Отрывками

Эсра была невероятной женщиной. И когда Юнан впервые увидел ее, то что-то заставило его улыбнуться совсем по-другому, совсем не так, как он улыбался всегда. Его улыбка, наполненная теплом и добротой, не в первый раз – Юнан не будет лгать, – а во второй приобрела новый нежный оттенок печали. Юнан видел в глазах этой женщины скрываемую от сына боль, видел до сих пор не угасшую любовь к мужу, к ее Бадру. А еще маги видел угасающую жизнь. Он видел маленькую, совсем крохотную искорку жизни в исхудавшем теле Эсры, которая, превозмогая себя и болезнь, пыталась выдавить улыбку пусть и слабую. На ее бледном болезненном лице улыбка казалась какой-то странной. В ней чего-то не хватало и вместе с тем, она была переполнена всеми чувствами, которые только доводилось видеть Юнану. А еще Юнан видел слабенькие, но все-таки светлые рух, порхающие вокруг улыбающейся Эсры. – Вы ведь путешественник, да? – спрашивает она. А Юнан знает, что ей осталось месяц или два. Может быть, даже три, если повезет. – Да, – говорит Юнан и улыбается ей. Эсра придвигается к нему, сидящему у ее постели, ближе, и тихо-тихо говорит ему, чтобы никто не услышал: – Не могли бы направить Сина, если со мной или с ним что-то случится? Эсра улыбается своей болезненной улыбкой, от которой сердце Юнана сжимается, – маги знает, что Эсра догадывается о том, что ей осталось совсем чуть-чуть. – Хорошо, – произносит Юнан. Его улыбка все такая же. И Юнан отчетливо помнит ту, кто первой заставила почувствовать это тяжелое чувство: нежность. У той юной девы были золотые кудри и чарующие зеленые глаза, у нее была незабываемая улыбка, которую Юнану довелось увидеть всего раз. А ее тонкий звонкий голосок, словно звон бубенцов, до сих звучал в голове у маги, когда он представлял образ девушки, далекой и принадлежащей не ему. Юнана не окутывает розовая рух, когда он смотрит на Эсру, вспоминая Ее. Его рух светлая и такая же чистая, впрочем как и всегда. И когда Синдбад отправился покорять свое первое подземелье, Юнан оставался вместе с Эсрой. Он видел, как женщина засыпала, глядя на дверь и, втайне конечно, надеялась на возвращение сына, на то, что он сейчас жив и не ввязался в какие-нибудь неприятности. Эсра волновалась, волновалась, но не говорила Юнану об этом, когда он приходил. Юнан держал ее за руку, когда она ворочалась во сне из-за кошмаров, когда металась в бреду и когда кричала, просыпаясь в холодном поту. Эсра была сильной и боялась потерять это, боялась стать не просто плохой хозяйкой в глазах Юнана, но и плохой матерью. Она редко заговаривала о Синдбаде. Но когда Юнан приходил навестить ее, вновь и вновь встречал ее взгляд, полный надежды и материнского тепла. Такой взгляд бывает только у тех, кто с нетерпением ждет дорогого им человека, но не говорит об этом. – Каким был ваш муж, Эсра? – как-то спрашивает Юнан, пытаясь отвлечь женщину от грустных мыслей о Синдбаде. Все-таки этого мальчишки нет уже несколько недель. – Зачем вам знать о моей скучной жизни, Юнан? – смеется Эсра с такой страшной болезненной улыбкой на губах. – Но все-таки, – не унимается маги, улыбаясь и пытаясь быть как можно мягче с ней. – Это очень длинный рассказ, и я думаю, что вам он совсем не понравится, – в который раз уходит от ответа Эсра. Юнан целует ее в лоб, когда она засыпает. Эсра всегда спит крепко-крепко, потому что болезнь тяжелая, изматывающая. Юнан видит, как потихоньку тускнеют белые рух возле улыбающейся Эсры и как ее лицо становится бледнее день ото дня. Впервые он решается прикоснуться к ее жестким волосам и впервые целует ее приоткрытые губы. Юнан помнит тот момент, когда его тонкие подхватили легкую густую прядь ее темных волосы, помнит, как запечатлел на ее губах легкий, такой невинный поцелуй. И помнит, как во сне Эсра тихо прошептала: – Бадр… А еще Юнан помнит, как белые рух погасли, а Эсра перестала дышать. Помнит, как приложил голову к ее груди, как не услышал стука сердца и как взглянул на «спящую» Эсру. Эсра была невероятной женщиной. И когда Юнан впервые увидел ее, то что-то заставило его улыбнуться совсем по-другому.