Отрывками

Она обнимает себя за плечи, чувствуя кожей его взгляд. Странно представляется, чтобы Шарркан так долго молчал. И если бы Ямурайха не знала, что именно он стоит сейчас здесь, в ее комнате, у нее за спиной, она бы решила, что ее обманывают. Слишком уж болтливый тот мальчишка из воспоминаний, слишком ветреный, легкомысленный, слишком… Наверное, Ямурайха глупая. Молчание затягивается. Слишком. Слишком долго. Тик-так, тик-так. Как же бесят эти секунды, пропитанные неловкостью и липким страхом. Ямурайха теряется в своих ощущениях. Что ей чувствовать спустя столько времени? Что ей спросить? Что ответить, если он захочет узнать о ней? – Давно не виделись, Ямурайха, – говорит он, и внутри волшебницы все закипает. – И это все, что ты можешь сказать? – произносит она, обернувшись. Она ждет, что он ужаснется, отвернется, ждет его искривленную гримасу отвращения, потому что Ямурайха слишком сильно изменилась. Наверное, Ямурайха все же слишком верит его словам. И верит даже сейчас. Ямурайхе тридцать один. Но выглядит она куда старше своих лет. Ее прекрасные длинные волосы утратили свое сияние, а в лазурных прядях появилась проседь. Лицо за столько лет изрезалось морщинками, а руки – эти прекрасные нежные руки – стали тоньше, стали слабее. Все говорили: барьер вокруг всей Синдрии ослабит тебя, вытянет твои силы. Ямурайха не верила, считала, что ей по силам удерживать барьер без потери такого количества… времени. Ну где же твои слова «Ты изменилась»? Шарркан тоже изменился. Стал серьезнее, потерял что-то во взгляде, в себе. И у Ямурайхи складывается ощущение, будто она смотрит не на Шарркана, а на Армакана. Мальчишка из ее воспоминаний вырос, возмужал, изменился, стал другим человеком. Хотя, скорее, просто Ямурайха стала смотреть по-другому. – Ты обещала, что будешь… – Обещала. А ты обещал вернуться через три года. Сказала, как отрезала. Ямурайхе стыдно и горько. Стыдно, потому что не дождалась, устала, сломалась, побоялась одиночества. Горько оттого, что он помнил об обещании и хотел все начать заново, даже зная, какой она стала. Но Шарркан лжец, ведь когда Армакан посылал за братом, боясь умереть раньше, чем у Хелиохапта появится другой король, генерал обещал вернуться не больше, чем через три года. Но годы шли, и Армакан то вставал на ноги, то вновь его одолевала болезнь. – Прости. Шарркан обнимает ее. Так странно. За столько лет он стал еще выше, а она побледнела, похудела – то есть исхудала – и осунулась. Шарркан зарывается носом во все такие же мягкие волосы, вдыхая родной запах моря. К черту сдержанность, к черту приличия. Он ждал этого слишком долго. Ямурайха хочет задохнуться от возмущения, оттолкнуть наглеца – после стольких лет ты впервые решился на объятия? – и закричать, но не может. Слишком, слишком тепло и приятно. Если кто-то зайдет, Ямурайха не сможет это объяснить, не сможет найти нужных слов, чтобы оправдаться перед мужем, а злые языки доложат ему об этом, можно не сомневаться. Прости за то, что не верна. Прости за то, что столько лет лгала. – Отпусти его, – шепчет Шарркан, – идем со мной. Как заманчиво это звучит, как хочется поддаться, сказать предательское «да»! Но Ямурайха, уткнувшись носом в грудь Шарркана, говорит ему: – Я не могу.