Отрывками

Мужчины не умеют быть нежными – в этом Мурон убедилась достаточно. Прикосновения у них грубые, неприятные, а поцелуи просто не могут быть сладкими. Мурон наслушалась баек старых служанок, чтобы понять: все их слова не более, чем выдумка или ложь. С лаской с женщиной может обращаться только женщина, ведь она знает, что может быть приятным. Женщины умеют говорить безумно нежные, душещипательные слова, в то время как язык мужчин груб и ужасен. Как ни грустно было это признавать, но даже у ее любимого брата не получалось быть осторожным с женщинами. Хоть голос его был мягок и Му не говорил с женщинами грубо, все-таки этого явно не хватало для того, чтобы назвать его ласковым. От его прикосновений у его нежной жены оставались синяки, и Мурон то и дело замечала, как раз за разом она наведывалась к лекарям, ведь наверняка дело не обходилось одними лишь синяками. А еще Мурон часто слышала, как Му просит прощения у жены, целует ее в лоб и осторожно обнимает, пытаясь контролировать мощь фаналиса. И у Мурон сжимается сердце: брак между обычной девушкой и фаналисом был глупостью. Ни одна девушка не сможет выдержать силы фаналиса – пусть и полукровки – даже принцесса империи Ко. Мурон видела, как принцесса улыбалась ее брату, говорила, что не держит на него зла, что все же любит его, и видела, как молила бедная принцесса своих богов о силе и терпении, которые помогли бы выдержать ей силу любимого мужа. – Мужчины глупы, – повторяла недовольно Мурон, глядя на Роро, смеющегося над прихорашивающейся Разол. Наверняка и женщины в таком случае глупы, ведь они жаждут внимания глупых мужчин. Ну а Разол, поблескивая глазами, поглядывает на Якута. Мурон искренне не понимает влюбленности милой Разол, но и не пытается понять. – Мужчины грубы и неотесанны, – говорит себе под нос Мурон. – Что ты там бормочешь? – усмехаясь, спрашивает Роро. – Не твоего ума дело, глупый Роро! – отвечает Мурон. Почему-то именно в присутствии Роро Мурон могла злиться без причины. Что-то в нем было такое, что-то всегда раздражающее, выводящее из себя… Мурон не могла понять, что это за чувство. Оно, жгучее душу, чувство, оно, словно в бушующее в теле пламя, приводило в замешательство тем, что при виде Роро Мурон чувствовала азарт, жажду. Жажду чего-то нового. – Ты первая напросилась! – кричит Роро, разминая кулаки. Да и разминает только для вида – к драке он готов всегда. Роро знает, что Мурон выдержит почти любой его удар, поэтому бить можно сильно, просто главное – не переборщить с силой. А остановиться он всегда знает когда нужно. Но Роро только и думает сейчас о том, что сегодня Мурон машет своими маленькими кулачками старательнее, чем обычно. Она сильная. И ее силы хватит, чтобы простым ударом пробить каменную стену или что-нибудь более крепкое. Мурон сильная, но ее силы все равно не хватает, чтобы справиться с Роро. И фаналис это знает. Он даже иногда поддается девушке, чтобы она хоть немного порадовалась пустячку. Но лишь иногда. Всему должна быть мера. Мурон злится, когда Роро один за другим блокирует ее удары, когда у него получается увернуться от ее внезапных атак, и просто бесится, когда он вырывается из ее захвата. Она ненавидит эту ухмылку на губах Роро. Ненавидит, потому что эта ухмылка мужчин, верящих в то, что женщине – даже фаналис – не одолеть мужчину. И Мурон не может не беситься из-за того, что сил, чтобы справиться с ним, не хватает. Роро открывается лишь на секунду, предоставляя девушке шанс ударить его в грудь, но девушка не бьет, а останавливается. Ее уши краснеют под цвет ее прекрасных алых волос, и Роро дивится тому, как может меняться ее лицо. Девушка топает ногой, делая шаг вперед и сжимая кулачки. И Мурон просто вне себя от ярости, ведь понимает, что Роро… – Ты поддался! Ты поддался! – кричит девушка. Мурон стискивает зубы и, поняв, что на нее все смотрят, бросается прочь. Проиграть – ладно, выиграть из-за жалости мужчины – этого Мурон не простит ни себе, ни высокомерному Роро. – Иди, – говорит Му застывшему на месте Роро. Роро смотрит на Главнокомандующего, Роро усмехается и, ничего не сказав, уходит. – Чертов Роро! Мурон даже не знала, что умеет так плакать. Горячие слезы не обжигают бледные щеки девушки, и Мурон не пытается вытереть их. Всего несколько капелек словно застывают на глазах, и Мурон не плачет. Ладони у Роро грубые, но на удивление горячие. И когда Мурон оборачивается, чтобы высказать этому наглецу все, что думает о нем, Роро только усмехается. Девушку злит, бесит, раздражает эта ухмылка, и Мурон кривит, сжимает губы от негодования. Но даже несмотря на эту ухмылку, Мурон высказывает ему все от начала до конца. Говорит сгоряча, не выбирая слов, говорит то, что проситься быть высказанным. И когда она вздыхает, переводя дух после такой тирады, Роро – так, как он любит – ерошит ее алые волосы и говорит: – Глупая. Мужчины бывают ласковы только с теми, с кем хотят. И, представляете, мягкое прикосновение губ Роро ко лбу Мурон действительно оказывается ласковым и нежным. Кровь приливает к щекам девушки от этого невинного поцелуя и от того, что Роро, убирая прядь ее алых волос, случайно прикасается к ее щеке пальцами. – Колючая, – говорит Мурон, опуская взгляд в пол, когда Роро отстраняется. Роро смеется, но только в этот раз Мурон совсем не злится. Она хочет попросить о еще одном ласковом прикосновении.