас я около тебя, и в моей крови плещется то же, что и в твоей! И да, я готов, готов умереть на твоих руках и глядя на тебя. Ирония! Целую вечность назад он сказал тоже самое Джону, в пещере. Джон… Значит это правда? Правда?! И он, считающий себя королем дедукции, не распознал ложь? Он не распознал ложь?! Эмоции сделали из него человека, не способного мыслить, человека, растерявшего проницательность, человека, подверженного собственными страстями. Он резко встряхнул головой и посмотрел на расплывшегося в идиотской улыбке Джима. Снова перед мысленным взором мелькнуло лицо Ватсона и больше ничего, кроме огненных всполохов, не осталось. Боль прошила насквозь, пронзая каждую клетку, каждую частицу тела. Все его органы были охвачены огнем, мозг плавился. Шерлок корчился на полу, срываясь на крик. Хрипел, вырывался из кольца крепко обнимающих его рук, и стонал. Он выплывал из приступов на краткий миг, смотрел по сторонам непонимающим взглядом, натыкался на черные глаза Джима и снова проваливался в свой бред. Огненные сполохи стали единственным, что он помнил и видел. Когда боль отступала, он поднимался с пола и вкалывал себе анальгетик. Это бесполезное действие на один краткий миг возвращало его в реальность. Шерлок смотрел на Мориарти и думал о том, что смерть совсем близко, стоит около него, и она совсем не похожа на Джима. Он всегда думал, что у его смерти лицо Мориарти, а оказалось, что у его смерти нет лица, только формула — сухой набор букв и цифр, сводящих с ума и убивающих все внутри него. И снова агония… — Шерлок, Шерлок, мой милый Шерлок… Джим был отравлен «Милитари». Доза, приготовленная Холмсом, была огромна. Препарат с невероятной стремительностью проникал в каждую клетку, ускоряя метаболизм процессов и уничтожая мозг. Головные боли начались у него через сутки после введения в кровь препарата и больше не прекращались. Весь мир сейчас сосредоточился для них двоих в этой лаборатории, в этом белоснежном саркофаге. У Шерлока начались галлюцинации. Он звал Джона, кричал на Майкрофта, угрожал Джиму и катался по полу в те моменты, когда боль прошивала насквозь. Он бился головой об угол стола, рассекая кожу и не чувствуя, как горячая кровь стекает по его лицу. — Шерлок, милый, Шерлок, Шерлок, я сделаю всё, сделаю всё… Мориарти кое-как поднялся на ноги, вытащил из-за пояса револьвер и досчитал до пяти. Холмс открыл глаза, подернутые пеленой боли, и, тяжело дыша, кивнул. «Убей! Избавь!» — кричал его безумный взгляд. Джим снял оружие с предохранителя и посмотрел на свою руку — она дрожала. Пистолет ходил в руке ходуном, он не мог прицелиться. У него было всего несколько секунд до того, как боль ворвется в его мозг и зальет все огнем. Он выстрелил. Шерлок дернулся и замер на полу. Джим почувствовал вкус смазки и дыма. Пистолет был еще теплым после выстрела. Джим сглотнул, скользнув языком по гладкому металлу, и нажал на курок. Блаженная темнота навалилась, словно тяжелый плед, укрывая под собой их обоих…